- Ты убил его! - выдохнула она, отступая назад от окровавленной головы на полу своей гостиной. - Ты… ты убил его! И тоща, когда я почти что…
- когда ты почти что все разрушила, - огрызнулся Чео, резко придвинув к ней свое лицо, покрытое шрамами. - Что вы, люди, имеете вместо мозгов?
- Но, он был…
- Он уже готов был вызвать своих помощников и рассказать им обо всем, что ты выболтала ему!
- Я не потерплю, чтобы ты разговаривал со мной таким тоном!
- Когда ты кладешь на плаху мою голову, я буду разговаривать с тобой так, как хочу.
- Ты заставил его страдать! - обвиняла она его.
- Он не чувствовал ничего подобного, что чувствовал я. Только ты одна, только ты заставила его страдать.
- Как ты можешь говорить такое? - она отшатнулась от лица Пан Спечи с расширенными от испуга глазами.
- Ты мычишь тут, что не способна терпеть страдания, - рычал он, - но ты любишь их. Ты сеешь их вокруг себя! Ты знала, что Фурунео не примет твоего тупейшего предложения, но ты мучила его этим, тем, что он потерял. И ты не считаешь это страданием?
- Послушай, Чео, если ты…
- Он страдал вплоть до того момента, когда я положил этому конец, - сказал Пан Спечи. - И ты знаешь это.
- Прекрати это, - взвизгнула она. - Я не хотела! Он не страдал!
- Он страдал, и ты знала об этом, каждую секунду, ты знала это.
Она бросилась к нему и стала бить кулаками в его грудь.
- Ты лжешь! Ты лжешь! Ты лжешь!
Он схватил ее за запястья и поставил на колени. Она опустила голову. Слезы бежали у нее по щекам.
- Ложь, ложь, ложь, - бормотала она.
Более мягким, более рассудительным тоном он сказал:
- Млисс, послушай меня. У нас нет способа узнать, сколько еще проживет Калебанец. Будь разумной. У нас есть лишь ограниченное число раз, когда мы можем пользоваться глазом С, и мы должны использовать его с максимальной выгодой. Мы уже потратили массу времени. Мы не можем больше позволить себе таких грубых ошибок, Млисс.
Она продолжала смотреть вниз, отказываясь взглянуть на него.
- Ты знаешь, что я не люблю сурово обходиться с тобой, Млисс, - сказал он, - но мой способ лучше - как ты неоднократно сама говорила об этом. Мы должны сохранить единство своего собственного я.
Она кивнула, не глядя на него.
- Давай пойдем сейчас к остальным, - сказал он. - Плаути придумал забавную новую игру.
- Только одно.
- Да?
- Давай спасем Маккая. Он был бы интересным дополнением к…
- Нет.
- Какой от этого будет вред? Он мог бы даже быть полезным. Не похоже на то, чтобы он использовал свое драгоценное Бюро или еще что-нибудь, чтобы усилить…
- Нет! Кроме того, вероятно, уже слишком поздно. Я уже послал Паленки с… ну, ты понимаешь.
Он отпустил ее запястье.
Абнетт поднялась, ноздри ее раздувались. Когда она взглянула на него, слезы выглядывали из под ресниц, голова опущена вперед. Вдруг правая нога ее вылетела вперед, зацепила Чео твердой пяткой по левой надкостнице.
Он отскочил назад, схватившись одной рукой за ушибленное место. Несмотря на боль, он был изумлен:
- Ты видишь, - сказал он, - ты действительно любишь страдание.
Затем она повисла на нем, целуя его и извиваясь. Они так и не пошли к остальным участвовать в новой игре Плаути.
когда жизненный монитор Фурунео стал издавать сигнал о его смерти, Тапризиоты стали сканировать зону бичбола. Они обнаружили только Калебанца и четырех охранников в кружащихся над ним сторожевых кораблях. Рассуждение о действиях, мотивах или вине не входило в круг обязанностей Тапризиота. Они просто сообщили о смерти, ее месте и сенсах, которые были доступны их сканерам.
