* * *
Вовсе они не на охоту пошли. Выйдя из пещеры и пройдя мимо домиков-вигвамов - Сашка про юрты знал из телевизора, но слово "вигвам" ему больше нравилось, потому что вместо него сразу приходило на ум "фиг вам" из мультика про Матроскина, - охотники миновали полосу высоких кустов и вышли на небольшую полянку. За нею снова кудрявились заросли, а дальше лежала долина. Её окаймляли горы. Но они были далеко и потому больше напоминали клыки сине-зелёного цвета, которыми долина прихватила кусок неба.
По центру этой "челюсти" змеилась река, одетая в зелёную шкуру растительности по её берегам. Вдали она раздваивалась - или, вернее, в неё впадал приток, - отчего речка напоминала длинное жало.
Конечно, Саша знал, что у змеи это не жало, а язык, и кусается это подлое пресмыкающееся зубами… Только что на себе испытали, можно сказать. Но так называть было привычно.
Остальное пространство занимал в основном лес. И высокая трава, перемежающаяся зарослями кустов, там, где лес отступал. И на первый взгляд всё выглядело безжизненным. Разве что в небе парили точечки птиц.
А чего ты хотел, спросил себя Саша, - стадо давешних ящеров увидеть? "На прогулку у реки выбегали диплодки"? - как когда-то процитировал стих своей дочки дядя Дима Захаров, друг Алькиного отца. Ну уж нафиг!
- Са-шха, - тронул его за плечо Рог. - Шшифф!
Чего? "Корабль"? Тьфу! Это ж - "идти" по-местному. Вчера же только учили! Уже забыл. Действительно звук напоминал шелест травы, когда через неё топают ноги.
Они подошли к некоему сооружению в центре полянки. Вернее, сооружением назвать это нечто - значило бы сильно перехвалить. Больше напоминало фигуру из "городков". Лежащую. Большая толстая палка походила на туловище, четыре поменьше явно изображали ноги, ещё две - хвост и шею. На месте головы красовался большой зелёный камень. В минералогии Саша не разбирался, но решил, что это малахит. Почему так решил, сам не знал. Пусть будет.
Охотники, числом семеро, включая гостя, - по пути к ним присоединились ещё двое, вылезшие из вигвамов, - окружили этот "мемориал". Потом вождь Кыр что-то проныл тонким до визгливости голосом. Охотники ответили ему слаженным "Хы!" Кыр перешёл на тон ниже. Охотники ответили. Слово было несложным, и Сашка тоже рявкнул своё "Хы!"
Прозвучало не очень авторитетно - до мужского баса мальчишка просто ещё не дорос.
Но на это никто не обратил внимания. Охотники истово покачивались, глядя строго на убогонькую фигуру посреди их круга. Потом их вождь произнёс заключительную тираду - чувствовалось по торжественному тону, - все гаркнули дежурное "Хы!", потрясли в воздухе копьями и деловито направились вниз через окаймляющие полянку кусты. Мальчик последовал за ними.
Шли долго. Часов пять. Саша даже устал с непривычки. Но жаловаться и требовать отдыха не хотел - западло это было бы. Зато почти всё это время Рог, явно испытывающий к мальчику симпатию, - взаимную, впрочем, ибо он, молодой, казался самым "человеческим" из неандертальцев - увлечённо болтал с ним. Если, конечно, это можно назвать "болтовнёй": слишком небогат был знакомый словарный запас. Но как бы то ни было, на этом фоне всего лишь пятиминутные паузы между репликами Рога могли считаться оживлённой беседой.
Впрочем, видно было, что мальчик Рога сильно заинтриговал. И своим внезапным появлением, и трофеями из драконьих зубов, и взрослым, как надеялся Саша, поведением. Другие охотники тоже внимательно прислушивались к беседе, но инициативу вести её молчаливо предоставили Рогу.
