- Вот стерва! - капитан зло сплюнул прямо на пол. - Откуда у нее оружие, да еще такое? Эту дверь не прострелишь из охотничьего ружья!
- Что будем делать? - спросил Виктор. - Может быть, предложим ей сдаться?
- Бесполезно! - капитан снял с пояса рацию, что-то рявкнул в нее, после чего вернулся к разговору с майором. Сказал угрюмо:
- Если она сразу начала стрелять, то уж точно не намерена сдаться! Нет, надо брать!
- Не уйдет?
- Исключено! Мы перекрыли все выходы из здания, включая подвалы! - капитан подозвал к себе одного из бойцов, отдал короткий приказ. Спецназовец побежал к лестнице и там исчез. - Сейчас, раненых отправим, и будем штурмовать! Дверь подорвем, а затем используем световые и шумовые гранаты.
- А откуда она узнала, что мы у ее двери?
- Наверняка, где-нибудь в косяке замаскирована камера! Эта женщина ждала чего-то подобного и хорошо подготовилась!
Подъехал лифт, из него выскочили несколько человек в белых халатах. Вытащили носилки.
В тусклом свете ламп, освещающих коридор, сверкнул извлеченный шприц. Тоненько охнул один из раненых, остро запахло спиртом.
- Уносите их! - скомандовал старший из врачей, представительный седоусый мужчина и повернулся к капитану. - А я останусь с вами! На всякий случай!
- Хорошо, только стойте тут, у лифта, - кивнул капитан, и побежал к солдатам.
Виктор извлек из кобуры пистолет, снял с предохранителя. Слышно было, как шумно дышит за спиной врач.
Сапер некоторое время возился у двери, закрепляя почти у самого пола небольшой серый брикет. Когда коснулся его последний раз и отскочил в сторону, дверь с грохотом распахнулась, и в коридор вылетело нечто маленькое, круглое, точно теннисный мяч.
- Ложись! - крик хлестнул по ушам, заставив тело дернуться, словно от удара током.
Виктор рухнул на пол, не заботясь о последствиях для костюма, и тут же что-то грохнуло, ударило, словно рухнул и развалился некий огромный механизм. Горячая волна коснулась затылка и укатилась дальше.
Он поднял голову. Стены были все в оспинах и царапинах, за спиной что-то булькало, и серый дым затягивал коридор впереди. Из него доносились глухие стоны.
Ударил второй взрыв. Сработала размещенная на двери мина, теперь уже бесполезная. Взрывная волна от нее разогнала дым и стал виден коридор, усеянный бойцами "Стальных когтей". Некоторые лежали в таких позах, какие находящийся в сознании человек не примет никогда, другие шевелились и стонали.
Из дверного проема, искореженного так, словно через него пытался выехать пьяный танкист, появился невысокий силуэт. Двигался он стремительно, словно атакующий гепард, и Виктор не сразу осознал, что это женщина в темном камуфляже с тяжелым автоматом в руках.
Она замерла на миг, настороженно оглянулась. Злые глаза уперлись в Виктора. Он начал поднимать пистолет, понимая, что не успеет. Женщина улыбнулась, хищно, красиво, дуло автомата начало стремительно перемещаться…
Один из спецназовцев в дальнем конце коридора сумел подняться. Лицо его корежило страданием, но он все же смог выстрелить. Но дрогнувшая рука подвела - пули бессильно вжикнули по потолку.
Это и спасло Виктора.
Она развернулась со скоростью урагана. Рявкнула короткая очередь и живучий боец "Стальных когтей" рухнул на пол. Вместо лица его было кровавое месиво.
Не отвлекаясь больше на недобитых противников, женщина побежала к лестнице и скрылась быстрее, чем Виктор успел выстрелить ей в спину.
В коридоре кисло и противно пахло порохом.
Виктор поднялся, отряхиваясь. Со скрипом открылась дверь одной из квартир, выглянул пузатый мужик в грязной белой майке. На красном лице был написан страх, а в глазах лютым зверем ревело любопытство.
