- Не спугнул, товарищ полковник, - успокаивает Астахова счастливый Джансаев. Широкоскулое мальчишеское лицо его сияет, раскосых глаз почти совсем не видно - одни только черные щелочки. - Я его в бинокль наблюдал. Только он совсем на ежа не похож…
- Ведите нас туда поскорее! - приказывает Астахов и первым выбегает из комнаты.
- А инженер-полковника не надо будить? - озабоченно спрашивает Уралов.
- Не надо, - досадливо машет рукой полковник. - Это не так-то просто сделать, а нам время дорого. У вас что, один только бинокль?
- Два, товарищ полковник, - отвечает Джансаев. - Один вам, другой товарищу капитану.
Джансаев идет так быстро, что полковник с капитаном едва поспевают за ним. А когда он наконец останавливается, они с удивлением видят, что в траве рядом с младшим лейтенантом связи расположился Шахов.
- Думали, наверно, что я безмятежно храплю? - смеется инженер-полковник. - А я всю ночь глаз не мог сомкнуть и, как только стало рассветать, поспешил к связистам. Они и проводили меня сюда. Нате вот, берите мой бинокль - я уже насмотрелся на этого зверя.
Солнце еще не взошло, а в степи уже совсем светло. Уралов не без трепета подносит к глазам бинокль и наводит его на ориентиры, которые указывает ему Джансаев. Там на небольшом холмике, поросшем зеленым ежиком травки, видит он что-то похожее не то на продолговатый зеленый камень, не то на дыню.
"Да, вряд ли бедный Чукреев мог принять его за настоящего ежа", - думает Уралов.
На гладкой издали поверхности зеленого сфероида в бинокль видны темные впадины - видимо, отверстия для объективов. И-, словно крошечный растрепанный кустик, неподвижно торчит сложная фигурная антенна, тоже выкрашенная под цвет травы. Заметить такой предмет случайным взглядом трудно, пожалуй, даже невозможно…
- Ну-с, что же мы теперь будем делать? - нарушает размышления Уралова инженер-полковник Шахов, зябко поеживаясь на влажной от росы траве. - Каким образом подступимся к нему?
- Может быть, осторожно сетку набросим? - предлагает Джансаев.
- Нет, это не годится! Даже если при этом не сработают его фотоэлементы, ему все равно сразу же подадут команду к "самоубийству", как только он передаст хоть один кадр сквозь эту сетку.
- Разве он передаст это тотчас, а не будет ждать ночи?
- Сегодня он может вести передачи и днем, - убежденно заявляет Уралов. - Его хозяева непременно захотят знать возможно раньше все, что тут будет происходить.
- Значит, нужно получше присмотреться к нему, может быть, и обнаружится где-то слабое звено, - решает полковник.
Распорядившись оставить тут старшего лейтенанта Джансаева, всем остальным Астахов приказывает идти завтракать, чтобы с семи часов продолжать инсценировку запуска "новой" ракеты.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Старший лейтенант Джансаев смотрит на "ежа" с таким вниманием, что боится даже глазом мигнуть, чтобы не прозевать какое-нибудь его движение. И хотя "еж" по-прежнему неподвижен, Джансаеву все время кажется почему-то, что он лишь притаился до поры до времени, чувствуя себя под надзором людей. Стоит, однако, отвести от него взор, как тотчас же предпримет он что-то…
Так ли это было на самом деле или произошло все дальнейшее совершенно случайно, только "еж" действительно пришел вдруг в еле заметное движение, едва Джансаев отвел глаза от бинокля, чтобы взглянуть на часы. Может быть, правда, "еж" и раньше совершал это движение, но так медленно и осторожно, что глаз старшего лейтенанта не улавливал его. Однако, прервав на какое-то мгновение наблюдение за ним, Джансаев замечает теперь, что ноздреватое тело его сместилось немного вправо.
"А что делать, если он вдруг покатится? - тревожно думает старший лейтенант. - Неизвестно ведь, какая у него скорость. К тому же вон там, правее, густая трава. Ищи его потом!.."
