Заметив, что она насторожилась, подонки начали стягивать кольцо. За одно мгновение Катя успела перебрать множество вариантов. Можно закричать; но люди в квартирах, несомненно, привыкли к девичьим воплям, доносящимся со скамеек, и ничего, кроме рабоче-крестьянского флирта, не означающим. А долго или осмысленно Кате кричать не позволят налетчики - просто зажмут рот или по голове врежут. Куда продуктивнее запустить сумочкой в лицо переднему грабителю, отпихнуть его, пока он в замешательстве, и убежать. До подъезда всего-то сто метров. Катя именно так и поступила бы, да вовремя сообразила - она ж без лифчика. Грудь у нее не большая и не маленькая, из разряда "есть что показать", но на бегу будет сильно подпрыгивать. Грабители не слепые, догадаются, что она почти голая. А дальше Катя упрется в подъездную дверь, защищенную домофоном, и будет безуспешно тыкать в кнопки, надеясь подобрать прочно забытый код, - потому что ключи от квартиры останутся в сумочке, которую она бросит в подонка. Этим троим останется только неспешно подойти и взять ее тепленькой.
Поэтому Катя покрепче прижала сумочку к груди, испустила вопль учительницы, которая застукала мальчиков в женском туалете, и кинулась бежать. Прямо на налетчика.
Тот, что слева, оказался ближе, чем ей хотелось бы, но и Катя не растерялась, пнув его в колено. Промахнулась, зато вскользь задела голень каблуком с металлической набойкой. Передний замешкался, и Катя, все еще визжа, налетела на него, вцепилась в волосы, потом нащупала ухо. Он машинально дал ей затрещину, отбрасывая от себя, а Катя, едва сохраняя равновесие, бросилась наутек.
Ключи нашлись мигом, хотя обычно вылавливать их приходилось по всей сумке, и Катя мухой влетела в подъезд. У лифта остановилась. Ноги тряслись, в боку кололо, легкие рвались при каждом вздохе. Тем не менее Катя рассмеялась: надо же, как глупо она поступила! Зато и мобильник, и деньги, и паспорт с ключами от квартиры остались при ней. Ключи - это особенно приятно, поскольку жила Катя у тетки, и та вряд ли обрадовалась бы, если б пришлось менять замки.
В прихожую навстречу Кате выскочил Сэм, принялся прыгать на хозяйку и на дверь, выразительно повизгивать и всячески показывать, что ему позарез нужно на улицу. Катя разулась, заглянула на кухню. Тетка еще не легла, пила кофе, курила и читала книжку.
- Я выводила его, - сказала тетка вместо приветствия, даже не посмотрев на племянницу.
- Хорошо, - кивнула Катя. - А то мне сейчас лучше бы не высовываться. Прикинь, меня только что в торце дома чуть не ограбили.
У тетки было своеобразное чувство юмора; Катя не боялась, что она переволнуется, потом будет просить корвалолу и "скорую". Ее тетка по пустякам не волновалась.
- Правда? - Тетка отвлеклась от книги. - Не мужик в телогрейке?
Катя застыла.
- Я с Сэмом гуляла, сидел такой в сквере, - объяснила тетка. - Жара тридцать градусов, а он в телаге. Серый. И мерзкий, его все за десять метров обходили. Сидел и курил.
- И сейчас, наверное, сидит и курит, - предположила Катя. - Нет, не он. Трое молодых каких-то.
Она коротко рассказала, тетка выслушала, потушила окурок и потянулась за телефоном.
- Джафар? - спросила она в трубку, привычно забыв поздороваться. - Дина. Джаф, я понимаю, что не твоя епархия, у меня на племянницу только что напали. Здесь, прям у дома. Трое каких-то, не местных. Скажи своим, пусть проверят район, а? Не, да какие заявления, ты о чем… у нее ни синяка. Одного пнула, другому наподдала, третий не успел под раздачу. И вот еще: в сквере какой-то серый торчит, не знаю, бомж или нарк, турни его, а? Детей пугает. Спасибо, да.
