- Ответить на их послания. Император… - Ноам тяжело сглотнул. В присутствии Акивы он взвешивал каждое слово. - Император желает оставить послание для них.
Акива промолчал, обдумывая услышанное. В крепости Армазин ему повезло: на севере больше некого убивать. Здесь все иначе, выжившие химеры бегут на юг, надеясь на спасение за Заповедным пределом. Лишенные крова фермеры и освобожденные рабы верят, что за горами их ждет новая жизнь. А ему приказано их отлавливать и уничтожать…
Не зря тебя прозвали Истребитель Тварей… Акиву охватили отчаяние, усталость и беспомощность. Он не хотел участвовать в бессмысленной резне.
Смрад горящей плоти поднялся выше. Ангелы взлетели на акведук. Ноам заметил кровь и прилипшие перья.
- Зачем все это?! - воскликнул он. - Я не помню, для чего мы все это делаем…
Кому он это говорил? Небесам? В пустоту? Его безумный взгляд остановился на Акиве.
- Сэр, когда это все закончится? - с мольбой в голосе спросил он.
"Никогда", - подумал Акива. Вскоре внутри у этого юного воина все очерствеет, отомрет, еще одна душа исчезнет, ее место займет монстр. "Армии нужны монстры для кровавых битв", - сказал в Марокко старый горбун. Акива понимал это лучше других. Он посмотрел на Азаила, Лираз. Не слишком ли поздно для них? Для него самого?
Беспомощное отчаяние, усталость и запах горящей плоти вызвали к жизни давно забытые воспоминания. Акива не позволял себе думать об этом с тех пор, как в храме Эллаи из его объятий вырвали нагую Мадригал.
Он представил два будущих Эреца: мечту Иорама - и видение того, что могло бы быть.
Иную жизнь.
21
Очень страшно
Свева подскочила с ощущением, что случилось непоправимое: она должна была караулить, а, кажется, заснула. Прислушалась, осмотрелась. Моргнула. Она словно скатилась из сна в ужас и теперь всем своим существом ловила малейшие шорохи.
Светало, над вершинами деревьев бледнело небо. Сколько она проспала? Сучок хрустнул, или приснилось?
Свева замерла, прислушиваясь. Тихо. Они в безопасности. Саразал еще спит. Ей незачем знать, что Свева уснула, а то устроит выволочку. Свева, с облегчением вздохнув, вытянула передние ноги - стройные, как у фавна, с младенческими пятнышками на шерстке. Младшая из двух сестер, она привыкла к тому, что ей все сходит с рук.
Так было раньше.
Когда они вернутся домой, Свева станет паинькой. Прекратит бездельничать, прятаться от мамы. Ох, мама, наверное, волнуется… Знают ли в племени, что сестер захватили в плен? Они вышли пробежаться после дня работы за ткацким станком. Все произошло из-за Свевы. Она быстрее сестры, самая быстрая в деревне. Свева убегала от Саразал, не хотела остановиться, старшей пришлось догонять, ведь младших не бросают. Вот и получается, что Свева виновата.
В деревне наверняка по ним горюют, решили, что сестры погибли. "У нас все хорошо", - повторяла она про себя, словно надеясь, что ее услышат. Ведь мамы чувствуют детей.
"У нас все хорошо, мама. Мы на свободе. Нас освободили!"
Ей так хотелось рассказать матери все: как с небес сошли фантомы - само возмездие. Огромные, ужасные. Правда, один из них не был ужасен, высокий такой, саблерогий. Очень красивый. Он дал ей нож убитого ангела.
Такая история взаправду приключилась! Свева расскажет все быстро, чтобы Саразал и слова не успела вставить. У Свевы получается лучше, она помнит все досконально. Например, как рабы запели. Хоть они были из разных племен, балладу Воителя знали все. Их голоса, такие разные, звучали, как сам мир: земля и небо, листок и ручей, коготь и клык. Рычание, крик. Некоторых рабов она боялась не меньше, чем конвоиров, но, к счастью, после освобождения все разбежались. Многие, с мечами и кнутами, устремились на юг, чтобы предупредить других. У Свевы тоже было оружие - нож, но она с трудом удерживала в руках эту массивную штуку. И они с сестрой шли не на юг - на северо-запад.
