* * *
Репортер был улыбчив, предупредителен и в меру нахален. Он пришел один и без оружия, приволок с собой видеокамеру, два чемодана с кабелем и аппаратурой, он предлагал миллионы долларов и впридачу индульгенцию папы римского с отпущением грехов за самый коротенький репортаж. И Лучо дал согласие на первое и последнее интервью в своей жизни.
Наладив аппаратуру и бросив беглый взгляд в монитор, репортер сказал:
– Даны и господа! Люди планеты Земля! Телекомпания "Кейбл Ньюс энд Ноуми" начинает репортаж с самой горячей точки земного шара, ракетной базы Серджент-Ривер. Основатель нашей кампании сказал однажды: "Если наступит конец света, то мы сначала снимем репортаж, передадим его, а уж потом выключим камеры и ляжем". Его пророчество сбылось. Сегодня собственный корреспондент Си-Эн-Эн Уиллис Бергер берет интервью у человека, который присвоил себе миссию господа Бога, а возможно, ы Сатаны. Синьор Луиджи Кавальери, а как вы сами считаете, действуете ли вы в духе промысла божьего или по сатанинскому наущению?
– Думаю, что наш поступок предначертан божественным провидением, – заявил главарь "Миротворцев". – Насколько мне известно, пришествие Мессии было предсказано Святым Писанием, равно как и приход этого… как его…
– Антихриста… – подсказал корреспондент.
– Именно. Д после прихода Антихриста должен последовать и конец света.
– Итак, вы себя считаете Антихристом?
– Я – сын, человеческий, как и Христос. Мы искупим грехи этого мира всесжигающим пламенем атомного пожара…
– Вы считаете, что уже пришла пора?
– А как же? Мир устал балансировать на проволоке неизвестности.
– Значит, лучше сбросить его в бездну?
– Не надо драматизировать события, – сказал Лучо, позевывая. – Погибнут сотни миллионов людей. Пусть миллиард, другой, но три-то миллиарда останутся. Зато мир восстанет из руин счищенным и обновленным.
– Или засоренный радиацией, выжженным и искалеченным?
– Это, как говорится, издержки производства.
– А вы не опасаетесь, что какая-нибудь страна ударит первой по вашей базе?
– Нисколько, – усмехнулся Лучо. – Это база переживет прямое попадание водородной бомбы. Тем более, вы видите этот экран? Если на нем загорится хоть одна точка, значит кто-то запустил ракету, и тогда я немедленно ж нажму вот эту симпатичную красную кнопку.
– А вы не боитесь личной смерти?
– Мы к этому готовы. Сейчас же мы идем в великое сражение с мерзким мещанским мирком. Что в нем значат несколько наших жизней?
– Сражением вы называете безжалостное истребление сотен биллионов невинных людей? Детей, женщин? – уточнил корреспондент.
– Людей? – пожал плечами Лучо. – Кого вы называете людьми? Стадо кретинов, которые вечерами уписывают сосиски, запивая их пивом, сидя на стадионах или у телевизоров? А сейчас, глядя ваш репортаж, делают в штаны от страха? Нет, истинные люди родятся на пепелище истории. А мы – провозвестники новой расы, которая родится на смену нынешним гнусным и мелочным людишкам, этим вонючим червям, которые копошатся в смрадном дерьме нашей прогнившей…
* * *
Восемь человек в тюремных робах находились на борту военного транспортного самолета С-141, взлетевшего из туринского аэропорта. Возле каждого из них сидели люди в штатском, похожие на них наружностью и телосложением. Над ними старательно трудились восемь лучших гримеров итальянских кино– и телекомпаний, доводя их сходство с друзьями террористов до идеала. Пока гримеры трудились над их лицами, восемь лучших агентов внимательно знакомились с планами базы Серджент-Ривер и прослушивали окончательные инструкции по умиротворению "миротворцев".
В это же время с одного из прикарпатских аэродромов стартовал тяжеловесный "Антей" с двумястами парашютистами на борту. Все они вызвались лететь добровольно.
Наступили удивительные часы, когда разведки противоположных лагерей стали работать в унисон, без опасений раскрывались самые потаенные секреты, противостояние сменилось единой заботой о самом насущном, что было в тот момент, не допустить кровавой и бессмысленной бойни, которую готовили миру безумцы.
