Потом мы встречались с Виктором то в Горьком, то снова в Москве, временами обменивались посланиями. Узнав, что он собирается этим летом пробежаться по Крыму, я договорился ненадолго примкнуть к его войску, несколько дней назад мы еще раз созвонились...
Из-под лежака извлекается рюкзак. За эти две недели он успел порядком запылиться, посему первым делом надо выйти на крыльцо и как следует его вытряхнуть. Так... Еще раз... Нормально! Кружка... Котелок... Наш сигаретный запас...
Глядя со стороны, можно подумать, что маздонизм добрался, наконец, и до нас, потому что Борис проделывает со своим рюкзаком то же самое. Вот сейчас топну ногой, отрясу прах с кроссовок, пошлю прощальное проклятие Гнусу...
...Наверное, и это будет. К счастью, еще не сейчас. Сколько я еще продержусь в Херсонесе? Год? Два? А если Д. в следующем году меня просто не возьмет? Двух медведям в берлоге не ужиться...
Рюкзаки постепенно наполняются. Берем самый минимум, оставляем даже спальники – Черный Виктор, когда мы договаривались с ним еще в Москве, обещал на ночь пристроить группу на какой-то базе. Надеюсь, не на военной, хотя, чтобы переночевать, сгодится и военная... Ну ладно, Борис, поглядим, что надеть на ноги, по горам бродить – это не по раскопу. И темные очки, само собой... Ну-с, как в песне поется, "были сборы недолги". Пойду-ка найду Д., порадую.
...Д., хоть и не обрадовался, однако явно почувствовал нечто вроде облегчения. Все устраивается к общему удовольствию: он сохранит своих декхан на раскопе, Слава с Володей будут ишачить за вашу и нашу свободу... а мы с Борисом не будем мозолить ему глаза. Правда, показалось мне... Ну так, чуть-чуть показалось, что Д. очень не прочь присоединиться к нам. Он и сам когда-то с удовольствием бегал по горам. И такое было, во всяком случае Эски-Кермен мы с ним брали вместе...
Рабочая тетрадь. С.20-21.
...В архиве и в библиотеке данных о геологических исследованиях Херсонеса, в том числе карты магнитной аномалии, обнаружить не удалось.
И. А. Асеева сообщила, что карту изъяли два года назад. Насколько она помнит, исследования показали, что Херсонес стоит на сплошной скале, никаких признаков залежей полиметаллических руд не найдено. В этом случай появление "контура" связано не с влиянием "подземного" железа (и не с особенностями строительства, чему доказательством является Крипта), а с чем-то иным.
Крипта (продолжение).
Мнение А. Л. Якобсона:
"Под пещеру использовали обычную в Херсонесе большую прямоугольную цистерну римского времени, расширенную в нижней части; в пещеру ведет высеченная с узкой стороны цистерны лестница в 8 ступеней. Самой пещере (длина 8, 26 м, наибольшая ширина 4, 40 м.) был придан четырехлопастный план: к восточной (верхней, северо-восточной) триконхиальной части с юго-западной стороны примыкает конха, по ширине наибольшая. В целом пещерное сооружение по своей композиции очень близко к уже известным памятникам гробничной архитектуры. Скорее всего, перед нами именно мавзолей – мартирий раннесредневекового времени, может быть также V в., чему нисколько не противоречит находка здесь краснолаковой керамики (более определенных сведений о ней не имеется), продолжавшей бытовать, как известно, и в V и VI вв. К. Э. Гриневич высказал правильную мысль, что в крипте было "быть может, место для рак с останками мучеников", иначе говоря, предполагая (если мы правильно понимаем автора) именно гробничный характер сооружения. На погребальное назначение указывает не только композиция этой пещеры, но и наличие с юго-восточной стороны ее дополнительного небольшого помещения (наибольшая длина 2, 70 м) – явно дополнительного погребального склепа... Близ лестницы имеется каменный прямоугольный в сечении массивный столб, служивший, возможно (как полагает К. Э. Гриневич), в качестве опоры для впускной лестницы. О перекрытии мавзолея (плоским деревянным посредством стропил или каменным или кирпичным сводом) никаких данных мы не имеем и поэтому судить трудно; не исключено, что мавзолей имел плоское деревянное перекрытие. Над мавзолеем, несомненно, возвышалась церковь, имевшая, возможно, какую-либо центрическую композицию, подобную композиции крестообразных мавзолеев Восточной и Западной базилик и Загородного крестообразного храма. Очень возможно, что и усыпальница позднее превращена была в церковь-меморию, на что указывают остатки престола в восточной нише...".
