- И ради этого ты грозишь разрушить Флот?
- Да, - кивнула Родонис - Ты ничего не понимаешь, - добавила она через секунду. - Вы, мужчины, заняты нациями и войнами, создаете песни, и науку, и разные приспособления. Вы считаете себя сильным, практичным полом. А женщина - она раз за разом приближается к самому краю смертной тени, чтобы породить новую жизнь. Это мы - сильный пол. Нам приходится быть сильными.
Т'хеонакс сгорбился, его била дрожь.
- Да, - прохрипел он после бесконечно долгой паузы. - Да, и будь ты проклята, и чтобы крылья у тебя отсохли, да, ты его получишь. Я прикажу его отпустить, прикажу сейчас же. И чтобы к рассвету ноги его поганой на моем плоту не было. Но я не отравлял отца. - Он забил крыльями так, что его подбросило в воздух, ударился о потолок, застрял там, выкрикивая: - Я невиновен!
Родонис ждала.
Получив через некоторое время письменный приказ, она направилась в корабельную тюрьму. Когда веревки, связывавшие Дельпа хир Орикана, были перерезаны, он бросился к ней на грудь.
- Я сохраню крылья, я сохраню крылья…
По лицу капитана струились слезы.
Родонис са Аксоллон погладила его по голове, она шептала мужу ласковые слова, она говорила, что все теперь будет хорошо, что сейчас они полетят домой, она даже слегка прослезилась, потому что любила его.
И все это время Родонис не оставляло леденящее воспоминание о том, как старый ван Рейн подарил ей монету, предупредив о возможности… как он это назвал?.. отравления тяжелыми металлами.
- Вы никогда не встречались с железом, медью, оловом и всем прочим. Я, конечно, не химик - когда мне требуется чего-нибудь там похимичить, я нанимаю настоящих химиков, - но думаю, что безопаснее мне заглотить горсть мышьяка, чем кому-нибудь из ваших детишек попробовать эту денежку на зуб.
И еще, как она сидела в темноте с камнем в руке и терла, и терла эту монету, пока не набралось достаточно блестящего порошка для адмиральского обеда.
Потом, гораздо позднее, она сообразила, что земхон говорил на дракхонском вполне свободно, а ведь считалось, что он совсем не знает языка. И сейчас ее пробрала дрожь от мысли, не оставил ли он этот смертельно опасный предмет намеренно. Неужели он мог предвидеть такие события?
11
В двери появилась Гунтра из Энкланна. Эрик Уэйс устало поднял голову. По стенам мастерской метались огромные тени; в тусклом свете тростниковых свечей неясно проступали многочисленные фигуры усердно работающих туземцев.
- Да? - устало вздохнул он.
В руках Гунтры был широкий, двухметровой высоты щит, крепкая конструкция из прутьев, навитых на деревянный каркас. Уже много десятидневок она руководила сотнями женщин и детей, собиравших прутья и тростник, обрабатывавших дерево, собиравших рамы, оплетавших эти рамы. Никогда еще она не чувствовала себя такой усталой, однако в голосе женщины слышалось торжество.
- Это - четырехтысячный, советник.
Официально земляне не имели никаких титулов, однако привычные к тому, что каждый член Стаи имеет четко определенный ранг, ланнахи выходили из положения, называя их советниками.
- Хорошо. - Усталыми, мозолистыми руками он взвесил щит. - Крепкая, надежная работа. Четырех тысяч более чем достаточно. Ты выполнила свою задачу, Гунтра.
- Спасибо.
Она с любопытством оглядела мастерскую. Трудно представить, что совсем недавно здесь была всего лишь мельница.
- Советник! - Ангрек из Трекканса держал в руках деревянный брусок. - Я…
Он осекся, заметив Гунтру - молодую и. по всеобщему мнению, привлекательную женщину. Их глаза встретились и странно затуманились. Ангрек раскинул крылья и скованно, неуверенно шагнул вперед.
С громким, похожим на всхлип вздохом Гунтра повернулась и выбежала из мастерской. Ангрек бросился следом, затем остановился, швырнул брусок на пол и громко выругался.
