Трудно было оценить, больше ли рыбы неандертальские мальчишки пригнали к сетям, нежели отец с деревенскими, но арруги были весьма впечатлены результатами. Для них, считавших добычу рыбы уделом-тренингом для мальчишек с острогою, добыча показалась огромной. Да её три дня есть можно, порадовался один из воинов, Крокх, оставшийся за старшего. И дело даже не в количестве - мамонта и на дольше хватает, - а в той лёгкости, с которой племя оказалось обеспечено пищей. А это уже само по себе хорошая благодарность за то, что они приютили случайных беглецов из другого времени…
Так что на дальнейшие эксперименты под Антоновым руководством арруги взирали благосклонно, но сами не вмешивались. Помогали мальчишки и женщины.
И Алька, конечно.
Вот наибольшая затыка с луком и вышла.
Поначалу-то Антон считал его своим главным вкладом в будущее благосостояние арругов. Которого они заслужили вообще как хорошие люди, и в частности - как хорошие люди, спасшие его от смерти.
Арруги, правда, и без антоновой помощи голодными не выглядели. Но это сейчас, летом. А вообще его потряс ответ на вопрос, отчего так мало детей в племени и вообще нет ни одного старика. Как же, сказали ему, вот зиму назад как раз уламры в их краях появились. В другой долине. Зверя убили, распугали, стали на людей охотиться. Голод начался, от уламров уходить стали. Вот на перевалах в снегу стариков и детей и оставили…
Конечно, думал Антон потом вечером, лёжа на своей подстилке и удерживая себя от того, чтобы расчёсывать заживающие порезы на спине. Много ли с копьём навоюешь, когда вас заведомо меньше, чем врагов. Бросил копь - и нет его. А были бы луки - можно было бы от врагов массированным обстрелом отбиваться.
Да и на охоте удобно. С копьём надо к зверю близко подбираться. И промахиваться нельзя - убежит добыча. Потому и ходят вон на охоту целым коллективом - чтобы одновременно впятером в лося копья метнуть.
Это Антон, конечно, себе домыслил - и тут же самокритично признал это. Но судя по учебнику истории… Да и по тому, что Сашка как раз с группой охотников ушёл, - так оно и происходило.
И тем не менее идея лука - это оказалось тем, что неандертальцы не поддержали. Хотя, казалось бы, это же классно! - не надо подбираться к той же лошади на 10–15 метров, чтобы уверенно рассчитывать на попадание тяжёлым копьём. Пульнул издали - и иди, подбирай. Одной стрелой не убил - ничего, пусти три-четыре и дождись, пока животное кровью не истечёт. Очень технологично!
Беда была в одном. Когда Антон попытался на деле продемонстрировать преимущества лука перед копьём, получилось из этого полное позорище.
Для испытания действия нового оружия он призвал троих воинов, находившихся на тот момент в становище. Ну, и друзей своих мальчишек. Метрах в сорока растянули шкуру зайца. В неё и нужно было попасть. Опробовавший лук на паре выстрелов, он не думал, что это будет трудно. Стрелял же на даче! А тут лук был получше: поупружистей, да и тетива пожёстче, чем та дачная верёвочка.
Вышел конфуз.
Ни одна из пяти стрел не попала в цель. Да что там! - всего две-то и долетели! Из даже такой пародии на настоящий лук стрелять - это, оказывается, большого глазомера требует. И умения.
Точку в позоре поставил Грур, в целом-то относившийся к Антону с симпатией. Он взял лук и попробовал тоже из него выстрелить. Натянул.
Лук жалко треснул и сломался.
Грур улыбнулся, взял своё копьё и сходу запустил его в заячью шкуру. С тех самых сорока метров. Не напрягаясь.
И что характерно, попал.
Нет, смеяться никто не стал. Просто отнесли "лукотворение" и "лукостреляние" к мальчишеским забавам…
* * *
Уламры более приятны духам, нежели аннува. У тех вообще духи плохие, и живут они, как звери. Так что убивший уламра аннува совершает столь же тяжёлое преступление, как если бы он убил духа.
