А какие, интересно, тут могут быть предложения? Склон пуст, только где-то на полдороги притаилась груда валунов, чуть прикрытая хилой маслиной – или оливой, кто их разберет. Ну, Борис, ежели ты так хочешь, пусть это будет смоковница. Греческая, само собой. Ну что, туда?
Тенек, конечно, мизерный, но делать нечего. Благо, одеяло с собой, стелим... Сколько там на наших кремлевских? Так, без десяти полдень. Мы, во всяком случае, не опоздали.
Лежать жестко. Но ежели присесть на рюкзак, то вполне терпимо. Что ж, осмотримся. Вид отсюда – хоть куда: все проходы к воротам просматриваются идеально, хоть пулеметы ставь...
Итак, к вершине можно подойти по двум тропам. Одна – по которой мы пришли. Другая – вдоль горы. Ладно, будем поглядывать...
...Солнце – белое, беспощадное, безумное, безудержное. Солнце в глазах, солнце на серых камнях, за воротом рубашки, у самого сердца. Белый свет, белый огонь, белый океан...
Рабочая тетрадь. С.21-22.
...не выдерживает ни малейшей критики. Прежде всего, смущает само место, где находится Подземный храм. Он построен в наиболее аристократической части города, где жила херсонесская знать. Такое его расположение возможно только в случае наличия влиятельного покровителя из числа тайных христиан, который мог обеспечить строительство и охрану святыни. Однако эта версия не может решить все проблемы. В позднеантичное время вход в храм располагался во дворе крупного здания, которое по мнению некоторых специалистов был не жилым, а общественным сооружением некультового характера. Наземная часть Храма, вход и трапециевидная шахта, прорубленная в скале, находилась в центре двора. Если сама шахта была скрыта заподлицо каменными плитами, то следов маскировки входной лестницы не сохранилось. Итак, спуск в это сооружение был заметен любому, кто входил во двор. Если учесть, что богослужения сопровождались песнопениями, то тайна нелегального святилища была бы открыта очень быстро. В Херсонесе секреты, как известно, хранились плохо. Это в полной мере относится к истории первых христианских общин, о чем свидетельствует такой памятник, как "Жития епископов херсонесских". Христианскую общину преследовали постоянно и успешно, ее первые руководители, как правило, погибали от рук врагов. Постройка и длительное существование Подземного храма в этих условиях были бы поистине чудом. Между тем, "Житие" ни разу не упоминает, что община имела постоянный храм в самом городе. Его постройка вдобавок потребовала таких средств, которыми христиане наверняка не располагали и вызывала бы неизбежное любопытство соседей, что сразу способствовало бы раскрытию тайны...
Вверх по склону ползут все новые и новые стайки туристов, исчезая за проемом ворот. Скучновато... А еще скучнее будет, если мы так и не дождемся Виктора. Ладно, Борис, ты как хочешь, а я попытаюсь последовать примеру йогов. Ежели лечь на бок, да еще кроссовки под голову...
...Сгорим, испепелимся, исчезнем черным пеплом, сизым дымом, белым облаком, серым пятном на камнях. Ой, жарко!..
Рабочая тетрадь. С.22.
...Следует отбросить предположение о том, что христиане, не имея храма, могли собираться в старой рыбозасолочной цистерне, на месте которой позже и было сооружено подземное святилище. Худшую конспирацию придумать трудно. Собираться в центре города, в аристократическом квартале да еще под открытым небом, где каждое громкое слово (не говоря уже о пении) слышно соседям, было бы, мягко говоря, самоубийством. Если христиане действительно имели неизвестного, но могущественного покровителя, то куда проще было предоставить в распоряжение общины надежный подвал или домик на окраине. Сами же гонимые последователи Христа едва ли рискнули бы собираться в подобных условиях.
