104.
Три моих последних семнадцатиметровых человека вырезали в камне сцену за сценой воспоминания о своем исчезнувшем мире.
Но, если я потенциально бессмертна, они таковыми не были. Даже если они жили гораздо дольше, чем мини-люди, кончилось все их гибелью.
Сначала умер самый молодой, Кетц-Аль-Коатль. Он долго оставался в прохладной зоне пещеры и простудился. Горячка унесла его за одну ночь.
Потом женщина, Инь-Ми-Янь. У нее заболело сердце. Ее артерии чем-то закупорились. Она почувствовала укол в груди и упала.
Аш-Коль-Лейн, самый старший, остался один. Он долго оплакивал сына, потом жену, но не переставал работать.
Он продолжал рассказывать историю своей исчезнувшей цивилизации с удвоенной ожесточенностью, как будто только эта миссия придавала смысл его существованию.
Эта фреска, вырезанная на стенах пещеры, заканчивалась в зале рядом с озером. Там Аш-Коль-Лейн трудился один, обмотав руки тряпками, чтобы не набить мозоли и не порезаться. У него длинные волосы и белая борода, которую он больше не стрижет.
Он рассказал о четвертом катаклизме, астероиде Тейя-7, который, разрушив его остров и его народ, канул в пучину.
Когда он закончил последний эпизод, его охватило желание, свойственное всем художникам, – отступить немного и обозреть свое произведение.
Он и отступил.
Его нога оказалась у самого берега, он оступился, упал в воду и не смог выбраться. Так эта стихия, от которой он чудом спасся во время Потопа, все же забрала его. Я понизила температуру в этом месте, и его тело останется навсегда нетронутым во льдах.
Это был последний представитель моего первого человечества.
Он исполнил свою миссию.
105.
На палубе "Победы лилипутов" Давид и Аврора смотрят на серебристую луну.
– Не надо было бросать вызов капитану. Завтра у нас будет глупый вид, когда придется признаться Эмме 103, что мы тоже не знаем решения загадки со спичками и что, возможно, его просто не существует.
– Если мой прадед написал об этом решении в Энциклопедии, значит, оно существует. Но не понимаю, почему он его нигде не записал. Я искал, но в книге ничего не нашел.
– И что я скажу? "ОК, вы не нашли решения, но у нас его тоже нет, значит, обе наши цивилизации спотыкаются на том же месте"?
– Намеки были неприятные. Зная Эмму 103, она обязательно воспользуется этой историей, чтобы доказать, что мы, Великие, блефуем, а сами некомпетентны. Что на тебя нашло, Аврора, что ты бросила этот вызов?
– Терпеть не могу начальственный тон. Как только на них надевают униформу, эти люди считают, что им все можно.
– Все же лучше бы ей загадать загадку, у которой есть ответ. Например, с шестью спичками, образующими четыре равносторонних треугольника, когда из них складывают пирамиду.
– Нет, загадка с квадратом труднее. С тех пор как ты мне ее предложил, она все время вертится у меня в голове. Это получилось само собой. И потом, именно сейчас я не хочу, чтобы мне возражали.
Она принимает таинственный вид.
– Что еще ты от меня скрываешь?
– У меня две новости: хорошая и плохая, – шепчет Аврора.
– Начни с хорошей.
– Я беременна.
У него перехватывает дыхание.
– С тех пор, как мы научились выводить людей из пробирки, мы разучились производить их в самих себе, смесь тебя и меня. Как восемь тысяч лет назад.
Он глубоко вздыхает:
– А плохая новость?
– Как и восемь тысяч лет назад, наших детей будет трое. Это тройня.
Он смотрит на луну, которая, кажется, смеется над ними.
– И как давно ты это знаешь?
– Я это знала еще до отъезда, но боялась, что ты меня не отпустишь в экспедицию. Я уже сделала первое УЗИ. Пока это еще три… "яичка", я хочу сказать три эмбриона, но они, кажется, хотят уцепиться все трое.
– Это потрясающая новость, – произносит он.
– Для тебя, может быть, но не для меня. Скоро я превращусь в толстую бочку.
Они смотрят друг на друга, смеются и обнимаются.
– Черт возьми, это самая прекрасная новость. Теперь мы бессмертны. Наши гены сольются и продолжат нашу историю в будущих поколениях…
– Поколениях хомо сапиенс?
Падает звезда, она провожает ее взглядом и говорит:
– Загадай желание.
– У меня их больше нет, мое желание только что исполнилось, и я долго еще не захочу других.
