В проходе, в который свернули, вонь была гораздо слабее, а труба, тянущаяся вдоль пола - нетолстой и судя по блестящей поверхности - довольно новой.
Метров через пятьсот в стене на уровне пола обнаружилось квадратное отверстие толщиной в метр, забранное решеткой. Владимир еще раз сверился с планом и решительно опустился на колени.
- Нам сюда? - с изумлением спросил Иван.
- Да, - огрызнулся Владимир, изучая крепления решетки. - А ты думал, что в подземные этажи Следственного Изолятора Особого Назначения ведет отдельный коридор, светлый и чистый? Достань лучше отвертки. Они должны быть у меня в кармане рюкзака.
Проржавевшие винты сопротивлялись, не желая вращаться. Отвертка срывалась, приходилось вставлять ее вновь и вновь. Владимир пыхтел, точно вспотевший бегемот и тихо ругался.
Когда отвинтил все, то намучился так, словно в одиночку таскал здоровенные бревна. По лицу тек пот, а руки дрожали, как у записного труса. Хотелось лечь и помереть прямо тут, на холодном и сыром полу…
В отверстие протискивался с трудом, точно червяк, разжиревший на конском навозе. Пока пролез, ободрал локти и коленки, а черта и его родственников помянул не один десяток раз. Иван подал рюкзаки, а затем полез сам. Владимир пока осматривался.
По другую сторону стены обнаружился широкий и прямой коридор. Здесь было сухо, а на полу толстым пушистым одеялом лежала серая пыль. Под потолком виднелись закрытые решетками плафоны, но ламп в них не было.
За спиной слышался скрежет и лязг - Иван подтаскивал решетку к стене, создавая видимость, что она привинчена, как и раньше. Вдруг с той стороны кто пойдет мимо.
- Что здесь такое? - спросил он изумленно, оборачиваясь и отряхивая руки. - На канализацию не похоже!
- Скорее всего, коридор ведет в бомбоубежище, - ответил Владимир, навьючивая на ноющую спину осточертевший рюкзак. - Построили его давно, более двух с половиной веков назад, когда ядерной войны боялись.
Он сверился с планом и решительно свернул направо. Пол шел чуть вверх, так что шагать приходилось почти в гору. В стенах время от времени открывались двери, все как одна - железные, плотно пригнанные, с большими подвесными замками. Скорее всего, здесь когда-то и были склады, но ими давно не пользовались.
Кончился коридор круглой площадкой, на которой вела вверх железная винтовая лестница, а люк в потолке, похоже, когда-то заварили намертво. В стенах чернели три двери, похожие друг на друга, точно близнецы.
- Мы под тюрьмой, - сказал Владимир шепотом, словно его могли услышать и решительно направился к левой двери.
Дернул за ручку, та с треском отвалилась - за многие десятилетия металл проржавел насквозь. Замок тоже оказался трухлявым, и после попытки поковырять в нем отмычкой раздался негромкий треск и инструмент заклинило намертво.
- Что ты будешь делать! - Владимир в ярости саданул по двери ногой. Она задребезжала, заскрипела, а затем отошла чуть в сторону.
- Смотри, открылась! - заявил Иван с такой радостью, словно нашел клад.
В узком и сыром проходе, где они оказались, было сыро. Стены бесстыдно раззявили многочисленные трещины. На полу, когда туда попал луч фонарика, оскалила зубы здоровенная, с небольшую собаку, крыса.
Сверкнули красные глаза, раздалось яростное шипение, затем цокот коготков, и зверь исчез.
Но пока шли вперед, со всех сторон доносились шорохи и попискивание. Здесь шла своя жизнь, подземная, и людям в ней не было места. Владимир чувствовал полные злобы взгляды из темноты, Иван беспокойно озирался.
Ход закончился тупиком. Дорогу путникам перегородила стена из кирпича. Красные блоки резко контрастировали с серым камнем стен, и было ясно - ход заложен гораздо позже, чем построили подземелье.
- Куда дальше? - спросил Иван, тяжело дыша.
