- Хотел бы и я, черт возьми, – вздохнул Мэй. – Они могут залатать пробоину на корабле и отшлифовать это место на обшивке, но мы снесли такой удар, которого так просто не поправишь.
- Ничего, – сказал Чиба, – Зато все живы и здоровы.
- Остается только надеяться, что Мэгги также вышла сухой из воды.
- Ты знаешь, чем она занимается?
- Теперь она, небось, уже в высшем командном составе Флота, героиня войны с арколианцами, благодаря которой они теперь у нас в гостях.
- Будем надеяться, что все наладится. – Чиба понимающе кивнул, Кстати, не считая мистербоба, разве у вас нет более влиятельного покровителя?
Мэй опять вздохнул.
- Сложный вопрос, Питер. Встанет ли Мэгги на мою сторону?
- А почему бы нет? Что ей может помешать сделать столь благовидный поступок?
- Благовидный. Ха-ха. Вы считаете? Я сказал бы иначе: опрометчивый.
- Ну-ну, капитан, зачем же так. Откуда эта неуверенность?
Капитан Мэй презрительно фыркнул:
- Вы считаете?
- Да?
- В самом деле? – тон капитана стал еще более ироничным.
- Знаю, капитан, что вы имеете в виду. Какой-то салага учит жизни...
- Что вы, Питер. Разве так можно?
- Так почему бы ей не быть на вашей стороне?
- Почему? – с усмешкой повторил Мэй. – Все время забываю, что вас давно здесь не было, дорогой Питер. – Отпустив контрольный рычаг, он снова представил последний разговор с бывшей супругой в лифте:
- Ты не понимаешь, – втолковывала она. – И никогда не понимал этого, капитан. Сейчас этот лифт остановится на моей палубе. Там, где располагается высшее командование. И на этом наши пути разойдутся. А ты останешься в вагончике. Двери закроются – и мы расстанемся на-всег-да. Теперь ты понял?
- Вы в порядке? – спросил Чиба, обратив внимание на странное выражение на лице капитана.
- Еще минуту, – сказал Мэй.
Чиба перехватил управление и описал длинную петлю вокруг остова разбитого прогулочного корабля.
- Удивительно. Роскошь в салонах. Сигары с золотыми ярлыками в пепельницах. Следы шампанского на паласах, золоченые ручки кают. И вот заходишь в поврежденный сектор: пятна крови и копоти. Там самое страшное было не в том, что сожжено дотла. Больше всего меня удивило, как роскошь и богатство могут соседствовать с таким несчастьем. И еще больше меня потряс полуобглоданный скелет женщины в бриллиантах. На второй день все убрали, и начались ремонтные работы.
- А как вы оказались там?
- Меня пригласили в следовательскую бригаду в качестве эксперта. Из двадцати человек экспертов двое непривычных к таким зрелищам потеряли сознание.
Мэй смотрел в иллюминатор: удивительное, чудесное зрелище представлял собой великолепный корабль, после долгой разлуки вновь представший его глазам.
"Это будет. Один счастливый шанс – и мы снова вместе. Все должна решить судьба", – подумал он.
Пусть ему повезет, пока он еще молод и в расцвете сил. Миг расцвета так короток, и хочется успеть как можно больше.
"И тогда я уйду, и буду с тобой до самого конца".
- Вы только посмотрите, – прервал его размышления Чиба.
Мэй посмотрел в сторону, куда указывал спасатель.
- Похоже, перед нами прибыла какая-то особо важная делегация.
- Не помешаю ли тебе, Мэгги? – саркастически пробормотал Мэй. – Быть может, первый министр Консула собирается повязать Медаль Чести на твою прелестную шейку? А тут еще я в разгар таких событий, как гром с ясного неба. Ничего себе история? И кто там повернет нос в сторону какого-то заурядного капитана коммерческого флота, который пришел просить за деревенского парня?
Ей не надо было ничего говорить. Достаточно одного взгляда. Ее ответ, ее первые слова он мог прочитать в ее глазах. Под длинными ресницами и в едва заметных лучиках морщинок, прятавшихся в загорелой коже.