Она прижимается к нему:
– О, Давид, если бы ты знал, как я счастлива.
– Ничего прекраснее ты не могла мне сказать.
– А ты меня не разлюбишь, когда я буду бесформенная, с тремя головастиками в животе? Меня уже иногда тошнит, но я хочу во что бы то ни стало спуститься с вами под воду!
Он делает гримасу:
– Не советую.
– Так и знала! – бросает она. – Не надо было ничего тебе говорить. Вы, мужчины, все одинаковые и считаете беременность болезнью. Вообще-то, это касается в первую очередь меня.
– ОК. Решаешь ты, – соглашается он. – Ведь это ты их носишь, трех своих "головастиков", а головастики любят воду.
Они полной грудью вдыхают йодистый воздух.
– Ты меня любишь? – спрашивает она нежным голоском.
– Почему ты меня спрашиваешь об этом сейчас?
– Я видела в Энциклопедии, что твой Эдмонд Уэллс говорил, что любовь творит чудеса. "1 + 1 = 3" – это был его девиз.
Давид гладит ее по щеке:
– Я люблю всех 1 + 3 будущих, то есть всех четверых.
Они садятся на какой-то ящик. Давид кажется задумчивым.
– 1… + 1… + 1… + 1.
Вдруг он подпрыгивает.
– Черт возьми! Я нашел!
– Что?
– Разгадку! Как сложить квадрат из трех спичек!
Он включает свой смартфон, чтобы осветить пол, вынимает из коробка три спички и кладет одну на пол.
– Одна.
Вторую спичку он кладет так, чтобы получился крест.
– Две.
Аврора спрашивает себя, как же он поступит с последней спичкой…
Он кладет третью спичку по диагонали между двумя концами креста.
– И три…
И она узнает цифру.
– Получаем цифру 4, а 4… это квадрат, 2 в квадрате.
– Что? Это и есть решение? Игра слов между геометрическим и арифметическим квадратом?
– Я бы сказал, между словом и значением слова. Я уверен, что все офицеры на корабле сейчас ломают себе над этим голову.
Она недоверчиво качает головой:
– Так вот какое решение! Но ведь это… жульничество!
Он подтрунивает над ней:
– Я же не говорил, что это "интеллектуальная" задачка, как, впрочем, и честная.
– Но это просто обман.
– Нет, просто надо перейти к другому измерению, где слова имеют другой смысл. Ты же согласишься, что это лучший способ движения вперед. Мы оба это знаем.
Он хочет снова заключить ее в свои объятия, но она отстраняется:
– Тогда я не побоюсь сказать, что твой прадед, пресловутый Эдмонд Уэллс, просто мошенник.
Он смеется и хочет снова подойти к ней:
– Нет, не мошенник… шутник. Я думаю, что он никогда не принимал себя слишком всерьез, несмотря на все его тексты в Энциклопедии. Он хотел разжечь любопытство и пощекотать нервы. Даже эта задачка – согласен, не очень правильная – заставила нас пошевелить извилинами. В Энциклопедии он так и написал: "Интересны вопросы, а не ответы". Он знал, что ответы всегда разочаровывают.
Ее взгляд из хмурого становится нежным.
– Признаю, что роботы Фридмана никогда не смогут этого сделать: изменить образ мысли, чтобы решить задачу.
– А Эмчи однажды смогут, и поэтому они люди.
Она кладет руку себе на живот:
– Когда три головастика у меня за пупком превратятся в людей, мы их познакомим с отрывками из Энциклопедии и всеми ее загадками.
Он тоже кладет свою руку ей на живот и что-то шепчет, как будто эта фраза открывает перед ним новые перспективы.
– Я надеюсь на это всем сердцем, – шепчет она в ответ, и еще одна падающая звезда прочерчивает темное небо.
106.
Микролендцы, вы не доверяете вашему большому клиенту или компаньону? Его предприятие кажется вам не таким преуспевающим, как он утверждает? НБМ, Национальный банк Микроленда, поможет вам проверить надежность вашего большого клиента.
И вы увидите, что, несмотря на их репутацию, не все Великие воры и эксплуататоры. Мы умеем работать с ними на основе взаимного доверия. И это доверие НБМ вам гарантирует.
НБМ – правильный выбор для требовательных инвесторов Эмчей.
107.
На "Победе лилипутов" раздается сирена. Все просыпаются.
Давид отрывается от теплого тела Авроры.
Сирена продолжает реветь, и молодые люди быстро одеваются.
Капитан 103 собирает всех в рубке и просит принести предмет, завернутый в ткань.
