Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник] - Пол Андерсон 43 стр.

IV

Имрик назвал украденного ребенка Скафлоком и отдал на воспитание своей сестре Лее. Она была так же красива, как и ее брат - с хрупкими, точеными чертами лица, серебристо-золотые пряди спускались из-под драгоценной диадемы, а в темно-голубых глазах сверкали лунные точки. Носила она одежды из паутинного шелка, а когда танцевала в лунном сиянии, зрителям казалось, что это пляшет белое пламя. Она улыбалась Скафлоку бледно-розовыми полными губами, а молоко, волшебным образом переполнявшее ее груди, было в его устах и жилах, как сладкий огонь.

На торжество выбора имени явились многие знатные Эльфгейма и привезли с собой великолепные подарки: кубки и кольца прекрасной работы, выкованные низовиками мечи, кольчуги, шлемы и щиты, наряды из парчи и атласа, а также талисманы. Поскольку альвы, подобно богам, гигантам, троллям и прочим родственным существам, не знали старости, у них было мало детей, они рождались раз в несколько столетий. Каждое такое рождение было крупным событием, однако гораздо значительнее считали они взять на воспитание человека.

Во время пиршества раздался вдруг оглушительный топот копыт, от которого задрожали стены замка и зазвенели бронзовые ворота. Стражники поднесли к губам трубы, но никто не посмел преградить путь всаднику, а сам Имрик приветствовал его низким поклоном, выйдя к главным воротам.

Это был высокий красивый муж в кольчуге и шлеме, сиявших куда слабее его глаз. Земля дрожала под копытами его скакуна.

- Добро пожаловать, Скирнир, - сказал Имрик. - Твой визит - высокая честь для нас.

Посланник Асов ехал по залитому лунным светом двору. На боку его подпрыгивал меч Фрейра, сверкавший, как само солнце; он получил его за поход на Йотунхейм за Гердой. В руках он держал другой меч, длинный и широкий, без следа ржавчины, хотя и покрытый землей, в которой тот пролежал много лет, и сломанный пополам.

- Я привез подарок к именинам твоего приемного сына, Имрик, - сказал он. - Береги этот клинок, а когда мальчик достаточно подрастет, чтобы владеть им, скажи ему, что гигант Болверк может снова сделать меч целым. Ибо придет время, когда Скафлоку отчаянно понадобится хорошее оружие, и тогда дар Асов пригодится ему.

Скирнир бросил сломанный меч на землю, повернул коня и исчез во мраке. Альвы стояли молча: они знали, что, даря меч, Асы преследовали какую-то свою цель, но должны были повиноваться.

Никто из альвов не мог коснуться железа, поэтому ярл вызвал невольников-низовиков и приказал им поднять меч. Под его присмотром сломанный клинок отнесли в самые глубокие подземелья Альвгейта и замуровали в нише возле камеры Горы. Имрик начертал на стене рунные знаки, после чего ушел и долго избегал этого места.

Минуло несколько лет, но альвы так и не получили от богов никаких известий.

Скафлок рос на глазах. Он был красивым мальчиком, высоким и веселым, с голубыми глазами и льняными волосами. Более шумный и своевольный, чем немногочисленное потомство альвов, он рос так быстро, что вскоре стал зрелым мужчиной, тогда как товарищи его детских игр вовсе не изменились. Эльфы не склонны нежничать со своими детьми, но Лея баловала Скафлока, баюкая его песнями, которые были как море, ветер и шелест листьев. Она научила его придворным манерам и корибанскому шагу, которым пользовались под открытым небом, танцуя босиком по росе, опьяненные лунным сиянием. Часть магических знаний он получил именно от нее - песни, которые могли ослепить и завлечь, песни, передвигавшие скалы и деревья, а также беззвучные песни, под которые зимними ночами плясали полярные сияния.