"Домой. Мы идем домой".
Пойдем. Как только Саразал станет лучше.
Свева закусила щеку, вспомнив о ноге сестры. Запах раны чувствовался даже через аромат трав в повязке. В темноте хрустнул еще один сучок. Свева, похолодев, вгляделась в темноту под густыми кронами дамселей, туда, где еще притаилась ночь.
Наверное, это сконт или другой выползень.
Ей очень хотелось в это верить.
Сердце забилось. Хоть бы Саразал уже проснулась. Дома старшая сестра мешает, указывает, что делать, но здесь, в чаще, когда сердце замирает от странных звуков и теней, куда она без сестры? Кто еще успокоит, кто скажет, что все будет хорошо?
Свева медленно выпрямилась. Стройное девичье тело от пояса переходило в олений круп и ноги. Племя дама - оленекентавры, миниатюрные кентавриды, легкие, гибкие, стремительные, самые быстрые среди химер. Свева всегда хвастала, что она быстрее всех в мире. Саразал, как обычно, спорила. Ну и пусть… Свева обожала быстрый бег, ей не терпелось пуститься вскачь и нестись что есть мочи до самого дома. Они давно бы уже добрались до островерхих эзериновых лесов и мшистых долин Аранзу, где пасутся дама, гордые и свободолюбивые.
Они бы уже были далеко, если бы не нога Саразал.
Сестра спала, свернувшись в клубочек среди шелковистого, как шерсть, папоротника. Глаза закрыты, лицо умиротворенное. Свеве очень хотелось, чтобы сестра проснулась, но будить ее не стоит - слишком много бессонных ночей Саразал провела, мучаясь от боли. Все из-за оков. Свева сосредоточила всю свою ненависть на невольничьих кандалах. Вот как маленькая ненависть вырастает из большой и полностью ее поглощает. Когда Свева думала о надсмотрщиках - она всегда их будет ненавидеть, даже мертвых, - то сразу же вспоминала кандалы сестры, и ярость распирала ей грудь.
В невольничьем караване имелся запас различных оков - для ног, пояса, шеи. И никогда для рук. Почему не приковывали за руку, сестрам объяснил Раф, юный дашнаг, при виде длинных белых клыков которого Свева съеживалась, как вянущий цветок.
- Руку можно отрезать и сбежать. Без руки можно обойтись, - сказал он.
Вот как.
- Нет, я бы не смогла, - гордо сказала Свева. Дикари. Должно быть, дашнагам не хватает утонченности чувств. Как можно не ценить свое тело?
- Потому что ты не знаешь, что тебя ждет.
- А сам-то ты знаешь? - отрезала Свева и тут же пожалела об этом: Раф одним укусом мог отгрызть ей лицо. Может, он ее специально пугал? Ей и без того страшно.
Свева зябко поежилась. Теперь ей страшнее некуда. От раны сестры исходит сладкий запах гниения. Саразал, наверное, в лихорадке. Травы не помогают.
Их собрала Свева, даже жаробой нашла. Ну может быть, это был и не жаробой. Скорее все-таки он. А рана не заживает. Свева погладила саднящие следы оков у себя на талии. Сестре повезло меньше.
Свеву погонщики приковали за пояс - огромными кандалами, наверное, предназначенными для ноги быкокентавра. Для Саразал не нашлось ничего подходящего, поэтому надсмотрщики наскоро соорудили оковы из полоски железа. Скоба натерла сестре кожу, с каждым шагом все глубже впивалась в рану. В последние дни в плену Саразал еле шла… Рано или поздно ее бы бросили, но фантомы спасли их раньше. Раф сказал, что конвоиры не избавились от нее, потому что дама - ценные невольники. Живой Саразал не отпустили бы.
Фантомы пришли очень вовремя. Они появились из мрака на огромных крыльях, словно в страшном сне. Если бы не они… Освобожденные пленники бежали в горы, а сестрам не удалось уйти далеко. Саразал ковыляла с трудом, а на Свеву не обопрешься: слишком мала.