Это вида Да продолжал свой курс введения Сашки в местные расклады.
Но и уламры - не одинаково угодны духам. Только уганры им угодны. Только уганры поэтому - настоящие люди. А прочие - не очень. Можно даже сказать, не настоящие люди.
А аннува - не люди вообще. Потому что души их происходят от злых духов. Тогда как души уламров происходят от самых древних и святых духов.
Поэтому аннува - нелюдь. А уламры, кроме уганров, - не настоящие люди.
Этого Саша ухватить не мог. Несколько раз переспрашивал мудрого старца, пока не дотумкал. Это у них, у людей… Э-э, в смысле: у людей их с Алькой и Антохой времени. У них деление простое: люди и не люди. Звери, насекомые, птицы, рыбы. Даже камни. Пусть - камни. А люди - все люди. И белые, и негры, и китайцы. Люди. А у этих здесь - тройное деление. Мы - люди. Такие же, как мы - не люди. Не такие, как мы - нелюдь.
Ну, вот как если бы было, что они, русские - люди. А, скажем, немцы - уже нет. А какие-нибудь китайцы - нелюдь.
Сильно!
Хорошо, что там, дома, - не так. Все - нормальные люди. А у этих вон как. С делением.
Особенно, если видеть, что всех этих "людей" здешних - человек сто. Вместе с женщинами и детьми. Может, немного больше - Саша не пересчитывал.
Из уламров одни уганры достойны названия людей, выплыл, наконец, вида Да из долгих объяснений на ровное место. А прочие уламры имеют основание называться - ну, скажем, обезьянами.
Тут Саша, правда, допустил вольное толкование. Слова этого - прозвучавшего как "лой", он не понял, а ещё раз перебивать токующего, ровно глухарь, дедушку Да он не осмелился. Но по презрительной мине, что скорчил колдун, было понятно, что речь идёт о каком-то нечистом животном.
Пусть будет обезьяна. А может, шакал. Как там в книгах про индейцев было?
Между тем разошедшийся перед внимательными слушателями - а вокруг них собралась уже молодая поросль племени - вида Да продолжал свою академическую лекцию.
- Отдать лою добычу, если уган с ним встретился на охоте, - вещал он, - нельзя, пусть даже лоев будет больше и они этого потребуют. Это значит ставить неверного на равную ногу с уганом, и следовательно, совершать грех. Но поскольку жизнь угана нужна его племени, следует оставить добычу на земле и уйти, не вступая в столкновение с лоями.
Сашка с трудом сохранил лицо в неподвижности. Хрена себе, закончики! Типа, я тебя презираю, но драться за своё не буду, раз ты сильнее. Да у них в школе таким никто и руки бы таким не подал! "Ботаников" не берём - у тех свой мир. Да ведь и эти тут - не "ботаники"…
Разрешается обманывать лоя, продолжал вида. Но запрещено обманывать угана.
Запрещено убивать уганров и посягать на женщин уганров. Нежелательно, но можно убивать лоев. Нужно убивать аннува. Последнее особенно угодно духам.
Лучшего из аннува убей. Убийство аннува совершается по Закону, ибо не принадлежащие к уламрам не являются людьми. Проливающий кровь аннува приносит жертву духам уламров.
Запрещается чувствовать сожаление к аннува, когда видишь его тонущим в реке или иначе погибающим. Если он близок к гибели, не должно его спасать.
Н-да… Гнусненькая программа, если честно.
Вообще, чем дольше Саша жил среди уламров, тем меньше они вызывали у него уважения. Сперва-то, что греха таить, показались они ему хоть и страшными, но интересными. Любить их было не за что, но отдавать должное… Это как индейцы из книжек и кино. Вроде и дикие, но и благородные. И оказаться среди них было прикольно, но эдак… с холодком по позвоночнику.