Джафаром звали местного участкового. С теткой он дружил и сильно уважал за какие-то неясные заслуги, очень тайного, но несексуального характера. Катя нисколько не сомневалась, что он попросит коллег покататься ночью по дворам на патрульной машине.
И никому от этого хуже не сделается.
В шесть утра было прохладно и приятно. Сэм обследовал приподъездные столбики, а затем уверенно потянул в сторону сквера. Кате не хотелось туда, хотя она понимала, что подонки давно ушли, а серый либо ушел с ними, либо его прогнали патрульные.
Серый никуда не делся. Катя сначала обратила внимание на поведение собаки и лишь затем - на происходящее в скверике. Сэм напрягся, вздыбил шерсть и утробно заворчал. Вообще-то он был маленькой собакой - головой по колено, от силы десять кило живого веса. Но зато пасть у него заканчивалась на затылке, и клыки были - кавказская овчарка позавидует. Наверное, унаследовал от матери-фокстерьерши. Катя в шутку называла его "карманной моделью крокодила, адаптированной для проживания в малогабаритной квартире". Скромные размеры Сэм компенсировал неукротимым характером берсерка. Впрочем, до сих пор его злость проявлялась исключительно при встрече с кобелями в три раза крупнее. К людям песик неизменно проявлял дружелюбие.
А теперь он рычал на людей. На компанию, оккупировавшую две скамейки в сквере.
Там было трое. Катя узнала Егора, безобидного алкоголика из пятьдесят девятой квартиры, его приятель тоже пару раз попадался ей на глаза. Похоже, вчера у них случился бурный вечер, и теперь они заливали пивом "горящие трубы". Несмотря на многолетнее пьянство, Егор всегда одевался очень аккуратно и сейчас тоже оставался верен себе: джинсы, белая рубашка, черная кожаная жилетка. Приятель его был в футболке и в брюках. И как же странно смотрелся рядом с ними мужик в телогрейке! Он сидел лицом к Кате и мрачно рассматривал ее, дымя сигаретой. Небритый, с серым помятым лицом, глубоко посаженными глазками, в грязной вязаной шапке. И - в телогрейке, серой и пыльной, застегнутой наглухо и с поднятым воротником. Что у него на ногах, Катя рассмотреть не успела, потому что Сэм сорвался с поводка.
Поводок у него был недлинный, но крепкий, как для овчарки. И карабин надежный. Но они не спасли, поскольку Сэм попросту стянул ошейник через голову. Стянул и теперь мчался в скверик, прыгая, как черный шерстяной мячик. Катя ахнуть не успела, а песик уже перемахнул через спинку скамейки и повис на сером. Тот с перекошенным лицом вскочил, стряхнул собаку и побежал прочь. Сэм прыгнул ему на спину, раздирая телогрейку, упал, догнал, снова прыгнул, выдрав клок ватной подкладки… Егор с приятелем ошеломленно глядели вслед им.
Катя добежала до скамеек, когда серый и Сэм скрылись из виду. Пускаться вдогонку бесполезно, собака бегала значительно быстрее хозяйки. Катя еще несколько раз громко позвала пса - тишина.
- Так вам всем и надо, - с неожиданной злобой сказал Егор. - Собак, которых выгуливают без поводка и намордника, надо отлавливать и усыплять.
Катя остолбенела. Егор отлично знал Сэма, к собаконенавистникам не относился, и с чего бы вдруг его прорвало?
- Угу, - согласился его приятель, - усыплять. Вместе с хозяевами.
Катя потрясла поводком:
- Егор, вы же знаете, что я всегда вывожу собаку на поводке.
- Собаке вообще не место в городе, - отрезал он. - Тут людям жить негде, а вы паразитов разводите.
Катя не знала, что и ответить. Вот она, людская благодарность - неделю назад эти двое "заняли" у нее сто рублей и не отдали, конечно. Они всегда "стреляли" на опохмел по мелочи, весь двор давно привык. А теперь - усыплять, значит, вместе с хозяевами.
- А кто этот серый? - спросила она, чтобы не устраивать скандал из ничего.
- Тебе какое дело?! - взъярился Егор. - Чё пристала? Вали вообще отсюда, прищепка мусорская!