- Да, – пророкотал Мэй. – Теперь я понимаю. – Он поднял глаза на второго пилота. – Давай обратно, высади нас на "Ангеле Удачи".
- Что-о? – поразился Чиба, не успев даже толком удивиться.
- Теперь мне все ясно. Все встало на свои места. Всяк шесток знай свой... У нее теперь другая жизнь – ничего общего с моей не имеющая. Когда она вернется на "Ангела Удачи", потянет на старое, и все воспоминания оживут в ней, Питер, потому что от таких воспоминаний никуда не уйдешь. Нам есть что вспомнить...
- Но, может быть, она сможет помочь вам, капитан...
- В том-то и дело, что она всегда спасала меня, а не я – ее. И, похоже, что я уже упустил свой случай помочь ей. Только вот когда? Вопрос.
- Не надо, капитан Мэй. Вы много сделали для...
- Вот именно, что "для"! Много сделал я в жизни "для", но пользы никому не принес. Я все делал лишь для себя. Так или иначе, я все делал для себя. И ни разу я не подумал: "А что бы это могло принести ей?"
Он посмотрел на контрольный рычаг.
- Так ты будешь поворачивать или мне сделать это самому?
- А как же Герцог?
- Ах да. В самом деле, "какжегерцог", как любит говорить мистербоб. У вас же есть мозги. И у меня они вроде бы есть, и у Вонна. У каждого есть мозги. Все мы обладаем этим веществом. Наверное, настало время воспользоваться этими дарами природы.
Чиба только пожал плечами.
- Вы хозяин, дело ваше. – Он наклонился над рычагом, и "Хеджест Ридж" исчез из виду.
- Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз, – сказал Мэй.
- Вы бы для Роз сделали то же самое.
- Но я люблю Роз!
- И я люблю Мэгги. До сих пор люблю. Клянусь Пятой Зоной!
Чиба кивнул.
- Есть еще вопросы?
- Еще один, – сказал Чиба, склоняясь к капитану. Глаза его остановились на сухом, как галета, лице.
- Есть ли смысл в таком широком жесте, в столь великодушном поступке, если она даже никогда не узнает, что вы это сделали для нее.
Мэй похлопал спасателя по плечу:
- Вот в том-то и дело, дружище. Ты попал в самую точку.
5
С затуманенным взором сонный Баррис завел машину на парковочную площадку перед комплексом корпорации и выключил фары. Ожидавший его прибытия охранник тут же выскочил навстречу, но как только Баррис взмахнул карточкой, стражник моментально спасовал, уступая дорогу. Отмахнувшись от попытки проводить, Баррис прошел темными коридорами, в которых сгущалась и настаивалась тьма, прямиком в лабораторию, где нашел озадаченного Мелроуза, стоявшего перед одним из младших ассистентов штата.
- Выбрали время, – проворчал Баррис. – Поднять среди ночи после такого дня...
- Меня тоже выдернула из кровати.
- Кто?
- Она. Думаю, вам это покажется интересным. – Он протянул руку к ассистентке в кресле управления. – Давайте еще раз, Дина.
Женщина щелкнула по клавишам, и на главном экране появилось изображение камеры Герцога.
- Явные аномалии в поведении, – прокомментировала она ситуацию. Красный лакированный ноготь показал на монитор. – Обратите внимание: подопытный сидит на кровати, скрестив под собой ноги. Посмотрите, как ссутулены плечи, и глаза... особое внимание уделите глазам. Как они устремлены в концентрации.
- Будто в мире есть места более прекрасные, чем мы выделили ему.
Баррис посмотрел некоторое время и, наконец, хмыкнул.
- Значит, вы разбудили меня посреди ночи только ради этого зрелища? Хочу напомнить вам, доктор, и вашей ассистентке, что каждая минута моего времени стоит больших денег, и вы...
- Минутку-минутку. Вы посмотрите, что он делает.
- Что он дела... В самом деле, зачем это он так?
- Похоже, он грызет запястье. Он что, хочет перегрызть себе вены?