Единственный фрагмент "Жития", который может быть отнесен к гипотетической "цистерне" – это сообщение о том, что одного из епископов (Святого Василия) нашли в небольшой "пещерке" ("...начаша искати святого епископа и обретеше и в пещерке..." – см. выше). Из текста ясно, что указанная "пещерка" была связана с каким-то языческим культом (Афина, Артемида, Херсонесская Дева, богиня Херсонас), поскольку именовалась Парфенон. Епископ, которому грозила смерть, мог прятаться в ней, поскольку такие святилища предоставляли убежище гонимым ("Деяния апостолов", случай с апостолом Павлом, который прятался от разгневанных иудеев в храме). Из источника невозможно понять, находилась ли "пещерка" за городом или все-таки в городе. Если допустить второй вариант, то чисто теоретически это могло быть место, где позже возник Подземный храм. Однако, в "Житии" сказано лишь, что епископ там находился в описываемый автором конкретный день. Ни о службе (или собрании христиан) в предполагаемом тайном храме, ни о гибели будущего святого на этом месте, сведений в "Житии" нет. Святой Василий погиб "идеже христиане столп имуще горе животворный крест поставиша", после того, как его приволокли туда из упомянутой "пещерки". И кроме того, "пещерка" – все-таки не цистерна...
От наших рубашек вот-вот пойдет дым. Тень уползла, теперь она на склоне, где не только лежать, но и сидеть опасно. Ладно, как-нибудь примостимся. Перекурить, что ли?
...Первым их замечает Борис. Недаром в армии он был артиллеристом! Несколько фигур медленно ползут вдоль склона прямо к нам, медленно ползут, не торопятся. Вещичек набрали – под самую завязку...
Они?
Нет, пока никого не узнаю, ведь я знаком только с Виктором. Но на всякий случай – подъем!.. Гости приближаются, теперь уже можно их хорошо рассмотреть. Два мужика постарше, молодой хиляк, пухлый юноша, чернявый такой... Две худющие девицы... А кто это впереди с тремя рюкзаками? Черная куртка!
Вроде он... Он!
Еще минута – и Черный Виктор, знаток эпохи Божественного Августа, хлопает меня по плечам. Все в порядке, встретились. Они, правда, подзадержались – электричка опоздала, потом попался трудный перевал... Ну, все равно – порядок!
Пока я представляю Бориса, орда падает под смоковницу. Эге, а вымотало их изрядно, даже как-то чересчур. И отчего это Виктор тащит целых три рюкзака? Не много ли на одного? Ох, чую, это еще та команда!..
Гершафтен унд дамен! Во-первых, привет вам из пролетарского Харькова. А во-вторых, Виктор Николаевич, может быть, сразу на Чуфутку, а там и отдыхать будем?
Народ начинает нехотя подниматься. Кто-то жадно хлещет воду, миг – и фляга идет по кругу. Эге, а вот это совсем не годится. Вода в горах, да еще в жару!.. Это же первое правило! Не иначе, сборная в первый раз на серьезном маршруте.
Вперед! То есть, понятное дело – вверх.
Мы с Виктором и Борисом в авангарде, остальные ползут следом. А это второе правило – на подъем надо идти быстро, меньше устаешь. Зато есть время поговорить.
Виктор держится молодцом. Еще бы – командир! Правда, три рюкзака – это уже перебор. Начинаю понимать, в чем дело: обе девицы, словно козочки, порхают налегке. Значит, с рюкзаками надо будет что-то придумать...
Тем временем Черный Виктор обрисовывает обстановку. Их планы, оказывается, переменились. От Чуфутки они собираются идти не по Иосафатовой долине, прямо на Себасту, а сделать крюк, чтобы выйти на Куйбышево. Посему поход займет времени слегка побольше, чем думалось, и намеченная турбаза, естественно, накрывается.
...Когда идешь вверх по склону, думается средне. Неважно думается – в основном под ноги смотришь. Но две мыслишки приходят на ум сразу. Первую тут же излагаю Виктору. Дело в том, что я обещал вернуться через два дня. Эмоции Д. и Сибиэса можно проигнорировать, но этак я совсем в Луку превращусь. Нет, надо прийти вовремя, а значит, мы пробежим с группой Виктора только первую, самую, впрочем, интересную часть маршрута – до Куйбышево. Дальше они пойдут долиной, это не так интересно.
Вторую мысль я придерживаю – это уже наши с Борисом заботы. Сами виноваты, что наши спальники остались в Хергороде, а ночевать придется на сырой землице с одним одеялом на двоих. Маздоны!
