Содержание:
Часть первая 1
Часть вторая - Кровь войны 15
Примечания 44
Александр Авраменко, Александр Афанасьев
БЕЗДНА
Часть первая
"После прошедшего дня не всегда наступает вечер…"
Из откровений проклятого.
Пролог
Утром 23 августа 1939 года с Берлинского аэродрома стартовал личный самолёт Фюрера Германии "Фокке-Вульф-200". Огромная машина, украшенная на хвосте свастикой, взревев всеми четырьмя моторами, быстро промчалась по бетонным плитам Темпельхофа и взмыла в воздух. Главными пассажирами на его борту были двое: министр иностранных дел Третьего Рейха Йоахим фон Риббентроп и юридический советник этого же ведомства Гаусс. Следом поднялся в воздух второй такой же самолёт…
Глядя в квадратный иллюминатор на убегающие под крылья белоснежные облака, невысокий седоватый мужчина в кресле вспоминал:
- Фон Риббентроп! Мне нужно обезопасить Германию от удара в спину со стороны большевиков. Запомните - у вас две недели на всё. Ровно через четырнадцать дней у меня должны быть гарантии, что Сталин не двинет свои орды навстречу моим войскам, штурмующим Варшаву. Вы всё поняли?
- Да, мой Фюрер!
Министр преданным взором впился в синие глаза Гитлера. Тот, неожиданно успокоившись, как и все холерики, уже другим тоном закончил:
- Мне нужен этот Пакт. Или план "Вайс" будет сорван, и Великая Германия больше никогда не поднимется с колен…
24 августа 1939 года, в полдень, посол САСШ в СССР Штейнгард дал телеграмму, в которой сообщал о достигнутой договорённости между Россией и Германией по поводу территориальных изменений в Восточной Европе. А конкретно - Эстонии, Латвии, восточной части Польши, Бессарабии, отходящих по Договору Молотова-Риббентропа к сфере интересов СССР. Кроме того, посол сообщил, что переговоры вёл лично И. В. Сталин, который никогда не скрывал своих симпатий к Германии и был давним сторонником советско-германской дружбы.
А уже 1 сентября 1939 года, в 4 часа 45 минут первые германские войска пересекли границу Польши, ибо "…Данциг, совершенно не является предметом спора. Основным является вопрос расширения нашего жизненного пространства на Востоке. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы пощадить Польшу…"
Говорят, что Черчилль, узнав про подписание Договора о ненападении, швырялся пепельницами и катался по ковру в своём кабинете. Люто ненавидящий Советскую Россию, не останавливающийся ни перед чем, лишь бы Британия была на первых позициях в мире сказал: "День подписания Пакта - это начало судного Дня для Империи. Теперь мы просто обязаны уничтожить этих ублюдков, посмевших вообразить себе, что их примут за людей". И точно - как гласит английская поговорка: настоящий джентльмен хозяин своего слова - может его дать, но может и взять обратно…
Казалось, что всё подтверждает правоту "бульдога", так как уже 17-ого сентября бронированные орды грязных славян ринулись добивать труп, оставшийся от некогда грозной Польши. Искусственно созданная, запятнавшая себя массовыми убийствами украинцев и евреев на территории Советской Украины, резнёй фольксдойче в Бромберге, сгоном с земли крестьян непольского происхождения и настоящим геноцидом по отношению к русинам, украинцам, валахам, венграм, имевшим несчастье оказаться на её территории, по большому счёту ничего другого это "государство" и не заслуживало…
Глава 1
Майнила
- Давайте быстрее, горячие финские парни!
- Эх, чёртова матушка!
Офицер финской армии торопливо понукал замешкавшихся артиллеристов, но в этом не было особой нужды - они и так спешили изо всех сил. Ещё минута, и на пригорок выкатилось кургузое орудие, а сошники загнаны в землю до упора. Негромко лязгнул затвор, заперев в тускло сияющей глубине ствола маслянистый снаряд.
- Готово, господин капитан!
Командир расчёта, унтер-офицер Похъялайнен прильнул к панораме.
- Ну, где же эти большевики?!
В чётком перекрестии виккерсовского прицела виднелись одни вековые ели, под которыми по натоптанному пути ходили советские пограничники. Капитан Виролайнен поднёс к холодным зелёным глазам бинокль. Никого. Проклятье! Надо же им задерживаться! Всегда точно, а именно сегодня… Идут! Показался старший смены, за ним гуськом двигались остальные бойцы. Финский офицер раздражённо потёр внезапно застывшие руки.