Над городами Земли несмолкаемо выли сирены. Миллионы людей срывались с насиженных мест и отправлялись в неизвестность, в леса, в скалы и иные места, где, хотелось им верить, не настигнет их раскаленное дыхание термоядерного урагана.
Сотни тысяч других штурмовали здания аэропортов, готовые уплатить миллионы за место в самолете, отправляющемся в Индонезию, на Филиппины, в Центральную Африку и Южную, именно Южную Америку. Большинство горожан схоронилось в бетонных склепах частных и общественных убежищ, но многие, напротив, выходили на улицы, раздавали свое добро и громя и поджигая чужое, устраивали на площадях оргии, предаваясь блуду и пьянству, не стыдясь самых отвратительных проявлений своего человеческого естества, грандиозной вакханалией отмечая приход Великой Неизбежности.
Но были, и таких было большинство, люди, которые выходили в стихийные манифестации и требовали от своих правительств немедленного и абсолютного разоружения, расформирования армий, выхода изо всех военных блоков.
Беспрестанно звонили колокола, напоминая людям о том, что пришла пора подумать о Вечности и покорно склониться перед карающей десницей Провидения.
Церкви и публичные дома были переполнены.
* * *
Он проиграл.
Людям свойственно ошибаться. Разведчики тоже люди. Но обычно они ошибаются всего раз в жизни. Остальные учатся на их ошибках.
Так и наш резидент, увлекшись улаживанием мелких региональных конфликтов, поглощенный неожиданно нахлынувшим чувством, упустил из виду грозную опасность, нависшую над ним… И не только над ним.
И как он мог предположить, что те, что до селе считались союзниками, добросовестными членами Ассоциации Галактических Цивилизаций, неожиданно окажутся самыми лютыми врагами? Мог ли он представить, что жизнь на Земле неожиданно повиснет на волоске волею мерзких и злобных созданий, не способных ни на дружбу, ни на любовь, ни даже на ненависть. Ибо действиями разрушителей руководила железная машинная логика и собственный несокрушимый "здравый смысл".
Уникальные самоусовершенствующиеся разрушительные машины были созданы амауретами не во вред кому-либо. В их "золотом веке" не было войн и вражды. И фьйорги они сконструировали только для расчистки безжизненных территорий, погашения лишних солнц и изъятия ненужных планет, недостаточно гармонирующих с их представлениями о Прекрасном. Основной закон существования фьйоргов в те дни гласил: "исчезать (на их языке это означало то же, что "уничтожать") все, на что указывают Хозяева". Достаточно было только одной из этих загогулин изменить свою форму, превратиться в вытянутую дугу, а затем и в кольцо, как в кольце этом открывалась дверь в антипространство. Мощные, отрицательно заряженные лучи устремлялись на тот или иной объект материального мира и стирали его с лица земли. Правда по логике вещей точно такая же особь в тот же миг воссоздавалась в антимире, но для этого мира она была безвозвратно утеряна. Так что, как видите, даже с ненужными вещами Хозяева-амауреты обращались максимально гуманно. Это их и погубило.
Фьйорги старательно уничтожали (исчезали) все, на что указывали их хозяева. Это у них здорово получалось. Так, одну планету, сплошь покрытую скалами и горными пиками, они вычистили так, что она стала напоминать гладкую бейсбольную площадку, усеянную лунками-кратерами. Ими мы теперь любуемся в телескопы. Другую – вообще убрали с орбиты, так что астрономы могут лишь гадать о возлюбленном их Фаэтоне. Наконец, когда уже в общем-то и нечему было исчезать, Хозяева могли бы направить фьйоргов друг на друга, но в них взыграл врожденный гуманизм. И у разрушителей сработал "здравый смысл". Они стали разрушать то, что "было создано". Сами посудите, какой же смысл в уничтожении камня, который где-то там сам по себе валяется. Его ломай, не ломай, он камнем и останется, только помельче. Но если камень этот сцеплен с другими камнями образуя стену или дом, то это уже объект "достойный внимания", то бишь разрушения. И стали исчезать с глаз долой дома. дворцы, города, корабли… Потом планеты и солнца… Короче, амауретам пришлось бежать в мир иной, ибо этот, лишившись уймы материи, переброшенной в антипространство, начал понемногу менять заряд и ка-ак… Давно это было… Почти пятнадцать миллиардов лет тому назад.
