* * *
Дормидонт был непритворно рад приезду старых знакомцев и тут же повел их в обширную трапезную, где уже был накрыт стол.
- Нет-нет, дела подождут, - оживленно говорил бывший Кислоярский монарх, рассаживая гостей, - а сперва откушаем, что бог послал. Ты, боярин Владлен, садись рядом со мною, как самый дорогой мой гость. Шутка ли, - добавил Дормидонт, обращаясь к остальным, - пол века пил горькую, а пришел вот этот вот эскулап и за три дни отвадил от меня всякую, понимаешь, тягу к хмельному зелью!
Когда же Серапионыч попытался с приличествующими церемониями представить Дормидонту славного ново-ютландского рыцаря, бывший царь даже не дал доктору этого сделать:
- Ба, да вы же… Вы же Альфонсо! Вот уж, право, не ожидал. Постойте, когда ж мы с вами виделись? Ну да, тому назад лет тридцать. Я ж тогда еще только царевичем был и приезжал в гости к вашему королю Александру. Хотя нет, и Александр тогда еще никаким королем не был. А вас помню - разбитной такой были парнишка и состояли при… Погодите, при ком же - при короле Иезекииле или при его наследнике Александре?
- Кажется, при наследнике, - улыбнулся дон Альфонсо, весьма тронутый тем, что Дормидонт его до сих пор помнит.
- Ну, за встречу! - провозгласил Дормидонт. - Простите великодушно, себе не наливаю - отверзлась моя душа от сей отравы.
Все выпили наливки, один царь - кваса.
- Удивляясь вашей памяти, Государь, - заметил Дубов. - Я хоть и молодой еще, и по профессии вроде бы должен все помнить, а вот ведь порой забываю, с кем еще неделю назад встречался, а вы - видели человека тридцать лет назад, и надо же, узнали!
Царь от всей души расхохотался:
- Что ж вы думаете - раз я до седины дожил, так уж и всякую память потерял? Я могу забыть про вчерашнее, а что пол века назад было - все помню. Так выпьем же за то, чтобы лучшие воспоминания младых лет согревали нас до конца дней!
И с этими словами Дормидонт собственноручно разлил по чаркам искристое вино из жбана, стоявшего посреди стола. Ради такого случая он даже плеснул себе чуть-чуть на донышко.
- Хорошее винцо, - одобрил Дормидонт, - передайте, дон Альфонсо, благодарность Его Величеству Александру, но попросите, чтобы больше не присылал. А то, понимаешь, не удержусь и снова запью. А на что мне это теперь нужно? Живи себе да радуйся!
И хоть говорил Дормидонт весело, оживленно, однако Чаликова уловила во взгляде бывшего царя такую неизбывную тоску, что у нее невольно сжалось сердце. Это сейчас, при гостях он так бодрится, подумалось Надежде, а что он чувствует, о чем думает в долгие дни и ночи одиночества и бездействия?
- Ну я ж говорю - не жизнь, а сплошная радость, - продолжал Дормидонт. - Днем рыбку в озере ловлю, грибы-ягоды в лесу собираю. По вечерам вот приохотился умные книжки читать, а то пока царствовал, некогда было. - Царь вздохнул. - Жаль, Танюшки поблизости нет. И раньше не слишком часто к батьке наведывалась, а теперь ее Рыжий и вовсе куда-то, понимаешь, сплавил. К тетке в гости, говорит. А чего она там потеряла?
- Ах да, кстати, мы ведь везем к вам весточку от Татьяны Дормидонтовны, - вспомнил Василий.
- А чего ж молчали-то? - оживился Дормидонт. - Давайте ее сюда!
- Да нет, письмо у Петровича, - сказал доктор. - Ну то есть у нашего, как бы это поприличнее сказать, сопровождающего.
- Чего-то он задерживается, - заметила Чаликова. - Уж не заблудился ли?
- Или высматривает, где бы чего стянуть, - проворчал молчавший доселе Чумичка.
- Стянуть? - изумился Дормидонт. - Я бы и сам рад чего стянуть, да нечего. Сами видите, по-простому живем. Разве что меня украсть можно, да кто на такое добро позарится?