За воротами Чуфутки начинается узкий подъем между двух высоких стен. Логика обороны – гости под полным контролем сверху. Теперь, кажется, направо. Еще подъемчик... Все, пришли!
Борис явно разочарован – города за стенами нет, только невысокие холмы, поросшие желтой высохшей травой. Что ж, и такое видели. Жили тут караимы тысячу лет, до самого двадцатого века дотянули, а потом пришел гегемон. Так что и в этих местах – полный революционный порядок. Ладно, дальше будет интереснее. Куда идем? Если к южным воротам – тогда нам туда.
...И здесь – желтая трава, и здесь – желтый саван, и здесь – желтая вечность. Еще один мертвый город, еще одна мертвая страна, еще один мертвый мир...
Пухлый чернявый юноша, оказывается, наш проводник. Точнее, полупроводник – бывал он здесь лишь однажды, но надеется на лучшее. Хотя по дороге к воротам приходится сделать пару явно лишних кругов, этаких сусанинских...
...Злоязыкий Борис уточняет, что наш полупроводник, ежели приглядеться, не Иоанн Сусанин, а скорее Иоанн Сусман. Особой разницы, признаться не вижу. Хорошо, что мы взяли карту – и оба компаса, кстати.
Наконец, мы на верном пути. Справа остаются две чудом уцелевшие кенессы – караимские молельни, затем дом Ферковича, караимского Ломоносова, чудом сохранившийся среди общего разорения. Идем по уложенной гигантскими плитами дороге с навеки оставшимися следами бесчисленных татарских арб. Слева выныривают из-под желтой травы руины мавзолея... Нет, Борис, это не хан, это дама, сестра Тохтамыша, того самого, что Москву спалил. Тут про нее целую легенду сочинили. То ли она от любви утопилась, то ли утопила кого-то – опять же от любви. Ага, вот и дорога!
Южные ворота почти целые. На месте даже вечная дубовая обшивка...
...А жарко-то как!
Короткий привал. Вновь фляга идет по кругу – воздерживаемся лишь мы с Борисом и Виктор. Между тем Иоанн Сусман бегает кругами в поисках одному ему ведомых примет. А куда идем-то? Ежели нам надо пройти через кладбище, то тогда направо и вниз, это даже я знаю. Вот дальше бы дорогу найти!..
Пользуясь свободной минутой, складываем наши вещи в один рюкзак, после чего освобождаем Виктора от излишнего груза. Теперь я похож на парашютиста – рюкзак спереди, рюкзак сзади. А что, даже удобно, уравновешивает... Двинули? Верно, Борис, двигаемся к караимскому кладбищу, тому самому, знаменитому.
...Поднявшись ввысь по каменной твердыне и побродивши по Чуфут-горе, мы шли по жаркой каменной пустыне, скрываясь, чтоб не таять на жаре, под сень деревьев, чьи худые ветки застыли в черной сморщенной коре, и листья чьи были сухи и редки... Оставив гору, мы спустились в дол, где углей многочисленные метки тропили след привычному из зол – туристским шайкам, что, бродя повсюду, стремятся вбить в природу смертный кол, что издавна присуще было люду. Тропа текла, и вот в ее конце мы увидали серых блоков груду стены почти разваленной. В торце еще висели старые ворота, немые, словно в брошенном дворце. Из глубины тянуло, как из грота – сырой гнилью. Сотни мощных крон закрыли солнце, словно своды дота... И мы, впадая как бы в тяжкий сон, вошли во мрак гигантского погоста, в ковчег навеки сгинувших времен...
Здесь хоронили более двенадцати веков. Караимская Долина Памяти... Самые старые надгробья уже не прочитать, на более поздних рядом с квадратным еврейским письмом теснятся русские и немецкие буквы. Из Петербурга, Вильны, Каира... Отовсюду.
Справа от входа – серое бетонное надгробие Ферковича, рядом с ним – кое-что поновее. Трагически погиб... 20 ноября 1920 года. Поручик... И сколько ему было, бедняге? Двадцать четыре... Ноябрь 1920-го, красные орлы ворвались в Крым. Потешились...
...И сюда добрались. Надгробия огромные, самое маленькое на полтонны потянет, а все разбито, опрокинуто. Ты прав, Борис, конечно, могли и целый полк прислать – чтоб побыстрее отречься от старого мира. Бедные караимы! А может, их с евреями спутали?
