* * *
- Что он сказал? - встревоженно спросил Антон, приподняв голову и морщась от боли. Языка местного он, естественно, не понимал, но общая озабоченность и суета говорили сами за себя.
- С Сашкой что-то, - ответила Алина. - Похоже, какие-то уламры его увели.
- Кто-кто?
- Уламры. Сама не знаю, кто это. Но для местных это злейшие враги. Нас сначала за уламров приняли.
Антон помотал головой.
- Мы что - в сказку попали? - спросил он, скупо улыбнувшись. - Это же книжка такая!
Вот за что Алинка всегда его любила - так это за присутствие духа! Любила?
Нет, Гуся тоже, конечно, хороший… Но вот то, что он пропал, отчего-то тронуло её меньше, чем вот эта гримаса боли на лице Антошки, когда он попытался приподняться.
- Ты лежи-лежи! - велела она. - Я сейчас разберусь.
Арруги - как она ни пыталась, так и не смогла научиться издавать последний горловой звук в этом слове, которым называли себя местные - напряжённо ждали, когда дети закончат свой диалог.
Алина встала, подошла к воину. Слово и жест в такой ситуации лучше, чем просто слово. Раз уж жесты здесь - составная часть речи и не дополняют смысл, как у людей, а часто придают его.
- Говорить, - обратилась девочка к мужчине. - Саша-что-охотник-что-уламр-что-увели-как-увели-куда-Саша-где.
Тот начал показывать. Да, это было именно так! Не столько из слов, сколько из жестов и той самой "телепатии" Алина не то что поняла, но словно увидела, что произошло на охоте.
- Арругхрг, - и тот самый звук, - идти-далеко-река-вдоль-за лес-холмы-охота-олень…
На самом деле слова этого Алина не знала, но охотник так выразительно пристроил раскрытые пятерни с кургузыми пальцами по бокам своей головы, что она прямо увидела оленя. А то дядька и помог ей увидеть - всё через те же свои спецспособности? Неважно.
- Олень-чуткий, - продолжал свидетель. - Сашха-шуметь-вождь-Кыр-говорить-оставаться-сидеть-смотреть-олень-зверь-всё.
- Типа на "номере", - понял Антон, которому Алина, как могла, переводила сказанное.
- Охотники-убить-птица, - было названо, какую птицу подбили, но этого, естественно, девочка не поняла. - Рог-охотник-идти-назад-дать-Сашха-есть-Сашха-нет-уламр-есть-много-убивать-Рог…
Алина зажала себе рот ладонями. Ох ты, господи, Рог! Такой хороший был, предупредительный…
- Охотники-слышать-шум-идти-назад-видеть-Сашха-лежать-связан-кровь…
- Кровь?! - воскликнула девочка.
- Кровь-мало, - успокоил рассказчик. - Здесь, - показал он на грудь. Затем продолжил:
- Уламр-говорить-Сашха-арруг-слышать-нет-уходить-уламр-след-идти-арруг-прятаться-ждать-уламр-убивать-уламр.
Троих! - гордо показал он на пальцах.
Да тут война!
- Уламр-бежать-арруг-за-Сашха-с-нет-догнать-стоять-кричать-арруг-смотреть-Сашха-с-уламр-идти-назад-ночь-спать-вождь-Кыр-говорить-Грур, - указал на себя, - идти-здесь-говорить-осторожно-уламр-здесь-бояться-прятаться-ждать-воин-обратно.
Теперь понятно. Это гонец. Предупредить, чтобы береглись невесть откуда появившихся уламров. То-то внизу суета творится, женщины и малышня разбирают свои вигвамы и заносят их в пещеру…
- А Саша? - спросила Алина требовательно. - Уламр-Саша-делать-что?
- Грур-знать-нет, - последовал ответ. - Вождь-Кыр-ночь-говорить-Грур-идти-здесь-говорить-осторожно-уламр-здесь-бояться-прятаться-ждать-воин-обратно.
Воин помолчал и добавил успокоительно:
- Арруг-утро-идти-уламр-Сашха-с-за-смотреть-где.
Затем глянул внимательно и спросил:
- Рюди-белый-уламр-тёмный-рюди-уламр-такой-одинаковый-разный-цвет?
И вдруг по-русски:
- Да?
* * *
Вождь упёр испачканный в крови палец в Сашкин лоб и что-то пролаял. Потом указал на трупы, на лес, на небо, зачем-то на себя, всё время что-то говоря ощутимо злым тоном. Затем снова указал на Сашу, на Солнце, на недалёкую реку, помахал, вроде бы приветственно, своим воинам. Присел, похлопал землю, выпрямился, потряс копьём и снова упёр палец в Сашку.