- Да не запястье, он жует рукав, – заметил Мелроуз, – если вы присмотритесь...
Герцог вытащил двумя пальцами что-то невидимое изо рта, как будто туда попал волос.
- Вы что, не кормите его? – хмыкнул Баррис.
- По-моему, он собирает нитки.
- Зачем?
- Не знаю. Может быть, собирается свить из них веревочную лестницу для побега, – предположила ассистентка по имени Дина, смущенно опуская ресницы.
- Прекрасно. Тогда урежьте ему пайку. Пусть ест свой костюм. Черт возьми, Винсент, вы что, не можете принять решения без меня?
- Мы вызвали вас совсем не поэтому, – сказал Мелроуз.
- Нам представляется, что подобное поведение вовсе не свойственно личности сидящего в этой камере Вильяма Уэшли Арбора. – подала голос Дина. Это не типичный для него образ поведения – медитация. Как известно, подобные упражнения свойственны людям иных профессий: спецслужб, например, пилотов и прочее...
Баррис прищелкнул языком.
- Ну, конечно, за эти несколько дней, что он у нас в гостях, мы его изучили со всех сторон...
- Не со всех, – вмешалась Дина, не обращая внимания на сарказм Барриса. – Но мы уже составили детальную опись его движений, поз и поведенческих мотивов.
Хрупкие женские пальцы вновь пробежали по клавиатуре: главный экран озарился другой картиной. Здесь снова был Герцог: он расстегнул молнию и завязал куртку узлом на поясе. Узник стоял в камере голый по пояс, словно собирался заняться гимнастикой.
- Мое время – это очень большие деньги, – напомнил Баррис.
- Нет, вы только посмотрите, – воскликнул Мелроуз. – Право, это стоит того!
Пока они наблюдали за передачей "Арбор в действии", Герцог присел на колени перед унитазом, залез правой рукой и стал нащупывать что-то в сливном бачке.
Дина нажала на кнопку "пауза" – и изображение на экране замерло. "Арбор, захваченный врасплох".
- Типичная манера концентрации Арбора. Блуждающий, устремленный вдаль взгляд, направленный на что-то исходящее из кончиков пальцев. Мы зафиксировали эту картинку множество раз, когда он обшаривал в разных углах камеры. Он ищет что-то. Может быть, это, опять же, средства для побега?
Баррис откровенно зевнул, не прикрывая рта.
- Простите, но меня это не впечатляет.
- Это ваша вечная проблема, – сказал Мелроуз. – Вы никогда не проявляли любопытства, как ваш папа.
- У отца не было моих денег. Так что неплохой обмен, я считаю: любопытство на деньги.
- В таком случае... Дина, покажи мистеру Баррису следующий фрагмент.
- Даже не знаю, и не могу обещать, что он произведет на меня впечатление, Винсент.
- Спокойно, – сказал Мелроуз. – Вы хотите убедиться в том, что наш препарат работает? Так вот: мы продемонстрируем вам его в действии. Вы воочию можете убедиться.
На экране снова возник Герцог, словно герой телевизионного сериала. В этот раз он покинул ряды нудистов – ибо был облачен с головы до ног в свой костюм. Медленными неторопливыми кругами он расхаживал по камере.
- Ах вот оно как, – прокомментировал Баррис. – Вот он, значит, как скучает. Еще раз спасибо, что разбудили.
Дина щелкнула тумблером, и появился звук: приглушенный, перебиваемый каплями, бормотанием воды в бачке унитаза и постаныванием воды в трубах. Послышались шаги Герцога и затем его голос:
- Эрик?
Он продолжал расхаживать по камере, пристально заглядывая в каждый угол. Как будто рассчитывал встретить там знакомое привидение.
- Эрик, где же ты?
Затем он замер на секунду, руки бессильно свесились по бокам, взгляд сосредоточенно устремлен куда-то вдаль. Казалось, он замер перед камерой.
- Да, черт тебя возьми, Эрик! – Герцог нахмурился.
В этот раз "паузу" включил доктор Мелроуз. Изображение на экране замерло.
