Я хорошо знал, что непроходимые джунгли Камбоджи изобилуют легендами, чудесами и загадками. Я слыхал о поразительных каменных руинах далеко к северу, о заросших джунглями городах и храмах Ангкор-Вате и Ангкор-Тхоме. Несчитанные столетия джунгли скрывали эти колоссальные руины, эти заросшие лианами храмы, оставленные загадочным и малоизвестным народом - кхмерами, которые таинственно исчезли с лица земли века назад. Может быть, этот забытый мегалополис - еще один памятник таинственного народа кхмеров? Неужели я, заблудившись в неизведанных джунглях, набрел на старинный тайный город, возникший в незапамятные времена?
Каменные ворота возвышались передо мной, покрытые странными иероглифами. С перекладины над аркой на меня с загадочным выражением смотрело тяжелое лицо из холодного песчаника. Сдерживая легкую дрожь, я смотрел на это лицо. Широкие скулы, плоский нос, толстые губы, большие глаза - в лице нет особого расположения, это уж точно.
Было ли это игрой лунного света и тени или действительно в затененных углах этого каменного рта мелькнула насмешливая улыбка? Фантазия моего напряженного воображения или я действительно заметил блеск безличного отчужденного разума в этих больших глазах?
Какие тайные сказания глубочайшей древности скрываются за застывшей улыбкой этого гигантского божества или демона, высеченного высоко над воротами забытого города? В холодном великолепии лунного света каменный мегалополис напоминал лабиринт из черных чернильных теней и бледно-розового песчаника.
Красно-розовый город, древний, как время…
В памяти моей всплыла известная строчка из старого стихотворения. Я вспомнил, что Джон Вильям Бергон, автор стихотворения, написал его о каменном городе Петре в пустынях Аравии. Неважно: сюда эта строка подходит прекрасно.
* * *
Почти бессознательно ноги пронесли меня через эти нахмурившиеся порталы, мимо загадки этого каменного стражника с его насмешливой улыбкой на покрытый обломками двор, лежавший за воротами.
Вокруг поднимался лес мегалитических каменных башен, построенных из колоссальных блоков, высеченных из песчаника цвета бледного коралла или раннего рассветного неба над полными водами Ориноко. Какими бы утраченными тайнами ни обладал этот исчезнувший народ, он, несомненно, знал тайны строительства из камня. Каменные блоки весом во много тонн, из которых состояли эти массивные стены и вздымающиеся башни, так плотно пригнаны, что не нуждались в цементе. И за бесконечные столетия ветры и дожди расшатали лишь несколько камней.
Я вспомнил, что когда французский путешественник и натуралист Муо, первым обнаруживший руины Ангкора, расспрашивал о них туземцев, те ответили, что это работа многоруких гигантов. Пра-Эун, король-волшебник, живший в Рассветном Веке, приказал плененным титанам соорудить стены древнего города. Глядя теперь на эти могучие башни и мегалитические бастионы, я вполне мог поверить, что это работа каких-то первобытных колоссов, порабощенных великим волшебником из незапамятного времени.
Я не мог сдержать любопытства и начал исследовать разрушенный мегалополис. Крался по мощеным улицам мимо длинных галерей, в которых странные и чудовищные кариатиды поддерживали каменные архитравы, покрытые изображениями насмешливых дьяволов и клювастых демонов. Над всем висело бесконечное время, его незримый вес тяжело давил мне на душу. Почти ощутимый ореол невероятной, бездонной древности с начала времен окутывал эти камни. Я почувствовал суеверную дрожь, как будто оказался в темном некрополе, где погребены сами боги; как будто с каждым шагом рискую разбудить мумифицированных волшебников или невидимых стражников, уснувших века назад; как будто я первым рискнул вступить в эти охраняемые временем пределы.