После взрыва фьйорги так и не были приспособлены. Они так и хирели себе помаленьку на отдаленной занюханной планетке, пока к ним не явились другие вещи их бывших Хозяев и, не предложили фьйоргам сотрудничество. Разрушители поняли, что в новом мире они оказались кому-то нужны, и воспряли духом. Для начала они так лихо разрушили одну молодую звезду, что мы сейчас только гадать можем, откуда взялась Крабовидная туманность. Но эта самодеятельность жутко не понравилась другим членам Ассоциации, й фьйорги притихли, унылые и обиженные. Следует сказать, что все эти миллиарды лет фьйорги не просто сидели на месте и уничтожали что попало. У них, допустим, развилась целая философская школа, доказывающая полезность, целесообразность и необходимость Разрушения, как такового. И прежде всего того, что создается само по себе. В частности, жизни.
В мире, который в идеале представляли себе фьйорги, не было места людям. И не только людям. Вообще ничему биологическому и органическому. Это казалось им просто излишним. И значит ненужным. Следовательно, подлежащим исчезновению. Но и жизнь, сама но себе не была их главным врагом. Категории дружбы и вражды были для фьйоргов слишком абстрактными, все на свете они рассматривали лишь с точки зрения целесообразности по отношению к Главной Задаче. Этой великой и грандиозной целью было подготовить и осуществить новый Большой Взрыв, который окончательно и бесповоротно разрушит нашу Вселенную. И для осуществления этой цели маленькие живучие, предприимчивые создания, которые называли себя людьми, были просто необходимы. При желании они могли бы изобрести такое, что и не снилось ни ларгам, ни уиркам, ни тем более фьйоргам. Не зри же только за последние сто лет человечество создало столько совершеннейших средств для уничтожения себе подобных! Однако для осуществления этой великой Задачи требовалось вначале заполучить планету, пусть полусожженную и разоренную, в свои руки. Явиться этакими благодетелями, покровителями, можно даже сказать, "ми– ротворцами". Необходимо было вывести Солнечную Систему из-под контроля уирков и ларгов, а для этого требовалось доказать несостоятельность этих цивилизаций в решении земных проблем. Ядерная война была бы хорошим тому подтверждением. И планы, внушенные некоторым заокеанским стратегам, уже готовы были принести свои плоды. И тут им стал мешать резидент.
Его они терпели лишь до той поры, пока не пришло время решительных действий. Улучив момент, они расправились с ним так же быстро и бесцеремонно, как имели обыкновение производить все свои операции.
Кажется, вот только что сидел он на лавочке, уставясь пустым взглядом куда-то в угол – и вдруг: и его и половину лавочки будто корова языком слизнула. И лишь бабка Настя, увидев это, перекрестилась и, покликав внучку Галочку, припустила рысцой от дурного места. Да смурной Гришка почесал в затылке и забубнил свое: был, был и нету… Участковый, вызванный тетей Клавой, даже протокол составлять отказался. Но квартиру, на всякий случай осмотрел и опечатал.
– Герою нашему здорово повезло, что в момент исчезновения своего тела он находился в одной из вещественных своих ипостасей, имея питание от одной из многочисленных транстипизационных точек, которые им были заблаговременно разбросаны по планете для скорейших и необходимейших перевоплощений.
И, странно, мгновение назад был он существом, наделенным невероятной властью над вещами, предметами, приборами, машинами – и вдруг… Удар… взрыв, вспышка… и он превратился лишь в сгусток энергии, в сочетание полей, в Нечто, очень близкое к Великому Ничто…
На очень короткое время он сумел войти в проносившуюся мимо шаровую молнию. Однажды он уже входил в это состояние и относительно быстро и легко научился регулировать его, был способен перемещаться на дальние расстояния без особенных усилий. Шаровая молния концентрировала в себе колоссальное количество энергии, ибо видимой своей частью принадлежала к этому измерению, а невидимой – к иному, где и черпала неистощимый поток частиц, в нашем мире превращавшийся в световое излучение.