Особенно, когда вождь Яли на его ноги нацеливался. Или когда Саша связанный стоял перед ними, и в любую секунду с жизнью мог распрощаться.
Но вблизи, в быту, в таких вот разговорах эти "индейцы" такими интересными уже не казались. К четвёртому дню среди уганров-уламров мальчик на многое здесь насмотрелся. Да и язык подучил уже неплохо. С английским бы так суметь.
В целом, разочарован оказался Саша уламрами.
Грязные. Вышел из чума своего и тут же нагадил, у задней стенки. Не стесняясь окружающих. Аналогично и женщины. А как ужасно было, когда в первый день они вокруг Сашки собирались. Ему приспичило, а им хотелось посмотреть, как посмертные духи это самое дело делают…
Он единственный, кстати, кто ходил в туалет за пределы стойбища, в кусты. В сопровождении воина, приставленного к ним с видой Да. Точнее, положенного виде по его статусу: как оказалось, прежде чем пройти посвящение в воины, здешняя молодёжь в течение года по очереди прислуживала видам. Уважение зарабатывала. Ибо не только охотником себя должен хорошим показать будущий воин, чтобы заслужить рекомендации взрослых бойцов, но и, так сказать, сознательным уганом. Таким, для которого духовные ценности племени - не пустой звук.
Кстати, именно в этих целях и просвещал Сашу вида Да. Дух тот, или их посланник, но пока он уган, должен он быть в составе племени. Не может человек быть вне племени. Ходят, конечно, сказки про некоего Бина, который-де обиделся на людей и ушёл в лес, начав жить в одиночестве. А там с ним произошли разные чудеса, в ходе которых он превратился сначала в исполина, а затем в большого духа. Перед входом в лес некоторые суеверные охотники даже срывают листик и кидают себе под ноги - странный, по мнению виды Да, обычай, с которым лично он, как сознательный вида, неустанно борется. Нет никакого Бина и не было. Никогда такого не слыхано было, чтобы человек один в лесу выжить мог. А волки, медведи? Съедят и всё! А аннува? Всё это сказки, которыми старухи по вечерам деток потчуют…
Во-вторых, нельзя забывать об аннува. Там, откуда пришли уламры, о них никто не слыхал. Но когда в благословенных землях прежней охоты уламров стало много, и добычи перестало хватать, некоторые роды не стали драться с другими, а пошли дальше. Духи так велели. И там люди встретили аннува, которые имели наглость охотиться на добычу, самими духами предназначенную для уламров.
Аннува оказались сильными и злыми. Они не пускали уламров в свои леса. Они не давали охотиться в лугах и долинах. Доходило до того, что аннува пугали лошадей, оленей или зубров, чтобы те только не достались уламрам. Старики много историй на этот счёт рассказывали. И он, вида Да, тоже расскажет ещё белому-как-дух-похожему-на-уламров.
Так что когда глупые уганры рассуждают про Бина в лесу, они забывают, что в лесах бродят дикие аннува, которые крайне любят гастрономические изыски на основе филейных частей уганрских деток.
Саша слушал эти откровения, подыгрывая деду лицом, но нисколько ему не веря. Он-то знал, кто такие аннува. Он с ними пожил. Пусть не долго, но достаточно, чтобы понять, какие это хорошие ребята. Пусть даже и внешность у них немного звероватая.
И детей они не едят. В отличие от, как говорится. Во всяком случае, намерение вождя Яли… нет, не просто намерение… хладнокровное намерение вождя Яли отведать Сашкиных ног мальчик никак не мог забыть.
Он, конечно, принимал участие в упражнениях с каменным копьём, которые показывал ему вождь Яли по просьбе виды Да. Слушался вождя. Но, в общем, близких контактов избегал. Хотя, справедливости ради, надо признать, что после решения судьбы мальчика местный лидер свои гастрономические поползновения в отношении пленника оставил.