- Вот оно. Три раза. Он отчетливо повторил: "Эрик". Как будто звал Эрика Диксона.
Баррис покачал головой.
- Когда вы начнете соображать, – Мелроуз сердито защелкал кнопками. Включенная в режим перемотки запись продемонстрировала Герцога, оживленно скакавшего по камере. Стало заметно, что руки его двигаются так, словно бы он отыскивает способ вырваться на свободу, рвет перед собой невидимые путы. – Мелроуз включил нормальную скорость в режиме воспроизведения. Теперь смотрите... – изрек доктор.
Герцог медленно повернулся на каблуках:
- Значит, ты просто впал в маразм...
Голос Герцога звучал несколько странно, в более низкой тональности. При этом очень правдоподобно. Присутствующие испытали ощущение, схожее с тем, что называется "бегущие по спине мурашки".
- ...Или потерял голову от выпивки. Неужели ты думаешь, что у него нечем на это ответить? Я не поверю ни на минуту, что он собирается ждать, пока я передумаю. Это лаборатория, Эрик, и мы – только лабораторные крысы.
Выражение лица Герцога также менялось на глазах у остолбеневшего директора корпорации.
После пары минут такого диалога с самим собой, Герцог задавал себе вопросы одним голосом и отвечал совершенно другим, Баррис сам нажал кнопку паузы и потер колючий подбородок, сложив руки на груди. Брился он всегда по утрам. Медленно, но верно озадаченное выражение на его лице сменилось улыбкой.
- Я хочу вернуться к нормальной жизни, – продолжал разговаривать Герцог.
- Конечно, – ответил он сам себе с усмешкой. – К двум феечкам, которых ты оставил на произвол судьбы.
Баррис снова остановил просмотр, пошевелил губами, озадаченно блеснул очками:
- Расскажите-ка мне подробнее.
- Все очень просто, – заговорил Мелроуз. – Каждый человек вырастает в определенном культурном субстрате или слое, и субстрат этот, как и окружение, являются уникальными. Всем нам приходится говорить, но при этом мы по-разному используем голосовые связки. А некоторые люди сверх того, еще одарены мимически...
- Но что это за голос, которым говорит Арбор? Что-то до боли знакомое... Неужели...
- Эрик Диксон, – сказала Дина. – И звучит он так странно, потому что ему приходится пользоваться чужими голосовыми связками. При этом меняется тембр и ритм речи. А также ее тональность. Из-за всего этого и странное звучание. Такое дано только чревовещателям, но перед нами не тот случай. В биографии Герцога Вильяма Уэшли Арбора нет следов путешествия с бродячим цирком. Спрашивается – откуда он мог получить подобные навыки?
Баррис рассмеялся:
- Значит, этот странно медитирующий человек – вовсе не Вильям Уэшли Арбор. – Тут он запнулся на секунду и зажмурился, словно не желая верить своим глазам: – Эрик Диксон. Добро пожаловать из царства мертвых.
- Лучше не скажешь – осторожно вставила ассистентка.
- Возможно, это не воскрешение из мертвых, – заговорил Мелроуз. Потому что если перед нами не его душа – если таковая субстанция вообще существует, – то уж, по крайней мере, его личные воспоминания.
- Да и черт в ней, с душой, – произнес Баррис. В одном из небольших экранчиков, окружавших центральный монитор, он отыскал изображение камеры в реальном времени. – Нет, вы только посмотрите на него, и вы еще будете мне рассказывать, что это всего лишь память?
- Память плюс инстинкты, – дополнила девушка. – Пока нет уверенности в том, находится ли в норме душевное состояние самого мистера Арбора.
- Очень может быть, что он полагается на воспоминания Диксона в распутывании ниток на рукаве, используя соответствующие инстинкты.
- В таком случае, что вы можете сказать об этой беседе. Как она вам? поинтересовался Баррис. – Ведь что-то происходит в голове этого парня, неподвластное уму?
- Возможно, это лишь догадка, – встрял Мелроуз, – но вполне вероятно, что в подходящих условиях вторая личность может возобладать над хозяином тела.