- Что происходит? - спросил он громким шепотом.
- Быстро в квартиру! - рявкнул майор так зло, что пузатый исчез мгновенно. Словно его и не было.
С лестницы доносились крики и грохот выстрелов. "Прорвется ведь!" - подумал Виктор, и в мысли этой причудливо смешались ужас, досада и восхищение. - "Если только патроны не кончатся!".
Он оглянулся. Усатому доктору не повезло - осколок гранаты перерубил ему горло, и жизнь истекала на пол вместе с потоком темной, точно смола, крови. Помочь ему ничем было нельзя.
Виктор медленно пошел по коридору, осматривая бойцов "Стальных когтей". Вдруг кто остался жив?
Остановился, увидев капитана. Тот лежал у стены, широко развалившись, словно отдыхая. На прочном шлеме, соприкоснувшемся с цементом, виднелась большая вмятина.
Когда присел, стало слышно легкое дыхание. Отлегло от сердца - бравый офицер жив, только оглушен.
Рация на поясе капитана щелкнула, зашипела, из нее донесся дрожащий от напряжения голос.
- Товарищ капитан, товарищ капитан!
Виктор взял рацию в руку, ответил торопливо:
- Говорит майор Белкин. Что там у вас? Докладывайте!
- Товарищ майор! - радостно отозвалась рация. - Докладывает лейтенант Лучко! Мы ее взяли!
- Потери?
- Трое убитых, пятеро раненых.
- Ясно, - кивнул майор, оглядывая коридор, более напоминающий поле боя. - Сюда к нам всех, кто есть из медперсонала, и вызывай врачей из Управления. У нас пострадавших больше десятка.
Отключившийся прибор бережно положил рядом с хозяином, а сам уселся прямо на пол, не чувствуя холода и неудобства. Мозг отказывался думать, Виктор словно провалился в какое-то пустое пространство, лишенное даже мыслей.
Он услышал вой сирен, но не придал этому значения. А очнулся лишь тогда, когда коридор заполнили люди в белых халатах.
* * *
Кофе отдавал чем-то противным, словно в него добавили порошок для принтера. Владимир пил его только чтобы прояснить мозги, без всякой охоты, утешая себя тем, что все на кафедре вынуждены пить этот мерзкий напиток, производимый кофейным автоматом.
На столе перед ним лежали контрольные работы студентов, посвященные глобальному экономическому кризису второго-третьего десятилетий двадцать второго века. Вокруг сновали коллеги, мешая сосредоточиться и взяться, наконец, за проверку. Хорошо еще, что кафедральный телевизор был выключен.
Сзади донесся шум открывающейся двери и спокойный голос произнес:
- Прошу прощения, где я могу найти Смолякова Владимира Святославовича?
- Владимир, это к тебе, - сказал Али Мехмедович, вечно готовый по интеллигентной привычке оказать помощь ближнему. Когда надо и когда не надо.
Владимир, сдерживая внутреннюю дрожь, медленно повернулся. Меньше всего он ожидал услышать этот голос здесь.
В дверном проеме стоял Николай. На лице его обнаружилась искусно наклеенная бородка, но не это приковывало взгляд. Глаза бывалого контрразведчика, обычно не выражающие ничего, сейчас просто сочились болью. Под ними набрякли мешки, и вообще Николай выглядел каким-то постаревшим.
- Чем могу служить? - поинтересовался Владимир, поднимаясь.
- Мы можем поговорить наедине?
- Конечно, - Владимир оглянулся. Кафедра продолжала жить своей жизнью. Мало ли кто пришел и по какому вопросу - может быть, отец кого-то из нерадивых студентов явился просить за чадо?
Они вышли в коридор. Тут табунами носились студенты, слышались молодые, веселые голоса и взрывы хохота.
- Что случилось? - спросил Владимир мрачно. - Ты понимаешь, как рискуешь, придя сюда?
- Понимаю, - кивнул Николай. - Но они взяли Татьяну.
- Что? - Владимир на мгновение оглох и ослеп, по голове ударило так, словно на нее рухнул потолок.