...Бей, громи, круши, ломай, уничтожай – без жалости, без пощады, без сожаления. И снова разоренные могилы, и снова разоренное кладбище, и снова разоренная святыня. Страна бесчестья, страна беспамятства...
А кстати, где наш Сусман? Нам, по-моему, прямо и вверх. Ну, веди, веди!
Мы снова на солнцепеке. В двух шагах – гигантский обрыв, откуда видать, пол-Крыма. Да, красиво!.. Ну, Сусман, куда нам дальше? Лучше определиться по карте. Надежнее как-то.
Что, опять привал?
Рабочая тетрадь. С.23.
Чуфут-кале.
"Каземат" ничего общего с Криптой не имеет. Судя по всему это обычное хозяйственное помещение. Про "каземат" и пыточные камеры явно придумали экскурсоводы. Предполагаемая "церковь" (восточная часть городища) в плане почти квадратная и Крипту также ничем не напоминает...
Поглядим и мы, а то заведет нас полупроводник! Ну-с, слева от нас Чуфутка, сзади – Иосафатова долина. А вот то, ежели не ошибаюсь... Точно, Крымская обсерватория! Нет, Борис, из пулемета, конечно, не достать – тут километров восемь, а вот из гаубицы... Значит, если компас не врет, Тепе-Кермен – направо. Это хорошо, Иоанн, что ты с этим согласен. А где спускаться будем? Жаль, жаль, что не знаешь. А кто знает?
Обрыв и вправду превосходен – классический крымский обрыв, градусов семьдесят, весь заросший травой и колючим кустарником. И что, так и будем катиться? Ладно, пошли! Что, Борис, рискнем составить авангард? Пить не станем, прополощем рот... А эти пускай себе пьют, поглядим на них через час.
Рискнем? Рискнем! Соловей, соловей, пташечка!..
Рюкзак, болтаясь на плохо прилаженных лямках (сам виноват!), кидает из стороны в сторону, то и дело аккурат в физиономию лезет очередная любопытствующая ветка.
...Ой!
Это, Борис, называется седловина – сначала спуск, а потом, стало быть, подъем. А что там красненькое на кусте? Нет, не годится, волчья ягода. Эге, а это действительно неплохо – кизил! Кислятина, но жажду утоляет... Ну, прибавим скорости, только осторожно, здесь ветки, глаза береги!
...Ветер в ушах, ветер в лицо, ветер в затылок, ветер под ногами. Ветер, ветер, ветер...
Мчим, подгоняемые Ньютоном, далеко опередив остальных. Чуть сзади нас пристроилась одна из безрюкзачных девиц, как выяснилось, родная племянница Черного Виктора. Пыхтение остальных доносится издали. Злоязыкий Борис спешит окрестить двух немолодых джентльменов пожилыми вампирами, наглых девиц – ведьмочками, а молодого хиляка – отчего-то агентом КГБ... Веселая получилась компания! А мы кто? Не иначе херсонесские тролли?
Вниз, вниз...
В авангарде хорошо – авангард всегда снимает сливки и берет трофеи. Правда, нам пока достались лишь кусты кизила, но все еще впереди. Хотя в таком походе есть еще одна выгода для тех, кто идет первым. Вот эту выгоду мы сейчас и ощутим.
Спуск закончен. Мы особо не радуемся – впереди подъем. Тепе-Кермен, Крепость Вершины... Ну что, перекур?
Валимся на траву, не снимая рюкзаков. Ничего, терпимо... Конечно, курить перед подъемом – против правил, но ежели потом заесть кизилом... И к тому же хочется. Приятно, что и говорить!
Через минуту рядом с нами валится на траву молоденькая ведьмочка, вскоре к ней присоединяются агент КГБ, Виктор, вторая ведьмочка и вконец измочаленный Сусман. Последними подходят, тяжело пыхтя, вампиры. Что и требовалось доказать: сейчас мы встанем – и кто, скажите пожалуйста, дольше всех отдыхал? То-то... Люблю быть в авангарде!