Первоначальное любопытство со стороны местных к Саше тоже быстро схлынуло. Уганры вообще оказались довольно равнодушным народом. А тут рыкнул вида Да на наиболее настырных - и все пошли, что называется, заниматься собственными делами.
Мальчик за это время изучал язык и обычаи племени. С языком были отдельные трудности, но в целом дело шло. Если приспособиться к излишне детальной лексике местных. "Шёл-вчера-на-восход" отличалось от "шёл-вчера-на-запад". Причём "восток" в качестве направления света и в качестве направления движения тоже обозначались разными словами.
Но на эту тему Саша размышлял так… фоново. Что толку?
Куда больше его занимали мысли о том, как бы смыться отсюда. Только как? Направления, по которому сюда шли, он, естественно, не помнил. Столько раз перекрутились! Он даже положения Солнца не запомнил на момент своего пленения. Так что если трезво всё продумать, то остаются только два варианта. Либо аннува его найдут. Либо он найдёт аннува.
Первый вариант был сомнителен. Во-первых, кто он для аннува? Пришелец, чужак. Уламр. Из-за него убили Рога. Его увели, и собирался ли вождь Кыр идти по следам похитителей - совершенно не факт.
Во-вторых, увели и увели. Откуда вождю Кыру было знать, что Сашка ушёл с уламрами не добровольно? Может, зов крови сыграл - своя ведь раса. Так мог подумать вождь Кыр.
В-третьих, даже если и проследили - аннува могли сделать это в своих собственных интересах, чтобы узнать, где расположились стойбищем их враги… То к чему им выручать мальчика? Во-первых, это во-вторых. В смысле - откуда им знать, что он не сам с уламрами. Во-вторых…
Нет, никак не получалось логически мыслить! Запутался уже в этих "во-первых", "во-вторых", в "во-вторых" во второй степени… Пойдём сначала.
Могут быть аннува заинтересованы в его возвращении? Могут. А могут и не. Какое им дело до гостя из неведомого мира, да ещё уламра видом? Могут быть заинтересованы в его возвращении Алька с Антохой? Конечно! Вырваться отсюда они могут только втроём. А если Антон помер? Когда Саша уходил с охотниками, тот был плох. Хотя колдунья местная и заверяла, что всё будет в порядке.
Если Антон умер, то они здесь навсегда. Навсегда останутся. Или нет? Перетащило же их сюда от динозавриков. Несмотря на то, что Антоха уже без сознания был. Ежели они только с Алькой камень этот сожмут, то, может, их снова перенесёт - куда-то поближе к своим временам?
А там что будет? Вон - уже тут народ… Прямо скажем, жестковат. Своих и чужих лупит и жрёт. А что в будущем станет? В рабах египетских походить? Пирамиды построить? Или к римлянам в каменоломни какие-нибудь. Они ж для всех чужаками будут. Пришельцами. А с пришельцами вон какой разговор. Короткий. Давай я твоими коленками перекушу…
Единственное исключение - добрые аннува. Но мало их. А главное, знаем ведь мы, что не выжили неандертальцы. Не пережили столкновений с такими вот Яли и Да…
Эх, была б возможность, стать бы на стороне аннува! Научить их драться на расстоянии. Лука тут никто не знает. Уламры тоже. То есть одним только новым вооружением можно задержать их натиск. А ежели бы Антоха выжил, то и арбалет изобрести можно. Чего там сложного! Металл только нужен. А где взять? Ну, Антон, может, знает. Он много знает. Помочь аннува отразить уламров - а там и домой…
Да только поможет ли? Какие-то они тихие, эти аннува. В смысле - размеренно живут, в единении, так сказать, с природой. Эти, здешние, по сравнению с ними - живчики. Всё ходят куда-то, охотятся. Разведывают. Добычу приносят. Оно и понятно: много их. Не Сашкино, конечно, дело - думать об этом, но вон сколько у них женщин беременных. Каждая вторая. Да у каждого мужика по две жены. Или по три. Вон даже дедка его и то… Заводил в чум молодку одну.