- Что случилось? - недоуменно спросил Уэйс.
- Духи. - Ангрек ударил кулаком по ладони. - Духи, не иначе… не находящие пристанища души злодеев… Дракхоны давно одержимы этими духами, а теперь доходит дело и до нас.
В дверях, на фоне бледного ночного неба, появились еще две темные фигуры - Николас ван Рейн и Толк, герольд.
- Ну, как делишки? - прогудел ван Рейн.
Он жевал свежую, сохраненную в азотной упаковке луковицу. В отличие от своего подчиненного - и даже Сандры - торговец не выказывал ни малейших признаков худобы и усталости. "Еще бы, - зло подумал Уэйс, - ведь это старое трепло совсем не работает. Только шляется по всему поселку, разговаривает со здешним начальством да еще жалуется, что работа идет чересчур вяло".
- Не то чтобы очень быстро, сэр.
"А ты, пиявка раздувшаяся, - хотелось сказать ему, - взвалил на меня всю работу и хочешь, чтобы я спас тебя, а в награду ты подсунешь мне другую такую же факторию на еще какой-нибудь дьявольской планете".
- Ну так надо ускорить. Никто из нас не может ждать долго.
Толк пристально глядел на Ангрека, который дрожал всем телом и судорожно бормотал заклинания.
- Что с тобой?
- К… колдовство. - Ангрек прикрыл глаза ладонью. - Герольд… - Он говорил сбивчиво, неуверенно. - Тут была Гунтра из Энкланна, и на какой-то момент мы… мы с ней захотели друг друга.
Толк помрачнел, но в голосе его не слышалось осуждения.
- Такое случалось со многими. Держи себя в руках.
- Но что же это такое, герольд? Болезнь? Воздаяние за грехи? В чем я провинился?
- Подобные противоестественные устремления - не такая уж редкость. - Сейчас Толк словно читал лекцию. - Время от времени они охватывают почти каждого из нас, только о них не говорят, их подавляют и стараются поскорее забыть о случившемся. Однако, - он помрачнел еще больше, - последнее время такое происходит все чаше и чаще. И я не знаю почему. Работай и старайся избегать женщин.
Ангрек судорожно перевел дыхание, подобрал свой брусок и тронул Уэйса за локоть:
- Я хотел посоветоваться. Мне кажется, эта форма - не самая удачная…
Толк огляделся по сторонам. Он только что вернулся из Дальнего похода - нужно было облететь почти весь остров, переговорить с разбросанными по нему кланами.
- Много вы тут успели сделать.
- Ja, - благодушно кивнул ван Рейн. - Он - талантливый инженер, этот мой юный друг. Но руководителю заброшенной на необследованную планету фактории просто необходимо быть хорошим инженером. В интересах сохранения собственной задницы.
- Я не очень знаком с подробностями его разработок.
- Моих разработок, - оскорбленно поправил ван Рейн. - Я сказал ему изготовить для нас оружие. Он его делает, вот и все.
- Все? - сухо переспросил Толк. Он рассматривал сложную деревянную конструкцию. - Что это такое?
- Скоростной метатель стрел, я называю его пулеметом. Видишь, этот балансир вращает маховик с уступами. На маховик подаются - вот этим ремнем - стрелы. Затем они выбрасываются быстро, штуки две-три за то время, пока мигнешь. Маховик установлен на поворотной опоре, чтобы можно было прицеливаться. Конструкция, собственно, не новая, ее придумал то ли Миллер, то ли де Камп, то ли кто еще. Все это не имеет значения, она эффективна, и это самое главное.
- Великолепно, - кивнул Толк. - А это что?
- Баллиста. Это вроде дракхонских катапульт, только мощнее. Она метает большие камни, способные пробить стену или потопить корабль. А вот, - ван Рейн поднял принесенный Гунтрой щит, - ja, не такой, конечно, интересный демонстрационный образец, как те, однако, как мне кажется, он имеет гораздо большее значение, чем все эти хитрые механизмы. Это шит, прикрывающий спину воина в наземном бою.