Кем были загадочные кхмерские короли, построившие этот огромный древний мегалополис? Куда исчезли, оставив эти мертвые камни, окруженные тенями и тишиной, уступив свое королевство терпеливым паукам? И я подумал о поглощенных океаном городах Атлантиды и доисторического My, о каменной загадке руин Понапе, которые описал А. Меррит на начальных страницах своего замечательного романа "Лунный бассейн".
С каждым шагом я все больше и больше углублялся в лабиринт утраченных и забытых тысячелетия назад тайн. В памяти у меня всплыл отрывок из стихотворения Кларка Эштона Смита:
…искать в загадочных галереях,
Забытых саркофагах, разбитых урнах
Исчезнувшие божества;
И рыться в рухнувших пилонах
Тех храмов, что хранило время…
Эти темные колоннады, загадочные стены и мегалитические храмы - работа давно забытых кхмерских королей? Я знал, что руины Ангкор-Ваты относятся к наиболее интересным и в то же время загадочным древним памятникам на Земле и что наука много лет пытается раскрыть их загадку. Но я знал также, что обширные развалины Ангкора лежат далеко к северу от этого места, севернее центрального озера на правом берегу реки Сим-Рип, впадающей в большое озеро в сердце Камбоджи. Я никогда не слышал о загадочных заброшенных городах так далеко к югу… если только…
Неужели этот город и есть давно забытый, легендарный Арангкор, тот город, из которого и происходят могучие кхмерские короли, появившиеся здесь в незапамятные времена? Я кое-что знал о причудливом эпосе этого населенного тайнами древнейшего уголка Азии. Наука так и не отыскала город, с которого начинаются поколения кхмерских королей. Неужели этот покрытый тенями, лунным светом и тишиной город - прославленный и древний Арангкор? Даже сами кхмеры забыли, где колыбель их древней цивилизации.
…давно забытый легендарный Арангкор,
исчезнувший город рассвета,
Ворота Меж Мирами там стоят,
работа божества, чье имя
давно затихло на устах людей…
И из забытого города в сверкающее звездами небо устремляется столб тусклого пульсирующего света.
Очарованный загадками древнего Арангкора (в глубине сердца я знал, что это он), я забыл о маяке пульсирующего света, который привлек мое внимание и привел к каменным воротам разрушенного мегалополиса, как манящий палец играющего луча.
Но тут я увидел его над коническими башнями и вспомнил, как оказался здесь. И тут же подумал об осторожности. Какое-то время я бродил по усеянным каменными обломками улицам и площадям древнего города, не заботясь о шуме шагов, не задумываясь, что эти явно заброшенные древние руины могут быть обитаемы.
Но тут я застыл, проклиная свою беспечность. Конечно, этот пульсирующий луч загадочного света не естественное явление. Кто-то бродит со мной по пустынным улицам мертвого города…
Я пошел вперед более осторожно, следя за каждым шагом, держа в руке мачете, как меч.
Столб пульсирующего света поднимался из самого центра древнего Арангкора. Пробираясь к этому маяку, я напрасно гадал о его происхождении. Он уходил прямо в полуночное небо, и сверкал, и пульсировал, и переливался. Подняв голову, я увидел прямо над собой желтый огонек далекого Юпитера. Тогда мне это ничего не сказало.
Наконец я оказался на большой, мощенной камнем площади в самом сердце пустынного города.
Каменные колоссы обширным кругом сидели на площади, глядя в центр. Они вздымали многочисленные руки, в которых застыли непонятные предметы, черепа, ключи, цветы, колеса, мечи, стилизованные молнии. Тяжелые каменные лица смотрели на центр этого круга божеств, эти лица хмурились и улыбались, плакали и насмехались, а некоторые смотрели с безмятежным спокойным выражением Будды.
Я напряженно всматривался в тени, лежавшие у подножия статуй, но нигде не было признаков жизни.
Я прошел между двумя каменными титанами и посмотрел туда, где находился источник загадочного света. Я сдержал невольное восклицание.
В самом центре большой площади, окруженный огромными каменными богами, находился колодец.