Из книги В. М. Зубаря и Ю. В. Павленко "Херсонес Таврический и распространение христианства на Руси" (Киев, 1988):
"По мнению некоторых специалистов, с первыми веками н. э. каким-то образом связан располагавшийся на главной улице пещерный храм-мавзолей, функционировавший как культовый объект, очевидно, с V века и почитавшийся в средние века, как место, связанное с деятельностью первых христиан. Возможно, здесь, в переоборудованной под маленький храм уже не использовавшейся цистерне, собиралась для молитв и богослужений небольшая группа христиан, скрывавшихся от властей и языческого населения города. Не менее вероятно, что на этом месте (возможно, в самой цистерне) погиб кто-то из первых проповедников, в честь которого в IV или V веке и был сооружен культовый мемориал, дополненный позднее наземной часовней, от которой сохранилась только часть апсиды".
Из "Жития Святых епископов херсонесских" (перевод на церковно-славянский):
Херсонеситы ищут Святого Василия: "Они же, веселе приемше слово, начаша искати Святого епископа и обретеше и в некоей пещерке, зовемой Парфенон, идеже живяше моляся... И ю пришедше в пещерку, идеже в селение имеяши святый епископ..."
Место гибели Святого Василия: "...идеже христиане столп имуще горе животворный крест поставиша..."
...А вокруг кипит жизнь. Из окон нашей Веранды наблюдаем грациозную постать Стеллеровой Коровы, направляющейся на пляж, рядом с ней семенит Ведьма Манон, почти зримо окруженная черной аурой. Вдали мелькает благородная седина Маздона – наш фотограф увешанный аппаратами, словно рождественская елка, ведет группу молодняка запечатлеваться на фоне базилик (наверняка у колонн, там где "минус"). А вот сквозь высокую желтую траву к нам резво катится неопределенной формы предмет. Ага, Борис, это же Лука, только чего-то он...
Тюлень и вправду чего-то, и даже очень чего-то. А говорит еще, что в Себасте выпить нечего! Ну-с, а что это за банка с соком?
Лука явно в духе. Постепенно адаптируясь к особенностям его речи, начинаем понимать, что его, как и нас, поджидали сегодня немаловажные сюрпризы. Прежде всего, он тоже был на почте. Правда, сигарет не дождался, зато получил – экая синхронность! – телеграмму. И послезавтра тюлень едет с Симферополь, дабы кое-кого встретить.
Мы переглядываемся – призрак Гусеницы затмил свет за окнами, но Лука спешит нас успокоить. Гусеница прочно осела дома, зато к нам приезжает Буратино. Его лучший друг, товарищ и, заодно, подчиненный – тоже лучший.
Переглядываемся – только Буратины нам здесь и не хватало, знаем мы этого лучшего друга и подчиненного!
...Вот оно, пошло-поехало! Маздон нас бросил, Лука не работает, мы убегаем – а тут еще и Буратино. Пропала экспедиция!
Лука, а что в банке-то? Да ну? Вот дела!
Действительно – дела. Лука, наш неутомимый Ганимед, успел заехать в легендарные Камыши, где всегда что-нибудь есть. На этот раз "что-нибудь" продавалось в трехлитровых банках аккурат из-под сока.
...И это пьют?
Вблизи "это" соком не назовешь – цвет явно отдает анилином. На блеклой этикетке гордая надпись, о том, что сие изготовлено в совхозе "Перемога". Ах, теперь это называется "Ркацители"? Не шутишь? То, что мы недавно пили, еще можно так назвать, а это... Нет, слов!..
...Желтое-желтое, страшное-страшное, мерзкое-мерзкое, жуткое-жуткое, ужас, погибель, смерть, конец всему, амба!..
Лука, ты-то ладно, хотя тоже душа живая, но каково будет гроб до Южно-Сахалинска везти? Поездом, потом на пароме... Нет, пробовать это мы не будем, правда, Борис? И при нас не открывай, а то нюхнем. Нам ведь завтра в гору, мы, понимаешь...