В результате этого четырех охранников подвергали в течении нескольких часов жесточайшему допросу. Другое дело Калебанец. Чтобы решить, какие действия предпринять в отношении Калебанца, была собрана в полном составе Конференция Бюро Саботажа. Смерть Фурунео произошла при чрезвычайно загадочных обстоятельствах: нет головы, невразумительные ответы Калебанца.
Когда Тулук вошел в комнату конференции по разбудившему его вызову, Сайнер колотил рукой по столу. Он использовал свой средний боевой отросток с совершенно не присущей Лаклаку для подобного места эмоциональной интенсивностью.
- Мы не будем действовать, пока не вызовем Маккая! - сказал Сайнер. - Это слишком тонкая вещь!
Тулук занял свое место у стола, наклонился к упору Ривов, предусмотренному для его вида, мягко заговорил:
- Вы разве еще не установили контакт с Маккаем. Предполагалось, что Фурунео прикажет Калебанцу…
Он еще ничего не знал. Сразу несколько присутствующих начали объяснять ему создавшееся положение.
Наконец, Тулук сказал:
- Где тело Фурунео?
Ему ответили, что охранники несут его сейчас в лабораторию.
- Полицию задействовали?
- Конечно.
- Что-нибудь об исчезнувшей голове?
- Ни одного признака.
- Вероятно, результат действия двери для прыжка, - сказал Тулук. - Полиция берет это дело?
- Мы этого не допустим. Дело идет об одном из нас.
Тулук кивнул.
- Тоща я со Сайнером. Мы не будем ничего предпринимать без консультации с Маккаем. Это дело было поручено ему, когда мы еще не предполагали о его масштабе. Он все еще старший.
- Может мы должны пересмотреть это решение? - спросил кто-то в конце стола.
Тулук покачал головой.
- Не годится, - сказал он. - Кто взялся за это первый, тот и главный. Фурунео мертв, а он должен был вернуть назад Маккая уже порядочное время тому назад Билдун, Пан Спечи, шеф Бюро Саботажа, молча следил за этим обменом мнениями с большим вниманием. Он был обладателем "я" группы пятидержавной жизни в течении семнадцати лет - обычное среднее время для своего вида. Хотя эта мысль подействовала на него таким образом, который не был понятен другим видам, он знал, что должен отказаться от старшинства в пользу самого молодого члена своего круга очень скоро. Смена начальства могла бы пройти быстрее, если бы не было такого напряжения в руководстве. "Какую ужасную цену приходится платить на службе сенсам", - думал он.
Внешность гуманоида, которую генетически формировал и принимал его вид, имел тенденцию увлекать других гуманоидов забыть существенно чуждый характер Пан Спечи. Хотя придет время, когда они уже не смогут избежать этого знания дела Билдуна. Друзья его в Кон Сенстве увидят изменение в ясельной группе в самом начале - сияние глаз, ротовое отверстие…
"Лучше не думать об этом," - предупреждал он себя. Именно сейчас ему нужны были все его способности.
Он чувствовал, что не живет больше в своем собственном я, и это было чувство тончайшей пытки для Пан Спечи. Но черная угроза уничтожения всей жизни сенсов, которая висит над его вселенной, требовала пожертвовать своими личными страхами. Нельзя допустить смерти Калебанца. Пока он не удостоверится, что Калебанец выживет, он должен цепляться за любую соломинку, которую протягивает ему жизнь, перетерпеть любой террор, отказаться оплакивать то, что являлось почти смертью я, которая скрывается в ночных кошмарах Пан Спечи. Всем им грозила куда более страшная смерть.
Он видел, что Сайнер смотрит на него с невысказанным вопросом.
Билдун произнес два слова:
- Доставьте Тапризиота.
Кто-то из сидящих рядом с дверью поспешил выполнить приказание.
- Кто был последним в контакте с Маккаем? - спросил Билдун.
- Полагаю, что я, - ответил Тулук.
- Тогда вам будет легче, - сказал Билдун. - Покороче.
Тулук сморщил лицевую щель в знак согласия.