Широкое отверстие, в которое вполне может провалиться человек. Я не сомневался, что колодец уходит на огромную глубину. Он располагался прямо посреди облицованной камнем площади, и краями его служило кольцо из какого-то бледного прозрачного камня, напомнившего мне молочный гагат. Но археология не знает такого гигантского куска гагата. Ширина колодца пятнадцать футов, а кольцо еще на десять футов шире. Располагается оно на одном уровне с плитами, вымостившими площадь. Невозможно представить такой монолит этого полудрагоценного камня. Целая гора гагата! В кольце молочного камня я не видел ни одной щели: невероятно, невозможно, но он весь из одного куска.
И прямо из гагатового колодца выходил сверкающий столб. Шириной в пятнадцать футов пульсирующая колонна яркого света вздымалась в ночное небо, указывая на отдаленную искру Юпитера.
Колонна была бесцветной. Вернее, тускло-белой, цвета лунных лучей, она поднималась со дна колодца, как гигантское сверкающее копье, нацеленное на звездную цитадель.
По столбу бледного свечения ритмично поднималась волна сверкающего золота. Золотистый туман, вогнутая чаша порошкообразного золота, жемчужно-золотые искры - я удивленно смотрел на этот замечательный феномен. Волны золотого свечения создавали иллюзию, что столб света то тускнеет, то становится ярче, снова тускнеет и снова светлеет. Я разгадал загадку таинственного пульсирования - одной тайной, по крайней мере, меньше!
Когда волна золотых частиц устремлялась вверх по стволу, он сам казался ярче: к его свечению добавлялось свечение огненного тумана.
Но, что это такое - эта поднимающиеся золотистые огненные струи? Какой невидимый, невообразимый фонарь в глубинах земли устремляет свой луч к звездам? И почему?
Я неосторожно шагнул вперед, чтобы поближе рассмотреть сверкающую загадку.
Ступив на блестящее кольцо молочного гагата, я поскользнулся. Светящаяся поверхность оказалась скользкой, как намасленное стекло!
Я упал набок, выронив мачете, рюкзак соскользнул с плеч и со стуком ударился о камень.
И тут я заметил то, на что не обратил внимания раньше: широкое кольцо молочного сверкающего камня было слегка вогнутым.
Оно уходило внутрь, к колодцу, и я беспомощно заскользил к столбу света, уходящему в небо.
Я отчаянно, но тщетно пытался ухватиться за что-нибудь руками, чтобы остановить скольжение. Пытался найти опору, но ее не было.
Я погрузился в золотой пульсирующий луч.
* * *
Странное, невероятно странное происшествие предстоит мне описать.
Мои отрывочные смутные воспоминания об этом мгновенном и в то же время бесконечном происшествии сливаются и теряют смысл.
Я месяцами размышлял над тем, что сохранилось в памяти. Наконец я, как мне кажется, нашел объяснение тому, что произошло после того, как я скользнул в отверстие загадочного колодца, прямо в пульсирующий световой луч. Возможно, это просто игра моего воображения; может быть, отрывки сотен научно-фантастических книг, которые я читал, слились в тигле моей памяти, и в результате получилось то, что нельзя описать достаточно четко. Но если это и так, пусть так и будет! Вот что произошло со мной, насколько я могу передать свои впечатления в словах.
Ослепительный свет окутал все мое тело.
Я зажмурился, чтобы спастись от этой невероятной яркости, но напрасно. Свет проникал насквозь. Я чувствовал, как он пропитывает мое тело. Чувствовал в самих костях его тепло, как от солнца пустыни.
Затем мое тело перестало чувствовать что-либо. Мне казалось, что я плыву в облаке нематериального тумана, окруженный ярким светом. Но какие-то остатки ощущений все же сохранились.
Я чувствовал, как о мое обнаженное тело бьется град сверкающих частиц. Частиц, которые я уже видел, клочьев золотого огня, поднимавшихся по столбу света. Так ли это - не знаю. Не могу сказать.