Тут Катя попятилась. Что произошло, она не поняла, но к драке явно не была готова. Егор начал подниматься, Катя поспешно повернулась и пошла домой. Вслед ей полетела пустая бутылка. Ничего себе…
Она еще подумала, что надо бы позвонить участковому - пусть вызовет этим двоим "скорую", у них явная белая горячка, но мысли о соседях-алкашах выскочили из головы: перед подъездом сидел Сэм. Завидя хозяйку, припал на брюхо, заскулил виновато и радостно. Катю даже смех разобрал, такими понятными были собачьи простые эмоции. Сэм и раскаивался в том, что удрал, и обещал, что больше никогда-никогда, и боялся, что его теперь домой не возьмут, а еще пытался соврать, что вовсе он никуда не убегал, так, дом обошел, это Катя непонятно где ходила, а он тут ее ждал. И верил в нее, между прочим! Верил, что она не насовсем ушла!
На работе в первой половине дня Катя была героиней. Еще бы, так смело отбилась от налетчиков! Но в одиннадцать начальник привел мастера по ремонту кондиционеров - добыл по личным каналам, - и все вернулось в привычное русло.
Вечер тоже выдался мирный. Сэм, помня об утреннем промахе, на прогулке вел себя на диво прилично, даже проигнорировал добермана из соседнего подъезда, с которым всегда дрался. Впрочем, ему было чем заняться: овчарку из дома напротив вывели на полчаса раньше, а от овчарок Сэм впадал в экстаз. От овчарок и от кокер-спаниелей. Но последних он явно считал мягкими игрушками, а вот овчарок любил. Завидя немецкую суку, вставал на задние лапы, прикидываясь высоким, и так обнюхивался с ней. А потом отбегал к столбику или к дереву и поливал их, вставая на передние лапы, как акробат, - чтобы оставить свою метку над потеками других кобелей. И сейчас он сделал то же самое. Катя невольно улыбалась, хотя наблюдала эту картину почти на каждой прогулке. Сэм жестоко страдал от комплекса неполноценности среди рослых собак, которых заводили соседи, и изо всех сил производил впечатление хоть и мелкого, но крутого пса. По этой же причине он игнорировал кобелей своих габаритов, выбирая для склок доберманов, ротвейлеров, овчарок или, на худой конец, боксеров. Шрамов на морде имел предостаточно, но и его противники носили характерные отметины от острых зубов "крокодила". Сегодня достойных соперников не нашлось, и прогулка завершилась без эксцессов.
Тетка поехала к подруге, поэтому Катя рано легла спать.
Кате приснился такой кошмар, что наутро она даже задумалась: не сходить ли к психотерапевту.
Во сне она была дома, причем не у тетки, а в родительской квартире в Загорске. В дверь кто-то ломился. Катя выглянула в глазок и увидела Егора. В руках у него было нечто, напоминающее пушку, только с фрезой на дуле. И рожа такая, что впору спасаться через окна, благо, первый этаж.
Он ломился, а Катя закрыла дверь на задвижку и успокоилась. Только он ухитрился ее открыть. Катя побежала в кухню. Там сидели мать с отцом и притворялись, что ничего не слышат. А в Катиной комнате сидела тетка и болтала по телефону. Тогда Катя схватила самый большой нож и позвала Сэма. Собаку она зачем-то взяла на поводок. И вовремя, потому что дверь распахнулась, и в квартиру с пушкой наперевес ввалился взломщик. Катя тут же сообразила, что это не Егор, а тот серый мужик. С близкого расстояния он выглядел еще более жутко, чем в скверике. Катя, не размышляя, стала бить его ножом - в шею, в живот, в бедра. А он отмахивался и капризным голосом возмущался: "Ты что, мне же бо-ольно!". Крови не было. Катя скомандовала собаке, Сэм послушно вцепился ему в пах, а мужик захихикал, как от щекотки.