- Никуда, - ответил Владимир, с кряхтением снимая рюкзак. - Здесь и будем закладывать! Прямо над нами, через этаж - камера, где держат Татьяну!
Каски с фонарями сняли, установив так, чтобы свет падал на нужное место. Взрывчатку прилаживали долго и тщательно, затем Владимир извлек из рюкзака детонатор с таймером.
Закрепил его, а затем нажал включатель. Раздался щелчок, прозвучавший громко, словно выстрел, и на небольшом экранчике появились светящиеся зеленым цифры.
Некоторое Владимир тупо смотрел на них, затем воскликнул с сильнейшей тревогой в голосе:
- Что за черт? Иван, погляди!
Тот подошел, некоторое время вглядывался, звучно сопя. Похоже, от путешествия по сырым подземельям у него начался насморк.
- До взрыва осталось пять минут тринадцать… двенадцать секунд, - сказал он спокойно, и тут же глаза его вытаращились, на лице проявился испуг. - Почему так мало?
- Не знаю! - зло ответил Владимир. - Я проверял его перед выходом! Час там стоял, шестьдесят минут! Что-то сбилось!
- Так отключи его!
- Не могу! - Владимир поспешно вскочил, принялся судорожно натягивать на себя рюкзак. Лямки казались слишком короткими, не желали налезать. - А ты чего стоишь! Уходим, быстро! Его не отключить, не перепрограммировать!
Каску нацепил на ходу. С места рванул по коридору.
Испещренные трещинами стены побежали назад. Едва не наступил на толстую, видимо беременную, крысу. Та с визгом бросилась в сторону, Владимир от неожиданности чуть не упал. Выругался витиевато и матерно, побежал дальше, тяжело топая ботинками по сырому полу.
Пробежали проржавевшую дверь, выскочили на круглую площадку. Тут Владимир не удержался, ударился плечом о железную лестницу. Но лишь зашипел от боли, а по коридору рванул, словно заправский спринтер.
Пыль поднималась при беге в воздух, норовила налипнуть на лицо, залезть в легкие. Когда добежали до отверстия в стене, то Владимир был весь в сером налете, а дышал с хрипами, сплевывая комки гадостной мокроты.
Свинченную решетку отшвырнул так, что она отлетела с грохотом. Втиснулся в отверстие, услышал треск разрываемой материи, но не обратил внимания. Порванный комбинезон - черт с ним, главное уйти подальше от взрыва.
Он успел протащить в отверстие рюкзаки, когда бомба сработала.
Сначала докатился тягучий мощный гул, словно при землетрясении. Затем пол затрясло, точно где-то рядом плясали пьяные великаны. В потолке начали открываться трещины, стены зашатались, а Иван, наполовину втиснувшийся в отверстие, испуганно замер.
- Быстрее! - заорал Владимир зло.
Иван дернулся, тут же раздался громкий треск, и потолок развалился прямо на глазах. Огромная глыба рухнула рядом с Владимиром, засыпав ботинки каменным крошевом. Трещина появилась на стене, большой фрагмент ее пошел вниз, словно чудовищная заслонка.
Она ударила Ивана по ногам. Захрустели кости, тот дернулся и замер, закрыв глаза. Владимир похолодел. Волосы на голове встали дыбом.
Несколько мгновений стоял неподвижно, понимая, что стоит на шаг от смерти. Судя по непрекращающемуся грохоту, что-то еще рушилось там, где была (да, теперь была) тюрьма. Но на том месте, где находились диверсанты, все затихло.
Он опустился на корточки, осмотрел ноги Ивана. Все ниже середины бедер скрывалось в куче каменных обломков, самый маленький из которых был размером с детскую голову.
На некоторое время замер, пытаясь решить, что делать. Непривычная растерянность овладела душой, мозг отказывался работать и Владимир чувствовал себя так, словно пытался поднять капельку ртути с помощью лома.
Иван дернулся и застонал. На лице его, сером от каменной пыли, открылись полные муки глаза.
- Как ты? - спросил Владимир.
Некоторое время во взгляде напарника не было ничего, кроме страдания, затем он прояснился, и сквозь боль начало проступать знакомое упрямое выражение.
