Внезапно перед Эммой 678 912 возникает тот же глубоководный морской черт, который уже гнался за ней. Как только прошло волнение от встречи с самцом (он висит у нее на боку), упрямая рыба погналась вдогонку и нашла их.
Морской черт бросается на пловчих.
Он снова распахивает свою глотку с длинными острыми зубами. Он гонится за одной из пловчих, та рефлекторно увеличивает скорость двигателя и, выхватив два кинжала, занимает позицию над головой чудовища, потом одним движением вонзает сразу два лезвия в оба выпученных рыбьих глаза. Брызжет белая кровь, и самец, связанный с самкой, делает непроизвольные конвульсивные движения, почувствовав своим телом боль партнерши.
Но оторваться он не может.
Слитая вместе пара отказывается от преследования, и тут же хищники, привлеченные запахом крови, налетают, чтобы их прикончить.
Избежавшие опасности исследовательницы могут продолжить осмотр.
После скелетов появляются предметы человеческой цивилизации: стулья, столы, другая мебель. Пловчихи освещают подобие улиц и домов гигантского размера. Множество люминесцентных рыб, плавающих в этом покинутом городе, придают ему праздничный вид.
По телу Давида пробегает дрожь.
Я узнаю это место.
Образы, увиденные во сне, накладываются на то, что он наблюдает на экране.
Аврора еще сильнее сжимает руку своего друга, сегодняшнего и вчерашнего.
Ей не надо ничего говорить, она знает, что они думают об одном и том же, об одном моменте.
Очень давно я уже ходил по этой улице.
Под лучами света вырисовываются трехэтажные дома в несколько десятков метров высотой.
Исследовательницы переплывают через порог одного их них.
Ступени лестниц настолько высоки, что для микрочеловечков они как горы. К счастью, двигатели у них за спиной достаточно мощные, они позволяют им подняться, как насекомым, по этажам до крыши.
Пловчихи проплывают над одним из домов. И тогда впечатление, что это город, весь освещенный подвешенными фонариками, становится еще сильнее.
– Если вы будете двигаться и дальше по этой улице, вы увидите центральную пирамиду, – заявляет Аврора.
– Как вы можете это знать? – удивляется капитан 103.
– Интуиция… Мне кажется, что я жила здесь. Я хочу сказать, во сне, – уточняет она.
Пловчихи следуют в этом направлении по широким, как долины, пролетам.
– Пожалуйста, – просит их Аврора, – сверните на третью улицу слева.
Эмчи сворачивают и оказываются перед зданием, в котором сохранился большой зал со стульями, столами, сценой.
– Это таверна, где я… я видела во сне, что там я пережила мою "самую большую историю любви", – шепчет Аврора, вспоминая о своем шамане.
– Я тоже, – отвечает Давид. – Я тоже видел это во сне.
На земле лежат кружки и тарелки. В глубине главного зала – эстрада с колоннами.
– Вот здесь ты танцевала, – говорит он, уже не скрываясь.
Как будто в ответ на это признание, появляется сифонофор метров тридцать длиной. Он перебирает своими длинными отростками, как будто имитирует танец. Кажется, что в нем не тысячи, а миллионы жителей.
Это уже не просто мурена, это целый город, танцующий в унисон.
Эмма 453 223 приближается, чтобы его заснять.
– Осторожно, у сифонофоров очень сильный яд, – предупреждает Давид.
Пловчихе чудом удается увернуться от удара целой колонии маленьких существ, которые так дополняют друг друга и где каждый имеет свою специализацию.
Затем, следуя указаниям Авроры, они покидают таверну, вновь продвигаются по главному проспекту в поисках другой улицы.
Прожекторы на их шлемах высвечивают трехэтажный дом, ничем не отличающийся от других.
– Это здесь! – восклицает Давид.
Пловчихи проникают через окно третьего этажа и освещают внутренности квартиры.
– Это наша столовая, – заявляет вдруг Аврора, удивленная, что все так четко всплывает в памяти.
– Пожалуйста, можно еще немного вглубь?
Пловчихи продвигаются по огромной квартире.
– Здесь наша спальня, вот наша кровать, – уточняет Давид, тоже удивляясь точности воспоминаний.
Серебристая мурена выплывает из-под кровати, но, оценив мизерность добычи, не нападает.