Ввели Тапризиота, помогли ему встать на стол. Он пожаловался, что слишком грубо обошлись с его речевыми иголками, что место для него неудобно. Что ему не дали достаточно времени подготовить свою энергию.
Только после того, как Билдун назвал условие чрезвычайного положения для специального контакта для Бюро, он согласился действовать. Тогда он расположился перед Тулуком и сказал:
- Дата, время и место.
- Тулук дал координаты.
- Закройте лицо, - приказал Тапризиот.
Тулук повиновался.
- Думайте о контакте, - пропищал Тапризиот.
Тулук думал о Маккае.
Время проходило, контакта не было. Тулук открыл лицо, взглянул.
- Закройте лицо! - приказал Тапризиот.
Тулук повиновался.
Билдун сказал:
- Что-нибудь случилось?
- Соблюдайте тишину, - сказал Тапризиот. - Беспокоите место моего расположения.
Его речевые иголки зашевелились:
- Путча, путча, - сказал он. - Вызов будет, когда разрешит Калебанец.
- Контакт через Калебанца? - предположил Билдун.
- Другой способ невозможен, - сказал Тапризиот. - Маккай изолирован в соединительных тканях другого существа.
- Я не знаю, как ты достигнешь его, ты просто должен это сделать любым способом, - приказал Билдун.
Внезапно Тулук дернулся, когда сниггертранс включил его щитовидную железу.
- Маккай? - сказал он, - здесь Тулук.
Слова, произносимые бормотанием в сниггертрансе, были едва слышны для других вокруг стола.
Говоря как можно спокойнее, Маккай сказал:
- Маккая не будет через тридцать секунд, если вы не вызовите Фурунео и не прикажете ему, чтобы Калебанец взял меня отсюда.
- Что случилось? - спросил Тулук.
- Меня привязали к кольям, а в пути уже Паленки, чтобы убить меня. Я могу уже рассмотреть его в свете костра. Он несет то, что похоже на топор. Он собирается разрубить меня. Вы знаете, как они…
- Я не могу вызвать Фурунео. Он…
- Тогда вызови Калебанца.
- Вы знаете, что я не могу вызвать Калебанца!
- Сделайте это, дурачок!
Так как Маккай приказал это, предполагалось, что ему известно, что такой вызов можно сделать. Тулук прервал контакт и послал требование Тапризиоту. Но это уже противоречило разуму: Все данные говорят, что Тапризиоты не могут связываться с Калебанцами.
Для наблюдателей в комнате конференции более очевидное бормотание и смешки сниггертранса прекратились, на момент возвратились, исчезли. Билдун готов был рявкнуть вопрос Тулуку, но заколебался. Трубчатое тело Рива оставалось таким… тихим.
- Интересно, почему Тапризиот сказал, что он должен сделать вызов через Калебанца, - прошептал Сайкер.
Билдун покачал головой.
Читер, сидящий возле Тулука, сказал:
- Знаете, могу поклясться, что он приказал Тапризиоту вызвать Калебанца.
- Чушь, - сказал Сайнер.
- Я не понимаю этого, - сказал Читер. - Как мог Маккай пойти куда-то и не знать, где он?
- Тулук вышел из сниггертранса или нет? - спросил Сайнер, и голос его был ужасен. - Он ведет себя так, как будто никого здесь нет.
Все сенсы за столом знали, что имел в виду Сайнер. Неужели Рив был пойман на зов? Может быть, Тулук умер, ушел в тот странный сон, из которого личность никогда не возвращается?
- Ну! - взревел кто-то.
Все собравшиеся сенсы отшатнулись от стола, когда Маккай выпал дрожа из ниоткуда в потоке пыли и грязи. Он приземлился спиной на стол прямо перед Билдуном, который привстал на стуле.
Маккай был в крови, глаза сверкали, рыжие волосы сбились в ужасный клубок.
- Ну, - прошептал Маккай. Он повернулся на бок, увидел Билдуна и, как будто это все объясняло, добавил:
- Топор уже опускался.
- Какой топор? - строго спросил Билдун, опускаясь на место.
