После масляных римских ламп солнечный свет был так ярок, что я невольно зажмурился, надеясь, что Гермерос, если он последовал за нами, испытывает те же неудобства. Судя потому, что лезвия меча, вонзающегося в мою измученную грудь, я не ощутил, злобный вояка в этот момент столь же неистово тер глаза. Слепящие пятна постепенно исчезали из поля зрения, одновременно в слух вторгались чеканные ритмы электрогитары, а по некоторым привычным звукам я понял, что нашу странную компанию обтекает непрерывный поток людей.
Наконец я обрел зрение.
Квартилла с отвисшей от изумления челюстью медленно кружилась на месте, знакомясь с новой обстановкой. Гермерос, опустив меч и явно не веря глазам, неуклюже потирал ручищей обезьянью физиономию. Соня снова беззаботно похрапывала у моих ног, совершенно позабыв о печальной участи своей родни.
Вокруг виднелись современные кварталы, мы стояли у ворот какого-то парка. Мимо двигались толпы людей, преимущественно молодежи, направляясь к зеленым лужайкам. Кто-то на ходу кинул в урну газету, и я подхватил ее.
Это был "Сан-Францисский оракул". В глаза бросился заголовок, набранный аршинными буквами:
ПЕРВЫЙ ВСЕНАРОДНЫЙ ПОП-ФЕСТИВАЛЬ
Год тысяча девятьсот шестьдесят седьмой, я родился - рожусь - только через десять лет!
Знаменитое Лето Любви!
Квартилла перестала кружиться и обернула ко мне сияющее лицо.
- Лаурентиус! Это просто замечательно! Ты перенес нас в свой подземный мир!
- Где-то так, - хмыкнул я. - С ошибочкой на полсотни лет и ширину континента.
- Я и не подозревала, что в царстве Плутона есть такие чудеса! Вот Альбуция удивится!
Меня охватили угрызения совести. Взял и выдернул бедную девочку из родного времени и места, причем навсегда, из чистой жадности, чтобы и дальше лицезреть ее прелести. А что теперь - как я ей расскажу?
- Понимаешь, Квартилла… Ой!
Клинок Гермероса уперся мне в горло. Судорожно сглотнув, я измерил кадыком его остроту.
- Демон проклятый! - сплюнул вояка. - Нечистый дух! Сейчас же верни нас в Рим или я проткну тебя как мешок дерьма!
- Послушай, Гермерос… Это не так просто, как ты думаешь…
Лезвие впилось в кожу.
- Хватит отговорок! Живо!
- Я не могу!
У Гермероса, по-видимому, в спине скрывалась такая же кнопка, что у Мэри Энн. Угрюмое лицо его мгновенно вспыхнуло бешеной яростью.
- Тогда пусть я буду проклят, а ты сдохнешь!
Снова зажмурившись, я лихорадочно пытался припомнить какую-нибудь молитву.
- Эй, чувак, ты что там бузишь? - послышался незнакомый голос.
- Не горячись, брат, расслабься, - поддержал его другой.
Я открыл глаза.
По бокам Гермероса стояли двое незнакомцев. С волосами до пупка или того ниже, лица разрисованы цветочками и символами мира. На одном был высокий цилиндр, белая рубашка с кружевами и расклешенные джинсы, другой щеголял в бандане, над которой болтались тряпичные кроличьи уши, меховой жилетке на голое тело и зеленых бархатных брючках в обтяжку.
- Твоей чикалкой и поранить кого-нибудь недолго, - укоризненно заметил Цилиндр.
- Разве ты не знаешь, что сегодня в программе только кайф под солнышком? - поднял брови Кролик.
Внешность хиппи явно выбила из колеи защитника империи. Обретя наконец дар речи, он недоуменно покрутил головой.
- Мне много чего пришлось повидать: и друидов, которые мажутся синькой и бегают в чем мать родила, и вшивых сирийских отшельников, дочерна сожженных солнцем. Но я готов отдать в рабство собственную мать, если встречал когда-нибудь адово отродье, подобное тому, что ты вызвал, колдун! - Скрипнув зубами, Гермерос снова поднял меч и приставил к моему горлу. - Пускай они разорвут меня на куски, но я сделаю что задумал!