У Скафлока было счастливое детство, оно прошло в играх с молодыми альвами и их друзьями. Многие из них были духами, навещавшими окрестные холмы и долины. Он жил в королевстве чар, и смертные люди и животные, забредавшие туда, порой уже не возвращались. Не все обитатели этой страны были безобидны или дружелюбно настроены, поэтому Имрик приказал одному из своих гвардейцев сопровождать мальчика в его прогулках по округе.

Духи вод кружились в тумане вокруг водопадов; их голоса эхом отражались от окрестных скал. Скафлок смутно видел их грациозные тела в радужной оболочке. Ясными ночами, привлеченные светом луны, они выходили из воды, садились на поросшие мхом берега, совершенно нагие, за исключением водорослей, вплетенных в волосы, и гирлянд из водяных лилий. Тогда дети альвов разговаривали с ними. Духи вод могли бесконечно рассказывать о быстрых реках и живущих в них рыбах и жабах, выдрах и зимородках, о залитом солнцем каменистом дне потоков, о таинственных озерках, где вода была спокойна и зелена, и о том, как они сами мчатся по водопадам в грохоте, брызгах и радужных дымках, чтобы молнией рухнуть вниз и проказничать в омутах.

Вокруг Альвгейта встречались и другие водоемы: болота и тихие темные горные пруды, куда Скафлоку не разрешали ходить, поскольку их жители не любили пришельцев.

Воспитанник Имрика часто бывал в лесу и говорил с его маленькими жителями - скромными гномами с бородами до пояса, одетыми в серо-зеленые наряды и длинные остроконечные шапки. Гномы жили между корней самых крупных деревьев и радовались визитам детей альвов. Однако взрослых альвов они боялись и были довольны, что никто из них не может втиснуться в их дома… разве что уменьшиться до размеров гнома, чего трудно ждать от аристократов.

Жили вблизи Альвгейта и несколько гоблинов. Когда-то они имели большое влияние в Стране Чудес, но Имрик напал на них с огнем и мечом, и те, что уцелели и не были изгнаны, утратили прежнюю силу. Теперь они скрывались по пещерам, но Скафлоку удалось подружиться с одним из них, благодаря чему он узнал несколько сокровенных секретов гоблинов.

Однажды мальчик услышал откуда-то издали необыкновенные звуки свирели, тронувшие его, и тут же побежал в долину, откуда они доносились. Он научился ходить так тихо, что оказался перед музыкантом до того, как он его заметил. Это было странное существо, похожее на человека, но с козлиными ногами, ушами и рогами. Оно играло на тростниковой свирели мелодию такую же печальную, как и его глаза.

- Кто ты? - спросил удивленный Скафлок.

Тот опустил свирель и хотел убежать, но потом успокоился и сел на пень.

- Я фавн, - сказал он. У него был странный акцент.

- Никогда не слышал о таком. - Скафлок уселся на траву, скрестив ноги.

В серых сумерках фавн грустно улыбнулся. Первая звезда замерцала над его головой.

- В этих местах кроме меня нет ни одного фавна. Я изгнанник.

- Откуда ты пришел, фавн?

- С юга, вскоре после того, как умер великий Пан, а Элладой завладел новый бог, имени которого я не могу произносить. Для прежних богов и духов не осталось места на родине. Жрецы нового бога вырубили священные рощи и построили церкви. Я помню, как кричали дриады, хотя те их не слышали, и как крики эти дрожали в горячем воздухе, словно должны были остаться навечно. Они всегда будут звучать в моих ушах. - Фавн тряхнул кудрявой головой. - Я бежал на север, но теперь думаю, что мои соплеменники, которые остались, чтобы сражаться, и погибли от рук экзорцистов, были мудрее меня. Это было очень давно, молодой альв, и не знаю, что больше мучило меня: уходящее время или одиночество. - Слезы сверкнули у него на глазах. - Нимфы, фавны и сами боги превратились в прах, их святыни стоят пустыми и медленно превращаются в руины. А я… я брожу по чужой земле. Меня презирают здешние боги, сторонятся местные жители. Это страна туманов, дождей и суровых зим, страна гневных серых морей и бледных лучей солнца, с трудом продирающихся сквозь тучи. Здесь нет изумрудной воды, невысоких холмов, скалистых островков и любимых теплых лесов, в которых ждали нас нимфы. Не найти мне здесь винограда и осыпанных плодами фиговых деревьев, величественные боги уже не живут на высоком Олимпе.