- Ммм… да, вижу. Вот тут будут пристежные ремни… Так значит, он задержит снаряды, летящие сверху? Хорошо, только ведь с такой штукой на спине воин не сможет взлететь!
- Вот именно! - радостно рявкнул ван Рейн. - Вот так, твою в клеш и в дрожь, именно! Вы, диомедские, ни черта не понимаете. Ну как можно выиграть настоящую войну, если у тебя одни только воздушные силы, и ничего кроме? Там, в Салменброке, я день за днем вдалбливаю вашим офицерам, что захватывает и удерживает местность пехота, и только она. А офицеры вдалбливают это рядовым, а потом нужны еще тренировки. А времени совсем нету. За какие-то несколько десятков дней мне приходится делать то, на что нужны годы и годы!
Толк кивнул без всякого, похоже, удивления. Даже Тролвену потребовалось некоторое время (и уйма доводов), чтобы переварить совершенно новую для диомедианцев идею армии, главные силы которой заняты наземными операциями, намеренно прикованы к земле. Но герольд только кивнул:
- Да, я вас понимаю. Именно укрепления решат судьбу войны. Захватив города, мы вернем себе контроль за районами, откуда поступает пиша. А чтобы их захватить, придется поползать на брюхе.
- Здорово ты соображаешь, - чуть ли не с завистью заметил ван Рейн. - Некоторые личности из нашей земной истории так до самой смерти и не поняли, что одной воздушной мощью не победишь.
- Но остается еще огненное оружие дракхонов, - напомнил Толк. - С ним вы что будете делать? Все эти десятидневки я только тем, считай, и занимался, что убеждал дальние кланы присоединиться к нам. Я передавал им твои заверения, что против огня можно выстоять, что у нас будут собственные огнеметы и бомбы. Нехорошо, если все это окажется обманом.
Он еще раз осмотрелся. В недавней мельнице усердно трудились многие десятки крылатых рабочих. Примитивный токарный станок, несколько рационализированный Уэйсом, изготавливал древки копий и рукоятки томагавков. Почти все остальные механизмы казались незнакомыми. Вращающийся точильный камень придавал форму лезвиям топоров и другим аналогичным предметам; получалось не так хорошо, как при ручной обработке, зато продукция шла потоком. Механический молот отщеплял обсидиановые и кремневые клинья для изготовления лезвий. Циркульная пила резала дерево, крутильная машина с головокружительной скоростью свивала веревки. Вся эта техника - ее вращали протянутые от мельничных колес приводные ремни - выглядела хлипко и нелепо, однако она выплевывала оружие в совершенно бешеном, на взгляд туземцев, темпе.
- Замечательно, - сказал Толк. - Мне даже страшно становится.
- Я изменил ваш образ жизни, - гордо заявил ван Рейн. - И дело тут совсем не в той или этой конкретной машине, дело в главной, привнесенной мною идее - идее массового производства.
- Но огненные…
- Уэйс позаботился и об этом. Со склонов вулкана собирают серу, кроме того, на вашем острове есть выходы нефти, из которой мы делаем такие жидкости - просто мечта поджигателя. Занялись перегонкой, дракхонам эта операция известна, но для вас - в новинку. Теперь у Стаи тоже будет молотовский коктейль. Есть, правда, одно обстоятельство, - слегка помрачнел ван Рейн. - Вашим воинам такое оружие незнакомо, их еще учить и учить, а времени на это нет. Очень скоро я умру с голоду. Да и вам нужно запасти пищу как можно скорее - до того, как у всех этих женщин оттопырятся животы. Хотя, - тяжело вздохнул он, - я-то умру гораздо раньше, чем у вас пойдут неприятности.