Ну, а мальчику было важно побыстрее подучить лексику - и чёрт с ней, с грамматикой. Он полагал, что главное - знать слова, а уж связать их друг с другом как-нибудь само получится. В школе тоже из-за этого мучился: ну сложно было запомнить всю эту фигню из времён, склонений и каких-то герундиев.
Забавно, что общение с неандертальцами пока что подтверждало его правоту, хе-хе. Вот, скажем, как вчера. "Охота-идти", "охота-идти-назад", "охота-идти-назад-тяжело".
Но всё равно - понимать Рога было пока ещё тяжело. Тем более что надо было внимательно следить и за жестами. Например, сказал Рог: "далеко" и показал на небо - значит, о небе и речь. "Солнце", например, было: "тепло далеко" и жест на небо. А ежели "далеко" и указание на горизонт - речь о земле. Точнее, о земном пространстве.
В общем, одними словами тоже не обойдёшься. Пару раз Рог даже останавливался, клал на землю своё копьё, и показывал что-то важное двумя руками. Тем не менее, взаимопонимания между мальчиком и неандертальцем становилось всё больше. Удалось даже выяснить, куда они идут: "охота идти далеко (жест на горизонт) далеко вода пить много зверь".
И в самом деле: пока они развлекались такой беседой, группа охотников вышла из леса и приблизилась к приречным зарослям. Поведение всех изменилось. Рог замолчал. Походка его, да и других охотников стала крадущейся. И раньше почти не производившие лишнего шума, они теперь шли совсем беззвучно. Время от времени воины останавливались и долго принюхивались к овевавшему их ветерку, буквально шевеля ноздрями. Как кошки. Потом продолжали двигаться, забираясь по дуге под ветер относительно какого-то им одним известного места.
Сашка старался делать всё, как они: передвигаться бесшумно, ловить запахи, осматривать местность. Но охотники, похоже, были им недовольны. Вождь даже подошёл, ощупал твёрдыми своими пальцами ткань Сашкиных джинсов. "Шум. Много", - понял мальчик его заключение.
* * *
"Ведьма" хватки своей не разжимала. Алина уже начала испытывать страх. Ведь она уже и сама шла, и вполне себе послушно - но её по-прежнему крепко держали за руку и решительно вели куда-то в неизвестность. Сквозь заросли.
"Вот так доведут до мангала - и на шашлыки" - пыталась развеселить себя девочка. В смысле успокоить. Немудрящей шуткою.
Вышло неудачно. Совсем, можно сказать, не вышло. Страх, наоборот, словно получив разрешение, забрался в мозг уже совсем по-хозяйски.
Аля попробовала остановиться. Против ожидания женщина приостановилась тоже, вопросительно подкинула подбородок. Но хватки на Алининой руке не ослабила. Затем улыбнулась поощрительно. Вернее, хотелось думать, что поощрительно. Улыбка, конечно, не кинозвезды. Не Джулия Робертс явно. Похоже, как в этих, фильмах, из Африки, про жизнь животных, шимпанзе. Оскал на все тридцать два зуба. К тому же не зуба, а тесака. Ногу перекусит и не заметит.
И в то же время Алина чувствовала, что растравляет себя зря. Улыбка матери-Гонув была именно поощрительно: доброй, уверенной и что-то обещающей.
Вообще, мимика у этих первобытных и на вид таких грубых существ была очень выразительной. Нет, лица, конечно, были некрасивыми, очень массивными и на первый взгляд малоподвижными. Хмурыми. Возможно, из-за того, что глаза сидели глубоко, а нижняя часть лица заметно выделялась над - или под? - верхней. Иногда встречаются даже в московской толпе, в метро особенно, такие лица. Сразу отталкивают. Грубые черты, маленькие глазки, массивные челюсти. На неандертальцев похожи.