Фавн вдруг умолк, замер, прислушиваясь, потом прыгнул в кусты. Скафлок оглянулся и увидел альва-гвардейца, идущего, чтобы отвести его домой.

Но чаще всего мальчик бродил по лесу один. Он мог переносить солнечный свет, которого избегали коренные жители Страны Чудес, а Имрик не считал, что его воспитаннику грозит какая-то опасность от смертных зверей. Потому-то Скафлок уходил гораздо дальше других детей из Альвгейта и узнал эту страну гораздо лучше, чем человек, проведший там всю жизнь.

Из диких животных лучше всего к альвам относились лисы и выдры; считалось даже, что их объединяет какое-то родство, и если у них был какой-то язык, альвы знали его хорошо. От лисиц Скафлок узнал секреты лесов и лугов, тропки, вьющиеся сквозь испещренные солнечными пятнами тени, и множество мелких знаков, рассказывающих обо всем тому, кто умеет пользоваться чувствами, данными ему природой. Благодаря выдрам перед воспитанником Имрика открылся мир, окружающий озера и потоки; мальчик научился плавать, как его проворные учителя, и незаметно скользить по подлеску, едва скрывающему половину его тела.

Так же хорошо узнал он и других животных. Самая пугливая птица садилась ему на руку, когда Скафлок свистел на ее языке, а медведь приветливо ворчал, когда мальчик входил в берлогу. С тех пор, как он начал охотиться, олени, лоси, зайцы и куропатки избегали его, но с некоторыми из них он заключил мир. Рассказ о жизни Скафлока среди животных мог бы быть длинным.

Так проходили годы, неся его в будущее. Он выбегал из замка весной, когда несмело зеленела первая трава, когда проснувшиеся от зимнего сна леса звенели от пения птиц, реки боролись с тающим льдом, а редкие белые цветы блестели среди льда, словно забытые клочки снега. Летом он бегал нагишом, загорелый, с выгоревшими на солнце волосами, гоняя по холмам бабочек и скатываясь по траве вниз, пьяный от самой радости жизни. Ясными же ночами, бывшими сонным воспоминанием дня, он бродил под звездным небом среди пения сверчков по росе, сверкающей в лунном свете. Его омывали обильные осенние дожди, а в полдень он вил себе венок из пылающих листьев и неподвижно стоял под порывами ветра, вслушиваясь в крики улетающих птичьих стай. Зимой, когда вокруг бушевала метель, а лес стонал под ветром, он скользил среди хлопьев снега или прятался под поваленными ветром деревьями. Порой мальчик стоял на заснеженных полях, залитых лунным светом, и слушал, как лед на озере трещит от холода, пробуждая среди холмов далекое эхо.

V

Когда Скафлок начал подрастать, Имрик занялся им сперва понемногу, но со временем все больше, пока не сделал из него настоящего воина Эльфхейма. Поскольку люди жили недолго, они учились быстрее обитателей Страны Чудес, и ум Скафлока развивался даже быстрее, чем его тело.

Мальчик научился ездить на скакунах Эльфхейма - полных удивительного очарования черных и белых жеребцах и кобылах, быстрых и неутомимых, как ветер. Каждую ночь носился он от Кайтнесса до Лэндсэнда - только в ушах свистело. Научился он владеть мечом, копьем, луком и боевым топором. Менее ловкий и более медлительный, чем альвы, со временем он стал сильнее их, мог носить боевое снаряжение столько времени, сколько требовалось, и был при этом настолько грациозен в движениях, что любой другой смертный рядом с ним выглядел бы неуклюжим, как медведь.