- Ошибаешься, - мрачно заметил Толк. - Верно, до Времени Рождения еще целых полгода, но мы уже слабеем от голода, холода и отчаяния. Мы пропустили много ритуалов…
- Черти бы драли эти ваши ритуалы, - взорвался ван Рейн. - Я тыщу раз повторял, что в первую очередь нужно брать Улвен - этот город господствует над Холмистым Склоном, где бродят все эти ваши коровы, или как там их еще. Захватив Улвен, вы получите и пищу, и удобное для обороны укрепление. Так нет же! И Тролвен, и Совет уперлись на своем: ударим прямо по Манненаху, оставив Улвен и сидящих там дракхонов в тылу, а потом займемся побережьем бухты Сагна, где как раз и стоят все ихние плоты. И чего, спрашивается, ради? Да чтобы провести там какой-то ваш хренов ритуал!
- Ты не понимаешь, - спокойно, без какого-либо возмущения объяснил Толк. - Мы с вами слишком разные. Даже меня, всю жизнь общавшегося с чужими народами, иногда удивляют ваши воззрения. Наша жизнь организуется по годичным циклам. И не то чтобы мы так уж серьезно воспринимали древних богов, но посвященные им ритуалы, чувство долга, ощущение единства и причастности… - Он поднял глаза к теряющейся во мраке крыше, откуда доносились завывание ветра и деловитое поскрипывание мельничных колес - Нет, я не верю, что ночью там летают души предков. Но я верю, что большое манненахское богослужение, посвященное возврату Полного Лета, - а наши предки не пропустили его ни разу с того самого времени, как возникла Стая, - что этот ритуал необходим для сохранения моего народа.
- Чушь! - Покрытая толстой коркой грязи рука ван Рейна поскребла густую, спутанную бороду, покрывавшую половину его лица. Торговец давно не брился и не мылся: даже после антиаллергических уколов человеческая кожа не могла выдержать здешнего мыла. - Хочешь, я объясню тебе, зачем вам сдались все эти ритуалы? Во-первых, вы находитесь в рабской зависимости от смены времен года - вроде как древние земные фермеры, но только еще сильнее. Во-вторых, вам приходится улетать отсюда, оставляя свои дома пустыми на всю зиму, вот ритуал и становится самым дорогим вашим достоянием. Это - единственное, что вы можете брать с собой, как далеко ни приходилось бы лететь.
- Возможно, и так, - пожал плечами Толк, - но это ровно ничего не меняет. Если есть хоть какой-то шанс приветствовать Долгий День с манненахских Стоячих Камней, мы должны им воспользоваться. Возможно, это и не наилучшая стратегия. Возможно, будут потеряны лишние жизни, но жизни эти станут добровольной, с радостью принесенной жертвой.
- Если только мы не проиграем в результате всю вашу чертову войну, - фыркнул ван Рейн. - В хвост и в пасть! Вот мой собственный капеллан, при всей его кислой морде, совсем не так щепетилен насчет того, что благопристойно, а что нет. Вы тут, ребята, вообще; например, этот молодой парень - он же прямо повеситься был готов, а все из-за того лишь, что засмотрелся на смазливую бабенку не в то, видишь ли, время года, когда положено.
- Этого не должно случаться, - чопорно поджал губы Толк и вышел из мастерской.
Секунду ван Рейн задумчиво скреб бороду, а затем двинулся следом за герольдом.
Уэйс разобрался с Ангреком, проверил, как работают наиболее ответственные механизмы, обругал молодого носильщика, из самых лучших побуждений складывавшего сырье для зажигательных бомб рядом с печью, и тоже покинул бывшую мельницу. Отяжелевшие ноги гудели, с трудом отрывались от земли. Слишком много работы для одного человека: организация, конструирование, надсмотр за рабочими, ликвидация неполадок и неизбежно возникающих конфликтов… Ван Рейну, похоже, кажется, что это очень просто - за несколько недель привить неолитическому охотнику навыки машинной цивилизации. Вот взял бы сам и попробовал! Старому борову совсем не повредило бы согнать с себя хоть часть жира.
"Неужели когда-то я бывал спокойным и отдохнувшим, а к тому же чистым и сытым? И жил один, в тепле и уюте…"
Утро зажгло вершины северного хребта, с минуты на минуту среди черных клубов дыма, гневно извергаемых вулканами, проглянет солнце. Две луны, два медных диска, каждый из них раза в два больше земной Луны, готовились ускользнуть за горизонт. Пик Оборх задрожал, а затем выплюнул в бледное небо несколько огромных валунов. Дул сильный ветер. Уэйсу казалось, будто к его спине прижалась леденяще-холодная железная рука. Перед этим неумолимым напором домишки Салменброка представали жалкими и беззащитными.