И царь вновь захохотал, как показалось Наде - слегка натужно.
Тут из-за дверей раздался пронзительный визг:
- Да пропустите вы, засранцы, мне к самому нужно! Я царев посланник, а не какой-нибудь там!
Дверь распахнулась, и в трапезную, зацепившись дырявыми башмаками за порог, впал Петрович.
- Что, вот он-то и есть царский посланник? - несколько удивился Дормидонт при виде живописного отрепья, в котором щеголял бывший Соловей-Разбойник. - Ну, дает однако же Путята!
Имя нового царя прозвучало в первый раз со времени приезда гостей, и Наде показалось, что дружеская непринужденная обстановка словно бы оказалась нарушенной.
Тем временем царский засланец неспешно поднялся с пола и, подойдя к столу, протянул хозяину мешок, а сам, не дожидаясь приглашения, уселся за стол. Дормидонт слегка поморщился, но ничего не сказал, а молча вскрыл мешок. Запечатанный сверток с посланием от царевны он бережно положил рядом с собой, а стопку бумаг, перетянутых бечевкой, не глядя сунул слуге:
- Отнеси ко мне. А еще лучше - сразу в печку. - И пояснил: - Мне тут Путята присылает всякие отчеты о том, что в стране происходит, а я даже и не читаю. Так, просмотрю для порядка - старались же люди - и в сторону.
- Чего так? - удивился Серапионыч.
- А зачем? - пожал Дормидонт могучими плечами. - Все едино, теперь я ни на что повлиять не могу. Да и, по правде сказать, не хочу. А для чего зря себя расстраивать?
- Ну так ведь новости бывают не только плохие, но и хорошие, - возразил Василий.
- Хороших вестей у меня и тут хватает, - ответил царь. - Вот хоть на той неделе вот такую щучищу, понимаешь, словил. - И Дормидонт раздвинул руки, едва не смахнув все, что было на столе. - Скажу вам, рыбалка у нас тут - ого-го! Непременно свожу вас на пруд… Да знаю-знаю, вы сюда за каким-то делом прикатили, ну так что же с того? Дело делом, а и рыбная ловля - тоже дело. Вот вчера я тако-ого леща поймал!.. Или нет, еще больше.
- Как врач могу сказать, что вывих плечевого сустава - профессиональная травма всех настоящих рыболовов, - заметил Серапионыч.
- Это из-за того, что приходится удочку резко дергать? - предположила Надя.
- Да нет, из-за того, что рук не хватает улов показывать, - совершенно серьезно ответил доктор.
Все рассмеялись, и громче всех - Дормидонт. Один Петрович, имевший за плечами не самый приятный опыт общения с рыболовами, презрительно скривился.
Тут засобирался дон Альфонсо:
- Ваше Величество, благодарю вас за гостеприимство, но мне пора ехать.
- А чего так скоро? - с некоторым разочарованием сказал Дормидонт. - В кои-то веки свиделись, и нате вам пожалуйста - ехать пора.
- Дело в том, Государь, что путь я держу в… - дон Альфонсо еще раз произнес мудреное название, - и хотел бы засветло добраться до Новой Мангазеи, чтобы там заночевать.
- А при чем тут Мангазея? - удивился Дормидонт. - Ехали бы через Царь-Город - так чуть не вдвое ближе.
- Да вот друзья отсоветовали, - кивнул дон Альфонсо на Чаликову и Дубова. - Говорят, в Царь-Город нам, ново-ютландцам, лучше не соваться.
- Отчего же? - еще более изумился Дормидонт.
Ничего не поделаешь - пришлось Чаликовой вкратце пересказать то, что она слышала и видела на открытии водопровода. И хоть Надежда старалась не сгущать краски, а скорее даже наоборот, но по мере повествования лик бывшего царя все более мрачнел.
Зная лучше других нрав Дормидонта, Серапионыч ожидал бури, но тут, к счастью, в трапезной появился дон-Альфонсовский кучер:
- Простите, хозяин, но в путь отправляться никак нельзя - правое заднее колесо сломалось.
