Работяги аккуратно разрыхлили землю вокруг дендроида, собрали свой инструмент. Повеселевший бригадир передал мне два аляповато украшенных пакетика с заказанными удобрениями и увесистый том руководства.
– Не забывайте в первое время его поливать. Хотя бы через день, а летом, в жару, лучше даже раз в сутки…
– Угу… – Я почти не слушал наставления бригадира, листал инструкцию. А он не умолкал:
– Пока ветки не укрепятся, ни в коем случае ничего на них не вешайте.
В конце концов, он иссяк, снова протянул мне планшет заказа.
– Если всё в порядке, распишитесь внизу, там где "претензий не имею"…
Претензии я, конечно, имел, но затевать разборки не хотелось – настроение постепенно выправлялось, да и дендроид своим безмятежным видом действовал успокаивающе. Как рыбки в аквариуме, честное слово! Теперь я и сам понимал, какими убогими корягами смотрелись в моем саду пластиковые макеты.
Раньше я всё удивлялся: почему простой народ так яростно ненавидит искусственные парки? В первые годы после исчезновения деревьев власти понатыкали их в любом мало-мальски пригодном месте. Да только вот корявые и уродливые куски раскрашенного пластика не смогли заменить людям настоящие деревья. Психология, знаете ли. Тот, кто хоть раз видел оригинал, никогда не обманется копией, даже самой качественной. А уж о качестве в массовом производстве искусственных подделок и говорить нечего. После сотен поджогов, волной прокатившихся по стране, новомодные "парки" пришлось снести.
А мой дендроид – красавец! Фургон гринуолдовцев давно уж укатил, а я всё никак не мог налюбоваться. И хотя денег все-таки немного жаль, оно того стоило. Я даже сполз с кресла и решил выдрать макеты, чтоб не портили впечатления. Ну а раз уж встал, можно и подсветку в сад провести. Завтра Лилька заявится, надо всё подготовить, да и остальные – соседи, прохожие – пусть смотрят! На нашей улице ни у кого дендроидов больше нет, только у меня, – пусть завидуют!
На антресолях у меня давным-давно валялась вся необходимая мишура. Осталась со времен Лилькиного увлечения инсталляцией. Порывшись на полках, я вернулся в сад, волоча за собой ворох проводов, три мощные разноцветные лампы и с десяток точечных светильников. А на каркас сгодятся запасные алюминиевые трубки от испарителя.
Конечно, можно было пригласить пару-тройку умельцев с одной из тех фирм, что специализируются на оформлении дендроидов, но я решил всё делать самостоятельно. Зря что ли шесть лет на дизайнера учился.
Трубки подошли в самый раз, и уже через час я осторожно устанавливал рядом с дендроидом опорные треноги каркаса. Монтируя лампы, я неожиданно заметил в самом дальнем углу сада крохотный зеленый росточек, пробивающийся через трухлявую, рассыпчатую почву.
Что такое!? Эти криворукие работяги даже посадить нормально не смогли! Или мне бракованного дендроида подсунули?
Я схватил телефон, яростно тыкая в клавиши, набрал номер "Гринуолда".
Бедную девочку, наверное, смело с рабочего места, когда она услышала мой голос. Я припомнил ихней конторе всё – и почти двухчасовое опоздание, и бездарных установщиков, а в довершение всего – еще и брак!
– Нет, вы мне ответьте, девушка, ваша фирма всегда так работает?! Или только со мной?! Это переходит всякие границы! Вы что, не боитесь конкуренции?!! Так я вам устрою! Завтра же! Такую антирекламу разверну, что мало не покажется…
С трудом вклинившись в мой экспрессивный монолог, девушка дрожащим голоском пообещала всё выяснить и перезвонить. Еще она рискнула посоветовать мне "не волноваться так сильно"… На ее счастье в этот момент я переводил дух и достойно ответить не сумел, – она уже отключилась.
Ровно через четверть часа у ворот моего дома требовательно прогудел клаксон черного лакированного фургона. Такой оперативности от "Гринуолда" я не ожидал. Если бы они всегда так работали! Я удовлетворенно улыбнулся – подействовало! Ну, сейчас я им устрою!
Хлопнув дверцами, из машины выбрались трое мрачноватых детин. Я несколько опешил – на недавних работяг они никак не походили. Не дай бог, служба безопасности концерна! Вдруг "Гринуолд" решил таким способом проблему утрясти?
Высокий в черном блестящем плаще, с болтающейся на шее металлической бляхой направился прямо ко мне:
– У вас обнаружена опасная растительность? – спросил он деловито.
Я кивнул несколько настороженно.
– Где?
Быстрый парень, ничего не скажешь. Я ткнул рукой в сторону ростка:
– Во он там, у самого забора.
Плащеносец что-то невнятно пробурчал в болтавшийся у губ шарик микрофона, широким, размашистым шагом подошел к злополучному ростку, присел на корточки.