Тут появился еще один мужик и сказал: "Что за киберпанк тут происходит?" Выяснилось, что взломщик - гость из будущего. И вообще ему пообщаться хочется. Второй увидел, что собака грызет пах взломщика, и засмеялся: мол, там все равно ничего нет, отгрызать нечего. Потому что у них, в будущем, пол меняется в зависимости от моды, а от природы никакого нет вообще, как у рабочих муравьев. Кате сделалось дико противно, она заявила, что человек без пола - не человек. Сэм бросил дурацкую затею и ушел в кухню, незаметно избавившись от поводка. Катя уже стала выходить из себя, незваные гости достали ее до печенок, тем более что взломщик упорно рвался пройти поглубже в квартиру, но в этот момент из кухни появился негр.
Негр был роскошный. Совершенно черный, как нефть, в ослепительно-белом костюме, при белом же галстуке и в белых перчатках. Красавец под два метра ростом. Не говоря ни слова, он взял гостей за шкирки - по одному в каждую руку - и просто вышвырнул их вон. И затем снова ушел в кухню, где и исчез бесследно. Ну и сон.
Весь рабочий день Катя тайком лазила по интернету, пытаясь разобраться: имеют ли вещие сны право на существование с точки зрения науки? В магию Катя не верила, может быть, зря, но не верила. А наука сей вопрос старательно игнорировала. Не считать же ответом заявления, мол, это чушь. Не-ет, ребята, настоящий научный ответ должен быть с результатами многолетних исследований, со статистикой, с экспериментами и прочими необходимыми атрибутами. А их не было.
Поэтому Катя решила поговорить с теткой. В принципе тетка никакого отношения к науке не имела, но суждения о жизни имела правильные.
- Сон мне сегодня приснился, - сказала Катя за ужином.
- Сон, - кивнула тетка и встрепенулась. - Ой, погоди. Пока не забыла: нашли тех подонков, которые на тебя напали.
- Правда?
- Ну да. Я Джафара сегодня на улице встретила. Ты ж Егора знаешь? Допился. Пытался убить соседку. Дверь ей перфоратором разнес, а соседка его с топором встретила.
- Насмерть? - охнула Катя.
- Да нет, она его обухом шандарахнула. Ему хватило. Сейчас в больнице. Собственно, поэтому я Джафара и встретила. А я с работы иду, у соседнего подъезда толпа. И Джафар. Надо же, сколько лет его знаю - он не меняется совершенно. Каким был десять лет назад, таким и остался. Заодно он мне и про твоих сказал. Наркоманы. Не местные.
- А про серого мужика ничего не сказал?
- Говорит, такого не видели.
- Да что за чушь, я его на следующее утро видела своими глазами! Сидел на той же скамейке, кстати, с Егором. Я еще тогда подумала: Егор рехнулся. Он в меня пустой бутылкой швырнул.
- Значит, у него уже тогда горячка начиналась, - решила тетка.
Катя вкратце рассказала свой сон, не упоминая негра. Тетка выслушала, не удивилась нисколько и сказала:
- Не обращай внимания. Банальное совпадение. Ну или мигрирующая телепатия.
И Катя почему-то сразу успокоилась.
Кате снилось, что она - девочка лет двенадцати. Мама с папой ушли в театр, а ее оставили, ведь она уже большая и самостоятельная. Катя погуляла с подружкой, потом поужинала и села смотреть телевизор. Вдруг ей стало очень страшно. Она даже позвонила подружке и несколько минут разговаривала с ней, чтобы не чувствовать себя одинокой. Пока говорила, не могла отделаться от ощущения, что за шторой кто-то прячется. И еще оттуда заметно поддувало, хотя Катя закрыла все окна в девять вечера, как наказала мама.
А потом затрещала ткань шторы, с подоконника посыпались цветочные горшки, и в комнату пролез серый мужик. Он походил на "классического" уголовника - в грязной телогрейке и ватных штанах. У него были редкие серые волосы, слипшиеся от пота, серое мятое лицо, недельная щетина. В руке он сжимал нож. Катя пыталась убежать, но, как это часто бывает во сне, ноги ее не слушались. Уголовник настиг ее и ударил ножом между лопаток. Катя почувствовала холод, и тут же страх прошел. Она легко, как перышко, взлетела к потолку. Уголовник не обращал на нее внимания, и Катя спряталась в шкафу.