Свева вздохнула. Из темноты не доносилось ни звука. Мрак понемногу рассеивался. Пора будить сестру. Плечо оказалось горячим, глаза - мутными, с лихорадочным блеском. Саразал посмотрела на Свеву невидящим взглядом и снова закрыла глаза. Вина скрутила Свеве внутренности, вгрызаясь глубже, будто живое существо. Пусть сестра поспит еще немного… Свеве захотелось пригладить спутанные волосы сестры, спеть ей что-нибудь приятное, не балладу Воителя, а что-нибудь такое, где никто не умирает.
- Сара, утро наступило, пора вставать.
Стон.
- Не могу, - ответила сестра жалобно.
- Можешь, все получится. - Свева старалась говорить беззаботно, но сама все больше поддавалась панике. Саразал очень плохо. А вдруг она… Нет! Свева отогнала тревожную мысль. Нельзя об этом думать. - Все будет хорошо, вставай. Мама ждет нас.
Сестра застонала и отвернулась. Свева не знала, что делать. Саразал всегда командовала, решала за нее, уговаривала. Наверное, надо позволить ей поспать, дать время, чтобы жаробой подействовал… Свеву терзали сомнения.
А если это не жаробой? Может, эта трава приносит больше вреда, чем пользы?
- Вам нужно уходить, - раздался голос за спиной.
Свева подскочила. Кто это? Откуда он взялся? Так бесшумно подошел! Ее охватил холодный ужас. Она резко обернулась, с трудом удерживая в кулаке нож. Раф, молодой дашнаг с длинными белыми клыками, выступил из тени. Какой же он огромный, хоть еще подросток. Свева долго хватала ртом воздух, отходя от испуга. Раф не сводил с нее глаз. По его звериному лицу нельзя было понять, что он думает. У него тигриная голова и кошачьи глаза, серебрящиеся на свету. Он охотник, плотоядный, хищник. Она бы запросто убежала от него, но сестру оставить нельзя.
- Что ты тут делаешь?! - воскликнула Свева. - Ты что, следил за нами?
- Я искал фантомов, - ответил он глубоким гортанным голосом. - Их нигде нет. Вряд ли они спасут вас снова.
Это что, угроза?
- Оставь нас в покое, - сказала она, закрывая собой Саразал.
- Не от меня спасать надо, - прорычал Раф. - Если бы ты следила за небом, сама бы знала.
- Ты о чем?
- Ангелы повсюду, тысячи. Воины, а не конвоиры. Если хочешь жить, уходи отсюда.
Ангелы… Ненависть вспыхнула с новой силой.
- Нас тут не отыскать, - ответила Свева.
Кроны дамселей сливались в плотный зеленый ковер и надежно прикрывали от посторонних глаз. Они с сестрой затерялись, как два желудя в лесу.
- Им не нужно искать вас, и так умрете. Посмотри сама.
Неподалеку, с пригорка, через прогалину открывался вид на покрытые лесом холмы. Свева оглянулась на сестру, Саразал спала, ее губы подрагивали, веки трепетали в несчастливом забытьи. Раф нетерпеливо рыкнул, и Свева решилась. Обошла его бочком, пританцовывая от страха, и сразу же рванула к пригорку.
Над холмами поднимался дым.
Черные клубы зависли над чащей у них на пути, в гуще деревьев виднелись языки пламени. В дрожащем от жара воздухе мерцали миражные огоньки: серафимы.
Беглецов травили огнем, выжигали этот край, испепеляли весь мир.
Ошеломленная Свева вернулась к Рафу.
- Ну что, видела?
- Да, - сердито ответила она, злясь на Рафа, как будто это он был во всем виноват. Гнев все же лучше, чем ужас. Она наклонилась к сестре, стала поднимать ее.
- Нет, не могу! Не могу! - по-детски запротестовала Саразал.
Свева еще никогда не видела сестру такой.
- Давай, ты можешь. Ты должна.
Старшая сестра беспомощно покачала головой.