- Как же так, Максимилиан? - нахмурился дон Альфонсо. - Разве ты не проверял колеса, когда мы выезжали из дома?
- Такой вид, что его только что подпилили, - спокойно ответил Максимилиан. - Ума не приложу, кто бы мог это сделать?
- Тот, кто оставался возле карет, покамест нас повели в терем, - заметил Дубов.
Все взоры оборотились на Петровича, который по-прежнему сидел, развалившись на стуле, и цапал со стола всякие лакомые кусочки.
- Ну что вы на меня уставились? - заверещал Петрович. - На какого шута мне ваше колесо? Неча на других валить, коли свое добро беречь не умеете!
- А кто еще, как не вы, Петрович, - не удержался Васятка. - Я ж помню, какой вы злющий были, когда все пересели к дону Альфонсо.
- Да, я! - нимало не смущаясь, заявил Петрович. - А чего с такими цацкаться? Они нам всякие пакости делают, а мы им даже колесо подпилить не можем? - И, обернувшись к дону Альфонсо, Петрович скорчил мерзкую рожу и высунул язык.
И тут поднялся Дормидонт - медленно, но грозно.
- Дон Альфонсо - мой гость, - сдержанно проговорил Дормидонт. - И в моем доме я не потерплю никаких выходок. Вам понятно, господин Петрович, или как вас там?
Тут бы Петровичу помолчать, а еще лучше - признаться, что не по делу погорячился, но увы: когда его "несло", то остановиться было уже трудно, почти невозможно.
- "В моем доме", - передразнил он Дормидонта. - А что здесь твое? Это все награблено у трудового люда, а сам ты - такой же голодранец, как я!
Кулак Дормидонта с грохотом опустился на стол. Явственно звякнула посуда.
- Вон, - негромко проговорил царь. - Ступай на конюшню и скажи, что я велел тебя как следует высечь.
Петрович соскользнул со стула, попытался подняться, но, зацепившись за половичок, растянулся на полу.
- Вон!!! - рявкнул Дормидонт.
Петрович с трудом встал на четвереньки и как мог скоро пополз к выходу. Следом за ним тянулся след дурно пахнущей жидкости.
- Да, так что же с колесом будем делать? - как ни в чем не бывало спросил царь, задумчиво проводив Петровича взором. - Скажи, любезнейший Максимилиан, до Мангазеи оно, конечно, не доедет?
- Не доедет, Ваше Величество, - уныло подтвердил возница.
- А до Боровихи, пожалуй, доедет, - продолжал Дормидонт. - Вот что я вам посоветую, дон Альфонсо - поезжайте-ка вы к нашему кузнецу. Он такой у нас умелец, что любую неполадку, понимаешь, в два счета починит.
- Ну, тогда сразу же и поеду, - засобирался дон Альфонсо.
- И я с вами, коли не возражаете, - вызвался Дубов. - Всегда мечтал поглядеть на настоящую кузницу. Васятка, а ты как?
Васятка молча кивнул.
- Это вы хорошо придумали, - одобрил Дормидонт. - А то уехали бы, и только вас, понимаешь, и видели. А так еще вернетесь. Тогда уж и потолкуем, и былое вспомним.
Оставшись за столом втроем с хлебосольным хозяином и доктором Серапионычем, Надежда решила приступить собственно к сути дела.
- Ваше Величество, я давно увлекаюсь изучением всяких древних построек, - начала она как бы издалека, - а ваш терем кажется мне весьма редкостным сооружением. Не могли бы вы нам с доктором немного про него рассказать?
Однако Дормидонт сразу "раскусил" чаликовские маневры:
- А вы не крутите, сударыня, кругом да около - скажите сразу, чего узнать желаете. Что ведаю, ничего не утаю.
Надя вопросительно посмотрела на Серапионыча.
- Полагаю, Наденька, нам незачем что-либо скрывать от Государя, - заметил доктор. - А о том, для чего мы сюда прибыли, знает даже Петрович. Затем и отряжен - следить за нами.
- И очень хорошо, что теперь его здесь нету, - добавила Чаликова.