Цилиндр обернулся ко мне.
- Ты врубился в его базар, чувак?
- Он сказал, что рад вас видеть, но меня все-таки убьет.
Кролик прищелкнул языком.
- Не в кайф.
- Напряжно, - согласился Цилиндр.
- Негатив.
- Полный отстой.
Заложив в рот два пальца, Кролик издал пронзительный свист. Из толпы мгновенно материализовалась парочка здоровенных Ангелов Ада, грязных, бородатых и затянутых в кожу. Прежде чем Гермерос успел сообразить, что к чему, он уже болтался между ними со скрученными локтями.
Я с облегчением перевел дух, соображая, что сказать.
- Он тут это… спекся немного. Подержите его немного, парни, пока в себя не придет… Ах да! Только из парка не уводите, ладно?
Поднять на воздух весь Сан-Франциско в день такого знаменательного события мне совсем не улыбалось.
- Само собой, брат, - благосклонно проворчал один из Ангелов. - Мы тут для того и нужны.
Они удалились мерным шагом, волоча за собой рычащего от бессилия римлянина.
Я знал, что передышка лишь временна. Намертво привязанный силой магии, Гермерос теперь никогда не оставит меня в покое. Тем не менее на сердце стало чуть веселее.
Квартилла молча наблюдала за всей сценой, побледнев от испуга. Она робко взглянула на меня.
- У тебя могучие слуги, Лаурентиус. Удивительно, что я сумела вызвать такого сильного демона, как ты.
- Красота правит миром, - улыбнулся я.
Она зарделась от смущения.
- Мне так давно не делали комплиментов… Обычно просто сунь-вынь-спасибо-богиня - и поминай как звали.
- Ну, со мной так не будет… - Теперь уже смутился я.
Ну конечно, не будет. Мы обречены вечно толкаться в толпе.
Сзади кто-то вежливо откашлялся. Я обернулся. Двое хиппи с улыбкой смотрели на нас.
- Хотите присоединиться? - спросил Цилиндр.
- А как же!
- Клево! - одобрил Кролик. - Прикид у вас - полный улет.
Пожалуй. Оба босые, я с мятой цветочной гирляндой на шее, небритый и испачканный рвотой, девчонка завернута в цветную простыню. В самый раз.
- Мы, кажется, не знакомы, - проговорил Цилиндр. - Мое имя Флетчер Платт, а это мой друг - Лайонел Стокли Дэвид Ван Камп, наследник овощеконсервного бизнеса, широко известный в узких кругах как ЛСД.
Приподняв цилиндр, Флетчер отвесил поклон Квартилле. ЛСД наклонился и галантно поцеловал ей руку.
- Я Лорен, а это… э-э… Квартилла, - пробормотал я.
- Ну вот и славненько. А что у вас за крыса?
- Какая крыса? - Я совсем забыл про спящую Соню. - А, она… эта, как ее… капибара. Самый большой в мире грызун, из Южной Америки.
Хиппи с сомнением переглянулись.
- Может, ее лучше на поводке? - почесал затылок ЛСД.
- Да нет, зачем… она совсем ручная.
- Клево, - с уважением кивнул Флетчер. - Так чего мы ждем? Пошли потусуемся.
И мы пошли.
Пробираясь сквозь густеющую толпу с Соней на руках, я наслаждался иллюзией свободы. В отличие от тошных квартирных вечеринок, вызывающих клаустрофобию, сборище на свежем воздухе под открытым небом казалось раем.
Я купил с лотка пару хот-догов. Квартилла с опаской откусила кусочек, а потом, распробовав, мигом проглотила остальное. Соня сжевала большую часть моего, так и не проснувшись. Потом мы стали подниматься на Холм Хиппи, чтобы получше оглядеть происходящее.
По пути я все время искал глазами Бахуса. Вряд ли он стал бы пренебрегать столь масштабным событием. Может быть, встретившись с ним, я смогу вымолить себе свободу… Да разве в такой толпе кого-нибудь найдешь? Тут небось не одна тысяча наберется. Сколько я ни вглядывался, фонтанов вина, бьющих из ладони, заметить мне не удалось.