- Что там с ногами? - прошипел Иван сквозь сомкнутые зубы.
- Завалило камнями.
- Там все так болит, - по лицу Ивана пробежала судорога, на лбу выступили крупные капли пота. - Идти я не смогу. Пристрели меня!
- Как? Зачем?
- Надо! Ты же не донесешь меня по этим подземельям до станции? А если и донесешь, то что будешь делать там?
- Не донесу, - Владимир кивнул, яростно кусая губы и пытаясь найти выход из сложившегося положения.
- Если не убьешь, они найдут меня! - проговорил Иван горячо. - Ведь не дураки, догадаются, как мы бомбу заложили! И стреляй в лицо, иначе опознают! Выйдут на вас…
Голос слабел, но в нем звучала твердая решимость умереть.
Владимир вытащил пистолет, и замер, будучи не в силах выстрелить в соратника. Несколько раз поднимал руку, и тут же опускал, чувствуя, как потеет ладонь и дрожь поселяется в предплечьях.
- Ну! - прохрипел Иван. - Стреляй!
- Не могу! - ответил Владимир. Его трясло, в душе горячим варевом кипел стыд, причудливо смешанный со злостью. На себя, на судьбу, на злосчастный таймер…
- Тогда вытащи мой пистолет и дай мне! Сил на то, чтобы выстрелить, у меня хватит!
Владимир содрогнулся. Очень медленно опустился на корточки, вытащил из кармана напарника теплое, нагревшееся от тела оружие. Некоторое время подержал, словно взвешивая, затем отдал в жадно подергивающуюся ладонь Ивана.
- Иди, - сказал тот. - Я сначала отстрелю себе кончики больших пальцев, чтобы не опознали по отпечаткам! Передай привет нашим!
Лицо его исказилось. Владимир поспешно отвернулся, чтобы не видеть слез соратника. Сказал глухо:
- Русский народ не забудет тебя, - сам почувствовал, что говорит фальшиво, но остановиться не было сил. - Ты встанешь в один ряд с такими героями, как Александр Невский и президент Синев!
Раздался странный скрежещущий звук. Владимир не сразу понял, что Иван смеется.
- Не ври мне, - проговорил он. - Это будет, если только народ наш возродится… А в это даже я верю с трудом! Иди, пока я еще в сознании…
Владимир вскинул на плечи рюкзак, и не оглядываясь, пошел по коридору. Он старался идти быстро, но все же услышал, как грохнули позади три выстрела - два почти подряд, а третий - чуть позже.
Судорога сжала горло. Фонарь светил достаточно ярко, но поле зрения стало вдруг каким-то смазанным, словно шагал через густой туман…
* * *
К вечеру похолодало. Из закрывших небо серых слоистых туч посыпал мелкий, совсем не майский дождик.
Настроение у Виктора было под стать погоде. Хотелось плюнуть на все и уйти, но сделать этого было никак нельзя. Кто еще будет ковыряться в развалинах, недавно бывших тюрьмой?
Майор стоял у самого края огороженного пространства, и видел, как по ту сторону сине-белой ленты, отмечающей закрытую зону, ведет репортаж корреспондент одного из центральных телеканалов.
Перед ним застыл оператор с камерой, словно с чудовищно огромным и неудобным пистолетом, а репортер со сладкой улыбкой говорил что-то в объектив, поднеся к лицу микрофон, похожий на диковинный овощ.
Виктор невольно прислушался:
- … совершенно уничтожили здание знаменитого следственного изолятора "Матросская тишина", - слова лились гладко, потоком, словно водопад, приковывали внимание, - который являлся одним из памятников старины.
"Ничего себе!" - подумал Виктор. - "Что это за страна, где обычный СИЗО держат за памятник старины?".
В кармане назойливо запиликал сотовый телефон.
Виктор сделал несколько шагов в сторону, чтобы не мешать репортажу, прижал к уху трубку.
- Да.
- Товарищ майор! - донесся из телефона возбужденный голос капитана Делиева. - Мы тут кое-что нашли!
- И что же? - спросил майор. Именно он два часа назад отдал приказ обследовать подземные коммуникации, которыми террористы, скорее всего, проникли под тюрьму.