Спать не давали шорохом своим…
Детей, мелюзги - куча. И женятся, судя по тому, что успел Саша увидеть, рано.
Даже и к нему вида подкатывал с предложением ультимативным… Подводил девку, как её… Вамуга, Вамана? Чёрт, не запомнил даже от волнения. Очень уж дедульке хочется породнить свой род-племя с духом из страны будущей охоты!
А аннува - тихони в этом смысле. Беременных вообще не видно было. Детей мало. Да и в самом роду вождя Кыра людей - кот наплакал. Два десятка охотников. И… этим… так бурно не занимаются, как здешние. У этих вон просто. А аннува сидят себе у порогов своих вигвамов по вечерам, на свирельках играют, шепчутся о чём-то. То есть щёлкают и прикашливают. Шёпот у них ещё больше на природные шумы похож, нежели обычная речь. И хорошо так, тепло с ними…
Эх, как тогда они с Рогом и Кхыром на пороге пещеры сидели! Смотрели на покрытые лесом горы, что застывшими волнами уходили к горизонту. На закат, что так завораживающе переставлял по небу свои светлые лучики напеременки с тёмными облаками. Словно в "уголки" играли. Как на компьютере…
А что, тоже монитор! Вход в пещеру - как рамки экрана, а дальше всё настолько нереально отстранённое, словно не живая природа, а именно компьютерное изображение…
Умеют смотреть арруги! Молчать умеют. Но так, что будто разговариваешь с ними. Спокойно так, раздумчиво, тихо. Как они сами - спокойные, основательные, разумные. Эти уламры, может, и разумнее будут…
Хотя с чего? Вигвамы-чумы - практически те же. Топоры каменные такие же. Луков-арбалетов тоже не изобрели. Нет, в смысле разума ничем они не умнее арругов-аннува. А вот энергии, жестокости, злобы какой-то изначальной - у уламров этого больше, да. Словно в зуде каком-то они, в соревновании. Подставить, отнять у своего же, несмотря ни на какие учения виды Да, - пожалуйста. Только вождь Яли своим авторитетом порядок поддерживает.
И то - у него свои конкуренты есть. Вон Ваху, второй вождь. Его не было в стойбище, когда Сашку привели. Через день появился со своей бандой. Со своими охотниками, в смысле. Сразу начал права качать, на Сашу злобно посматривать. Хорошо, дедулька слово веское сказал. Притащил опять своего сушёного вождя, подводил Ваху к нему, руками махал. Даже сплясал что-то. Коротенько, явно прежний танец "пересказывая".
Посопел второй вождь Ваху, носом подёргал, смирился.
Но во время продовольственной церемонии - ну да, именно что церемонно делили добычу, принесённую охотниками Ваху… Когда жители деревни собрались вокруг туши, обсуждая удачную охоту, второй вождь снова расцвёл.
Сначала ходил петухом, колотя себя в грудь и выкрикивая - ритмично, он ещё и поэт, оказывается! - былину о том, как он всегда побеждал диких зверских зверей. А затем лично приступил к церемонии приготовления пищи. Сначала, ловко орудуя специальным каменным ножом, аккуратно вырезал хвост из туши самой большой из добытых косуль. Затем отрезал и уши животного. Всё это было отнесено в мужской дом. Зачем - непонятно.
Потом… Потом зажигается факел. От него - свежий костёр. Тушу, не снимая шкуры, кладут сверху на открытый огонь. Зачем так? Непонятно. А, теперь ясно! Опалили шерсть. Ну и запах! А потом, дурашки, это же не экономно! Шкура же может пригодиться, на ней спать хотя бы мягко! А, нет, это только с первой добычей так поступают, вон рядом другую животину нормально освежёвывают.
Что значит - нормально? Тошнит, конечно. Но только его, Сашу. А местные сильно радуются.