– На этой кровати восемь тысяч лет назад мы любили друг друга. И мечтали о человечестве маленького роста, которое мы и сделали, – шепчет Аврора.
Следует долгое молчание, слышно только дыхание пловчих.
Рыбы-фонари, принимая их за сородичей, мигают фронтальными "лампами", посылая сексуальные призывы. И комната превращается в ночное заведение, вся в разноцветных прожекторах со стробоскопическим эффектом.
– Мне жаль, но время ваших ностальгических "снов" закончилось, нам нужно продолжить наши "серьезные" исследования и возвращаться. Даже если наши легкие и в десять раз меньше, запасы кислорода небезграничны.
По указанию Великих пловчихи покидают дом и по проспекту добираются до большой пирамиды, которой он заканчивается. Это строение для них как гора, но опять выручают двигатели за спиной.
– Следует войти через маленькую дверь в здании вне пирамиды, это единственный проход, я вам укажу, где он находится, – объясняет Давид.
Эмчи находят проход. Голос Давида ведет их. Они попадают в само сооружение и добираются до первого зала.
– Это зал взлета, – вспоминает Аврора. – Здесь мы освобождались от телесной оболочки и отправлялись в астральное путешествие, иногда поодиночке, иногда вдвоем, а то и группой в пять-шесть человек. И шаман был нашим… гидом.
Давид указывает, что надо подняться на верхний этаж в рубку шамана.
Лампы ныряльщиц обнаруживают помещение с единственным скелетом.
– Он?! – вскрикивает Аврора.
На скале видна вырезанная фреска.
– Он умер в своей пирамиде, за работой, – поясняет Давид.
Эмчи освещают помещение, и все видят на экране рисунки на стенах.
– Как красиво.
Рыбы-фонари следуют за пловчихами и тоже освещают фреску по всей ее ширине. Пассажиры "Дафнии" могут даже различить на экране мелкие детали.
– Кажется, ваш шаман хотел рассказать историю своей цивилизации, прежде чем она не исчезнет, – произносит капитан 103.
– Судя вот по этим рисункам, атланты создали маленьких существ, которых они послали в космос, чтобы те взрывали астероиды, – поражается Наталья.
Сцены повседневной жизни проходят перед их глазами, рассказывая историю исчезнувшего мира.
Капитан 103 включает запись высокого разрешения и отдает приказ пловчихам медленно заснять все фрески, картинку за картинкой.
Пассажиры "Дафнии" видят теперь фреску во всей ее полноте.
С каждой сценой Давид и Аврора переживают свое прошлое.
– Сага не окончена, – замечает молодая женщина. – Я думаю, шамана прервало появление последнего всадника Апокалипсиса: это был Потоп.
– В таком случае, – вступает Давид, – остальные продолжили в более надежном месте…
– …вдали от землетрясений и цунами.
– На Южном полюсе. Именно это обнаружил мой отец в озере Восток, – вдруг понимает Давид. – Они сделали две гигантские фрески как свидетельство существования их цивилизации. Короткая сага – в Атлантиде, а длинная – в Антарктике.
– Умно. Так он увеличили шансы, что когда-нибудь спелеологи их найдут, – соглашается Наталья.
Одна из пловчих возвращается к скелету шамана. Около его руки находится предмет, похожий на пистолет.
– Последняя картинка – это волна, накрывающая город.
– А потом стенка гладкая, как белый лист, ожидающий продолжение рассказа, – отмечает Наталья.
Пловчихи заявляют, что у них заканчивается запас кислорода, и капитан 103 приказывает им вернуться на борт "Дафнии".
Давид берет Аврору за руку и закрывает глаза, будто хочет сохранить внутри себя все чувства, вызванные этим открытием, рядом с той, которая во все времена была для него самой главной.
Он обнимает молодую женщину, и их души сливаются.
За эти несколько секунд в нем мелькают, как быстрые вспышки, все мгновения, приведшие его к этой особенной минуте.
Вот первая встреча с Авророй в зале Сорбонны.
Потом все чередуется как в слайд-шоу.
Смерть отца, застывшего в ледяном кубе.
Путешествие в Конго.
Бегство от кочевых муравьев.
Нускс’ия спасает его.
Деревня пигмеев и первый сеанс Ма’джобы с колдуном.