- Труп! Совсем свежий, сегодняшний! И недалеко от подвалов тюрьмы, на самой границе зоны разрушений.
- И что, его обломками убило? - Виктор разочарованно подумал, что в этом случае вряд ли от погибшего много осталось.
- Нет, - ответил капитан. - В руке пистолет, череп разворочен выстрелом в упор. Самоубийца! Судя по всему - один из террористов. Его завалило во время взрыва. И чтобы не достаться нам, он и убил себя.
- Ничего себе! - брови майора взлетели вверх. - Вытаскивайте его. Попробуем опознать.
- Сложно будет, - в голосе Делиева прорезалось сожаление. - Лицо изуродовано, а кончики больших пальцев он себе перед смертью аккуратно отстрелил. Безумец!
- Если смотреть с другой точки зрения, то он герой, - пробормотал Виктор глухо. - Ладно, вытаскивайте все равно. Мало ли какая зацепка найдется.
Голос капитана пропал, на смену ему явились короткие злые гудки. Виктор убрал телефон. Повернулся, и лицом к лицу столкнулся с командиром подразделения МЧС, чьи подчиненные разбирали завалины. В яркой желтой куртке, мокрой от дождя и каске модернового дизайна он смотрелся впечатляюще. Но на испачканном пылью усталом лице застыло угрюмое выражение.
- Пойдемте, майор, - сказал он густым, басовитым голосом, напоминающим медвежий рык. - То, что мы откопали, вас заинтересует.
Виктор поправил плащ, поплотнее нахлобучил капюшон и зашагал вслед за провожатым. Развалины ярко освещались прожекторами, за зоной действия которых начиналась темнота. Казалось, что кроме пространства, заполненного развороченными каменными плитами, обломками и кусками арматуры, которое ограничивают исполинские черные стены, в мире ничего нет.
Ощущение это было столь реальным, что Виктор на мгновение содрогнулся. По телу пробежал озноб.
Впереди открылся провал, на дне которого копошились фигуры в желтых куртках. Мелькали огни включенных фонарей, гудел мотор небольшого крана, который, словно маленький, но очень сильный слон, оттаскивал в сторону обломки.
- Вот, - сказал офицер МЧС и отошел в сторону.
На каменной плите лежали два тела. Взгляд майора сразу приковало то, на котором был испачканный и разорванный серый мундир. Словно в насмешку над погибшим, символ СКС - перечеркнутый золотой молнией ядерный гриб виднелся отчетливо и сверкал под холодным светом прожекторов. На белом, как мел, лице полковника Бритни застыло удивленное выражение.
- Вы знаете его? - спросил офицер МЧС.
- Да, - кивнул Виктор, и перевел взгляд на другое тело - маленькое, в серой одежде арестованного.
Татьяне повезло меньше - тело ее было измято, словно женщина побывала в гигантской мясорубке, руки и ноги вывернуло так, что смотреть на них было больно. Но лицо сохранилось, и на нем застыла спокойная, понимающая усмешка. Словно погибшая террористка и после смерти чувствовала превосходство.
- Ее мы заберем, - сказал майор, с трудом отведя взгляд от трупов. - А по поводу офицера СКС имеет смысл позвонить…
Из-за спины, от границы огороженной зоны донесся какой-то шум, крики. Виктор невольно замолчал, обернулся.
Через развалины, спеша и спотыкаясь, бежал майор Спирс. Лицо его мокро блестело, а фуражка из-за спешки сбилась на бок. За ним не успевал один из постовых, размещенных вокруг развалин. Глаза его гневно сверкали.
- Стойте! - кричал он. - Вы не имеете права здесь находиться!
- Спокойно, товарищ сержант, - сказал Виктор. - Все в порядке. Ему можно.
- А, ну раз так, - несколько растерялся милиционер, затем козырнул и отправился назад, к своему посту.
Майор, увидев погибшего полковника, замер, точно налетев на стену. На лице его медленно разливалось отчаяние. На мгновение Виктор даже ощутил жалость к ранее столь надменному и спокойному офицеру СКС.