- Све, не надо, пожалуйста. Больно. - Саразал зажмурилась, сморщив лицо, как плачущий ребенок. Она впервые признала, что ей больно. Чужим, далеким голосом она взмолилась: - Уходи, оставь меня. Я не могу. Я не буду винить тебя. Све, может, ты и вправду самая быстрая в мире. - Сестра попыталась улыбнуться. Све - так Свеву называли дома, и это воспоминание всадило ей нож в сердце. - Беги давай! - простонала Саразал.
Свева стала трясти сестру.
- Я останусь и умру с тобой, слышишь? Ты этого добиваешься? Вот тебе от мамы достанется! - Ее голос был пронзительным, жестоким. Надо было заставить сестру подняться. - И не говори мне, что ты бы меня оставила. Ты бы так не поступила, и я тебя не брошу!
Саразал приподнялась, ступила на раненую ногу и с криком упала.
- Не могу, - прошептала она с расширенными от ужаса глазами.
Одним прыжком Раф оказался перед ними. Свева почти забыла о дашнаге и не замечала его, пока он внезапно не появился снова, невероятно легкий и бесшумный при таком мощном сложении. Он подхватил Саразал под олений живот - так, чтобы ее голова легла ему на плечо. Саразал охнула и сжалась от боли и страха. Раф, не говоря ни слова, со своей ношей бросился в чащу, уходя от надвигающегося пожара и мерцания ангелов. Он даже не оглянулся.
Сердце глухо стукнуло, и Свева помчалась вслед за дашнагом.
22
Похитительница зубов
- Но почему зубы? Не понимаю, - недоумевал Мик.
Зузана резко обернулась, и Мик чуть не сбил ее с ног тележкой, на которой вез огромную марионетку для их шоу. Зузана застыла посреди тротуара, как крошечная повелительница. Надутые губы и хмурый взгляд по выразительности соперничали друг с другом: перевешивала то обида, то гнев.
- Не знаю. Не это главное. Она была здесь, в Праге, - вот что главное.
На мгновение обида проступила на лице Зузаны. Кэроу, или "похитительница зубов", она же "девушка на мосту" (кроме Мика и Зузаны, никто не догадывался, что это - одно и то же лицо), одно из своих преступлений совершила здесь, в Национальном музее Праги. По местным новостям показывали, как научный сотрудник светит фонариком в пасть слегка поеденного молью амурского тигра.
- Как видите, она похитила не клыки, а коренные зубы, - сказал он, оправдываясь. - Поэтому мы и не заметили. У нас нет причин заглядывать в рот экспонатам.
Кэроу была странным вором. Даже если бы Зузана не узнала ее по паре кадров из музея Филда, были и более веские доказательства, неизвестные полиции: девяносто альбомов с рисунками, которые сейчас лежали у Мика. С тех пор как Кэроу научилась держать в руках карандаш, она все время рисовала монстров, таинственные двери и зубы. Вечно зубы.
Хороший вопрос: "зачем". Зузана не знала, при чем тут зубы, но сейчас ее беспокоило другое.
- Почему она к нам не зашла? - Одна бровь негодующе изогнута, подбородок упрямо вздернут, мрачность взгляда перевесила по экспрессии обиженно оттопыренную губу. Сапоги на платформе, винтажная балетная пачка, кукольный макияж - розовые круги на щеках и хлопающие ресницы из фольги… Зузана выглядела самой настоящей безумной феечкой, как прозвала ее Кэроу, rabid fairy из своего электронного адреса.
Мик взял подругу за плечи и посмотрел ей в глаза.
- Мы не знаем, что с ней происходит. Может, она спешила. Или за ней следили… Мало ли.
- Это бесит больше всего. С ней что-то случилось, а я ничего не знаю. Я ее лучшая подруга. Почему она не расскажет мне, в чем дело?
- Не знаю, Зуз, - попытался смягчить ее негодование Мик. - Она же написала, что счастлива. Вот и хорошо, правда?
Они стояли у Карлова моста и еще не успели занять себе место для представления. На мосту уже толпился народ: художники, музыканты и апокалиптически настроенные личности со всего света. Мик обеспокоенно проводил взглядом старых джазменов с потертыми футлярами для инструментов.
Зузана не обратила на них внимания.