Первый сон об Атлантиде.
Аврора, танцующая в ночном клубе "Апокалипсис сейчас".
Первое человеческое яйцо, и рука первой Эмче, появляющаяся из треснутой скорлупы.
Эпидемия гриппа А – Н1N1.
Смерть матери, Мандарины Уэллс, посреди Парижа в полном хаосе.
Спасение микрочеловечков, сбежавших в Австрию.
Сражение при Пюи де Ком и победа в самый последний момент.
Смерть Нускс’ии у него на руках.
Силовая операция в ООН.
Открытие Микрополиса на острове Флорес на Азорских островах.
Наконец, погружение в морскую пучину и открытие затонувшей Атлантиды.
Аврора тоже вспоминает все, что привело ее к этому моменту.
Первая встреча с Давидом в Сорбонне.
Визит к отцу, давно покинувшему ее и удивленному, что она существует.
Путешествие в Турцию и тайфун, унесший ее отель.
Встреча с Пентесилеей и скачки на лошадях посреди "дымоходов ведьм".
Посвящение в амазонки, когда она была вся покрыта пчелами, а потом ощущение, что она разговаривает с планетой.
Смущенный взгляд Давида в ночном клубе "Апокалипсис сейчас".
Уход отца посреди Парижа в полном хаосе.
Первый поцелуй Давида.
Смерть Пентесилеи.
Речь Давида "Что такое человек?".
Второй поцелуй на Флоресе на Азорских островах.
Их губы надолго сливаются в поцелуе.
Каждая прожитая секунда приобретает яркий смысл, который они запоминают и вкладывают в настоящее, так наполненное чувствами.
Затем они размыкают губы, разжимают руки, но не отпускают друг друга.
– Ты думаешь, все только непрестанно повторяется? – спрашивает она. – Что произошло, произойдет еще и еще?
– Мой отец полагал, что четыре всадника Апокалипсиса – это описание прошлого, а не будущего. То, что случилось с атлантами. Потоп. Климатические изменения. Война. Астероид. Возможно, это то, что должны пережить все цивилизации: четыре пощечины. От некоторых просыпаешься, а некоторые могут убить.
– Теперь мы знаем: чтобы эволюционировать, наше человечество должно пройти через большие испытания. И каждый раз вид может исчезнуть, – заключает Наталья.
Давид вспоминает рекламу: "КРИСС, бритва с четырьмя лезвиями, первое оттягивает щетину, второе срезает, третье срезает еще больше, четвертое выдергивает луковицу". И думает, что грипп – это только первое лезвие, первый всадник Апокалипсиса.
Три остальных лезвия еще впереди.
Он смотрит на двух исследовательниц в скафандрах: они уже прошли первую и вторую камеры и теперь появляются перед прозрачным стеклом, в то время как уровень воды постепенно снижается.
– Вид может исчезнуть… но "другое" человечество должно подхватить эстафету, – произносит Давид, глядя, как капитан 103 подбадривает усталых пловчих.
Аврора улыбается и соглашается с ним:
– Если в этом смысл эволюции нашего вида…
119.
Мне не нравится, когда они щекочут меня на такой глубине.
Что бы мне сделать, чтобы успокоить их?
Может, еще одно землетрясение, это классический способ, но он всегда действует?
Хотя… нет, на корабле я вижу Аврору и Давида.
Мне нужны эти две человеческие особи для моего проекта СПМ.
Тем хуже, сейчас не буду их наказывать. Но ударю в другом месте и по-другому.
Скольких надо еще убить, чтобы они стали разумнее?
Сколько надо еще их пугать, чтобы они меня уважали?
А сколько, чтобы защищали?
Даже если я и нашла двух человек, способных слышать меня, они так медленно осознают информацию.
К тому же я так одинока и хрупка в этой огромной Вселенной…
Хочу я того или нет, моя судьба связана с ними.
И опять все зависит от того, как эволюционирует их сознание.
И вот вопрос: а может ли человечество эволюционировать?
На этом этапе моей истории я считаю, что да. Но знаю, что и для них, и для меня самое трудное еще впереди.
Примечания
1
Здесь – Тихий океан, а дальше в таком же контексте – Атлантический (все-таки Атлантида).
2
Wuthering Heights.
3
Femme-cougar.tv