Теперь глаза смотрят вниз. Сектор обзора – кроссовки и полметра дороги впереди. Бог с ней, с небесной голубизной, тем более, небо не голубое, а какое-то серое. Главное – следить за дыханием и не оступиться... Хорош, подъемчик, хорош, тут уже не до разговоров. А что впереди?
Нет, еще далеко...
Тропинка ведет себя плохо – то и дело вздыбливается, норовя уйти из-под ног, и приходится хвататься за первый попавшийся корявый ствол. Рюкзаки, ироды, давят к земле... Ладно, минуточку посидим. Давай кизил, Борис! Нет, только минуточку... Пошли!
Ближе к вершине деревья кончаются, солнце вновь вступает в свои права, а тропинка окончательно выходит из повиновения. Ну, это уже совсем никуда не годится!.. Правда, ежели ухватиться руками... И зубами. И ползком, ползком! Ну и видок же у нас, Борис, со стороны, как жуки в коллекции! Зато уже близко...
...Небо серое, камень под ногами тоже серый, в глазах рябит, в ушах – зуммер... Ничего, чуток осталось! Вот еще этот подъемчик. Шажок, еще шажок...
Неужели поднялись? И живые? Странно...
Теперь можно все. Можно снять рубашку и кроссовки, можно прилечь на травку, можно даже воды выпить – по глотку, не больше... Ну-с, где главные силы?
Из-за камней появляется Виктор. Оборачивается, вытаскивает ведьмочку. А вот и наш секретный сотрудник! Ого, а где же их вещи?
Да... Лихо! Оказывается, они оставили вещи на полдороге. По совету Сусмана, естественно. На Тепе-Кермен никто с вещами не ходит. Иоанн, а нам ты сказать не мог? Ах, забыл? Слушай, а ты не думал, почему ты не сокол и почему не летаешь? Здесь как раз метров триста будет... А вообще-то, Борис, сами могли бы сообразить.
На Тепе-Кермене смотреть почти нечего – от крепости и средневекового монастыря осталось несколько загаженных казематов, вырубленных в скале. А наверху – мелкий кустарник, высохшая трава, кучи каменюк без признаков формы. Ладно, можно и прогуляться... Зря, что ли, лезли?
...Пусто, мертво, жарко, безнадежно, беспросветно. Высохшая мумия... Камни под солнцем, солнце на камнях...
Рабочая тетрадь. С.23.
Тепе-Кермен.
Раннесредневековая крепость и монастырь. Часовня (так называемая "церковь с ризницей") похожа на пещерный храм в Каламите (Инкерман), однако размеры значительно меньше. Много автографов, в том числе начала века (1912-й и 1914 годы). В плане часовня похожа на базилику, "погребальная" ниша находится справа от алтаря, вход – слева. Часовня ориентирована строго на восток. Могильные ямы вырублены прямо в полу часовни, неглубокие (0, 55 м).
Тип постройки немного напоминает Крипту, но общее впечатление совершенное иное. Измерения "контура" проводились только в одной точке (порог). Результат отрицательный...
Солнце уже начинает склоняться к западу, когда мы располагаемся у обрыва и держим военный совет. К ночи надо дойти до Баштановки, где у пруда предполагается ночевка, чтобы уже с утра двигаться на Куйбышево. Ну и где же эта Баштановка? Угу, видим, теперь бы спуститься отсюда. Очередной обрыв, еще круче, еще отвесней...
Полупроводник Сусман с неожиданной резвостью направляется на разведку. Вскоре он возвращается и с довольным видом предлагает спускаться кто где хочет, потому как тропинка куда-то делась, а может, и не было ее вовсе. Спасибо, друг, за добрый совет! Ну-с, что там у нас внизу?
...Деревьев нет, зато все заросло высокой, по пояс, травой. Вдалеке тонкая нитка дороги. Метров триста будет? Будет, пожалуй... Что, Борис, рискнем? Полетели?
Трава шелестит, а мы набираем скорость. Будь я командиром группы – уши надрал бы за такое гусарство; спускаться нужно медленно, осторожно... Ладно, однова живем! Только бы нога не подвернулась.
...Сломаем руку, сломаем ногу, сломаем шею, сломаем все, земля из-под ног, обрыв из-под ног, планета из-под ног. Поберегись!..