Забравшись на самую вершину, мы без сил повалились на траву. В стороне, чуть пониже, вовсю надрывался какой-то оркестр.
- Кто играет? - спросил я.
- Да ты что, чувак, с луны свалился? - с недоумением взглянул на меня Флетчер. - Это же "Квиксильвер мессенджер сервис", не узнаешь?
- Ух ты! - Я благоговейно покачал головой. - Живая история! Как будто на Вудсток попал!
- История? Какой еще Вудсток? Ну ты, брат, совсем выпал…
Квартилла была совершенно покорена новой для нее музыкой, и я объяснил ей, кто играет. По-латыни вышло прикольно.
- Вестники Меркурия? - ахнула она, покачивая бедрами в такт ритму. - Какая честь!
Я устало откинулся на мягкую траву. Один Господь знает, куда нас забросит в следующий раз. Хоть немного расслаблюсь, пока есть возможность…
- Ты как насчет затянуться? - вторгся в мои размышления ЛСД, демонстрируя внушительных размеров косяк.
- На сто мегов, чувак!
- Чего?
- Ладно, давай…
После того как по кругу прошел третий косяк, день стал светел как стекло, и все мои заботы испарились.
- Я чувствую себя дельфийским оракулом, - хихикнула Квартилла.
- Блин! Я врубился! - просиял ЛСД. - Вот это кайф, даже школьную латынь вспомнил!
- Между прочим, даже Гусеница уж на что скряга, а дает мне время от времени затянуться трубкой! - заметил сонный голос.
Флетчер и ЛСД окаменели, уставившись на очнувшуюся "капибару". Глаза у них стали величиной с блюдца на Безумном Чаепитии.
ЛСД пришел в себя первым и медленно, очень медленно протянул Соне косяк. Сделав затяжку, она отдала его обратно.
- Благодарю вас, сэр. Я уже говорила, что вы напоминаете одного моего знакомого?
ЛСД одним махом прикончил остаток.
- Ну и ну! Вот это улет! Как ты там говорил, чувак?
- На сто мегов?
- Во-во!
Он прикурил новый косяк от старого, и мы продолжали курить уже впятером.
Ничто не нарушало мирного течения дня. Разносчики раздавали бесплатно банки холодного пива, кто-то подарил баллончик со сжатым воздухом и приделанным рожком с кнопкой. Флетчер и ЛСД упражнялись на этом музыкальном инструменте, пока не устали.
Когда парк заволокли вечерние тени и народное гулянье начало выдыхаться, настроение у меня упало. Остальные тоже загрустили.
- А скажи, чувак, правда было бы клево, если бы такие тусовки никогда не кончались? - задал Флетчер риторический, как он считал, вопрос.
Мой кайф к тому времени еще не совсем выветрился.
- Тебе в самом деле хотелось бы, чтобы жизнь стала одной сплошной вечеринкой?
- Еще бы, черт побери! Кому бы не хотелось?
Я отсыпал из кармана горсть конфети.
- Значит, само небо послало вам меня, парни! Вот посыплю вас этим эльфийским порошком, - что я немедленно и сделал, - подую в волшебный рог - вот этот - и веселье никогда не кончится!
- Заводной ты, чувак! - заржали хиппи. - Валяй попробуй!
- А вот сейчас сами убедитесь… - начал я и осекся, почувствовав спиной холодную сталь.
- Ну все, чародей! - прорычал Гермерос. - Теперь ты мой!
Я поднес было рог к губам, но тут же вскрикнул от боли - кончик острия впился в кожу.
- И не думай! - хмыкнул легионер.
- Дай-ка я, - шагнул вперед Флетчер.
Он выхватил у меня рог и воткнул в баллончик с воздухом вместо старого.
Потом надавил на кнопку.
Раздался мощный непрерывный рев, и мир вокруг нас взорвался.