- Вообще-то мне, наверно, не следовало отсылать его на конюшню, - чуть помолчав, произнес Дормидонт. - А уж тем более сечь. Просто меня давно уже никто так бесстыдно не гневил… Да, так за каким делом бишь вы сюда приехали?
- Прежде всего мы были рады возможности повидать Ваше Величество, - поспешно, пока Надя не приступила к расспросам, сказал Серапионыч. - И лично для меня все дела и все задания - не более как удачный повод с вами повидаться.
- Да ладно уж тебе, эскулап, - пробурчал Дормидонт, хотя чувствовалось, что слова доктора пришлись ему по душе, потому что были искренни. - Это все присказки, а вы давайте ближе к делу.
- Суть дела в том, - решительно заговорила Надя, - что обнаружилась рукопись, из которой следует, что сокровища вашего предка, царя Степана, возможно, спрятаны где-то здесь. Или в самом тереме, или в его окрестностях. И вот для их-то поисков ваш зять господин Рыжий нас и пригласил.
- Какая еще рукопись? - изумился Дормидонт. - Какие сокровища?!
Чаликова достала из сумочки журналистский блокнот:
- Я тут вот кое-что переписала. Это письмо двухсотлетней давности, адресованное вашему пращуру царю Степану. Оно было случайно найдено в царь-городском древлехранилище, и кто-то решил, что там идет речь о сокровищах, которые он вывез из Новой Мангазеи. - Надя перелистнула несколько страниц и зачитала: "Докладаю тебе, батюшка Великий Царь, что поручение твое выполнил и привез искомое имущество в Боровиху, где и ожидаю тебя, дабы распорядиться оным по твоему, Государь, усмотрению и повелению. Засим поздравляю тебя со славной годовщиною твоего рождения и желаю прожить еще шесть десятков лет на радость себе и на благо народу нашему. Остаюсь, батюшка, твой верный и преданный холоп Митька Смурной".
- Да-а, весьма любопытно, - проговорил Дормидонт. - Но при чем тут, понимаешь, Степановские сокровища?
Надежда посмотрела на Серапионыча, как бы предоставляя ему продолжить рассказ. Доктор прокашлялся, зачем-то поправил на носу пенсне и привычно добавил в чай несколько капель из невзрачной на вид скляночки, которую неизменно держал во внутреннем кармане:
- По словам господина Рыжего, документ относится к моменту очень интересному с точки зрения истории. Хотя дата и не поставлена, однако можно понять, что письмо было написано в канун шестидесятилетия царя Степана. Как раз незадолго до этой знаменательной даты Степан вернулся из похода на Новую Мангазею, откуда привез немало всяких богатств, включая полупудовый алмаз, хотя лично я сомневаюсь, что такие в природе вообще встречаются. И вот незадача - как раз через несколько дней после торжественного празднования славной победы, совмещенного с не менее славным юбилеем, Государь внезапно занемог и еще через неделю скончался. Вот. А Димитрий Смурной был одним из ближайших поверенных царя Степана и выполнял его самые тайные поручения… Хотя вы, Государь, все это и без нас хорошо знаете.
- Знаю, конечно, как не знать, - кивнул царь. - Ну да ты, эскулап, все едино продолжай - складно говоришь.
- И вот сведущие люди рассудили, что царь Степан вполне мог поручить этому Митьке Смурному распорядиться трофеями, привезенными из Новой Мангазеи, - не без важности продолжал Серапионыч.
- То есть тайно перевезти сокровища в Боровиху, А затем он сам должен был туда прибыть, чтобы ими распорядиться, но не успел, так как заболел и вскоре скончался. - Доктор глянул на Чаликову. - Наденька, я ничего не напутал?
- Нет-нет, все верно. Сразу после похода была составлена подробная опись драгоценностей, однако ни одна вещь из этого списка так нигде и не "засветилась". Из чего следует, что сокровища до сих пор там и лежат, где их спрятали два века тому назад. То есть либо в Боровихе, либо где-то здесь, потому что Загородным или Царским Теремом это место начали называть около ста лет назад, а раньше звали Боровихой. Ну, так же, как и соседнюю деревню. Вот, собственно, и все. И на основании вышеизложенного мы должны будем искать сокровища в ваших краях.