Лекция была весьма живописной, но непонятной. Единственное, что вынес из неё Саша, - ощущение, что ситуация вокруг его личной судьбы накалялась до предела. Всплыла фраза из какой-то книжки: "Парень, жизнь твоя висит на волоске…"
Против воли мозг его занялся воспоминаниями. "Остров сокровищ", что ли? Сильвер? Или? Не, точно, Сильвер! Тут же перед глазами встали сценки из мультика. Почему-то не тот эпизод битвы, где мистер Треллони всё колотил прикладом по картинке, когда Сашка натурально чуть не умер со смеху, не найдя в себе сил вздохнуть. А когда Израэль Хенс висел над кораблём, держа руками разрезанную снасть, а все по нему ходили взад-вперёд, и голова у него там смешно сминалась. Ой, а до этого как он стёр с двери силуэт своего врага! Только ножки остались! Вот бы сейчас так: провёл тряпочкой - и нету тебе никаких первобытных троглодитов с их зверствами и угрозами…
На лице внимательно рассматривающего мальчика вождя нарисовалось удивление. В самом деле, несмотря на прямую угрозу жизни - которую уже за эти дни? - Саша ощущал полную безмятежность. Помогли воспоминания о мультике. Как-то всё стало выглядеть… нет, не мультяшно, но… Отстранённо, вот! Словно всё вокруг не с ним происходит. Он действующее лицо, но - не в своей действительности. Вот как в компьютерной игре. Действуешь там ты, сам, стреляешь, куда-то пробираешься, уничтожаешь врагов. И ведь на самом деле находишься там, внутри! А раздастся за спиной голос мамы: "Саша, пора обедать!" - и тю-тю! Нет уже этой реальности, в которой ты только что действовал-злодействовал!
В общем, совсем перестал волноваться Сашка, стоя перед вождём, расправив плечи и независимо глядя на здешнего лидера. Не потому независимо, что такой уж нахал был по природе… понимал, что мужик этот опасен, жесток, а сейчас ещё и разозлён. Просто что он ему сделает, будучи персонажем из квеста?
Но "мужик" сделал. Никаким персонажем компьютерной игры он не был. А был вполне себе живым, здоровенным и грубым дядькой, который не нашёл ничего лучшего как отвесить мальчику здоровенную плюху. Чтобы, видимо, тот внимал его обращению более ответственно.
Саша отшатнулся и едва не упал. В ухе немедленно зазвенело, в голове чуть поплыло. Но поскольку состояние духа его стало несколько отстранённым, а сдачи давать он привык всегда… С тем же Штырчиком, который объективно был поздоровее. А он тогда только перешёл в эту школу. И тот захотел тогда проверить на "слабо". Но получил в ответ удвоенную агрессию… Потом-то подружились, конечно… Или когда с этой шантрапой из восьмого "Б", в том случае со сменной обувью…
В общем, не нашёл Сашка другого выхода - да и не искал, вообще-то, на автомате действовал… И не придумал иного, как в ответ наклонить голову и с прыжка изо всех сил ударить этого троглодита в живот. Или в корпус.
Да нет, ничего он, конечно, не добился. Не та масса. Дядька, правда, шага три назад сделал. Но среагировать успел, пресс напряг, на ногах устоял. Морду, правда, проконтролировать не успел. На ней нарисовалось самое искреннее изумление. Ну вот как если бы боксёра Валуева поднявшийся из коляски младенец ударил. Да не просто кулачком мягким, а - так, чувствительно. Вот примерно такое же могло быть лицо.
А Сашка, сжимая кулаки, глядел на вождя, тоже делая зверскую морду. Раз у вас тут принято угрожающие гримасы делать, то и мы тоже это умеем. И глаза, глаза, люто сощуренные, мальчишка не отрывал от глаз чужака. Дорого тебе дастся моя смерть, словно говорил ему Сашка безмолвно. И что самое главное - сам в эти секунды верил в это!
"А вот теперь нам точно конец", - вдруг всплыла в мозгу фраза из давнего, детского анекдота про ковбоя и внутренний голос.
Ничего нелепее нельзя было придумать. Но так вовремя вспомнилась эта нелепость, что Сашка не сдержался и хрюкнул от смеха. А потом не сдержался вовсе - и расхохотался во весь голос…
* * *
Когда мальчишка отсмеялся, вождь шагнул вперёд. Выражение лица его ничего хорошего не сулило.
Саше вдруг вспомнился приятель из параллельного класса - Олег со смешным прозвищем Видерда. Он переехал из Сибири, с Байкала, и пришёл в школу, несколько отстав по немецкому. И однажды в начале урока "немка" отметила: "О, Олег ист видер да!" - то есть: "Олег снова тут!". А тот, как сам позже рассказывал, недопонял и решил продемонстрировать, что кое-что знает. И пошёл склонять: "Ихь бин видер да, ду бист видер да, ер ист видер да, вир зинд видер да, ир зайд видер да, зи зинд видер да, зи зинд видер да!" Класс, естественно, грохнул, а прозвище Видерда к Олегу прилипло.