И он бежал, съежившись в крошечный комок электронов. Бежал, едва не лишившись рассудка от страха. И почти обзумел от горя, не найдя собственного тела, а еще больше страдал он, увидев Лалу в объятиях чужого человека. И помчался на верную гибель, еще издали ощущая непередаваемый, смертный холод, который как куполом была покрыта база. Шел пятый час утра.
– Смотри! – воскликнул Ферди. – Фонарик!
– Какой еще, к чертям, фонарик? – всполошился Уиндоу, скидывая с плеча винтовку М-16, с которой он не расставался со времен Вьетнама.
– Да погоди ты, она же сама летит… Это молния…
– Стреляй, дурак!..
Загремели очереди. Клайв Уиндоу был прекрасным снайпером, что подтверждали связки человеческих ушей, которые он имел обыкновение отрезать у своих жертв.
Одна из пуль вонзилась в центр сплетение силовых полей… и прогремел взрыв огромной силы, который резидент готовился произвести в подземном бункере.
Лишь слабый лучик гравитонов лихорадочно метнулся в сторону и застыл в оболочке старого резинового мяча, сиротливо лежавшего в канаве.
Его дряхлое поблекшее тело, измочаленное миллионами пинков, обильно политое дождями и и умытое росами, было не самым лучшие обиталищем для усталой, измученной души. Но быть мячом было все же чуть поспокойнее, чем трепетной, готовой ежесекундно взорваться молнией. Мяч вздрогнул. Повел впалыми боками и вдруг с тоской и ужасом осознал, что это – его последнее обличье. И что никогда он уже не сможет переродиться и воплотиться во что-то иное, либо подать о себе весточку кому бы то ни было. И что для человека, который стал вещью, самый закономерный финал – навек застыть в старом, никчемном, изношенном и негодном предмете. Каким он, в общем-то, когда-то и был…
* * *
Фьйорг-4 патрулировал над базой Серджент-Рьвер вместе с Фьйоргами-6, 7, 10, 12. Остальные члены Фьйорады разбрелись по окрестностям, частью замаскировавшись, частью перейдя в состояние оптической непроницаемости. Фьйорада получила приказ Сообщества и готовилась в точности выполнить его. Координирующий Совет Ассоциации и не подозревал, что в те минуты творилось на обезумевшей от ужаса планете, которую могло спасти только чудо.
"Странные существа, – размышлял Фьйорг-4. –Почему они не начинают?"
В случае необходимости он мог бы начать и сам. Фьйорада давно разобралась в примитивных электронных системах управления ракетами и при желании могла бы отдать приказ на пульт. Но фьйорги были по-своему, по-машинному честны. Они старательно "не вмешивались" в человеческие дела. И не позволяли "вмешиваться" другим. Люди должны были поставить свою цивилизацию на край гибели. И ничье вмешательство здесь не требовалось.
Неожиданно Фьйорг-4 услышал призыв к сбору. Кто-то посторонний и достаточно сильный собирался вмешиваться в тщательно спланированную ими игру. Это не могла быть тяжелая, разрисованная грязно-бурыми разводьями, летающая машина, но на всякий случай Фьйорг снес ей правое крыло, и она натужно загудев и задымившись, понеслась к горизонту. Из раскрытых люков посыпались белые комки, которые стали разворачиваться в просторные белые купола. С ними Фьйорг-4 связываться уже не стал, ибо призыв собраться стал уж чересчур тревожным, и даже паническим. Вместе со всеми остальными своими сородичами Фьйорг-4 стремительно подтянулся в стратосферу, где четко и слаженно все они соединились в единый организм, конгломерат колоссальной мощи и дьявольской хитрости – Фьйораду.
Фьйорг-4 послушно занял свое место в Центре Согласия. Вокруг него сцепились плоскостями другие фьйорги, соединив свои разрозненные мыслительные способности в один интеллект, а тела свои в одно тело, удивительно похожее на огромного черного паука со многочисленными, причудливо изогнутыми конечностями. Издали заметив приближающегося врага, защитницу своих бывших врагов и Хозяев, Фьйорада изготовилась к решительной схватке.