Когда вернулись родители, уголовника уже не было. Катя покинула свое убежище, но ни папа, ни мама ее не слышали. Они рыдали и кричали над кучей тряпья, лежавшей посреди комнаты. Катя заглянула через мамино плечо и увидала себя. Она засмеялась, но случайно посмотрела на руки. И тут уже испугалась по-настоящему, потому что руки были прозрачными.
Ее не было. То есть была, но умерла. Катя растерялась и от этой растерянности проснулась.
До подъема оставалось полчаса, но Кате казалось, что уснуть уже не удастся. Оделась, вывела собаку. Ясное летнее утро подействовало на нее умиротворяюще. Катя даже сумела убедить себя, что кошмары - из-за нервного истощения. Да, с Егором она попала в точку. Но это случайность. Мигрирующая телепатия, как сказала тетка. Егора Катя знала, к тому же накануне имела с ним стычку. Ничего удивительного. Ровным счетом ничего. А в этом сне просто вылезли ее страхи, детские страхи темноты и одиночества.
От прогулки она получила море удовольствия. Вечером прошел дождь, и во влажном воздухе все запахи казались острее, все краски ярче. И вообще Катя ощутила, как прекрасна жизнь.
Когда она вернулась, тетка уже встала и приготовила завтрак. В углу тихонько бормотал телевизор - тетка, как и многие женщины, не выносила тишины в квартире и включала телек фоном, чтоб болтал и создавал ощущение наполненности пространства. Катя давно привыкла и не обращала внимания.
- Я насчет Егора все думаю, - начала было тетка, но Катя перебила ее жестом, подавшись вперед и уставившись в телевизор.
Она узнала эту комнату.
Сорванная штора, разбитые цветочные горшки на полу. Больше Катя и не разглядела ничего. Трясущейся рукой нащупала пульт, прибавила громкости.
Девочка, двенадцать лет. Убита во время налета на квартиру. Внучка бывшего сотрудника КГБ и дочь мелкого предпринимателя. В качестве мотивов предлагались: ограбление, месть за старое, рэкет. Преступник залез через окно, благо, квартира располагалась на первом этаже.
Дальше Катя ничего не слышала. Она поймала себя на мысли, что воспринимает показанную по телевизору квартиру как родной дом. Она знала каждую трещинку на паркете. Ужасно расстроилась из-за цветочных горшков и погибших растений. Мама так любила эти цветы! Бабушка не разрешала ей хозяйничать на даче, поэтому мама разводила садик на подоконниках. И вдруг Катя осознала - ведь это не ее квартира, это квартира, в которой убили двенадцатилетнюю девочку! Ту самую, которой Катя была во сне.
Она вскочила, зажав рот, и едва успела добежать до туалета. Она блевала и плакала. Ее внутренности конвульсивно сокращались, выбрасывая в унитаз содержимое желудка. Что-то попало в нос, обожгло едким желудочным соком, саднило горло… Потом она сидела на краю ванны, полоща рот, горло и нос. Думала о том, как же это мерзко - блевать. И ведь находятся девушки, которые блюют по собственной воле, чтобы не толстеть! Они запрещают себе есть, но кушать хочется, и тогда они наедаются до отвала, а через пятнадцать минут идут в туалет и суют два пальца в горло. Некоторым очень нравится. Говорят, через какое-то время они начинают испытывать от этого оргазм.
Тетка стояла в дверях ванной.
- Ты не беременна?
- Это все, о чем ты можешь думать? - огрызнулась Катя.
- Это единственное, что требует немедленных мер, - парировала тетка. - Независимо от того, сохраняешь беременность или прерываешь.
- Нет, - проворчала Катя. - Нет.
Почему-то она не смогла рассказать тетке про сон. Но тетка и без рассказов разобралась, что делать, налив племяннице полчашки французского бренди.
В тот день Катя впервые приехала на работу нетрезвой. Шеф спросил, в чем дело, Катя сказала, что у нее родственницу убили - совсем еще девочку, маньяк какой-то убил. Шеф понимающе кивнул и предложил Кате взять отгул на три дня. Катя отказалась.
И весь рабочий день размышляла: имела ли она моральное право назвать погибшую девочку родственницей только потому, что провела несколько минут в ее теле, да и то во сне?