- Не может быть, - прошептал Спирс потрясенно. Даже в эти минуты он говорил по-русски, и Виктор невольно заподозрил, что этот язык для него родной. - Это невозможно! Не верю. Не верю!
Крик взлетел к темным небесам, с которых продолжало все так же безостановочно капать, словно прохудилась невообразимо огромная крыша. МЧСники, копошащиеся в развалинах, на мгновение замерли, а затем вновь вернулись к работе. Гулко вздохнул их командир.
- Он ведь хотел отправить на допрос меня, - проговорил Спирс с горечью, - а ехать в Санкт-Петербург сам! Как все глупо получилось! Я узнал о взрыве, только сойдя с поезда, полчаса назад! До сих пор не могу поверить!
- Придется, - жестко сказал Виктор. - Иного выхода нет.
Он повернулся к офицеру МЧС.
- Если необходимо подписать какие-либо бумаги, то лучше это сделать сейчас. Эксперты справятся без меня, а в такой дождь мне тут делать нечего. Отдам распоряжения относительно тела и поеду к себе, в управление, - он повернул голову к СКСнику. - Кстати, майор, если вздумаете обсудить пути более конструктивного сотрудничества наших ведомств, то сможете найти меня там же.
Спирс промолчал. Он не отрываясь смотрел на тело полковника, а по лицу майора Специальной Контрольной Службы текли совсем не дождевые струи.
Глава 7. Двадцать пятое мая
От Ивана до Фомы,
Мертвые ль, живые,
Все мы вместе - это мы,
Тот народ, Россия.
А. Твардовский
От Москвы-реки тянуло холодом. Словно не май на дворе, а апрель или вовсе март, когда еще лежит снег, а весна только пробует силы на оставшемся от зимы наследстве.
Пока Владимир шел от остановки автобуса до здания речного порта, успел изрядно замерзнуть. Хорошо еще, что закончился дождь, а ясное голубое небо обещает теплый день. Правда пока солнце невысоко поднялось над горизонтом и не успело как следует разогреться.
Внутри порта оказалось тепло и сухо. По коридорам толкались деловитые люди. Владимир поначалу замер, не зная, куда обратиться. Потом остановил сурового вида девушку с огромной кипой бумаг. Та глянула с неудовольствием, но подсказала, в какой кабинет обратиться.
Он поднялся на пятый этаж и оказался перед дверью, украшенной большой табличкой, буквы на которой гордо горели золотом "Начальник отдела транспортных перевозок".
Взялся за ручку, повернул. Дверь послушно отъехала в сторону.
Взгляду предстала обширная приемная. Стены украшены специальными полочками, на которых стоят горшки с цветами и вьющимися растениями. Свет падает через огромное окно, в воздухе - тонкий, приятный аромат зелени. За столом - секретарша, почти точная копия той девушки, что подсказала дорогу.
- Что вам угодно? - спросила она, оторвав взгляд от монитора.
- Мне необходимо получить груз, прибывший сегодня ночью из Санкт-Петербурга.
- Секундочку, - секретарша вскочила, цокая каблучками, подошла к двери, ведущей непосредственно в кабинет. Заглянула внутрь так, чтобы попка в короткой юбочке соблазнительно выпятилась.
Владимир невольно усмехнулся.
- Заходите, - проговорила секретарша, поворачиваясь к посетителю. - Вагиз Назарбекович примет вас.
Кабинет оказался обставлен в том же стиле, что и приемная. Зеленый плющ на стенах, много света и воздуха. Невысокий мужчина, напоминающий внешностью хана из фильмов про средневековую Бухару, плохо вписывался в такую обстановку.
"Ему бы халат и кальян!" - невольно подумал Владимир, усаживаясь на предложенный хозяином стул. - "По сторонам - пару телохранителей с саблями, а перед ним чтобы голые красавицы плясали!".
- Чем могу служить? - голос у "хана" оказался неожиданно писклявым.
- Сегодня ночью из Питера должен был прибыть мой груз, - Владимир щелкнул застежками кейса, вытащил бумаги. - Хотелось бы получить!