- Не напоминай мне про тот имейл! Что она вообще имела в виду?! Прибить ее хочется. Цитаты из Монти Пайтона, замки из песка… Ерунду какую-то понаписала! А про Акиву ни слова. Что это значит?
- Да, понятно, что ничего не понятно.
- Вот именно. Они хоть вместе? Почему она о нем не пишет?
- Конечно, ты ведь ей докладываешь обо всех моих приколах, о моем чудесном характере, о том, что с каждым днем я становлюсь все умней и краше. И смайлики повсюду ставишь…
Зузана фыркнула:
- Да-да, а подписываюсь я "миссис Миколас Вавра" и украшаю твое имя сердечками.
- Хм, звучит неплохо.
Зузана толкнула его в плечо:
- Хватит. Даже если ты предложишь мне руку и сердце, и не мечтай, что я стану твоим придатком: ни своего имени, ни индивидуальности, один только муженек на уме.
- А ты бы согласилась? - В голубых глазах Мика заиграл лукавый огонек.
- Что?
- Похоже, ты сомневаешься только в том, стоит ли брать мою фамилию. Значит, ты бы согласилась?
Зузана вспыхнула.
- Я этого не говорила.
- Значит, ты не выйдешь за меня замуж?
- Дурацкий вопрос. Мне восемнадцать!
- А, так дело в возрасте? - Мик нахмурился. - По-твоему, нам лучше сначала нагуляться? Расстанемся на пару лет, познаешь других…
Зузана прикрыла ему рот рукой:
- Не надо. Фу.
Мик, успокоенный, поцеловал ей ладонь.
- Ладно.
Она повернулась и пошла дальше. Мик с усилием сдвинул тележку с места и поспешил за подругой.
- Слушай, из абстрактного интереса, раз уж разговор зашел… В каком возрасте ты начнешь рассматривать предложения руки и сердца? - спросил он.
- Думаешь, все будет просто? - ответила Зузана не оборачиваясь. - Нет уж. Сначала будут испытания. Как в сказке.
- Похоже, меня ждут опасности.
- Не то слово. Предупреждаю, подумай хорошенько.
- Зачем? Ты того стоишь.
Зузана просияла от удовольствия.
Им удалось найти незанятый уголок со стороны Старого города. Марионетка в черном плаще мрачным стражем возвышалась на мосту, контрастируя с белыми одеяниями последователей культа ангелов, которые, рассевшись на земле, жгли церковные свечи и распевали псалмы. Обычно полиция их быстро разгоняла, но неуемные фанатики появлялись снова, искренне веря в то, что ангелы, однажды явившись во всей своей славе, вернутся сюда еще раз.
"Тупицы, вы ничего не понимаете", - презрительно подумала Зузана, но без особого чувства превосходства. Да, она лично знакома с ангелом. И что? Теперь-то она в полном неведении, как и все остальные.
Кэроу, Кэроу. Почему она не навестила подругу? А ее письмо! Дурацкое, непонятное, так и хочется дать ей по голове, но… Что-то в нем не так.
Зузану осенило.
Я счастлива… Я счастлива…
Зузане стало дурно от своей догадки. Она достала телефон и без труда нашла клип - классика жанра. "Я не хочу на телегу!" - вот подсказка. "Монти Пайтон и Священный Грааль". Они с Кэроу миллион раз посмотрели его, когда им было по пятнадцать. Вот по деревне катят телегу и кричат: "Выносите мертвецов!" Одного старика сдают живым, он отчаянно вопит: "Я не хочу на телегу! Я счастлив… Я счастлив…", - но его все равно забирают и, стукнув по голове, валят в телегу на кучу трупов. Зузана даже не удивилась, что Кэроу закодировала послание "Священным Граалем", это вполне в ее духе. Не передает ли она таким странным образом, что в опасности? Но чем Зузана-то поможет? Сердце у нее забилось быстрее.
- Мик! Мик! - окликнула Зузана.
Он настраивал скрипку и не услышал.
Жрица в замке из песка? В краю пыли и звездного света?
Это тоже подсказка?
Может, Кэроу хочет, чтобы ее нашли?