- Пустое, - махнул рукой Дормидонт, который очень внимательно слушал рассказ Нади и Серапионыча. - Похоже, кое-кому уже просто делать, понимаешь, больше нечего.
- Государь, если под "кое-кем" вы подразумеваете Рыжего, то ему-то как раз есть, что делать, - почтительно возразил Серапионыч. - Но инициатива искать сокровища исходит отнюдь не от него. И ежели Василию Николаичу с его сыскными способностями не удастся раскрыть эту тайну, то сюда приедут совсем другие люди, станут ломать стены и потолки, перекопают всю землю, а то еще и начнут черпать воду из пруда…
- Поверьте, Ваше Величество, мы вам не угрожаем, - подхватила Надя, заметив, как помрачнело лицо Дормидонта, - но такова правда жизни. И ни вы, ни мы здесь ничего поделать не можем!
Царь не ответил, лишь поставил локти на стол и закрыл лицо широкими ладонями. Надя и Серапионыч с опаской переглядывались, не зная, чего ожидать.
Через несколько мгновений Дормидонт отнял ладони от лица, и доктор поразился - бывший монарх, который только что казался таким посвежевшим и помолодевшим, вновь выглядел тем смертельно усталым человеком, каким Серапионыч знавал его год назад.
- Спрашивайте, - сказал Дормидонт каким-то отчужденным голосом. - Что знаю, ничего не утаю.
- Тут вот нижняя часть терема сделана из камня, а верхняя из дерева, - приступила Надежда к расспросам, взяв на изготовье блокнот и авторучку. - Было ли так спроектировано с самого начала, или второй этаж достроили позже?
- Погодите, сразу и не вспомнишь… - Дормидонт ненадолго задумался и потом заговорил оживленно и по-деловому (Наде показалось - нарочито оживленно и по-деловому): - Значит, так. Степан собирался строить терем в три жилья, и все три каменные, но успел только самый низ. Он ведь вроде бы вообще собирался здесь проводить большую часть года, потому и строиться задумал основательно. А его наследник Феодор Степанович тут бывал изредка, наездами, ему хоромы были ни к чему, и он велел надстроить сверху только одно жилье, да и то деревянное.
- В деревянном жить и для здоровья пользительнее, - ввернул Серапионыч.
- Неужто? - чуть удивился Дормидонт. - Ну, тогда непременно велю опочивальню наверх перенести… И что еще вы хотели узнать?
Теперь задумалась Надежда. Ведь ей предстояло выведать, какие постройки и прочие сооружения были уже при жизни царя Степана, а какие появились после. Эти сведения должны были значительно сузить круг поисков.
Тут ее взор через окно упал на отдельно стоящий домик:
- Государь, а что у вас там?
- У меня - ничего, - откликнулся Дормидонт. - Пустой стоит. А раньше там, по правде сказать, много чего бывало. Дайте-ка припомнить. Ну вот хоть Федор Степанович, он устроил там что-то вроде домашней церкви - больно уж верующий был человек. А другой царь, не буду его имени называть, дело-то прошлое, до девок был шибко падок. Ну, в тереме-то не всегда удобно, вот он домик и приспособил. Правда, и до добра его такие похождения не довели, - вздохнул Дормидонт. - А дед мой, царь Никифор, тот и вовсе в чернокнижие ударился - поверите ли, друзья мои, из конского навоза вздумал золото добывать! Ну, в самом-то тереме такими опытами не очень-то займешься, дух уж больно крутой, вот он и нашел подходящее место. Но это еще что! Дядюшка мой, Иван Ильич, вздумал там огурцы солить, и вот однажды…
Надя с Серапионычем слушали рассказы Дормидонта о стародавних временах, не очень надеясь найти в них "рациональное зерно" к поискам сокровищ, но радуясь уж тому, что царь немного отвлекся от мрачных дум и выглядел не столь замотанным и усталым, как в начале этого неприятного разговора.