Уэйс уже подошел к лестнице - ее сделали специально, чтобы он мог забираться в свою крошечную чердачную комнатку. - когда из-за соседнего дома показалась Сандра Тамарин. Она приостановилась, поднесла ко рту сложенные рупором ладони, крикнула что-то, неразличимое за воем ветра.
Уэйс подошел к ней. Под неуклюжими сапогами, изделием местного ремесленника, скрипела щебенка.
- Извините, миледи?
- О… ничего такого, мастер Уэйс - Зеленые глаза смотрели тордо и независимо, но он заметил, как вспыхнули щеки гермесской аристократки. - Я только… я только сказала "доброе утро".
- Доброе утро. - Он устало потер тяжелые, словно свинцом налившиеся глаза. - Я давно вас не видел. Как вы живете, миледи?
- Плохо, - печально улыбнулась Сандра. - Места себе не нахожу. Вы бы не могли немного со мной поговорить?
Они вышли из поселка и направились по едва заметной тропинке в горы. На низкорослом колючем кустарнике, покрывавшем склоны, распускались ярко-красные бутоны. Высоко в небе плавно кружила группа крошечных пятнышек - дозор, охранявший поселок. Сердце Уэйса лихорадочно билось.
- Чем вы занимались? - спросил он.
- Ничем. А что я, собственно, могу? - Сандра посмотрела на свои руки. - Пробую, конечно, но ведь я ничего не умею - не то что вы или мастер ван Рейн.
- Он? - Уэйс пожал плечами. Ну ясно. Старый козел успел невесть чего нахвастать, благо времени у него хватает. - Достаточно… - Он осекся, подыскивая слова. - Достаточно и того, что вы здесь, рядом.
- Мастер, мастер. - Она рассмеялась искренне, без всякого смущения. - Никогда бы не заподозрила вас в такой галантности.
- Прежде у меня не было случая, миледи, - пробормотал Уэйс, слишком усталый и опустошенный, чтобы следить за своими словами.
- Не было? - искоса взглянула на него Сандра.
Пальцы ветра вытащили из ее туго увязанных волос несколько платиновых прядей. Гордое лицо не выглядело в буквальном смысле изголодавшимся, но черты его заострились, на левой щеке появилось какое-то пятно. Изящное тело совершенно терялось в неуклюжем балахоне, кое-как сляпанном портным, который никогда прежде не шил ничего подобного. Странное, однако, дело: лишившись своей королевской величественности, эта девушка казалась Уэйсу даже прекраснее, чем прежде. Может быть, потому, что стала ближе? Потому, что все это убожество лишний раз подчеркивало, что она такой же человек из плоти и крови, как и он сам?
- Нет, - с трудом выдавил он.
- Я не понимаю, - развела руками Сандра.
- Извините, миледи, я просто думал вслух. Плохая привычка, но в таких вот необжитых мирах ею страдают многие. Видишь все время одних и тех же людей, видишь так часто, что перестаешь воспринимать их как компаньонов, начинаешь избегать - ну и, конечно же, персонала всегда не хватает, приходится ездить по делам одному, зачастую такие поездки длятся неделями. Что-то не понимаю, зачем я все это? Не помню. Господи, до чего же я устал.
Они остановились на краю почти отвесного обрыва. С высоты нескольких сотен метров пенящаяся внизу река казалась узенькой белой змейкой. Дальше, на другой стороне каньона, одна за другой громоздились снежные, окрашенные кровью рассветного солнца вершины. Из глубины долетали резкие, обжигающие лицо порывы ветра.
- Понимаю. - Сандра смотрела на Уэйса спокойными, очень серьезными глазами. - Теперь я понимаю. Вся ваша жизнь состояла из работы, сплошной работы. На развлечения, приобретение хороших манер, на культуру просто не оставалось времени, верно?