Положение усложняется еще и тем, что к "ежу" нельзя подойти близко, чтобы не попасть в поле его зрения. Мало ли что может он предпринять, увидев возле себя человека… Но вот он, кажется, снова замер. Надолго ли? Готовится, может быть, предпринять что-то более решительное?
Летят секунды, минуты, а он по-прежнему неподвижен. Не померещилось ли Джансаеву, что "еж" двигался? Движение было ведь таким незначительным. Он сместился, видимо, всего на несколько сантиметров. Но что это происходит с его антенной? Она, кажется, поворачивается вокруг своей оси? Ну да, конечно! Очень медленно, но определенно поворачивается. И еще какая-то былинка вырастает из центра его корпуса… Очень тоненькая, зеленая, с. небольшим утолщением на вершине.
Джансаев торопливо отстраивает окуляры своего бинокля на еще большую резкость. Утолщенная головка стерженька видна теперь совершенно отчетливо. Похоже, что она так же, как антенна, медленно вращается.
"Уж не перископ ли это? - думает Джансаев. - Он выдвинулся на целых полметра. Осматривает местность, наверно".
Предположив такое, старший лейтенант невольно прижимается к земле, опасаясь попасть в поле зрения "ежа".
А "еж" снова приходит в движение, но не катится, а разворачивается примерно на сорок пять градусов то вправо, то влево. Перемещаясь зигзагами, он взбирается вскоре на холмик, покрытый выгоревшей на солнце желтой травой.
"Наверно, может он и перекатываться, - размышляет Джансаев, не отрывая глаз от окуляров бинокля. - Сейчас ему антенна и перископ мешают. Но они, конечно, убираются, когда ему нужно преодолевать большие расстояния".
А "еж" вполз уже на вершину холмика и, повертевшись в разные стороны, занял, видимо, более выгодную, чем раньше, позицию для наблюдения за стартовой площадкой полигона.
"Начинает он, кажется, и желтеть, - замечает вдруг Джансаев. - Прав, значит, Уралов - "еж" обладает мимикрией, раз окрашивается под цвет местности. Совсем как хамелеон!"
Постепенно он действительно становится почти таким же желтым, как и выжженная солнцем трава на холмике. Его уже нелегко отличить от нее.
Увлеченный наблюдением за "ежом", Джансаев не замечает, как подходят к нему Астахов с Ураловым.
- Ну-с, что у вас нового, товарищ старший лейтенант? - спрашивает его Астахов.
Джансаев даже вздрагивает от неожиданности. Пытается вскочить, чтобы доложить полковнику обстановку, но вовремя вспоминает о перископе "ежа" и лишь поворачивается с живота на бок. Сделав им знак лечь рядом, старший лейтенант сбивчиво от волнения сообщает полковнику о поведении "ежа".
- А не в связи ли с только что засеченными нами импульсами проделал "еж" эти эволюции? - спрашивает Астахов Уралова. - Когда это было, товарищ старший лейтенант?
- В шесть тридцать пять, товарищ полковник, - отвечает Джансаев. - Я как раз в это время на часы посмотрел.
- Время совпадает, - подтверждает Уралов. - Неужели "ежа" корректирует кто-то, находясь неподалеку от нашего полигона?
- Почти не сомневаюсь в этом, - убежденно произносит Астахов. - Импульсы были ведь на ультракоротких волнах. При столь малых размерах антенны "ежа" она могла принять их лишь с расстояния двадцати пяти - тридцати километров. А то, что кто-то должен был корректировать перемещение и позицию "ежа" - это для меня всегда было несомненно.
Некоторое время он смотрит в бинокль, потом спрашивает:
- А инженер-капитану Серегину, обнаружившему эти импульсы, не удалось запеленговать район их излучения?
- Они были слишком краткими, - отвечает полковнику капитан Уралов. - Первый длился всего полторы секунды, второй - пол секунды.
- Это очень осложнит нашу работу, - задумчиво произносит полковник Астахов. - Хорошо, однако, что мы теперь хоть знаем об этом.