- Значит, у нас в камере окажется сам Эрик Диксон. Собственной персоной.
- Его память. И у нас нет никакого способа узнать это на данном этапе.
- Да уж, – Баррис направился к маленькой двери.
- Нам нужно собрать данные, чтобы получить более полную картину происходящего.
- Как раз именно этим мы и собираемся заняться. Пойдемте со мной, Винсент. Зайдем, поговорим с ним.
- Поговорим? – Мелроуз сделал неуверенный шаг к двери. – Вы уверены...
- Вы же ученый. Право, даже стыдно за вас, – сказал Баррис с вызовом. И, подталкивая Мелроуза в спину, повел его к лабораторному карцеру.
Мелроуз замешкался на секунду, затем напоследок повернулся к Дине и неуверенно сказал:
- Подключите Форсунки Усмирения, и если что пойдет не так, заполните камеру сонным газом.
- Да ничего не случится, – Баррис налег на дверь, плотнее запирая ее. Если все идет в соответствии с тем, что вы мне рассказали, я хочу зайти и поговорить с этим человеком.
- Поговорить с его воспоминаниями, – поправил Мелроуз. – Тут есть существенная разница. Помните, он был одним из первых, а вот уже минуло десятилетие со времени набора первой Серии. Так что мы собираемся беседовать с воспоминаниями человека, утерянного с четверть столетия человеческой истории.
- Да, – неохотно согласился Баррис, уже готовый столкнуться с любой загадкой, с любым временным и житейским парадоксом. – Трудно примириться с тем, что этот парень, написавший приключения Несгибаемого Белого к фильмам, уже давно мертв.
- Дело обстоит куда серьезнее, – сказал Мелроуз, останавливаясь перед дверью, ведущей в камеру Герцога. – Эрик Диксон был пилотом во время Арколианской войны. Так что надо быть осторожнее и не проговориться об Альянсе.
- Да что за чушь! – возмутился Баррис. – Ведь он еще был жив в то время, когда Альянс был подписан. Не забивайте мне голову чепухой.
- И все же, – настаивал Мелроуз. – Не упоминайте, пожалуйста, о прибытии в наш мир Арколианской делегации. Ведь он происходит из времен, когда арколианцы были Врагом Номер Один.
- Да-да, ну, конечно. – Баррис вставил карточку в замок. – Можно подумать, в обычных разговорах так часто задевается эта тема.
Заключенный по-прежнему сидел на койке и грыз рукав. От этого занятия его отвлек скрип открываемой двери. Он неспешно повернулся к двум посетителям. Взгляд его был холоден и равнодушен.
- Что случилось? – спросил Баррис игривым тоном. – Винсент вас плохо кормит?
Уже не обращая внимания на растерзанный рукав, Герцог опустил руку и оглянулся.
- В самом деле странно, – сказал он хрипло. – Ведь я вас знаю.
Прежде чем Баррис успел раскрыть рот, Мелроуз поспешил навстречу:
- Что ж тут странного?
Заключенный задорно блеснул зубами.
- Потому что, могу поклясться – в жизни не встречал никого из вас.
Мелроуз с Баррисом переглянулись.
- Может, где-то в гостях, на вечеринке, – предположил Мелроуз. Виделись где-нибудь, но не были друг другу представлены.
Герцог зажмурился.
- Нет. – Он медленно покачал головой. – Я точно помню. Последняя вечеринка, на которой я присутствовал... – тут он замолк и нахмурился.
Баррис шагнул вперед, но Мелроуз удержал его, протянув руку:
- Расскажите нам об этом.
Герцог открыл глаза.
- Я напился и ударил какого-то парня, который думал, что он крутой. А потом...
Он поежился.
- Была там кое-какая проблема.
Баррис отстранил руку Мелроуза и закончил свой шаг вперед.
- В таком случае, может быть, нам лучше представиться? Имя Баррис вам что-нибудь говорит?
Ответом был продолжительный смех. Баррис улыбнулся:
- Это значит "да"?
- Макси Баррис?
- Максимилиан. Да.