И вот эти, местные, все были такими же. И в то же время другими. То ли за счёт большого количества морщин, то ли из-за подчёркнутой мимики, то ли из-за общей подвижности, но выражения их несли знак некоей очевидности. Вроде рисунка детского, когда изображается улыбка или печаль. Вот! Точно - смайлики компьютерные! Даже там, где их вешают десятка по четыре, всё равно легко выбрать под соответствующее настроение. Вернее, сигнал.
И вот эта местная тётка посылала именно такой же вот понятный сигнал.
Алина внутренне пожала плечами и зашагала дальше. Чему быть, того не миновать. Всё равно этим огромным мышцам сопротивляться невозможно.
Через некоторое время они подошли к берегу небольшого озерца. Даже пруда, похожего на того, в котором они купались на даче.
Алине вспомнилось, как она была маленькой, и они всё с Юлькой, подружкой с соседнего участка, упрашивали папу нырнуть с мостков "бомбочкой". Весело было… Эх…
Тем временем "ведьма" поставила на землю свою плетёнку с углями и сделала знак кому-то за спиной Алины. Девочка оглянулась. Ого! за ними, оказывается, шла целая толпа. Ну, не толпа, человек восемь. Местная мелюзга, один мужчина с копьём, вроде охранника и две женщины помоложе своей "шефини".
Народ, что называется, с энтузиазмом прыснул по сторонам и принялся за сбор сухих веток. А женщина повернулась к Алине, подёргала за обрывки блузки, недвусмысленно показав:
"Раздевайся!"
* * *
Саша независимо пожал плечами. Что ему, голым тут ходить? Да и всё равно никогда не сможет он двигаться так, как эти профессиональные охотники. Сами полузвери. Не в плохом смысле, а в том, что практически являются частью природы. А он кто? В футбол хорошо играет?
Воины обменялись парой слов. Затем вождь показал мальчишке: "Тут". Рог, словно штатный переводчик, разъяснил подробнее, нежели суровый их предводитель: "Ты - тут".
Да, море информации…
Но делать было нечего, оставалось только исполнять приказ.
Вообще-то страшновато было. Правда, копьё было помощнее того, что соорудили они с Антоном там, у динозавров. Но там она были вместе, а здесь он один.
От нечего делать Саша стал рассматривать оказавшееся у него в руках первобытное орудие. Впечатляло. По-своему оно было совершенным. Во-первых, само древко. Было оно почти идеально круглой формы. Будто на токарном станке обточено. Нет, при внимательном взгляде заметно было, конечно, что работа ручная. Но с таким старанием, так выглажено было дерево, что не восхититься хотя бы терпением мастера было нельзя!
А прямизна! Ведь идеально прямых стволов не бывает. Вот каким образом эти люди нашли такие деревья, чтобы из них сделать такие ровные древки?
На этом фоне мальчика как-то не слишком поразило жало копья. Вполне ожидаемое. Как в мультике про Симпсонов. Или в Историческом музее, куда их недавно классная водила на экскурсию. Кремниевый оббиток, весь из себя неровный, зазубренный. И то - чем тут камень обработать? Кроме другого такого же камня? Вот и видны грубые сколы. Хотя при этом копьё было вполне себе острым. Не нож, конечно, но при нормальном ударе вполне можно бок какой-нибудь косуле пробить.
Кстати, нож! Сашка чуть было не забыл про него! Это ж замечательный инструмент в здешних-то условиях! Пусть двигаться, как охотник, и не шуметь у него не получается, но ведь можно добывать пищу на расстоянии! Лук!
И шевельнулась гордая мысль: ежели сделать лук, до которого местные дикари ещё даже додуматься не могли, то его, Сашки, рейтинг здесь поднимется на невероятную высоту! Пусть жить им тут недолго - как Антоха придёт в себя и сможет осознанно за камень подержаться - зато память о нём, о Гусе, будет жить тысячелетия! И даже потом, в их время, будут в школьных учебниках писать: "Лук был изобретён ещё тогда-то…"
А кстати, когда? Какое тут время-то? Что неандертальцы - ясно, тут они с Алькой определились. Каменный век - понятно. Но ведь он долгий был, каменный век-то, говорила им экскурсовод в музее. Сотни тысяч лет. А не сто. Это ж представить невозможно такую уйму времени! Сколько тут лет до нас?