Луке абсолютно все равно, куда мы направляемся. Для него мертвые громады Мангупа, Чуфутки и Эски-Кермена излишне страдают отсутствием столь привычных удобств, в том числе соответствующих заведений, где наливают то, что пузырится в банке. Вот если бы мы собрались в Ялту или, паче того, в Гурзуф!.. Это да, тут бы, глядишь, и Лука брюхом тряхнул. Как в год Первых Змей, когда мы с ним решили слегка встряхнуться...
Ну, каждому свое! Лука, спешит вдаль, чуть пошатываясь и пыхтя под тяжестью трехлитровой банки со счастьем, а мы можем и чаек попить, а заодно подумать, не забыли ли чего. Как ни крути, а идти нам с незнакомым народом...
...Виктора прозвали Черным, не из-за характера, а всего лишь за черную куртку, которую он обычно надевает в поход. Сам Черный Виктор – парень крепкий и весьма, а вот кто на этот раз окажется в его группе – пока загадка. Не пришлось бы кое-кого в конце маршрута тащить на горбу!.. Да и идейка относительно ночевки на мифической базе начинает казаться уж очень фантастичной. Спальники взять, в самом деле, что ли? Но ведь это опять же на своем горбу переть!
Наконец приходим к компромиссу – в рюкзак укладывается одеяло, как некий паллиатив в этом сложном вопросе. Теперь остается одно – извлечь из тайника изрядно уже похудевший кошелек и сбегать в "Дельфин" за тем, без чего в горах вечерами прохладно... Итак, все готово, можно сжевать по паре купленных в городе вафель, поглядеть на вечернюю панораму за окном и, презрев благородные традиции ночных гулек, отбиваться – до утреннего ворчания будильника.
Выходим из круга. Ненадолго, хотя бы на два дня...
...Кто кого обманул, Херсонес? Кто кому нос натянул, Херсонес? Ты ли выпихнул нас, Херсонес? Или тебя мы хитрей, Херсонес?
Рабочая тетрадь. С.21.
...Две недели работы экспедиции.
Раскопки идут по плану, однако личный состав начинает изрядно штормить (Маздон, Лука). Змеиный год!
Возможные объекты на маршруте:
1. Чуфут-Кале.
2. Тепе-Кермен.
3. Керменичк.
4. Сюрень (?)
Постараться:
– Проверить наличие "контура". Взять оба компаса!
– На Чуфут-Кале имеется некое подскальное сооружение (так называемый "каземат"). Сравнить с Криптой. Аналогично – на иных объектах...
В этом странном оазисе – странный народ.
В наше дикое племя не каждый войдет.
Кому быть в Херсонесе, кому возвратиться,
Только сам Херсонеса до конца разберет.
Полупустой "Икарус" мчит нас Древней улицей, делает лихой разворот у кинотеатра с шовинистическим имечком "Россия" и катит, набирая скорость, по гигантскому спуску, оставляя позади печальные серые надгробия караимского кладбища. Подъем. Круче, круче. Еще разворот... Все! Теперь рюкзаки на плечи и вниз, к вокзалу. Ничего, Борис, в электричке отоспимся!
...В поезде Себаста – Бахчи (который "сарай") главное – сесть поудобнее, желательно у окошка. Рюкзаки наверх и... И пока что спокойной ночи. В таких электричках высыпаться – одно удовольствие. Ничего, Бахчи не проедем, там, считай, все сходят.
...Тихий стук колес, тихий стук сердца, тихий стук песчинок в песочных часах, еле слышный, вечный. Снова дорога, снова мой дом на двух ногах, снова рюкзак за плечами, за спиною Вчера, впереди Завтра, а вокруг только тихий стук колес, только тихий стук сердца...
Это, конечно, не сон, так легкая форма анабиоза. Мысленно отмечаю каждую очередную станцию. Верхнесадовая. Сирень... Кажется, пора шевелиться, да и солнышко пригрело – не подремлешь.
Рабочая тетрадь. С.21.
Крипта (анализ).