- Тот, которым Паленки целился отсечь мне голову.
- Что?..
Маккай сел, потер свои разорванные запястья, где он был привязан. Вскоре он перенес эти манипуляции на лодыжки. Он был похож на божественную лягушку Говачи.
- Маккай, объясните, что здесь происходит, - приказал Билдун.
- Я… ах, да-да, еще бы доля мгновения, и было бы уже поздно, - сказал Маккай. - Что заставило Фурунео ждать так долго? Ему было сказано шесть часов, не более. Разве он, - Маккай посмотрел на Тулука, который лежал тихий, прямой, как часть серой трубки, что являлась подпоркой для Ривов.
- Фурунео мертв, - сказал Билдун.
- Ой, черт возьми, - мягко сказал Маккай. - Как?
Билдун коротко объяснил, а затем спросил:
- Где вы были? Что это там за Паленки с топором?
Маккай, все еще сидя на столе, четко в сжатой форме и в хронологической последовательности изложил суть. Звучало это так, как будто он рассказывал о каком-то третьем лице. А завершил он сообщение таким заявлением:
- Понятия не имею, где я был.
- Они собирались разрубить вас? - спросил Билдун.
- Топор уже опускался, - сказал Маккай. - Он был уже вот здесь.
Он держал руку примерно в шести сантиметрах от своего носа.
Сайкер кашлянул и сказал:
- Что-то случилось с Тулуком.
Все повернулись.
Тулук лежал на своей подпорке, глазная щель была закрыта. Тело его было здесь, но самого не было.
- Он… потерялся? - Билдун резко выдохнул и отвернулся. Если Тулуку не удастся вернуться назад… это было бы подобно потере эго Пан Спечи!
- Кто-нибудь там, тряхните этого Тапризиота, - приказал Маккай.
- Зачем беспокоиться? - это был мужчина из Отдела Права. - Они никогда не дают ответ на прямой вопрос о… вы знаете.
Чувствуя неловкость, он взглянул на Билдуна, который сидел, не поворачивая лица.
- Тулук вошел в контакт с Калебанцем, - сказал Маккай, вспомнив. - Я сказал ему… это был единственный способ, каким он мог выполнить приказ, так как Фурунео был мертв.
Он встал на столе, прошел по нему до его конца и встал, склонившись над Тапризиотом.
- Вы, - закричал он. - Тапризиот!
Молчание.
Маккай провел пальцем по руке с голосовыми иголками. Они защелкали, как линии деревянных трещоток, но никакого вразумительного звука не исходило от Тапризиота.
- Говорят, к ним не надо прикасаться, - сказал кто-то.
- Приведите сюда другого Тапризиота, - приказал Маккай.
Кто-то побежал выполнять приказ.
Маккай вытер пот со лба. Нужны были все его резервы, чтобы сдержать дрожь. Во время опускания топора Паленки он попрощался со вселенной. Прощание было последним и бесповоротным. До сих пор он чувствовал, что не отошел, что следит за ликом кого-то другого, существа в его собственной плоти, похожего существа, но действительно незнакомца. Эта комната и действия вокруг него была какой-то искаженной игрой, очищенной до полной стерильности. В тот момент, когда он принимал собственную смерть, он понял, что осталось несчетное количество того, что он хотел бы пережить. Этой комнаты и его обязанностей агента Бюро Саботажа не было среди тех желаний. Старая реальность была затоплена эгоистическими воспоминаниями.
Второго Тапризиота ввели в комнату, иголки его выражали жалобы. Его водрузили на стол, но он все время возражал:
- У вас уже есть Тапризиот! Почему вы беспокоите? Билдун повернулся к столу, изучая сцену, но продолжал оставаться молчаливым и замкнутым. Никогда еще никого не удавалось вернуть из ловушки вызова с дальнего расстояния.
Маккай взглянул на нового Тапризиота.
- Вы можете войти в контакт с этим Тапризиотом? - потребовал он.
- Путча, путча, - начал второй Тапризиот.
- Я искренен, - взорвался Маккай.
- Ахсида день-день, - просвистал второй Тапризиот.