Саша вздохнул, Не определить. На проклятом острове нет календаря! Вот бы оставить что! Чтобы потом археологи нашли и как чудо в музей выставили. Как эти, болтики, про которые тогда, у динозавров, речь шла. Может, на камнях в пещере надпись нацарапать? "Здесь был…"? Э-э… "были". Здесь были… Из двадцать первого века. И что-нибудь доказательное. Номер школы? Ага! И привет Виолетте! На английском. С неправильной формой времени. А потом предъявить фотографию из какого-нибудь труда академика и сказать, что ещё в древности люди говорили по-английски так, как Сашка, а не так, как она.
Саша даже хихикнул, представив себе ошарашенное лицо англичанки с длинным носом…
Но вообще говоря, задача сделать лук - не такая простая, как кажется. Они с папой когда-то в детстве смастерили два на даче. До сих пор за буфетом на веранде висят. Так это что? - игрушка. На двадцать метров бьёт. И то - летит стрела куда хочет.
Дерево правильное подобрать нужно. Орешник - хорошо, но уж слишком гибкий. А надо, чтобы как в книжках, только богатырским усилием чтобы сгибалась лука. Упругость чтобы. Эх, прихватить бы тогда тот лук из бамбука, что для динозавров делали! Да кто о нём тогда думал, убогом!
А из чего тетиву сплести? Верёвок здешние явно не изобрели. Из сухожилий? Чёрт, опять тот же вопрос: а как это делается? Может, их сушить надо три месяца, прежде чем они пригодными для дела станут?
Ладно, пока суд да дело - то есть пока там охотники у водопоя таятся, жаждущего зверя поджидаючи, - он вон в ту рощицу наведается. Приглядится к местным растениям, может, какое для лука и сгодится.
Сказано - сделано. За этим у Саши никогда задержки не было. Подчас себе в убыток. Как говаривал отец: "Прежде чем сделать, подумай, нужно ли его делать. В смысле последствий". И объявлял срок бана. Так он называл отлучение от компьютера.
Но тут беспокоиться, вроде бы, не о чем. Охоте остальных он не помешает, зверей тут больших, судя по тому, что мужики как раз за ними и ушли, нет. А от бурундучка какого он как-нибудь отобьётся. Уж если от ящеров отбились…
* * *
Алина сначала не поняла. Что значит - раздеваться? Тут вон мальчишки вовсю таращатся, мужик с копьём глазеет. Да и вообще - чего ради? Что за опыты тут намереваются над нею учинить?
И она решительно замотала головою.
- Нет! - это слово она узнала одним из первых.
Ведунья, казалось, удивилась. Хотя на таком лице эмоции не особенно заметны. Но что-то вроде чисто человеческой мимики по нему пробежало: брови поднялись, лоб нахмурился, вроде в недоумении, затем сузились глаза. Показалось или нет, что под конец на этом лице промелькнула тень подозрительности?
Да нет, не тень. Посуровело лицо, прикаменело.
Тётка что-то долго проговорила воину. Тот тоже сильно нахмурился, ответил короче. Но в его словах явственно прозвучало знакомое "уламр". Алина знала - поняла ещё с первого их знакомства, - что это слово на языке местных обозначает что-то плохое. Чего они не любят и боятся. И ежели оно сказано с таким вот застыло-хмурым лицом, то, похоже, ничего хорошего ожидать не приходится.
Женщина вновь повернула голову к ней. Забавно как разговаривают эти люди: когда что-то говорят, то непременно смотрят на того, к кому обращаются. А тот, соответственно, внимательно смотрит на собеседника. Словно не только звуки воспринимает, но и смотрит на артикуляцию, наблюдает за губами, выражением лица, жестами. На общение глухонемых очень похоже. И оттого кажутся аборигены немного забавными членами английского аристократического клуба: говорят медленно, веско, никогда не прерывают друг друга. И очень внимательно выслушивают собеседника.