Само название указывает на то, что Подземный храм на Главной улице принято считать христианским мавзолеем. Это не вызывает сомнений, по крайней мере, предварительный осмотр (первый раз я спускался в Крипту еще шесть лет назад) и отчеты экспедиций на этому вполне соответствуют. Более того, Крипта являлась чрезвычайно почитаемым местом, поскольку:
– Находилась в самом центре города.
– Над нею была сооружена базилика, то есть Крипту накрыли "колпаком", как особо памятный объект.
Вопрос лишь в том, чем он был памятен? Версия о том, что Крипта сооружена на месте тайной христианской молельни...
Подъем, Борис. Вот он, Бахчи!
Редкий город соответствует своему названию. Едва ли встретишь в Воронеже ворона с ежом, да и в Херсоне не всегда снятся плохие сны. А вот Бахчи, ханский Бахчисарай, до сих пор держит марку. Улицы усажены фруктовыми деревьями на любой вкус, лопай – не хочу, а на вокзале можно получить редкое яство – лучшие в Крыму чебуреки. Экий оазис по нынешним временам!.. Ладно, можно и чебуреками заняться, благо, время еще есть.
В автобус влезть трудно, но в принципе возможно. Рюкзаки, конечно, мешают, но они, к счастью, полупустые. Ничего, у Дворца все вылезут, будет посвободнее...
Собственно говоря, весь старый Бахчи – это одна длиннючая улица, начинающаяся почти от самого вокзала. Вдоль нее и протянулся город – сначала кварталы внеисторических мазанок, потом коттеджи времен послевоенной колонизации, а затем сам татарский город – полуразрушенные дувалы, мечети с обезглавленными минаретами, почерневшие резные калитки. Ага, вот и Дворец!.. Если я не ошибаюсь, Борис, мы здесь уже бывали. Не ошибаюсь, конечно – в прошлом году. Что и говорить, мизерное зрелище, этакие декорации к оперетке, ты прав. Но хотел бы я знать, как может Дворец выглядеть, если его жгли раз этак шесть – при Минихе, войска генерала Ласси, до этого Дорошенко-старший, потом немцы поспособствовали...
...За набеги, за гаремы, за черные гари, за черную измену, за черный страх... Гори, ханский дворец, гори, ханский огонь!..
Вот Бахчи и кончился!
И вправду, за Дворцом город, щегольнув на прощанье несколькими кварталами сюрреалистических мазанок, таких же, как возле вокзала, быстро сходит на нет. Едем дальше, слева начинают вырастать темно-серые, в огромных выбоинах скалы, затем они уходят куда-то в сторону, а справа возникает новая гряда, но на этот раз поросшая редким крымским лесом...
Да, Борис, это она и есть, Иосафатова долина. Еще одна остановка – и выходим.
Здесь уже не степь, посреди которой стоит Бахчи, но это еще и не Крымские горы. И степь, и горы – невеселые места, особенно в нечеловеческий июльский зной, когда Пес над головами сходит с ума. А здесь... Здесь что-то переходное, ни на что не похожее. Зелень, как в Амазонии, тропинка сквозь какие-то лианы проложена... Да сам скоро, Борис, увидишь.
Ага, кажется, приехали.
Выгружаемся. Под ногами небольшая асфальтовая площадка аккурат на один автобусный разворот. В отличие от классического васнецовского распутья, здесь только две дороги: широкая налево и поуже – направо. Впрочем, нет, есть еще одна, совсем тропка, вверх, к магазину. Маленький такой магазинчик, старенький. Этакое ретро.
Люди с революционными убеждениями пошли бы, разумеется, налево, там и дорога прямее, и двигаться удобно – спуск. Но мы, пожалуй, налево не пойдем, нам туда еще рано. Нет, Борис, если ты, конечно, считаешь, что уже пора... Ну, как хочешь.
Борис прав – нам туда все-таки рановато. Ведь эта дорога ведет не куда-нибудь, а в местный сумасшедший дом, в крымский филиал Канатчиковой дачи. Лучше повременим, хотя места, конечно, райские. Что ж, придется делать правый уклон. А что магазин? Господь с тобой, что там делать? Перестройка. Гласность... Думаешь, сюда еще демократия не проникла? Ну пошли, время еще есть.