- Готовы?
- Так точно, господин капитан.
- Огонь по свиньям!
Короткий ствол гаубицы дёрнулся, и первый снаряд с переливчатым журчанием ушёл в цель…
- Товарищ командарм второго ранга! Только что получено экстренное донесение с границы: белофинны обстреляли пограничный наряд возле деревни Майнила!
Мерецков поднял воспалённые красные глаза на адъютанта и глухо спросил:
- Жертвы есть?
- Так точно, товарищ командующий Округом. Четверо убито, девять ранено.
- Сволочи! Совсем обнаглели. Соедините меня с товарищем Сталиным.
- Слушаюсь!
Капитан торопливо закрутил ручку аппарата, затем, проговорив несколько дежурных фраз, протянул трубку Константину Андреевичу. В трубке уже рокотал знакомый голос с известным каждому советскому человеку акцентом:
- Слушаю вас, товарищ Мерецков. Сталин у аппарата.
- Товарищ Сталин! Докладывает командующий Ленинградским Округом Мерецков! Только что мне сообщили, что возле населённого пункта Майнила белофинны обстреляли из артиллерийского орудия наших пограничников. Четверо убито, девять ранено.
В трубке помолчали, затем Сталин бросил:
- Поднимайте войска, товарищ Мерецков. Наше терпение лопнуло.
В мембране лязгнуло. Это Вождь бросил трубку на держатели. Командующий неожиданно для себя полез в карман галифе и вытащил платок. Затем в свою очередь протянул трубку адъютанту и смахнул обильно выступивший на лбу пот.
- Передать всем командирам дивизий, отдельных полков, соединений. Тревога! На провокации не отвечать до официального объявления войны…
Пушка покоилась на дне болота. Финские артиллеристы возбуждённо галдя торопились домой. Ещё бы, и большевикам всыпали, и идти налегке. Это не то, что тащить на руках тяжеленное орудие, надрываться, толкая его сквозь заросли и мох. Никто из солдат не заметил, что их командир отстал, и уже идёт последним. Наконец все вышли на равнину, откуда по дороге можно было спокойно добраться до расположения. На грунтовке стоял мотоцикл с коляской, в которой сидел одетый в кожаный плащ человек. При виде группы солдат, вышедших из леса, он чуть пошевелился.
- Эй, ребята, смотрите, а что тут делает этот гражданский?
Ответом спросившему были автоматные очереди с двух сторон. Сзади из тупорылого "Суоми" стрелял его командир Виролайнен, спереди, из крупнокалиберного "Томми-гана" - неизвестный. Через несколько мгновений всё было кончено. Пока капитан нервно курил, неизвестный аккуратно перерезал длинным ножом горла всем убитым. Окурок отлетел в сторону и, ударившись о случайный камень, выбросил кучу искр.
- Это обязательно, мистер Дженкинс?
- Конечно. А как мы потом свалим всё на русских? И вообще, господин Виролайнен, вы здесь человек маленький. Получите свои три тысячи фунтов, и довольны. А нам ещё работать и работать.
При виде холодных, каких то мёртвых глаз говорившего Анти Виролайнену спорить расхотелось сразу, в горле неожиданно пересохло и он сглотнул. Кадык шариком вспух на шее, за секунду до того, как широкое лезвие ножа, которым только что добивали его солдат, рассекло ему трахею и он повалился на стылую землю, зажимая руками страшную рану. Перед глазами появилось по-прежнему неподвижное лицо:
- Вы уж извините, капитан, но наверняка молчат только мёртвые.
Ответа не было. В застывших глазах отражались бегущие по низкому осеннему небу серые облака. Майор Дженкинс, резидент английской стратегической разведки позволил себе усмехнуться и глотнуть из плоской кожаной фляжки глоток виски. Осталось немного. Сбросить трупы в болото, туда же, куда эти глупцы спихнули орудие, затем тщательно прибраться. Всё. Задача, поставленная перед ним, выполнена полностью, да ещё со значительной экономией средств. Деньги пригодятся ему самому, да и, в конце концов, поскольку свидетелей не осталось, то теперь гарантированно можно будет обвинить Советы в том, что они сами организовали провокацию, для повода к вторжению.