Так вот, тому, с его немецким, во время игр часто доставалась роль фашиста. И он, войдя в раж, орал: "Рэзать, натураль рэзать. Ихь не упивайт партизанен, ихь их рэзать! Отрезайт красивый, новый уши. Унд пальцен!" Из-за чего "наши" за ним охотились особенно рьяно и быстро выводили из строя.
Уж не собрался ли вождь сотворить нечто подобное? Действительно что-нибудь ему, Сашке, отрезать? Как вот Рогу голову?
И мальчик решил не сдаваться ни в коем случае. Он сделал шаг назад. Не для того, чтобы отступить, а чтобы перенести вес тела на левую ногу. Рукою он в это время нащупал в кармане заслуженный нож. Ударить им человека… он не знал, решится ли. Но отмахиваться будет, как бешеный и жизнь свою продаст дорого!
И была ещё надежда, что друзья его неандертальские далеко не ушли. А таятся где-то в кустах, наблюдая за происходящим. И при совсем кислом развитии событий придут на помощь. В конце концов, ведь обменялись они копьями. Значит, приняли его в состав племени. А то, как эти парни отомстили за Рога, говорит за то, что своих они не бросают…
Но это - разговор следующий. А пока Саша достал из кармана изделие швейцарских мастеров, мгновенно раскрыл лезвие и выставил нож перед собой.
Это произвело эффект, надо сказать. Вождь выглядел, мягко говоря, несколько удивлённым. Лицо его снова приняло на секунду измученно-изумлённое выражение, а глаза совершили быстрое движение: нож - собственная рука - порез на ней - нож - земля под ногами - глаза мальчика. Всё было понятно без слов: было некое орудие, потом исчезло, теперь оппонент откуда-то его снова взял. И угрожает им. А резать это орудие умеет…
Саша взгляда не отвёл. Лишь напрягся, чуть подпружинив левой ногой и медленно отводя правую руку назад, готовясь хоть в последний раз в жизни от души врезать "индейцу". С разворота, как получится. Эх, надо было на восточные единоборства записаться, как Тёмка Фочкин! Но уж ладно…
И тут события пошли в совсем другом ключе, нежели ожидал мальчик. Вождь в затруднении потоптался на месте, не делая попыток шагнуть вперёд. Затем наклонился, положил копьё рядом с собою. Сделал два шага назад. И… сгорбил спину и наклонил голову. А руки, напротив, поднял на уровень плеч ладонями вперёд. Словно сдавался. Как Видерда, которому по роли положено было проигрывать в качестве немца. Разве что этот не кричал "Нихт шиссен!" - "Не стреляйте!" Вероятно, немецкого не учил…
Впрочем, что-то вождь бормотал по-своему.
Вслед за своим лидером, после паузы, потребовавшейся на переглядывание, позу смирения приняли остальные члены отряда.
Вот тут Сашка удивился. Напряжение полностью его не отпустило, но дух перевести он себе позволил. Что эти мужики изъявляют ему свою покорность - ясно. Но отчего? Из-за того, что он поднял руку - точнее, голову - на их вождя? А что это меняло в раскладе сил? Из-за ножика? Но они его сами держали в руках, видели, что ничего в нём волшебного не… О!
О! Дошло! Что-то волшебное… Они ж тут все должны быть этими… как там по истории древнего мира учили… В духов верили. Как-то там было, в учебнике? - первобытному человеку мир казался населённым духами, потому что он не понимал природы окружавших его явлений.
Хм, а тут какое явление? Только что его зарезать хотели, а теперь прощения просят. С чего бы?
Тут вождь проговорил что-то горячо, но опять-таки смиренно. Сашка снова его не понял, но зрелищу внутренне порадовался. Нет, конечно, местный вождь был гораздо мельче боксёра Валуева. Но сложением и свирепым лицом вполне того напоминал. И теперь было полное ощущение, что именно Валуев изъявляет мальчишке свою покорность.
Эх, жаль, Алька не видит… И подружка её Вива, которая Сашке была тоже несколько… небезразлична.
* * *
Но, в общем, что делать дальше, мальчик не знал.