Когда вновь обрел способность соображать, то ощутил, что по телу гуляет озноб, а в животе словно смерзлась глыба льда.
- Сам понимаешь, в нашей Конторе следят за всеми, в том числе и за МВД, - Николай смотрел с жалостью. - Я регулярно просматриваю материалы с прослушивания их телефонов. Они взяли ее два часа назад. Сам понимаешь, она сопротивлялась. Есть жертвы.
- Так, - сказал Владимир. Мысли крутились медленно, словно заржавленные шестерни в огромном старом механизме, заросшем паутиной и пылью. - Надо что-то делать! Иначе вслед за ней возьмут и нас!
- Что мы можем сделать? - угрюмо спросил Николай. - Разве что попытаться сбежать! Куда-нибудь в Китай! Да и то - если она заговорит, не успеем.
- Не заговорит! - первый шок от страшного известия проходил, мысли становились все более четкими и ясными. - По собственной воле она никого не выдаст!
- А двести седьмая поправка?
- "Черных беретов" учат противостоять пыткам, а офицеров - еще и психообработке, - Владимир пожал плечами.
- Это ясно, - Николай помрачнел. - Но рано или поздно она может сломаться. Так что лучший вариант… устранение!
Владимир молча смотрел на контрразведчика. В этот момент он ненавидел этого человека, хотя где-то в голове копошилось гаденькое осознание его правоты.
- Хорошо, - сказал он, выдержав паузу. - Какие есть варианты?
Когда Николай ушел, и он вернулся на кафедру, то на душе было так гнусно, словно туда неделю гадили кошки. Хотелось проблеваться, вытошнить из себя мерзкое ощущение, но Владимир четко знал - это невозможно.
Только если вместе с душой.
На кафедре работал телевизор, и все столпились около него, словно утята возле утки. Гомонили возбужденно и переговаривались.
Заглянув через плечи коллег, Владимир вздрогнул. С экрана на него смотрела Татьяна. Она стояла спокойно, и на лице ее не отражалось ничего, хотя руки были в наручниках, а под глазом наливался свежий синяк.
- … подозревается в причастности к произошедшим недавно в Москве взрывам, - торжественно и мрачно возвещал голос за кадром, а Владимир все не мог оторвать взгляда от экрана. Казалось, что соратница смотрит прямо на него, с печалью, пониманием и немым укором: "Что же ты, старший, не досмотрел?".
- При задержании произошла перестрелка, хотя представители УВД не сообщают подробностей, есть косвенная информация о человеческих жертвах.
Камера сдвинулась, в кадр попал тот самый офицер, который несколько дней назад допрашивал Владимира. Лицо его было бледное, осунувшееся, глаза зло блестели.
- Никаких комментариев! - решительно заявил он, и принялся протискиваться через суетливую толпу репортеров. Те наседали, орали, точно крачки, но майор Белкин упорно пробирался к замершему у обочины сине-белому милицейскому автомобилю. Вслед за ним вели Татьяну.
Бойцы оцепления отталкивали журналистов прикладами, за прозрачными забралами виднелись сердитые лица. Задержанная прихрамывала на левую ногу, а губу закусила, точно от сильной боли. На штанине темнели пятна, подозрительно похожие на кровь.
Майор открыл дверь, протиснулся на переднее сиденье. На заднее грубо запихнули Татьяну. За тонированными стеклами не было видно, что происходит внутри, но Владимир был уверен - с обеих сторон от нее посадили по охраннику.
Автомобиль резко сорвался с места, словно ракета. Взвыли сирены на машинах сопровождения, и кортеж быстро удалился в сторону центра города. На экране тут же появился диктор. Он что-то говорил, но Владимир не слушал.
Из последних сил он добрел до стола и сел, обхватив голову руками.
В груди тупой занозой засела боль. Сердце стучало глухо и отчаянно.
* * *
Немилосердно болели ушибленные во время падения локти, ныли колени. Виктор старался не обращать на телесные муки внимания, но при каждом резком движении они давали о себе знать. И все же это было терпимо.