Скафлок охотился в округе один или в обществе Имрика и его свиты. Его стрелы пронзили не одного оленя с великолепными рогами, а копье выпило кровь многих кабанов. Случалось ему преследовать по лесам и вершинам и другую, более опасную дичь: единорогов и грифонов, которых Имрик привез с края света для своего удовольствия.

Сын Орма научился придворным манерам альвов, их гордой осанке, бесконечным интригам и цветистой речи. По ночам он мог нагим танцевать под звуки арф и свирелей, опьяненный лунным сиянием, как самый дикий из альвов. Он мог играть и петь их удивительные ритмичные песни, более древние, чем человек; постиг мастерство скальдов настолько хорошо, что говорил стихами так же легко, как и обычной речью. Он изучил все языки Страны Чудес и три человеческих, мог перечислить все изысканные блюда альва и жидкие огни, плещущиеся в запыленных бутылках в замковых подвалах, но это не притупило его любви к черному хлебу, соленому мясу, сладким от солнца ягодам и холодной воде горных ручьев.

Когда первые волосы покрыли щеки юноши, альвини стали уделять ему больше внимания. Не ведающие страха перед богами и имеющие мало детей, альвы не знали супружества, причем альвини более требовали любви, чем альвы, которых природа сделала менее страстными, нежели смертных мужчин. Благодаря этому Скафлок имел большой успех среди жительниц Альвгейта и изведал немало приятных минут.

Наитруднейшей и самой опасной частью его воспитания была наука магии. Имрик присматривал за ним с тех пор, как мальчик научился чему-то большему, чем простым чарам, которые мог наводить даже ребенок. Правда, Скафлок не мог узнать магию так хорошо, как его приемный отец, поскольку родился он человеком и ждала его недолгая жизнь, но он стал в ней так же искусен, как большинство альвов. Для начала научился он находить и избегать железа, которого не мог вынести ни один альв, тролль или гоблин. Даже когда его заверили, что с ним ничего не случится и для подтверждения этих слов он коснулся гвоздя в доме селянина, он все равно по привычке продолжал держаться от него подальше. Потом узнал мальчик руны, лечащие раны и болезни, научился защищаться от несчастья и наводить чары на врагов. Запомнил песни, которые могли вызвать или прекратить грозу, послать хороший или плохой урожай, вызвать гнев в груди смертного или укротить его. Скафлок научился добывать из залежей неизвестные людям металлы, сплавы которых занимали в Стране Чудес место стали. Умел он набрасывать покров тьмы и превращаться в животных, шкуры которых надевал на себя. Под конец обучения узнал он могущественные руны, песни и заклятия, способные воскрешать мертвых, открывать будущее и заставлять повиноваться даже богов. Обращались к ним в крайнем случае, ибо никто не хотел испытать их страшное влияние или подвергнуться мести, которую они могли навлечь.

Скафлок часто бывал у моря. Часами сидел он на берегу, вглядываясь в расплывчатую линию горизонта, где беспокойные волны встречались с небом. Его никогда не утомлял шум волн, соленый запах, резкий ветер и переменчивый нрав океана. Он был из рода моряков, и море было у него в крови. Скафлок разговаривал с тюленями на их лающем языке, а чайки кружились над его головой, сообщая вести со всего света. Порой, когда его сопровождали другие воины, из морской воды появлялись русалки, выжимая свои длинные зеленые волосы, и вскоре все они развлекались вовсю. У них была холодная влажная кожа, и еще долго потом Скафлок чувствовал на губах вкус рыбы, но это ему не мешало, потому что он любил морских дев.

В пятнадцать лет он почти сравнялся ростом с Имриком, имел широкие плечи, крепкие мускулы и длинные светлые кудри, контрастировавшие с загорелой кожей. С его искреннего лица с выразительными чертами улыбались полные губы и большие голубые глаза. Обычный смертный сказал бы, что в глазах Скафлока, видевших больше, чем глаза простого человека, кроется какая-то тайна, проступающая и в его пружинистом, барсовом шаге.

Однажды Имрик сказал ему:

- Ты достаточно вырос, чтобы не пользоваться больше моим старым оружием, а получить взрослое. Кроме того, меня вызывает король альвов. Мы поплывем за море.