Будь эти парни хоть сто раз покорны - что можно приказать им сделать, коли языка не знаешь? Да и что приказывать? Отпустить его домой, к неандертальцам? Судя по тому, что он видел, отношения между этими и теми такие, что дружеский контакт исключается. Значит, этих надо отправить домой, а самому здесь сидеть, ждать, когда свои из кустов вылезут. Если они там ещё сидят. А то вот убили этих троих и закономерно дали дёру, не дожидаясь карательной экспедиции. Забавненько будет остаться в этом мире совершенно одному и быть съеденным первым же крупным хищником…
Нет, он, конечно, мог бы выйти обратно к пещере, где они оказались в самом начале. Возможно, настолько-то уж он на местности ориентироваться мог. Хоть и далековато ушли они с охотниками. Но это означало бы привести за собою "индейцев". А что те начнут делать, узнав, где живут неандертальцы, предсказать было нельзя. Опять же, на месте "своих" он не допустил бы самого себя к пещере. Подстрелил бы, чтобы не выдал.
Ничего он не решил в итоге. Папа ему говорил как-то: если не знаешь, что решить, а прямой угрозы нет, ничего не делай. Набирай информацию, наблюдай и будь готов к действию. И Саша пока решил наблюдать.
Он величественно кивнул вождю - а то пауза затягивалась. Тот просветлел. Что-то сказал своим, те задвигались посвободнее. Затем вождь с явно вопросительной интонацией обратился к Саше, указывая на своё копьё, лежащее у ног мальчика.
Саша ещё раз кивнул. "Индейцы" подобрали копья и вернулись к своим прежним занятиям. Одна группа занялась телами убитых. Их довольно споро раздели, лишили всех ожерелий и браслетов, перьев на головах - в общем, всех знаков заслуг и статуса. Всё это аккуратно было помещено в кожаную котомку, которую достал один из подручных вождя. Трупы же сложили рядком на опушке, побросали на них по горсти земли и так и оставили. На съедение зверям.
Сашу это покоробило. Но он эмоций выражать не стал. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Возможно, такая здесь похоронная церемония. Рассказывал же вон как-то их директор на уроке истории, что на Востоке народ своих умерших на башни клал. Чтобы птицы хищные тела расклевали. Да и лопат у местных не было, чтобы могилу выкопать.
Одновременно занимала мысль о своих. Здесь ли они? Наблюдают ли потаённо? Могут ли выручить? Станут ли выручать?
Похоже, та же мысль сидела в голове и у вождя. Видно было, что он обеспокоен. Постоянно оглядывается, ищет в окружающей "зелёнке" признаки опасности. Несколько раз обращался даже к мальчику, указывая на лес и что-то с жаром втолковывая. Может, хотел, чтобы Сашка рассказал ему, где прячутся его друзья? Держи карман шире! Даже если бы и знал - не сказал.
Он даже мысль о луке оставил. Пришло в голову, что хорошо бы забрать заготовку. Всё ж столько времени искал… Но остановил себя. Не хватало местным "индейцам" только секретом такого оружия овладеть. Тогда они от хороших неандертальцев рожки да ножки оставят. Вот тем рассказать-показать. Научить… Может, и не вымрут тогда…
Словом, ещё раз вспомнил завет отца. Не вмешивайся, наблюдай. Запоминай дорогу. Как-нибудь удастся вырваться - и домой, к ребятам!
Но до этого было ещё далеко. "Индейцы", судя по всему, обиду прощать не желали. Уже не разбиваясь на группы, держась вместе, хотя каждый действовал самостоятельно, они начали изучать следы неандертальцев.
Странно, показалось Саше, логичнее было бы сразу по этим следам рвануть, пока свежие, пока противник далеко уйти не смог. А они тут ритуалами занялись, похоронами. Хотя, догадался он, целью могло быть не догнать данную конкретную группу охотников, а дойти по их следам до места, так сказать, дислокации. До их жилья, дома. И там уже устроить тарарам. В таком случае тактика правильная: противник, думая, что враг занимается своими делами, поспешает домой, не заботясь о том, чтобы путать следы.
В верности своей догадки мальчишка убедился уже через несколько минут. В одном месте поляны возникло оживление. Несколько охотников подозвали вождя. На правах то ли нового бога, то ли куратора - кем они его признали? - Сашка пошёл за ним. Да, судя по мимике и интонациям воины обнаружили след неандертальцев. Клок характерных рыжих волос зацепился за острый сучок. Теперь ясно было, откуда стартовать поискам.
Впрочем, образованному на боевиках и фильмах про индейцев мальчику показалось, что больно уж нарочито болтался тут этот клок. Словно подкидывали им ложный след. Но свои соображения Сашка оставил при себе. В этой войне он на вполне определённой стороне. И даже если неандертальцы оказались хитрее, чем он думал ранее, не его дело указывать на это "индейцам". Он - разведчик в тылу врага. Штирлиц.
Вот надо только язык подучить. Да как-то дорогу домой запомнить…