- А разве корректировщиков нельзя обнаружить без пеленга? - спрашивает Джансаев. - Если они подавали сигналы с расстояния тридцати километров, то это ведь в зоне нашего полигона. А если это так, то их легко будет найти и ликвидировать. Полигон ведь хорошо просматривается и охраняется.
- А нужно Ли, вернее - разумно ли ликвидировать их? - спрашивает Уралов.
И Астахов понимает его.
- Да, я тоже об этом подумал, - говорит он. - Пока это нецелесообразно. Мы ничем не должны настораживать тех, кто ведет прием информации с "ежа". Они ведь связаны, наверно, с корректировщиками какой-нибудь сигнализацией. А вот обнаружить, где именно могут находиться эти корректировщики, необходимо! Подумайте, как можно это сделать, товарищ Уралов. Посоветуйтесь с начальником охраны полигона.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Начальник охраны полигона тринадцать дробь три капитан Хасанов, разостлав на столе большую крупномасштабную карту территории полигона, водит по ней карандашом, знакомя Уралова с рельефом:
- Топография здешней местности, как вы сами видите, степная, равнинная, хорошо просматриваемая во всех направлениях. Тут все как на ладони. А в радиусе тридцати километров она вообще переходит в голую пустыню.
- Да, маскироваться тут, конечно, нелегко, - соглашается Уралов.
- А вы не знаете, удалось ли установить направление импульсов, поданных "ежу" на ультракоротких волнах? - спрашивает Хасанов.
- Инженер-капитан Серегин установил это совершенно точно. Они шли с юго-востока.
- А что же у нас тут на карте? - оживляется капитан Хасанов. - Ага, вот какая картина! Видите направление бергштрихов на горизонталях? Они показывают понижение местности. Да это видно и по отметкам высот. Весь этот район лежит, значит, значительно ниже, чем стартовая зона полигона. Не думаю, чтобы отсюда без высокой антенны можно было бы вести передачу ультракороткими волнами на расстояние не только в тридцать, но и в двадцать километров.
- А откуда, по-вашему, можно было бы с помощью УКВ подать какой-нибудь сигнал "ежу"? - спрашивает Уралов, проникаясь уважением к рассудительности Хасанова.
Начальник охраны полигона еще ниже склоняется над картой, вглядываясь в ее юго-восточный участок.
- Полагаю, что это может быть где-то за пределами территории полигона, - произносит он наконец и, усмехнувшись, добавляет: - Не думайте только, что я это утверждаю потому…
- Ну что вы, товарищ Хасанов! - смеясь, перебивает его Уралов. - Я и не думаю подозревать вас в защите чести своего мундира. Приглядевшись к вашей карте, я и сам теперь вижу, что, скорее всего, подошел бы для передачи сигнала "ежу" ультракороткими волнами вот этот район. Тут местность идет на подъем, много холмов и растут, кажется, деревья.
- Да, тут есть даже рощи, - подтверждает Хасанов.
- Значит, можно вести передачу не только с одного из этих холмов, но еще и с вершины какого-нибудь дерева?
- А мы это сейчас подсчитаем, - склоняется над картой Хасанов. - Определим сначала взаимное превышение точек интересующих нас районов. Тут есть абсолютные отметки высот, так что сделать это нетрудно. Расстояние между стартовой площадкой и этими холмами тоже известно. Прикинем теперь приблизительно и высоту дерева. Ну вот, пожалуйста.
Капитан Хасанов протягивает Уралову листок бумаги, на котором записал результаты своих вычислений.
Уралов раздумывает некоторое время, прикидывая что-то в уме. Потом чертит на карте прямую линию, соединяющую стартовую зону полигона с самым высоким холмом в юго-восточном углу карты.
- А тут нет никаких возвышенностей, которые могли бы помешать прямолинейному распространению радиолуча? - спрашивает он Хасанова. - Ну, в таком случае передача могла вестись и с расстояния до пятидесяти километров.
- Нужно, значит, принять какие-то меры для обнаружения лиц, ведущих эти передачи? - опрашивает Хасанов.
- Этим займется сам полковник Астахов. Я сейчас доложу ему наши соображения.
…Выслушав Уралова, Астахов удовлетворенно кивает головой и сообщает капитану:
- А я уже связался с республиканскими работниками государственной безопасности. Нужно будет только дать им теперь более точные координаты. Ну, а у нас все готово для продолжения "спектакля", который, судя по всему, уже заинтересовал "ежа".
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Полдень. Немилосердно печет солнце. Капитан Уралов и старший лейтенант Джансаев, мокрые от пота, лежат в густой траве с биноклями в руках. Русую голову капитана стискивает стальной обруч телефона полевой радиостанции. Уралов только что доложил полковнику Астахову обстановку и теперь, переключившись на прием, слушает его указания.
- Ну, что там у них? - спрашивает Джансаев, как только капитан выключает рацию. - Собираются они запускать эту бутафорию?
Он кивает в сторону стартовой площадки, на которой, окруженное ажурными фермами направляющих, возвышается грозное тело ракеты. Вокруг нее давно уже кипит энергичная деятельность. Пожалуй, еще ни одна из ее предшественниц не привлекала к себе такого внимания механиков. Одни из них внизу, у стабилизаторов, возятся с воздушными и газовыми рулями, другие на подъемных кранах причудливой конструкции осматривают что-то в ее носовой части. Суетятся вокруг и электрики с радистами. Впечатление такое, будто и в самом деле на стартовой площадке происходит что-то очень значительное.
- Да, - улыбаясь, произносит капитан, Уралов, вытирая пот со лба, - зрелище внушительное. Из подполковника Загорского вышел бы неплохой режиссер. Думаю, они на это клюнут. Для них ведь важен не столько сам запуск, сколько подготовка к нему, позволяющая строить догадки о конструкции. Запускать ее мы, конечно, не будем, а примерно через часок можно сделать вид, будто у нас что-то не ладится, и начать опускать ракету на землю.
- А они не догадаются, что мы хитрим?
- Не думаю. Со стороны ведь все выглядит очень правдоподобным. А что касается неполадок, то на полигонах Вумера в Австралии и на атлантическом побережье Америки это самое обычное явление…
Джансаев приглушенно смеется, прильнув глазами к окулярам бинокля. А солнце будто рассвирепело - печет все ожесточеннее. Лишь легкий ветерок, приносящий многообразные запахи степи, слегка освежает потные спины офицеров. Уралов не выспался, его клонит ко сну, но он героически сопротивляется, бесплодно размышляя о том, как обезвредить "электронного Пауэрса", не дав ему взорваться…
- А я вот о чем вдруг подумал, товарищ капитан, - прерывает его размышления Джансаев. - Если они публикуют снимки нашего ракетодрома, то должны же допустить, что мы как-то на это отреагируем?
- Допускают, конечно, такую возможность, но лишь посмеиваются, наверное, не сомневаясь, что мы не разгадаем принцип их электронного шпионажа. А раз так, то надеются, должно быть, на то, что мы заподозрим кого-нибудь из наших ракетчиков в предательстве.
- Будто бы предатель этот фотографирует тут все и им каким-то образом пересылает? - уточняет Джансаев. - Наверно, считают даже, что мы уже пересажали половину обслуживающего состава нашего, ракетодрома.
- Да, пожалуй, - рассеянно отзывается Уралов.
А "еж" лежит совершенно неподвижно, будто пожелтевший от времени булыжник. Лишь кустик замысловатой антенны шевелится иногда не то от ветра, не то под воздействием каких-то скрытых внутри него механизмов. Уралов хочет обратить на это внимание Джансаева, но тут в рации, все время включенной на прием, раздается щелчок. Капитан плотнее прижимает наушники и слышит напряженный от волнения голос радиотехника:
- "Ежик" (за "электронным шпионом" осталось прежнее прозвище) ведет передачу!.. "Ежик" ведет передачу!.. Включаю метроном. Выключу его, как только передача прекратится.
Уралов слышит теперь монотонный звук маятника метронома, аккуратно отмеряющего полусекунды.
- Следите за ним внимательнее, Ахмет, - торопливо шепчет капитан Джансаеву. - "Еж" ведет передачу…
Уралов и сам поспешно хватает бинокль, но в это время раздается испуганный крик старшего лейтенанта:
- Куда же ты, мерзавец! Назад, Шайтан, назад!..
Теперь и Уралов видит, как через поле стремглав несется к ним черная лохматая собачонка. Он узнает в ней пса Джансаева по кличке Шайтан. Утром Шайтана закрыли в сарае, но он каким-то образом вырвался на волю и вот мчится к своему хозяину прямо через холмик, на вершине которого лежит "еж".
- Ложитесь, капитан!.. - хриплым от волнения голосом кричит Джансаев, видя, что собаку не остановить. А Шайтан уже возле "ежа". Еще мгновение - сработает фотоэлемент, и "электронный шпион" вместе с Шайтаном взлетят на воздух!..
Джансаев плотнее прижимается к земле, а Уралов лишь втягивает голову в плечи, не отрывая глаз от бинокля. Но вот Шайтан перемахивает через "ежа", слегка задев его мохнатым хвостом, и… ничего не происходит.
Еще несколько прыжков, и Шайтан уже радостно повизгивает возле хозяина, норовя лизнуть его в нос.
- Ну просто форменный шайтан! - недоуменно восклицает Джансаев. - Не взорвался!..
И как раз в это время умолкает метроном. Передача с "ежа" кончилась. Капитан жестом просит старшего лейтенанта замолчать и настороженно прислушивается. Но телефоны наушников молчат.
Лишь через несколько томительных секунд раздается голос радиотехника:
- Все. Кончилась передача. Длилась она дольше обычного - целых двадцать пять секунд. А как там у вас? Есть что-нибудь новое?
- Все по-прежнему пока, - отвечает капитан, не вдаваясь в подробности.
- Как же это так могло произойти, товарищ капитан? - растерянно произносит Джансаев, едва Уралов прекращает разговор с радиотехником. - Почему "еж" не взорвался? Или он не реагирует на собак?
- А какая разница? - невольно улыбается Уралов. - Фотореле "ежа" все равно должно было сработать, ибо ваш Шайтан на какое-то мгновение перекрыл доступ света к фотоэлементам.
- А может быть, этот "еж" и не взрывается вовсе?
- Не думаю, не думаю… Нужно, однако, сообразить, почему же он не взорвался…
- Тогда выходит, что этот чертов пес чуть все дело нам не испортил, - грозно смотрит Джансаев на Шайтана, поджавшего хвост и виновато опустившего морду.
А капитан Уралов восклицает вдруг:
- А может быть, наоборот, дорогой Ахмет! Может оказаться, что ваш Шайтан хорошую службу нам сослужил.
Джансаев удивленно мигает черными глазами.
- Непонятно, товарищ капитан…
Уралов некоторое время молчит, обдумывая неожиданно родившуюся догадку и сам еще не веря в ее достоверность. Потом произносит уже более спокойно:
- Мне думается, Шайтан остался жив только потому, что ему очень повезло.
- Как всякому шайтану, - смеется Джансаев. А опальный пес, почувствовав, что гроза миновала, подползает поближе к своему хозяину, кладет морду ему на спину и тяжело вздыхает.
- Насчет прочих шайтанов не знаю, а этому определенно повезло, - серьезно повторяет Уралов. - Ваш Шайтан перемахнул через "электронного шпиона" как раз в то время, когда он вел передачу. На это, видимо, уходила вся энергия "ежа", и остальные его механизмы, в том числе и фотореле, бездействовали. Вот почему не сработал его взрывной механизм и уцелел Шайтан. Как по-вашему, естественно такое допущение?
- Еще как естественно! - восторженно восклицает Джансаев. - Ничего другого и придумать невозможно! Ай, молодец Шайтан! Будет тебе за это весь мой шашлык до последнего кусочка! При свидетелях говорю.