- Я сложу вас в кучу с чьими-нибудь дровами, если вы не добьетесь этого, - прорычал Маккай. - Можете вы войти в контакт?
- Они вонзились в контакт с Калебанцем, - сказал второй Тапризиот.
- Что вы имеете в виду под "вонзились"? - настаивал на своем Маккай.
- Связаны, - ответил Тапризиот.
- Можно вызвать каждого из них? - спросил Маккай.
- Скорее развязать, чем вызвать, - сказал Тапризиот.
- Смотрите, - сказал Сайнер.
Маккай резко повернулся.
Тулук сжимал свою лицевую щель. Челюстной выпрямитель вышел и задвинулся.
Маккай затаил дыхание.
Лицевая щель Тулука открылась и он сказал:
- Захватывающе.
- Тулук, - сказал Маккай.
Щель расширилась. Глаза Рива выставились.
- Да?
Затем он сказал:
- Ах, это вы Маккай. Вам все-таки удалось.
- Вы делаете вызов сейчас? - спросил второй Тапризиот.
- Уберите его, - приказал Маккай.
Свистящие протесты:
- Если вы не вызываете, зачем беспокоить?
Тапризиота вынесли из комнаты.
- Что с вами случилось, Тулук? - спросил Макай.
- Трудно объяснить, - сказал Рив.
- Попытайтесь.
- Вклинивание, - сказал Тулук. - Это имеет что-то общее с планетарными связями, соединительными связями вызова друг с другом в открытом космосе. С этим вызовом была какая-то проблема, вероятно, расстыковка через звездную массу. А это был контакт с Калебанцем… Кажется, я не нахожу нужных слов.
- Вы понимаете, что случилось?
- Думаю, да. Знаете, я не ощущал, где живу.
Маккай уставился на него:
- Что?
- Что-то здесь не так, - сказал Тулук. - Ах, да: Фурунео.
- Вы сказали что-то о том, где живете, - пытался подойти с другой стороны Маккай.
- Да, какое-то космическое пространство, - сказал Тулук. - Я живу в мире со многими… ах сипоничными? Да, с сипоничными жителями.
- О чем вы говорите? - спросил Маккай.
- Я был действительно в контакте с Калебанцем во время моего вызова к вам, - сказал Тулук. - Очень странно, Маккай. Было такое ощущение, что мой вызов идет через дырочку в черном занавесе, а дырочка эта - Калебанец.
- Итак, вы вошли в контакт с Калебанцем, - подсказал Маккай.
- О, да. Я действительно вошел. - Челюстные выпрямители Тулука двигались таким образом, что выражали эмоциональную обеспокоенность. - Я видел… ах, много кадров параллельных фильмов. Конечно, я не по-настоящему их видел. Это был глаз.
- Глаз? Чей глаз?
- То есть дырочка, - объяснил Тулук. - Естественно, это и наш тоже глаз.
- Вы что-нибудь понимаете из всего этого, Маккай, - спросил Билдун.
- У меня такое впечатление, что он говорит, как Калебанец, - сказал Маккай. Он пожал плечами. - Зараженный, вероятно. Запутанный?
- У меня тоже такое подозрение, - сказал Билдун, - что коммуникацию Калебанца можно понять только будучи в определенной стадии безумия.
Маккай вытер пот вокруг губ. Он чувствовал, что почти может понять, что сказал Тулук. Значение витало где-то на грани понимания.
- Тулук, - сказал Билдун, - попытайтесь рассказать нам, что с вами произошло. Вы понимаете меня?
- Я пытаюсь.
- Продолжайте, - сказал Маккай.
- Вы вошли в контакт с Калебанцем, - сказал Билдун.
- Как это делалось? Нам всегда говорили, что это невозможно.
- Частично, это было потому, что Калебанец, казалось, управляет моим вызовом к Маккаю, - сказал Тулук. - Потом… Маккай приказал мне вызвать Калебанца. Вероятно, он слышал.
Тулук закрыл глаза, казалось, он в забытьи.
- Продолжайте, - сказал Билдун.