Сделав ещё глоток, англичанин аккуратно вложил флягу во внутренний карман и принялся за неприятный, но так необходимый труд. Когда всё было закончено, он ещё раз тщательно осмотрел место убийства. Отлично! Никаких следов. Мотор мотоцикла заработал с первой попытки. Щёлкнула включаемая передача, и мощный "Цюндапп" понёс своего седока обратно. Майора Дженкинса ждало уютное купе в вагоне поезда, идущего в нейтральную Швецию…
Сталин швырнул трубку на рогульки телефонного аппарата и раздражённым жестом выбил трубку в пепельницу. Затем нажал на кнопку звонка. Тяжёлые двери почти тут же распахнулись, и в кабинет вошёл Поскрёбышев, выжидающе застыв в проёме:
- Лаврентия сюда. И пригласи этого, Вячеслава.
- Слушаюсь, товарищ Сталин!
Створки бесшумно сомкнулись, к тому времени, когда приглашённые явились, Коба уже успокоился. Но не до конца, поэтому встреча началась с разноса.
- Лаврентий, ты, сукин сын! Почему твои орлы проспали провокацию?! Пролилась кровь советских людей, а разведка спит! Не предупредили!
- Иосиф Виссарионович, я…
- Молчи! Пока не найдёшь, кто это устроил, на глаза не показывайся! Садись, Вячеслав! Писать будешь.
Круглолицый Молотов присел за край обитого зелёным сукном стола и подвинул к себе поближе чернильницу и лист бумаги. Сталин чиркнул спичкой и поднёс огонёк к чашке трубки, несколько раз глубоко вдохнул, окутавшись ароматным дымком, затем взял трубку в руку:
- Кто там у нас посол от этих сволочей в Москве?
- Ирие - Коскинен, товарищ Сталин.
- И не выговоришь сразу. У них у всех там такие фамилии?
- Да, товарищ Сталин.
- Короче, пишем так…
… Чёрный блестящий "Паккард" с голубым финским флажком затормозил возле подъезда Министерства Иностранных дел СССР. Посол нервно передёрнул плечами.
- Не волнуйтесь, господин Ирие-Коскинен. Ну, вручат вам очередную ноту. И что? Русские никогда не пойдут на открытое вторжение. Так что, всё будет нормально.
- Это вам там на островах хорошо рассуждать. Вы то далеко отсюда. А что делать нам, когда славянский медведь встанет на задние лапы и заревёт?
- И пускай ревёт. Лев - царь зверей. И его голос главный.
- Это вам кажется, господин советник. Вы ещё не знаете, на что они способны…
- В любом случае, Британия и Франция обеспечат вам дипломатическую и военную поддержку. Уже идёт запись добровольцев в экспедиционный корпус. Из секретных фондов оба правительства выделили значительные суммы на закупку вооружения. Скажу вам больше - даже САСШ заинтересованы в Финляндии. Так что, не волнуйтесь. Примите эту бумажку, затем в Посольстве поступите с ней так, как и следует поступать с их протестами - сходите с ней в туалет. Главное - отрицайте всё. Вы меня поняли?
- Да, господин советник.
- Вот и всё.
Водитель торопливо открыл дверь лимузина, финн полез наружу, а советник британского представительства в Москве окутался сигарным дымом. Черчилль ввёл эту моду на настоящие кубинские сигары, и теперь каждый, кто выражал ему свою поддержку и сочувствие следовал его примеру. Неторопливо текли минуты, из чуть приоткрытых окон выбивались струйки сизого дыма. Наконец двери раскрылись, и из них чуть ли не выбежал красный потный финн. Он сам, не дожидаясь пока водитель откроет ему, распахнул дверь и ввалился в салон.
- Трогай!
Едва автомобиль тронулся, как Ирие-Коскинен завизжал:
- Это всё вы, вы! Проклятые зажравшиеся англичане!
Хлёсткая пощёчина оборвала истерику тучного посла.
- Успокойтесь! В чём дело?
Потирая покрасневшую от удара щёку, тот протянул советнику смятый документ, англичанин взял бумагу и впился в неё глазами: "…сегодня, 26 ноября в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнём. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава…"
Чёрт! Ну, где же оно?! А, вот: "…предлагает финляндскому правительству незамедлительно отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке - на 20–25 километров и тем самым предупредить возможность повторных провокаций…"
Отлично! Ещё немного, и начнётся! Всё идёт по плану.
- Не бейтесь в истерике, посол. Вы же не впечатлительная барышня. Я говорил вам, как следует поступить с этой бумажкой? Вот и делайте.
- Но…
- Без всяких "но".