Все пиры, вечеринки и оргии, когда-либо происходившие в истории, проносились мимо нас, словно в фильме, пущенном с фантастическим ускорением. Я танцевал в салоне "Титаника", сидел на пикнике с двумя французами и обнаженной женщиной, смаковал шампанское на холме, наблюдая за наполеоновским сражением, отплясывал буги-вуги в "Клубе 54"… Древнеегипетский храм, монгольская юрта, бальный зал в старой России… И это все лишь в течение первой пикосекунды.
Собрав в кулак всю волю, я попытался шевельнуться, но движения как будто сковывала вязкая патока. В непрерывном потоке мелькающих сцен мое тело было неподвижной скалой, которой легче разрушиться от времени, чем двинуться с места.
Наконец, через миллион миллионов вечеринок, я сумел повернуться к Гермеросу лицом. В этот момент рог вдруг замолчал - очевидно, Флетчеру удалось отнять палец.
Мы стояли в тесном кольце древних ящеров! Тираннозавров, если быть точным. И они танцевали - сотрясая землю и издавая мелодичный рев. Короче, веселились как могли.
Гермерос в ужасе заскулил, но мне было его не жалко.
- Ты был не прав, старик, - укоризненно заметил я и пихнул его в грудь изо всех сил, вытолкнув за круг участников вечеринки, и одновременно заорал: - ФЛЕТЧЕР, ЖМИ!!!
Рог зазвучал как раз вовремя. Еще доля секунды, и было бы поздно.
Вспышка чудовищного взрыва, расплавившего пространственно-временной континуум, преследовала нас еще тысячу-другую тусовок, но, к счастью, так и не настигла.
С исторической массовой тусовки - к доисторическому массовому вымиранию. Меа culpa, чуваки…
Рог снова затих. Я благодарно перевел дух. Наверное, кончился воздух в баллончике.
Осторожно приоткрыв сначала один глаз, потом другой, я увидел перед собой Флетчера с обрывком волшебного рога в руке. Бумага - слишком непрочный материал.
Что это? Снова квартира Мэри Энн! Встреча нового тысячелетия, похоже, была еще в полном разгаре.
Я без сил рухнул на стул.
- Опять все сначала, будь оно проклято!
В комнату вбежала хозяйка, лучась своим обычным оптимизмом.
- Лорен! Ты все-таки справился, я так рада!
- Не надо шуток, Мэри Энн. Если бы ты знала, через что мне пришлось пройти…
- Да какие шутки! Я тебя двадцать лет не видела, с той самой ночи, когда ты вдруг исчез, напугав нас всех до полусмерти!
- Двадцать?..
Я пристальнее вгляделся в лицо хозяйки… Да, в самом деле, морщин у нее порядком прибавилось.
Стало быть, вернулся я совсем не туда, откуда начат Из чего следует, что я по-прежнему взрывоопасный гость, но на этот раз шансов на спасение нет. Как только вечеринка закончится, наша странная компания отправится в тартарары, разнеся заодно вдребезги весь земной шар.
Я повесил голову.
- Простите меня все. Простите…
- Да что ты все ноешь? - возмутилась Мэри Энн. - Черт побери, Лорен, ты, наверное, единственный человек на свете, которому сейчас не весело!
- Почему единственный?
- Ну как же… Ты же знаешь, с тех пор как эти нейронные - как их там - штуковины взяли на себя всю работу и управление, весь мир стал одной сплошной вечеринкой!
Я поднял глаза.
- Ты хочешь сказать, что никому больше не нужно работать?
- Ну конечно! Осталось только веселиться, от рассвета до заката и всю ночь напролет, сколько хочешь, куда бы ты ни пошел!
Я обернулся. Флетчер с ЛСД смущенно переминались с ноги ка ногу, вопросительно глядя на меня.
- Парни, это та самая бесконечная тусовка, которую я вам обещал! Прошу прощения, что нас немного растрясло по дороге.
- Вот это кайф!
- Клево!
- А травку тут дают?
Мэри Энн решительно взяла их под руки.
- Сейчас все будет, пошли. А ты, Лорен, давай развлекайся… Классный у вас прикид, мальчики!
Впервые с начала знакомства мы с Квартиллой остались наедине. Если, конечно, не считать соседства с блестящими от пота голыми телами игроков в "бутылочку". Я взял девушку за руки и взглянул ей в глаза.