– Пора "поднимать паруса", – объявляет она, разворачивает ткань и показывает темный предмет. – Вот что принесли наши тралы сегодня утром в шесть часов пятнадцать минут.
Странный предмет переходит из рук в руки. Похоже, что это ценная археологическая находка. Давид различает начерченный человеческий силуэт в треугольнике. Нить идет от головы к сердцу, запрятанному глубоко под землей.
– Такое впечатление, что человек в пирамиде разговаривает с сердцем Земли, – произносит капитан 103.
Аврора ностальгически гладит изображение, которое связывается у нее с образом шамана в пирамиде.
– Открытие этой впадины – как будто Земля чихнула, и у нее разорвалась кожа, – предполагает Наталья.
– Нет, чихнула – это то, что произошло в Пюи де Ком, а здесь, я бы сказала, она скорее зевнула, – уточняет капитан 103.
Наталья берет камень и рассматривает изображение:
– Земля разговаривает с нами… Это прекрасная мысль.
Аврора заговорщическим жестом берет руку Давида и целует ее.
Эмчи находят, что Великие слишком выставляют свои чувства напоказ, и целомудренно предпочитают отвернуться, чтобы не видеть это постоянное облизывание друг друга, что им напоминает такое же проявление чувств, как у макак выискивание друг у друга насекомых.
А Аврора думает, что их целомудрие объясняется тем, что у них мало мужчин, они редко занимаются любовью, а когда это происходит, то с такой интенсивностью, которая компенсирует редкость.
Действительно, у капитана 103 мысли работают так:
В сексе мы заменили количество на качество.
Мы вступаем в сексуальные отношения реже, чем Великие, но они у нас более интенсивные. И нам не надо притворяться, чтобы произвести впечатление на других и выставлять чувства напоказ.
Капитан 103 знает поговорку Эмчей по поводу Великих: "Чем больше они об этом говорят и демонстрируют, тем меньше они этим занимаются".
Наталья рассматривает камень:
– Во всяком случае, это доказательство, что с самого начала Давид не бредил. Вот останки цивилизации, покоящейся под этим кораблем. У нас перед глазами первый указатель.
Капитан "Победы лилипутов" смотрит на часы.
– Не будем терять времени. Собирайтесь быстро. Погружение через час. Я предлагаю действовать так: мы используем аппарат Великих, он может взять и Великих, и Эмчей.
– Мы очень благодарны вам. Вы столько делаете для того, чтобы и мы смогли участвовать в этой экспедиции, – произносит Наталья.
Капитан поправляет фуражку:
– Хм… Должна признаться, что, если бы речь шла только обо мне, мы бы отправились без вас. Но наша королева 109 настояла, чтобы открытие совершилось с вашим участием.
– Это делает ей честь, – дипломатично отвечает карлица.
Капитан 103 подтягивает пояс своей формы:
– Но очевидно, что вы не сможете сопровождать нас до конца. Мы вместе подойдем как можно ближе к впадине, а когда батискаф не сможет больше опускаться, выпустим двух наших исследовательниц, снабженных реакторами на гидравлических двигателях. Благодаря их размерам они проникнут через узкий проход, который уже обнаружил сонар и по которому, как кажется, можно выйти к другой стороне скального барьера. А вы сможете наблюдать за ними благодаря камерам, расположенным на их шлемах. У вас даже будет возможность с ними переговариваться и давать указания.
– Вы уверены, что мы не можем спуститься в скафандрах? – настаивает Аврора.
– Даже если бы мы и позволили вам это сделать, ваш рост не позволит вам выдержать такое давление. – И капитан 103 с видом заговорщицы добавляет: – Пользуйтесь "нашей разницей" и не задавайте вопросов. Наш рост позволяет нам проникнуть туда, куда вы не сможете проникнуть никогда. Тем более в глубоководные расщелины.
Она подает знак своим офицерам, чтобы те принесли подводное снаряжение для всех, контролирует действия своего экипажа.
– Вы надо мной подшутили, доктор Каммерер, я чуть не попалась на эту удочку.
– Вы о чем?
– О задачке с тремя спичками, из которых получается квадрат. Признайтесь, вашу задачку нельзя решить, не так ли?
Она принимает таинственный вид.
Эмчи толкают большие тележки с экипировкой для больших и маленьких.
Все натягивают фиолетовые одежды с белыми светящимися буквами: "Мощность-10", за которыми следуют черные буквы девиза: "Информатика в десять раз меньше и в десять раз мощнее".
– Зачем же нам надевать это, раз мы не будем выходить? – спрашивает Аврора.