Гораздо хуже были страдания душевные. Шестеро погибших и более десятка раненых - такие потери не спишешь. Хоть и задержали опасную террористку, но какой ценой…
Неприятный разговор с полковником уже состоялся. Майор уяснил, что его не отдадут под суд, что даже выговора не будет. Но на душе скребли кошки, и все вспоминался врач, хлюпающий разрубленным горлом…
Подчиненные сновали мимо тихие, словно мыши. Начальство старались не задевать, но на лицах торжество - как же, такой шаг на пути следствия! Это вам не над бумажками сидеть по ночам…
"Туда бы их, на задержание" - подумал Виктор лениво, и тут хлопнула дверь.
- Товарищ майор, задержанная доставлена, - сказал кто-то таким гулким басом, словно говорил из бочки.
Виктор поднял голову. Вот она, стоит у двери. Невысокая плотная женщина. Совсем молодая, с чистыми голубыми глазами. Беспощадная и умелая убийца, террористка.
По сторонам от нее - двое конвойных могучего сложения.
- Можете идти, - сказал Виктор. - Я вас вызову, когда понадобитесь.
Один из конвойных, лейтенант, с темными вьющимися волосами, сказал басовито:
- Может, нам остаться, товарищ майор. А то мало ли что.
- Идите, - отрезал Виктор. - Или вы думаете, что я не смогу отбиться от раненой женщины, которая, к тому же, в наручниках?
Конвойные, отдав честь, удалились, а он повернулся к задержанной и сказал:
- Садитесь.
Двигалась она легко, словно и не было раны в голени. Остановить беглянку смогли, только нанеся ее. А так - еще немного - и ушла бы.
- Нафанова Татьяна Евгеньевна? - спросил он.
- Да, - кивнула она. В голосе террористки не было страха. Хотя за одно только сопротивление органам власти, за погибших бойцов "Стальных когтей" ей светила одна мера наказания - высшая.
Он задал еще несколько дежурных вопросов. Она отвечала спокойно, и тогда он спросил про то, что интересовало его на самом деле, хоть и лежало несколько в стороне от интересов следствия:
- Почему вы встретили нас выстрелами?
- А чем я должна встречать врагов? - она усмехнулась, весело и открыто. Словно сидела не в кабинете следователя, а в компании друзей.
- С чего вы взяли, что мы вам враги? - удивился Виктор. Допрос пошел совсем не в том направлении, в каком он планировал, но это не так плохо. Главное - разговорить допрашиваемую, а потом можно задать и важные вопросы.
- Не мне лично, - она вновь улыбнулась, но на этот раз усмешка выглядела волчьим оскалом. - А русскому народу!
- Что же мы ему сделали?
- Вы служите тем, кто уничтожает его, - охотно объяснила она.
- И те молодые ребята, которых вы застрелили сегодня, тоже его уничтожали? - поинтересовался Виктор, ощущая, как глубоко в сердце начинает шевелиться гнев. - Они-то чем виноваты?
- Вы пытаетесь вызвать во мне жалость, - задержанная пожала плечами. - Совершенно напрасно. Я ее потеряла, когда моего младшего брата насмерть забили пьяные азербайджанцы. А суд дал им по три года условно, потому что судьям хорошо заплатили. Так что не надо.
- Ладно, - проговорил Виктор сквозь зубы. - Зайдем с другой стороны. Вы понимаете, что вам грозит за совершенное сегодня предумышленное убийство?
- Понимаю. Смерть.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице, а голос продолжал звучать спокойно.
- Вы не хотите, чтобы вам смягчили приговор?
- Думаю, что это невозможно, - Татьяна иронически приподняла брови. - Сколько там на мне трупов? Пять?
- Неважно, - сказал Виктор мягко, но уверенно. - Если вы согласитесь сотрудничать со следствием и сообщите ему все, что вам известно о взрывах, то высшая мера может быть заменена…
- На пожизненное заключение! - она смеялась долго и со вкусом. А когда закончила, то бросила презрительно:
- Уж лучше получить пулю в затылок, чем гнить сорок лет в камере! Только трусы цепляются за жизнь!