Очередная шифровка улетела в эфир. В Лондоне и Париже удовлетворённо потёрли руки. Всё шло по плану…
- Что финны?
- Молчат, товарищ Сталин. Игнорируют.
Поднятая для удара по пепельнице трубка застыла в воздухе:
- Молчат?
- Так точно, товарищ Сталин.
- Тогда передайте послу Финляндии последнее предупреждение. Позвоните Молотову, пусть организует.
- Есть, товарищ Сталин! Но…
- Что "но"?
- Сегодня наши пограничные наряды были обстреляны ружейно-пулемётным огнём. Есть раненые. Много. Белофинны как взбесились. Что-то тут нечисто.
- А что Лаврентий?
- Молчит, товарищ Сталин. Но по сигналам из его ведомства ребята ухватили интересную ниточку. Сейчас копают.
- Что за ниточка? Конкретней.
- След ведёт в Британию и Францию.
- Я всегда говорил, что Каллио сам не способен быть таким наглым. Кто-то стоит за его спиной. И этот кто-то очень сильный. Я вначале думал, что это Гитлер, но теперь вижу, что ошибался. Это Чемберлен и Пуанкаре. Они предали доверившуюся им Польшу, пообещав защиту и поддержку, а теперь делают ставку на белогвардейскую Финляндию. Скажите товарищу Берии, что я бы хотел как можно скорее получить всю имеющуюся у него информацию, товарищ Поскребышев.
- Так точно, товарищ Сталин.
- А пока пусть товарищ Молотов передаст протест в посольство Финляндии, но только так, чтобы они поняли - время безответных провокаций с их стороны прошло. Теперь на каждый выстрел с их стороны будут отвечать пушки…
Глава 2
Государственная граница СССР. Карельский перешеек. Ленинград
Старшина Ковальчук в очередной раз провёл рукой по лбу, смахивая капли надоевшего до невозможности осеннего дождя. Одно утешает, что комары уже ушли, а то бы вообще полные дрова были. Полежи-ка четыре часа в секрете, неподвижно, чтобы себя не выдать! Финны - лесовики. Знают в округе каждую тропку, каждый кустик. Все повадки местных птиц и животных. Так что, для того, чтобы себя не выдать, надо лежать пластом… Под плащ-палатку уже натекло. Сыро, промозгло. Скорее бы смена!
- Товарищ старшина! Вас "седьмой" вызывает! Срочно! Всем вернуться в расположение! Война!
- Чего ты несёшь?!
Старшина смотрел в круглые от испуга глаза молодого бойца, понимая, что тот действительно принёс страшные вести. Таким - не шутят! Он сделал жест рукой, и сам заскользил следом, прямо след в след. Его уже не беспокоило, что позади них на блестящей от воды серой траве останется так хорошо заметный след. Война! Горькая и страшная. Сколько слёз, сколько страданий! Он хорошо помнил бои на Халхин-Голе. Горы трупов, сгоревшие танки. Обломки наших самолётов. Длинные эшелоны с мёртвыми ребятами. А теперь опять война…
- Уходим, ребята!
Они осторожно стали разворачиваться, зашуршали промёрзшие на утреннем морозце брезентовые плащ-палатки, когда вдруг вскрикнул и застыл на месте один из красноармейцев. Чуть погодя донёсся запоздалый звук выстрела. Тут же простонал и дёрнулся второй, потом третий… выстрелы следовали друг за другом. Снайпер выбивал одного бойца за другим. Ковальчук похолодел - он не видел тщательно замаскировавшегося врага, а тот вершил своё чёрное дело. Внезапно старшина заметил чуть заметную вспышку и инстинктивно подался назад - тяжёлая пуля взрыла фонтанчик земли там, где только что была его голова. Иван застыл, притворившись мёртвым, но изо всех сил напрягая зрение, вглядываясь в ту точку, где он перед этим заметил врага. Вокруг было ужасающе тихо - все были мертвы. Весь наряд… Прошло около получаса, прежде чем слезившиеся от напряжения глаза заметили какое-то движение. Точно - расплывчатая из-за маскхалата фигура осторожно заскользила по бронзовому стволу огромной сосны… Старшина медленно, очень медленно подтянул к себе винтовку, осторожно спустил предохранитель и прицелился, затем плавно, как учил его дед, старый сибирский охотник, потянул курок, выбирая свободный ход. Вот финн коснулся земли. Выпрямился. Гулкий выстрел - снайпер дёрнулся и рухнул навзничь, раскинув руки и выронив оружие…