– Если что-то случится, лучше выходить из батискафа в гидрокостюме, – отвечает капитан, как будто речь идет об очевидности.
Одеваясь, Давид чувствует приток адреналина, как в предвкушении опасности.
Такие же ощущения должны были испытывать и его предки, от которых он унаследовал склонность к приключениям.
Он снова думает об отце, погибшем на Южном полюсе при открытии скелетов гигантских людей.
О прадеде, погибшем в лесу, наблюдая за муравьями.
И вероятно, были в роду и до них отважные исследователи (более или менее хорошо окончившие свои дни), сумевшие передать потомкам авантюрные гены.
Он думает, что он только продолжает семейную традицию, заключающуюся в попытках наладить коммуникацию между цивилизациями, обычно немыми, глухими и слепыми по отношению друг к другу. На этот раз он попытается связать цивилизацию прошлого с цивилизацией настоящего и, возможно, с цивилизацией будущего.
Человечество существует в трех размерах и в трех состояниях духа.
Он застегивает сзади молнию на своем гидрокостюме, и вдруг ему в голову приходит мысль:
А не был ли египтолог Шампольон реинкарнацией египетского писца, который три тысячи лет назад сделал надпись на Розеттском камне?
Он берет ископаемый кусок камня, пришедший из глубин, и рассматривает его.
В таком случае Шампольон просто вновь выполнял свою работу. И я, возможно, обрету свою собственную работу уже не в мечтах, а наяву.
108. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: РОЗЕТТСКИЙ КАМЕНЬ
15 июля 1799 года на севере Каира лейтенант Пьер-Франсуа Бушар, участвовавший в египетской экспедиции Наполеона Бонапарта, обратил внимание на черный камень высотой 1 метр и шириной 70 сантиметров, на котором было что-то начерчено. Камень был взят из храма как строительный материал для турецких укреплений города Розетта в дельте Нила. Редкий случай – на нем были надписи на трех языках, один из которых определили как греческий.
Драгоценную стелу сразу же перевезли во Францию, а копии текста ходили в среде лингвистов, изучающих античность.
Первый перевод сделали в 1803 году. Однако оставалось понять два других языка, которые приняли за демотический (разговорный язык египетского народа) и за иероглифы (священный язык, которым пользовались жрецы, выбивая надписи на памятниках и могильных плитах).
Жан-Франсуа Шампольон будет тем, кто выдвинет следующую гипотезу: чтобы понять язык иероглифов, надо соотнести рисунки с фонетическими слогами.
Шампольону было всего десять лет, когда нашли Розеттский камень, но он очень рано заинтересовался языками и Египтом. В 16 лет его брат Жозеф познакомил его со своим дядей, который участвовал в египетском походе Наполеона. И его страсть к расшифровке иероглифов начинается именно с упоминания знаменитой стелы с надписью на трех языках. Шампольон решает направить всю свою энергию на то, чтобы разгадать загадку стелы.
В 18 лет Жан-Франсуа Шампольон говорит на древнееврейском, арабском, арамейском, китайском, коптском (интуитивно поняв, что этот разговорный язык египетских христиан является производным от египетского демотического языка).
В 1822 году ему открывается механизм иероглифического письма, когда он анализирует надпись на одном из картушей. Он выделяет солнечный знак "Ра" (круг с точкой посредине и черточкой внизу), он знает, что рисунок рядом фонетически звучит как "мзе" (плеть с тремя ремнями) и третий рисунок означает удвоенную букву "сс" (два крючка, похожих на пастуший посох).
Получается:
Ра (солнце), мзе, сс.
Фонетически: ра-мзе-сс.
Метафорически: "Солнце дало ему жизнь".
Отсюда Жан-Франсуа Шампольон выводит, что это "Солнце дало ему жизнь" не просто фраза, а имя. Имя фараона Рамзеса.
Так он открывает ключ к расшифровке всех храмовых иероглифов. Они и символичны, и фонетичны. Теперь он может понять текст на камне из Розетты (речь идет о приказе Птолемея V, составленном в 196 году до н. э., в котором даются распоряжения о его наследстве и о жрецах Исиды) и перевести все иероглифические надписи.
Так историкам открывается целая забытая таинственная цивилизация.
Шампольон, однако, очень осторожен в своих переводах, так как открывающиеся даты далеко превосходят три тысячи лет (максимальный период, рассматриваемый христианством), и он опасается навлечь на себя религиозный гнев, обнаружив, что египетский календарь начинается задолго до Сотворения мира с Адамом и Евой.