Да... Провинция... Мерзость запустения... Свежие перестроечные ветры в эти места точно не проникли. У нас бы дома такого не потерпели! Не потерпели бы в наших оазисах демократии, чтоб так, в наглую, валялись сигареты, а люди брали бы по одной пачке... Экая деревня! Что, по десять пачек даете? Ну так давайте.
...Ну, теперь точно – не пропадем!
А конфеты "Кара-Кум", по моему, вообще разврат. Гнусный, застойный, махровый разврат!. Ничего, в воскресенье туристы подъедут, наведут здесь демократию... Ну что, грабеж закончен? Тогда – труба зовет. На Чуфутку!
Тропа ползет сквозь низкорослый крымский лес. Повеяло свежестью, такой странной в этих местах да еще в такое время года. Деревья постепенно становятся более рослыми, вершины начинают смыкаться над головой. Увы, это ненадолго, на Чуфутке хлебнем солнышка. Вволю хлебнем!.. Интересно, встретимся ли мы вообще с Черным Виктором? Обычно он пунктуален, но ведь добираться ему сюда пешком, через горы, да еще с группой...
Тропа выводит на большую поляну. Эка мы высоко забрались! Ну-с, можно оглядеться. Та-а-ак, внизу, Борис, аккурат то заведение, куда мы не попали. Солидная контора! Теперь смотрим правее. Еще правее... Видно, конечно, плохо, но вот то, желтое, за деревьями, если не ошибаюсь, и есть вершина Чуфутки. Далековато еще...
А теперь можем оглянуться.
...Громадная скала закрывает полнеба – отвесная, серая, насквозь пробитая какими-то ходами, лестницами, черными провалами окон. И, разумеется, покрытая надписями: "Здесь был Вася"... Развалины часовни, остатки огромного креста... Все, что осталось от Успенского монастыря. Известная была обитель – единственная в Крыму при Гиреях. Ага, а вот и надпись для таких, как мы. Почитаем.
Так... Построен... Жили... Русский посол жил... Библиотека, стало быть, уникальная. Экий очаг мракобесия! Зато финал оптимистичен: в двадцать первом году... отряды красноармейцев... покончили... Хэппи энд! Красноармейцы покончили с монахами, их потомки – с монастырем. Можем туда не подниматься, Борис, там уже революционный порядок.
Теперь идем вдоль скалы, но буквально через двадцать шагов натыкаемся на столь частую и столь привычную для Тавриды – и не только для нее – картину. Белый мрамор, черный мрамор, расколотые вдребезги кресты, буквицы-муравьи, цепляющиеся за неровные осколки... Нет, Борис, не монахи, от монастырского кладбища, и такого не осталось. Так что это не монахи-мракобесы, это реакционное царское офицерство. Здесь в Крымскую был госпиталь, сам Пирогов заезжал...
Ну, тут тоже – революционный порядок.
...Вдребезги – черные каменные плиты, вдребезги кресты с забытыми именами, вдребезги блеск золотых эполет, вдребезги блеск давней славы. Хамы мстят – за поротые задницы, за битые морды, за барскую ласку. Людям, мертвецам, именам, могилам, камням, земле, миру...
Тропа вновь ныряет в увитый лианами коридор. Вверх, вниз, снова вверх... Ну, уже скоро! Ага, вот на этой поляне есть вода, самое время набрать фляги. Воды мы не встретим еще долго, даже слишком долго...
Подъем становится круче. Запахло жарой, кроны над головами размыкаются. Все... Пришли!
Амазония кончилась. Гигантский голый склон, усыпанный грязно-серыми валунами уходит к самому зениту. По вершине гребня протянулись руины стен, кажущиеся снизу кучей мелкой гальки... Белое, лютое крымское солнце. Ни ветерка...
Чуфут-кале.
Рай позади, это уже горы. Рюкзаки сразу становятся тяжелее, щебенка на склоне колет ноги даже сквозь кроссовки...
Хорошо, конечно, назначить встречу у входа на Чуфутку! Точнее, справа от входа. Удобно, не промахнешься. Но критерий истины, как утверждают поклонники этого бородатого, – практика. А на практике устроить даже временный лагерь под этим солнцем, да еще на склоне градусов в шестьдесят... Ну-с, Борис, какие есть предложения?