Частицы били в меня снаружи и изнутри, как град, и я чувствовал, что поднимаюсь, поднимаюсь в сверкающей колонне… все быстрее и быстрее, пока скорость не стала ураганной.
Я не мог видеть, не мог говорить, не чувствовал своего тела, лишился веса, ощущения материальности. Призраком, подгоняемым немыслимой силой, я устремился в небо, окруженный светящимся туманом.
Может быть, это свечение каким-то необъяснимым способом разорвало путы внутриатомных связей, ту страшную силу, которая удерживает материю? Превратился ли я в дематериализованное облако нейтронов и электронов, подгоняемое каким-то ионным ударом?
Наука презрительно усмехнется при этом объяснении. Но я никак иначе не могу объяснить необъяснимое.
Теперь я смутно ощутил страшный холод, сверхарктический холод, какой может быть только в межзвездном пространстве.
Потом мгновения полной черноты.
Ощущение невероятной скорости, как будто я движусь быстрее скорости света.
Холод проникал глубоко, тьма сомкнулась вокруг меня, я летел метеором на немыслимой скорости через немыслимые пространства.
Мне показалось на мгновение, что я увидел нечто необыкновенное - колоссальный шар, опоясанный коричнево-красными огненными лентами, с циклопическим огненным глазом!
Холодная мертвая неровная скала устремилась мне навстречу, как замерзший безвоздушный спутник какого-то планетарного гиганта.
Мгновение я смотрел вниз - или вверх? - на расколотые замерзшие черные скаты, долины, покрытые голубым метановым снегом, на рваную ледяную поверхность, на которой человек не может прожить ни секунды.
Потом изображение этого шара, несущегося с невероятной скоростью, расплылось.
Изменилось, претерпело чудесное превращение.
Я на мгновение увидел густые джунгли, блестящие реки, покрытые снегом горные вершины, сверкающие варварские города и в следующее мгновение почувствовал, как стены Вселенной смыкаются вокруг летящей огненной мошки, которой был я сам.
И больше я ничего не помню.
Глава третья
Мир множества лун
Природа во многих смыслах - милосердная мать. Когда плоть ее хрупких детей получает невыносимое потрясение, природа благословляет их беспамятством.
Я медленно приходил в себя.
Тело и душа онемели, апатия вяло несла меня на своих волнах. Долго я просто лежал, ни о чем не думая, ничего не ощущая, в тяжелом оцепенении, как после сильного наркотика. Я лежал на спине на каком-то гладком холодном камне и смотрел на светила в тускло-золотом небе. Сонно смотрел на три сверкающих луны в небе надо мной.
Какое-то беспокойство внутри не давало мне покоя. Как хорошо лежать неподвижно и тупо! Я постарался оградить сознание от вторжения непрошеных мыслей и продолжал завороженно смотреть на великолепное золотое небо, украшенное тремя лунами, окруженными золотистым паром, - теперь я видел, что это нечто вроде пара: ползущая пленка тускло-золотистого цвета скользила и завивалась над моей головой, как пена на поверхности потревоженного пруда или как многоцветные арабески нефти на тротуарах Нью-Йорка.
Но все же что-то в этом небе продолжало тревожить мое безмятежное полусознание. Небо не должно быть золотистого цвета, решил я. У него другой цвет. Голубой?
Не могу вспомнить.
Но еще более определенно я понял, что наверху, в этом странном небе, не может быть трех лун. Особенно таких, как эти. Луна должна быть бледно-белой, а не как эти три чудовищных шара: один - холодно зеленый, второй - тускло-красный, третий - сверкающая смесь лазури и серебра.
И тут я сразу пришел в себя, как будто на мое обнаженное тело обрушился поток ледяной воды…
На обнаженное тело?
Я невольно взглянул на себя и обнаружил, что гол, как новорожденный. Посмотрел вокруг и увидел, что лежу на широком диске из молочного гагата, окруженном травой с толстыми мясистыми листьями алого цвета, цвета свежей крови…
Золотое небо - три луны - алая трава!