Вот и тётка эта снова, раздельно и чётко артикулируя, обратилась к Алине. Интонация была вопросительная, и снова прозвучало слово "уламр".
Самое интересно, что Алина её почти поняла. "Духи", "наши", "против уламр", "ты", "уламр". И переводчика не надо: "Ты что это, уламрка, раз не хочешь с нашими духами?"
И как ей объяснить, что дело не в духах и уламрах, а в том, что она с нею намеревается сделать ради своих духов. А то будет, как в "Иван-Васильиче": "Да головы им отрубят, и всего делов!" Может, этим духам как раз её голова и нужна?
Ну что тут было делать? "Уламр" - это плохо. Это злые, гадкие люди. Уже уничтожившие одно племя неандертальцев. И потеснившие этих арругов. Дети, судя по всему, на них похожи. Если теперь не сделать что-то для местных духов, то их точно запишут в уламры. И тогда хорошего не светит.
И не только ей, пронзительно взвизгнуло у девочки в голове. Там же ещё Антон беспомощный лежит! Что с ним будет, если она сейчас не найдёт с этими неандертальцами взаимопонимания? Чёрт, чёрт, чёрт, этот язык! Ну почему не бывает так, чтобы пару слов только услышать - и тут же всё начать понимать и говорить? А говорить что-то надо срочно. Иначе… Антон. И Гуся где-то бродит… Возьмут и убьют мальчишек…
Она откашлялась.
- Послушайте, уважаемая дама, - чуть торжественно - раз уж тут "английский клуб" - по-русски начала Алина. Надо не забывать жестами себе помогать. - Я, - показала она, - не могу раздеваться при посторонних мужчинах, - показала на одежду, на воинов, на мальчишечью мелюзгу. - У нас так не принято. Наши духи это запрещают, - показала на небо. - Давайте я лучше так искупаюсь, в одежде. На самый крайний случай могу снять джинсы, - действительно, чего в мокрых потом ходить?
- И ещё, - почему-то индейским жестом подняла она две руки ладонями вперёд. И перешла на местный, "неандертальский". - Я - уламр - нет! Я - "че-ло-век". Я - нет, - скорчила злую рожу. - Я - хорошо, - изобразила самую добрую улыбку, на которую только была способна.
Кажется, убедила. Напряжение вокруг явственно спало. Но некоторое время Гонув молчала, словно осваивая сказанное. Затем, видимо, осознав корень проблемы, просветлела лицом, снова взяла Алину за руку и потащила к озерцу. У самого берега отпустила девочку, развязала сбоку завязки своего кожаного "платья" - хотя, впрочем, если не придираться к качеству исполнения, то им это одеяние и было, - и, оставшись голой, вошла в воду. Поплескалась там, широко улыбаясь, и вышла на берег. Она совершенно никого не стеснялась.
"Ну да, - догадалась Алина. - Это ж каменный век! Другая культура. Они ж наготу как таковую и не воспринимают. Одежда - как перчатка на руке. Для удобства или от холода. А так что есть она, что нет - никому и дела нет!"
Тётка тем временем снова сделала доброе лицо и едва ли не проворковала:
- Арина! Хррошшо!
Вот это да! Она ж по-русски это сказала!
Ничего себе - она ж в их лингвистическом семинаре не участвовала! Держалась в сторонке, как это было принято здесь: воины - отдельно, женщины - позади. А она, оказывается, всё слышала! И не просто, а даже что-то поняла!
Девочка даже засмеялась. С облегчением и каким-то вдруг прихлынувшим дружеским чувством.
А ведунья-колдунья, как бы закрепляя контакт, "рассказывала" дальше - правда, уже по-своему, но благодаря широкой жестикуляции понятно: