В сборник вошли тридцать семь текстов, которые составитель - Макс Фрай - считает лучшими рассказами, написанными по-русски в 2005 году. Авторы живут в разных странах, некоторые уже давно известны российскому читателю, а для некоторых это - первая публикация.
Содержание:
Предисловие составителя 1
Дмитрий Дейч 1
Грант Бородин 2
Виктория Райхер - Йошкин дом 2
Алексей Карташов - Последнее дело Конан Дойла - (из цикла "Рассказы о рукописях") 4
Эли Курант - Песнь о Газвати 10
Владимир Коробов - Иванов и Кантемиров: комната № 27 10
Лея Любомирская - Когда Шику обижается на Вашку 12
Сергей Гришунин - Заговорщики 13
Марат Марцион - Калейдоскоп - Сказка спросонья 13
Ольга Лукас - Новое развлечение для рабов 13
Дмитрий Ким - Баллада о не стойком не оловянном не солдатике 13
Иван Матвеев - Странное происшествие в Эвиденсе 14
П. Бормор - … и чудовище 18
Виталий Авдеев - Культурный обмен 18
Гала Рубинштейн - Сказка про лисичку, которой бабушка оставила в наследство сундук со старыми шляпками и Смертельный Ужас 18
Александр Шуйский - Дела семейные 19
Андрей Сен-Сеньков - ОКЛАХОМА 20
Наталья Иванова - Мои предприятия 22
Ольга Морозова - Эшвиш 22
Лена Элтанг - le pepin 23
Фекла Дюссельдорф - Сказка про яблочный штрудель 25
Алексей Шеремет - Золотой жук 25
Феликс Максимов - Прекратили смерть 26
Анна Болотова - Тихий мальчик 27
А. Нуне - Поверх барьеров 27
Рустам Гаджиев - Дом, в котором я живу, или игра в классики 32
Ксения Букша - Вышка и мост - служебный роман 32
Алексей Смирнов - МАННА 35
Лора Белоиван - Ширинка 35
Алмат Малатов - Зверь, именуемый кот 36
Елена Некрасова - Три Адовы собаки 37
Сергей Кошкин - В стороне от дороги - там, где нет ничего 40
Саша Щипин 41
Ольга Гребнева - Наши звонкие дать имена 41
Линор Горалик - Таша 41
Н. Крайнер 43
ОБ АВТОРАХ 43
СЕКРЕТЫ И СОКРОВИЩА
37 лучших рассказов 2005 года
Составитель Макс Фрай
Предисловие составителя
Я примерно представляю стандартный набор вопросов, которые могут возникнуть у мало-мальски вдумчивого читателя при взгляде на эту книжку. Ответить на них - благое дело; по крайней мере, получив ответы, читатель утолит информационный голод и сможет, наконец, заняться рассказами, не отвлекаясь больше на собственный внутренний диалог.
Этим и займусь.
Кто решил, будто собранные под этой обложкой рассказы - лучшее, что было написано по-русски в 2005 году?
Решил, ясное дело, составитель сборника. То есть, я.
Составитель полагает (голову готов дать на отсечение), что собранные под этой обложкой рассказы действительно великолепны. Все они были написаны (или, по крайней мере, попались мне на глаза) в 2005 году. И до сих пор нигде не опубликованы. У меня есть возможность изменить сей печальный факт, сделать роскошный подарок читателям и отдать должное авторам.
Странно было бы в такой ситуации сидеть сложа руки.
А с чего составитель взял, будто он может единолично решать, какие рассказы лучшие?
А по всему выходит, что кроме меня некому.
Хотя бы потому, что я, в отличие от большинства коллег, прекрасно понимаю, что литература, мягко говоря, не совсем спорт. Здесь не может быть "лучших" и "худших", не может быть и пьедестала, куда поднимаются победители. Зато может быть сколько угодно просто прекрасного - причем прекрасного вот лично для меня, здесь и сейчас.
То есть на практике определение "лучших" и "худших" авторов и текстов всегда было, есть и будет субъективным решением, вопросом сиюминутного индивидуального выбора. Поэтому, как мне кажется, правильно и честно составлять список "лучших" в одиночку, а не собирать очередное "авторитетное жюри" с тем, чтобы потом втюхать почтеннейшей публике сумму нескольких частных мнений в качестве "объективной оценки".
К тому же, если уж совсем невозможно избежать разного рода литературных соревнований, пусть победителей выбирает человек, твердо убежденный, что победителей в таком деле быть не может. И арбитром следует быть лишь тому, кто прекрасно понимает, как недорого стоит его (и вообще чье угодно) частное мнение. В этом (и только в этом) смысле я - идеальный судия.
Ладно. И о чем же эти ваши "лучшие рассказы"?
Рассказы, ясное дело, все очень разные. Настолько, что на первый взгляд может показаться, будто их написали люди, живущие не просто в разных городах и странах, но на разных планетах. В каком-то смысле, так оно и есть.
Тем не менее, у рассказов есть кое-что общее. Общность эта не имеет никакого отношения ни к манере высказывания, ни к способу изложения, ни к сюжету, ни к сверхзадаче, ни даже к так называемому "авторскому видению мира". И вообще никакого отношения к литературе.
Один из авторов сборника, Феликс Максимов, назвал свой рассказ "Прекратили смерть". А другой автор сборника, Александр Шуйский, однажды написал: "Чтение готовит к одиночеству. Неподготовленному к одиночеству человеку будет очень сложно расти, поскольку рост - одинокое дело, его не сделаешь вместе с кем-то, это твои гормоны скачут, это твои кости болят, вырастая, это твои зубы режутся, причиняя боль и беспокойство. Но важнее то, что неподготовленному к одиночеству человеку будет очень тяжело умирать."
Так вот. Все рассказы сборника - не об этом, конечно.
Но в каком-то смысле - для этого .
Ну ладно. А кто авторы?
Авторы - очень разные люди. Мужчины и женщины, которые живут в разных странах мира. Среди них есть профессиональные литераторы с громкими и не очень именами, есть авторы, хорошо известные огромной аудитории русского интернета, есть замечательные рассказчики, которые до сих пор писали исключительно для себя и узкого круга знакомых. Их объединяет немногое - разве что, прекрасное владение русским языком. И еще нечто непостижимое и неопределенное , о чем и хотелось бы внятно сказать словами, а - нельзя.
И кто, по-вашему, будет все это читать?
Читать все это будут - какая неожиданность! - читатели. Впрочем, нет, не просто читатели, но ценители литературы.
Тут следует уточнить: "ценитель" - не какая-нибудь высшая раса избранных. Это вопрос не "высокой участи", но личного вклада.
Ценителем становится всякий потребитель, который готов вложить в процесс потребления свой душевный труд, экзистенциальный опыт, сердечный пыл, время, энергию и благодарность. От этого случается таинственный алхимический процесс, в ходе которого и продукт, и его ценитель претерпевают чудесные изменения - ради чего, собственно, все и затевалось.
И это, конечно, касается не только читателей собранных в этой книге рассказов. Но их - в том числе.
Дмитрий Дейч
- Ещё мгновение, и я взорвусь, - сказал чайник. - Уснули они, что ли? Я устал. Из меня пар валит.
- Я бы на вашем месте не волновалась, - ответила крышка кастрюли. - В крайнем случае, слегка подгорите…
- Легко сказать: "подгорите", - взволновался чайник, - у этих людей нет сердца. Вышвырнут без выходного пособия!
- Между нами говоря, - вмешалась лопаточка для помешивания, - это был бы не худший вариант. Подумайте сами: что вы теряете? В вашем-то возрасте…
Чайник обиженно засопел и подпрыгнул на месте. Негромкий звон прокатился по комнате. Мусорное ведёрко забубнило по-французски, совок шикнул, и ведёрко, запнувшись на полуслове, умолкло.
- Вода выкипела, - прошипел чайник. - Прощайте.
- Вы не исчезнете, - сказала плита, - но просто изменитесь. Возможно, даже не заметив этого. Возможно, вы останетесь самим собой, но изменится мир, или, вполне вероятно…
- Я горю. У меня плавится донышко. Горячо внутри. Я…
И чайник умолк.
- Так! - сказала тарелка, и повторила: - Так! Так!
- Что с ним? Что с ним? - закричали чайные ложечки. - Он жив?
- Чайник! - сказала плита, - Отвечай. Это ты?
- Это я, - ответил сгоревший чайник.
- У тебя голос изменился.
Чайник засмеялся.
- Что с тобой? Тебе плохо?
- Эххххххх…
- Тебе хорошо? Чайник!
- Мне вос-хи-ти-тель-но!!! Мне так, как вам и не снилось! Уххххххххх…
- Как же так? - обиженно прогудел дымоход. - Это называется сгореть? Ах, чтоб тебя!
- Можно потрогать? - взмолилась портьера, лизнула красный, раскалившийся бок и мгновенно вспыхнула.
Кухня занялась, за ней и весь дом.
- Ну вот! Наконец-то, - пробормотал огонь, - а то: чайник то, чайник это, вскипяти воды, принеси дров… ах, нет, дрова - это, кажется, из дру… впрочем, не важно, не важно, не важно…
Грант Бородин
Бодуэн Ле Бург чрезвычайно гордился своим умением пытать, и всегда в случае нужды пытал пленников самолично. Он делал так: втыкал острие ножа, где чувствительнее, и держал его в ране, покуда боль не напитывала довольно клинок. Затем извлекал и водил ножом по телу пленника, не причиняя вреда - боль же стекала с клинка в то место, где он касался кожи, доставляя пытуемому сильные страдания. Притом Бодуэн Ле Бург сразу знал, как следует связать пленника - так, чтоб он видел, что страдает бескровно, либо, напротив, чтоб не видел - в зависимости от темперамента получая наилучший результат. Это его умение очень ценилось среди христиан, ибо пленники не портились, и потому после пытки могли быть проданы, либо обращены, либо обращены и уж затем проданы.
Виктория Райхер
Йошкин дом
Утро начинается как обычно: в спальню входит Сомар и начинает скандалить.
- Где моё колечко? - спрашивает Сомар и топает ногой, оглядывая пустую комнату. - Где моё колечко, колечко, колечко моё! Где?
Да кто ж тебе скажет, где твоё колечко. Что это вообще вдруг за потерянное колечко? Вчера это была брошка. Позавчера - свечка. Свечку мы хотя бы видели. Про колечко я лично слышу в первый раз.
- Где моё колечко? - хнычет Сомар и лезет под кровать.
Под кроватью колечка точно нет: полы под кроватями каждый день моет уборщица Рая, а после неё на полу не то что колечек, вообще ничего не остаётся. Она даже пустые коробки из-под сигарет забирает. Говорит, внуку.
Колечка под кроватью действительно нет, и Сомар вылезает из-под кровати недовольная.
- Уууу, знаю я вас, - гудит Сомар, - забрали моё колечко и радуются, воры, воры, все тут воры, до одного.
Мы тут не воры. Никто не воры. Просто Сомар встала с утра и подумала: "Где моё колечко?" - и пошла искать. Могла бы с тем же успехом подумать: "Где мои золотые горы?" - например. Я хочу ей это сказать, но молчу: меня она всё равно не услышит.
- Где моё колечко? - в последний раз спрашивает Сомар, сердито оглядывает пустую комнату и уходит. Пойду и я - с утра в спальне скучно. Нет никого.
Гораздо веселее с утра в маленькой библиотеке, где стоит телевизор и куда мы все собираемся посидеть. Еще из-за двери я слышу незнакомые голоса - значит, в библиотеке гости. Заглядываю внутрь - так и есть. Оресто привёл студенток.
Студенток пять. Одна рыжая узкоглазая, одна черная и большая, одна плотная, сероглазая и сердитая с виду, одна с длинными мягкими волосами и еще одна. Оресто ходит между ними и рисуется, как павлин. Белый халат вместо хвоста. Оресто любит гостей, а мы любим Оресто, поэтому прощаем ему то, что он любит гостей. Нам всё равно, только смешно иногда. Оресто смешной. Впрочем, мы тоже, наверное, в чем-то смешные. Это же просто зависит от того, как посмотреть.
Студентки ходят с блокнотами между креслами, гомонят и что-то записывают, а Оресто знакомит. Вот, говорит, Риза (Риза в этот момент как раз бутерброд ест, поэтому Оресто близко к ней студенток не подводит: Риза не любит, чтобы подходили близко, когда она что-то ест, не потому, что она жадная, а потому, что когда она ест, особенно заметно, что у неё нет передних зубов), вот - Мендель (Мендель кланяется из кресла), у Ризы та-та-та-та-та (по латыни пошли), а у Менделя ква-ква-ква-ква-ква (студентки записывают). Ква-ква, соглашается Мендель и снова кланяется. Мендель любит кланяться. Студентка с длинными волосами кланяется ему в ответ. Риза хихикает, жуя. Я тоже хихикаю: уж больно по-дурацки выглядит кланяющаяся студентка.
Оресто разворачивается и ведёт студенток в угол.
- А вот это - Йошка.
Студентки в упор глядят на Йошку, Йошка торчит горой из кресла. Он сидит, как обычно молча, замерший, тяжелый, как огромный камень. Руки сложены на груди, глаза не видят, губы сжаты. Йошке плохо. Это видно.
- Что с ним? - шепотом спрашивает большая черная студентка. Вот балда, чего шепотом-то. Тоже актриса, вроде Оресто.
- Ему плохо, - поясняет ей Оресто мягко.
Я опять хихикаю. Оресто косится на меня и молчит. Я затыкаюсь. Смех-смехом, но он-то на работе.
На фразу "ему плохо" Йошка не реагирует. Он погружен в себя. Зато реагируют студентки. Студентки хмурятся и качают головами. Оресто явно ждёт, когда одна из них спросит, а что с Йошкой случилось. Вот ведь клоун. Я слоняюсь вдоль стены и делаю вид, что ничего не замечаю. Оресто с безразличным видом косится на меня.
- А что с ним случилось? - спрашивает рыжая студентка.
- Йошка страдает, - поясняет Оресто. - Он сильно обидел свою маму. Обидел так, что мама выгнала его из дома. Она не хотела его видеть и не могла слышать, а вскоре после этого умерла. И теперь Йошке некуда вернуться и попросить прощения.
- Ох, - вздыхает плотная студентка.
Оресто вздыхает вместе со студенткой и гладит Йошку по плечу. Йошка не реагирует.
- А давно это было? - спрашивает плотная студентка.
Оресто поворачивается к ней и медленно, глядя на неё в упор, отвечает:
- Двадцать пять лет назад.
В хорошо поставленной паузе становится слышно, как чавкает Риза.
- Оресто, шут гороховый, ну какого черта, - шепчу я, когда они проходят мимо меня в коридор. - Ты тут, ёлки-палки кто? Главврач или театр одного актёра?
- Машенька, - отвечает мне Оресто одними губами, пропуская студенток, - ну пожалуйста, не буянь, имей совесть. Могу же и я в кои-то веки получить удовольствие!
А то ему тут у нас скучно. Клоун, как есть клоун. Оресто уводит студенток к себе в кабинет, а я возвращаюсь в библиотеку. К Оресто я потом еще зайду, пока мне там делать нечего.
В библиотеке никаких изменений, только туда еще пришла Сомар.
- Где моё колечко? - спрашивает она нервно, явно навязываясь на драку. - Колечко моё где?
Риза, добрая душа, тут же бросается помогать искать. Она уже доела бутерброд, поэтому совершенно свободна. Вдвоём с Сомар они переворачивают кресла, залезают под шкаф и вообще развивают бурную деятельность. Сомар при этом ругается по-арабски, а Риза нежно причитает, как мать над больным ребёнком. В своих поисках они постепенно приближаются к Йошке.
- Подвинься, пустой топчан, - командует Сомар, - дай мне поискать под тобой.
Риза прыскает в кулак. Она никогда не может сдержать смех, когда происходит что-то смешное. Сомар невнимательно бьёт Ризу кулаком по спине (это у неё такое предупредительное "перестань") и продолжает вякать над Йошкой. Йошка, естественно, не реагирует.
- Оставь его, Сомар, - вмешивается Мендель, - он не хочет двигаться.
- А почему это он не хочет двигаться, - возмущается Сомар, - он тут что, король? Ему тут одному всё принадлежит?
- Нет, тебе тут одной всё принадлежит, - не выдерживаю я, хотя и знаю, что она меня не услышит.
Риза оборачивается на меня и беззвучно аплодирует. Мендель отмахивается:
- Машенька, тебе никого не жалко.
Это неправда. Мне многих жалко, Ризу, например, или того же Йошку. А Сомар мне не жалко. У меня с ней старые счеты.
- Мендель, не ругайся на Машеньку, - вступается Риза, - Машенька хорошая. Просто она не любит Сомар.
- Людей нужно жалеть, Машенька, - хриплым шепотом говорит Мендель, поджимая мятый рот, - людей обязательно нужно жалеть. А то люди тебя жалеть не будут.
На фразе "тебя жалеть не будут" Риза не выдерживает. Она начинает ржать так, что всё её маленькое толстое тельце трясётся, она сгибается пополам, охает, плюётся, и, наконец, выбегает вон, рассыпая за собой хвост из какого-то сора.
- Машенька, а что я такого сказал? - недоумевает Мендель.
- Да нормально всё, - отвечаю я, - просто забавно слышать о том, за что люди могут жалеть или не жалеть конкретно меня.
- Ой, - соображает Мендель, - прости, забыл.
- Ничего, - говорю я ему, - бывает. Иди, помоги Сомар найти колечко. А то она тут всё перевернёт.
- Где моё колечко? - немедленно откликается Сомар из-под Йошкиного кресла, куда она умудрилась залезть целиком, - Мендель, помоги мне найти колечко! А то я тебя побью!
- Она побьёт, - вздыхает Мендель и идёт под кресло.
А я выхожу из библиотеки и иду в спальню. В спальне как раз закончилась утренняя уборка, там светло и чисто. Занавески пляшут от ветра: Рая распахнула окна.
- Доброе утро, Рая, - машинально здороваюсь я.
Рая, разумеется, не отвечает. Она сидит на кровати Ризы и сортирует цветные крышечки от кефира. Каждое утро всем выдают по бутылке кефира, у каждой бутылки кефира - крышечка своего цвета. Желтая, красная, оранжевая или зелёная. Когда все выпивают кефир и выбрасывают бутылки с крышечками в помойное ведро, приходит Рая, аккуратно извлекает крышечки обратно и собирает их в пакетик. Сегодня у неё в пакетике уже много крышечек - желтых, красных, оранжевых и зеленых.