- Восславим Бахуса… - произнес я, не найдя больше слов.
- О да! - улыбнулась она. - Я буду рада показать, как это делается.
По пути в спальню до нас донесся заспанный голос Сони:
- А что это у вас там булькает, неужели кальян?
Двойной Феликс
Пролог
Похороны по большей части довольно слезливое мероприятие, и обряд прощания с Феликсом Реном не представлял собой исключения. Хотя, конечно же, в данном случае никакой необходимости в слезах не было. Феликс сам бы так и сказал, приди это ему в голову заранее, до момента его давно ожидаемой и вполне предсказуемой кончины. Если бы присутствующие на церемонии знали про Тоша и его оригинальный ошейник, у них был бы даже повод для сдержанной радости.
За исключением, разумеется, убийц.
Весь битком набитый храм, от первого ряда скамей, где красовалась хорошенькая молодая вдова миссис Рен - бывшая Галина Балибан, титулованная правнучка обедневшего русского графа в изгнании, - до последних рядов, заполненных служащими "Рен биогармоникс" и однокашниками Феликса из Калифорнийского технологического, дружно утирал потоки слез и подавлял рыдания. Даже священник, восхваляя достоинства покойного, с трудом сохранял самообладание.
Вероятно, самый худший из людей, топтавших нашу грешную землю, и то удостаивался на своих похоронах чьих-либо слез. Престарелая мать Сталина, не расстреляй он ее вовремя, наверняка поплакала бы над гробом сыночка. Однако слезы, проливаемые сегодня, нельзя было назвать ни скупыми, ни тем более крокодильими. Феликса Рена любили, и любили искренне. Каждый, кто когда-либо имел с ним дело, уходил с чувством глубокого уважения и привязанности. Феликс Рен возвышался в общем мнении словно принц среди низкой толпы. И теперь при одном взгляде на закрытый гроб каждый из присутствующих снова и снова ощущал в душе боль, вызванную столь нелепым и случайным безвременным концом.
Преодолев минутную слабость и хлюпая носом, священник перешел к заключительной части своей речи:
- И то, что Феликс Рен принял смерть в своем любимом кабинете, за рабочим столом, в поисках еще одного чудодейственного эликсира, который должен был облагодетельствовать человечество, представляется вполне закономерным. Мы вряд ли когда-нибудь узнаем, что заставило блестящего ученого с его огромным опытом забыть о мерах предосторожности и случайно уколоться иглой, впрыснувшей смертельный яд в его кровь… да и не наше это дело. Представители власти, - священник многозначительно глянул в сторону дверей, где стоял, неловко теребя шляпу в единственной руке, мужчина сурового вида, - убеждены, что смерть Феликса Рена произошла по воле случая и находится в ряду тех необъяснимых несчастий, коим так подвержены мы, смертные. Возможно, Господь в своей великой мудрости…
- Да кончай ты совать свой поганый язык мне в ухо!
Тишину, которая последовала за этим в высшей степени неожиданным и неуместным восклицанием, можно встретить, наверное, лишь в самой глубине Карлсбадских пещер. Внезапно сквозь раскрытые двери стало слышным весеннее чириканье воробьев в полумиле от церкви.
Все взгляды теперь были прикованы к изящной фигурке вдовы Рен, облаченной в траур. Вскочив на ноги, она гневно обернулась к мужчине, сидящему рядом. Темная вуаль едва скрывала искаженные яростью черты лица. Женщина явно была готова разразиться дальнейшими потоками брани, однако с видимым усилием овладела собой. Окинув потрясенную аудиторию страдальческим взглядом, полным раскаяния, она вдруг взвизгнула и схватилась за юбку. В противоположность первой реплике, выданной с пронзительными интонациями теннесийской торговки, новое восклицание прозвучало с экзотическим иностранным акцентом:
- Я… меня… колоть сзади!
Человек, на которого был прежде обращен ее гнев, тоже вскочил. Дюжий и плечистый, в тесноватой шоферской униформе и с шапкой черных волос, стриженных под горшок, он напоминал лицом кого-то из известных диктаторов.