- Значит, вы отказываетесь сотрудничать со следствием?
- Смотря что называть сотрудничеством, - она вновь улыбнулась.
- Ладно, - Виктор подвинул к себе бумаги, извлек из них фотографию, сделанную с видеопленки банка, подвинул к задержанной. - Это вы?
- Да, я, - ответила она, досадливо покачав головой. - Судя по всему, звоню вам, сообщая о том, кто произвел взрыв на Поклонной горе.
- И кто?
- Я и произвела.
- В одиночку? - Виктор позволил изумлению отразиться на лице.
- Да, - Татьяна кивнула. - Российский национальный комитет - миф, придуманный мной для солидности. На самом деле все три взрыва осуществила я.
Виктор задумчиво почесал подбородок. Вроде бы все ясно - врет, выгораживая соучастников. Но доказательств причастности к террористическим актам других людей все равно нет. На заводе была она, звонила - тоже…
- Весьма оригинальная версия, - сказал он после некоторого размышления. - Но вы не находите, что для одного человека организовать столь масштабные акции несколько трудновато. Тут требуется кропотливая длительная подготовка…
- Нет ничего невозможного для человека, - Татьяна проговорила это с чувством. Глаза ее сверкали, - сердце в груди которого бьется для России и русского народа!
- Так и я служу России!
- Нет, - она презрительно скривилась. - Не той фальшивой, подлой стране, которая по недоразумению продолжает носить это имя, а той, которой она должна быть, великой и могучей!
- Ладно, оставим этот спор, - Виктор откинулся в кресле, слегка покрутил головой, разминая затекшую шею. - Перейдем к деталям. Если вы сами осуществляли все теракты, то вы должны помнить кое-какие подробности…
Она чуть заметно напряглась, в глубине голубых глаз появилась неуверенность. "Ничего" - подумал Виктор с удовольствием. - "Сейчас я тебя подловлю, и тогда посмотрим. Это тебе не лозунгами сыпать, фанатичка!".
Глава 6. Двадцать четвертое мая
У тебя ли нет
Богатырских сил,
Старины святой
Громких подвигов?
Иван Никитин, "Русь"
Утро поднималось над Москвой свежее. Воздух был чист и прохладен, почти как осенью, и Владимира время от времени пробирал озноб. Даже солнце появилось из-за горизонта какое-то бледно-желтое, замерзшее. Света его едва хватало, чтобы гасить звезды, а западная часть небосклона оставалась темно-лиловой, и там недружелюбно посверкивали белые и желтые огоньки.
Владимир ждал на небольшой полянке, на окраине Лосиного острова, недалеко от Пермской улицы. В кустах боярышника немилосердно громко пел соловей, но было не до него. Николай, который ранее всегда был точен, опаздывал, и это внушало беспокойство.
Хрустнула ветка, и на поляне появился контрразведчик. Был он изможден, будто каторжник, на похудевших щеках чужеродно смотрелась совершенно седая, словно шерсть белого медведя, щетина.
- Доброе утро, - поздоровался Владимир, ощущая, как беспокойство, камнем висящее на сердце, слегка слабеет.
- Доброе, - отозвался Николай. Глаза его были воспалены, указывая на бессонную ночь, в них не угасал лихорадочный блеск.
- Все принес?
- Да, - Николай присел на корточки, с треском расстегнул молнию на большой спортивной сумке. Зашуршали бумаги. - Вот план тюремных помещений. Крестиком помечена камера, где держат Татьяну. Тут же - схема подземных коммуникаций, ведущих к зданию. Я отметил ваш путь.
- Так, - Владимир некоторое время разглядывал бумаги, затем на лице его появилось озадаченное выражение. - Это откуда нам придется стартовать?
- Путь неблизкий, - с неохотой проговорил Николай. - От метро "Электрозаводская". И еще - я принес оружие, а то в подземельях всякое случается.
В распахнутом чреве сумки тускло блестели тела нескольких пистолетов.