С нечленораздельным криком я вскочил на ноги и пошатнулся, с трудом удержавшись от падения. Тело онемело, как будто в нем не было кровообращения. Но тут кровообращение возобновилось, и во всем теле я ощутил болезненные уколы. Я с трудом добрался до края кольца и упал на пружинистую траву невероятного алого цвета.
Тяжело дыша, с колотящимся сердцем я дико смотрел вокруг себя.
От сна без сновидений я очнулся - в этом кошмаре!
Гагатовый диск окружен девятью высокими монолитами - столбами черного гладкого камня без всяких украшений. Во все стороны простиралось поле, густо заросшее алой травой с мясистыми листьями. С одной стороны поле понижалось к журчащему в пятидесяти ярдах ручью.
За спиной и справа от меня обзор закрывала сплошная стена растительности - густые джунгли, но подобных джунглей я никогда не видел. Стволы и ветви, даже самые тонкие веточки, абсолютно черные, черные, как бархат, и форма у них изогнутая, узловатая, какой не может быть ни у одного земного растения.
А листва опять-таки невозможно, невероятно, фантастически алая!
Странная ужасающая картина подозрительной красоты, подобно видениям художника вроде Иеронима Босха или Ханса Бока.
Но это реальность! В этом я не сомневался. Каждая деталь этой невероятной картины вырисовывалась ясно и четко в тройном сиянии невозможно огромных, фантастически окрашенных лун. Ни сон или видение, ни иллюзия или галлюцинация не могут объяснить столь детально реальную картину.
Я лежал, мое ошеломленное сознание пыталось справиться с увиденным, и тут мне в голову пришла еще одна мысль.
Может быть, я умер? И этот странно прекрасный и чуждый мир и есть жизнь после смерти? Я язвительно расхохотался. Возможно… возможно… Но если это так, религии всего мира заблуждаются в описании посмертного существования, потому что это странное место с чудовищными деревьями, золотым небом с тремя лунами, с алой растительностью не ад, и не чистилище, и не рай.
Не похоже оно и на Валгаллу или какой-нибудь другой миф, описывающий то, что за пределами жизни и смерти.
Эти первые мгновения своей жизни на поверхности Танатора (я впоследствии узнал, что так туземцы называют свой странный мир) я вспоминаю с трудом. Но в одном я уверен: ни на мгновение я не усомнился в своем здравом рассудке. Ни разу не подумал, что то, что я вижу, не реальность, а результат какого-то сна или галлюцинации.
Я знал, что я жив, в здравом уме и что окружающая меня картина реальна, это не проявление умственного расстройства или попытка ухода от действительности. Я чувствовал прикосновение алой травы к ступням ног, ощущал тепло солнечного света (или того, что принимал за солнечный свет); легкий ветерок шевелил пряди светлых волос, упавшие мне на лоб, и невидимыми руками прикасался к моему нагому телу. В ноздри вливался запах растительности, какого я раньше никогда не ощущал. Уши слышали легкий шелест листвы, журчание ручейка, покашливание какого-то существа в джунглях.
Этот мир реален. И я - как бы я тут ни оказался - я здесь.
Я с любопытством осмотрелся.
Вся одежда с меня исчезла. Даже белье, носки, ремень от часов, кольцо на указательном пальце правой руки (его в какой-то далекий день рождения мне, мальчику, подарил отец) - все исчезло.
Прижав руку к груди, я обнаружил, что опознавательный личный знак, висевший на цепочке на шее, тоже исчез.
И самое невероятное: накануне я поранил бедро и заклеил рану пластырем.
Порез, полузатянувшийся, на месте. А пластырь - исчез!
На меня обрушились воспоминания, как будто шок изгнал все остальное из сознания, оставив место только недавнему прошлому. Я вспомнил аварию вертолета на Меконге и свой путь в камбоджийских джунглях, вспомнил затерянный древний город, столб пульсирующего света, в который я упал…
Неужели…