Услышав это, юноша радостно вскрикнул, повернул коня и поскакал по землям людей, колдуя лишь от потребности что-то сделать. Он заставил горшки танцевать на печи, колокола - зазвенеть на башнях, топоры же сами рубили дрова для очага. С помощью волшебной песни он загнал корову на крышу хижины селянина, вызвал ветер, разбросавший его сено по всей округе, и пролил на двор золотой дождь. Накинув на плечи плащ тьмы, он целовал девушек, работавших на полях в сумерках, трепал им волосы и швырял в ров их кавалеров. Позднее много дней подряд служили мессы, чтобы остановить поток колдовства, но к тому времени Скафлок был уже в море.

Длинный черный корабль Имрика плыл под надутым парусом по вызову короля альвов. Команда его состояла из отборных воинов, поскольку им могли встретиться тролли или кракен. Скафлок стоял на носу корабля, украшенном головой дракона, жадно вглядываясь вдаль. Он рано получил колдовское зрение и видел ночью так же хорошо, как днем. Высмотрев стадо дельфинов, серебристо-серых в свете луны, он поздравил знакомого старого самца. А однажды они встретили кита, по бокам которого с шипением стекала вода. Раскосые глаза альвов и их воспитанника Скафлока видели такое, что только снилось или лишь на мгновение мелькало перед смертными моряками: русалок, поющих и играющих в морской пене, затонувшую башню Ис, короткую вспышку белизны с золотом и протяжный крик сокола вверху - валькирии, спешащие на какую-то битву на востоке.

Ветер пел в снастях, волны с шумом омывали палубу. Перед рассветом корабль Имрика добрался до другого берега моря, был вытащен на пляж и укрыт с помощью волшебства.

Альвы спрятались под ним, но Скафлок большую часть дня кружил по округе. Забравшись на дерево, он удивленно разглядывал возделанные поля, исчезающие на юге. Дома людей были здесь иными, чем в Англии. Юноша заметил среди них высокий серый замок какого-то барона и посочувствовал трудной жизни людей, обитавших в его мрачных стенах. Он ни за что не поменялся бы с ними.

Когда опустилась ночь, альвы сели на привезенных из Англии коней и вихрем помчались вглубь суши. К полуночи они достигли гористой местности, где лунный свет отбрасывал узкие серебристые тени и широкие полосы мрака на вершины, скальные обрывы и далекий зеленоватый ледник. Альвы ехали узкой тропой, высоко держа свои копья. Звенели украшения на конской упряжи, длинные перья и плащи развевались по ветру. Копыта лошадей звучно стучали по камням, будя ночное эхо.

Внезапно вверху кто-то хрипло задул в рог, а другой ответил ему снизу. Альвы услышали звон металла и звук шагов, а когда доехали до конца тропы, увидели отрад низовиков, охраняющих вход в пещеру.

Кривоногие воины едва доходили Скафлоку до пояса, но плечи их были широки, а руки длинны. На темных бородатых лицах читался гнев, глаза горели под кустистыми бровями. В руках они держали железные мечи, топоры и щиты. В прошлом светлые альвы победили их своими копьями и стрелами, превосходя в быстроте, ловкости и, к тому же, стратегии.

- Чего вы хотите? - загремел предводитель низовиков.

- Разве альвы и тролли причинили нам мало вреда, нападая на наши земли и беря в полон наших братьев? Но сейчас нас больше, и если вы приблизитесь, мы убьем вас.

- Мы прибыли с миром, Мотсогнир, - ответил Имрик.

- Хотим просто купить ваши изделия.

- Я хорошо знаю тебя, Имрик по прозвищу Хитрый, - жестко ответил Мотсогнир. - Ты хочешь усыпить нашу бдительность.

- Я дам заложников, - предложил ярл альвов, и король низовиков принял его предложение. Оставив несколько альвов разоруженными и в окружении своих воинов, Мотсогнир повел остальных вглубь пещеры.