Полы его плаща взметнулись, ветер колыхнул зеленые листочки, – на секунду мне показалось, что росток вздрогнул от испуга.
– И давно это у вас? – Слово "это" мой странный гость выделил голосом. С оттенком некоторой брезгливости.
– Полчаса назад заметил. Дендроида привезли недавно, только закончили высаживать. Я хотел освещение подвести и…
– Понятно. – Он достал из кармана какой-то прибор, несколько секунд повозился с ним, хмыкнул и махнул своим: давайте, мол.
С растущим недоумением я наблюдал, как они выволокли из кузова толстенную трубу угрожающего вида, с натугой взвалили ее на плечи и, матерясь, потащили через сад. По дороге они раздавили пару моих светильников, я хотел было возмутиться, но тупое зево трубы уже нацелилось на крохотный росток.
Огненный факел гигантским языком лизнул землю, опалил решетку забора. Запахло озоном.
– Что это?! – завопил я от неожиданности.
– Огнемет, – лаконично пояснил главарь. И только тут до меня дошло, что эти парни отнюдь не из "Гринуолд индастриз", а самая что ни на есть бригада чистильщиков!
Я уже привык к его немногословности и подумал было, что этим ответ и ограничится. Однако я ошибся.
– Не бойтесь, завтра приедет спецкоманда, для подстраховки пройдутся еще и жестким излучением. Метра на полтора вглубь ничего не выживет. Потом, правда, пару месяцев к очищенной зоне лучше не подходить. Радиация.
– Так, выходит, этот зеленый пучок – генетический брак? – ошарашенно спросил я, подавленный перспективами. Как-то не улыбалось иметь в собственном саду клумбу с радиоактивной землей.
– Что? Господь с вами, какой брак! Это обычный побег.
На мгновение я даже дар речи потерял. И он так спокойно об этом говорит?!
– Побег? Из него что, могло вырасти дерево?!
– Ну, дерево, вряд ли, так, кустик какой-нибудь. Хотя не исключено, что и дерево.
– Но как же?.. Зачем вы его уничтожили? Ведь его можно было вырастить, получить семена и насадить еще много деревьев!!
Главарь чистильщиков пристально посмотрел мне в глаза, положил руку на плечо:
– Дорогой мой! Зачем нам деревья? Нам людей девать некуда!
Высшая мера
– …рассмотрев материалы данного дела, чрезвычайная коллегия Право суда Федерации постановила: признать подсудимого Яна Марию Горовитца виновным по следующим статьям Единого кодекса – 217 й, "незаконное вторжение в частную собственность", 349 й, "создание угрозы жизни гражданину Федерации", и 352 й, "покушение на убийство первой степени". Подсудимый приговаривается…
Эффектная пауза.
Напряжение в зале суда достигло предела. Время застыло вместе с молотком секретаря. Ни единого движения и почти полная тишина, словно все одновременно затаили дыхание. Лишь чуть слышно гудят кондиционеры.
– …к высшей мере наказания! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Управлению наказаний привести приговор в исполнение в течение девяноста шести часов.
Бум!
– Дело закрыто.
Молоток все-таки упал, заставив вздрогнуть почти всех. И вместе с ним рухнул на скамью осужденный – теперь уже не подсудимый, а осужденный, – закрыл лицо руками и что-то невнятно забормотал. Многим в зале показалось – молился…
– Ну, и что же вам от меня нужно?
– О, господин директор, ничего такого сверх… вы меня понимаете? Уже пять лет как введен Единый кодекс, в свое время он подавался как самый гуманный. С тех пор к высшей мере приговаривали, дайте-ка посмотреть… – Репортер сверился с записями, – … девятнадцать раз. Дальнейшая судьба осужденных никому не известна: где они, что с ними, как выглядит место исполнения приговора? Этот ваш Изолятор… Граждане Федерации имеют право знать, вы не находите, господин директор? Зрители нашего канала будут удовлетворены, если вы просто…
– У вас, головизионщиков, всё просто. Запаянные карточки "пресса", осветители, камеры, рыскающие из стороны в сторону… а потом в эфир выходит такой материал, что наверху за голову хватаются…
– Мы всё понимаем, господин директор! И ни в коем случае не собираемся выпускать сырой материал, без вашего одобрения. Зато – представьте! – какой это будет наглядный пример для тех, кто уже сейчас готовится совершить подобное преступление! В случае с Горовитцем жертва выжила, а если в следующий раз реанимационная бригада просто не успеет? Что тогда? Подумайте, сколько жизней мы с вами можем спасти одной только получасовой передачей!
– Если вы мне скажете, что и слово "рейтинг" для вас и канала "Ай-Джи-Ви" ничего не значит, я тут же расплачусь от умиления! – Неприкрытый сарказм в голосе директора на мгновение сбил репортера с толку.
– Не буду спорить, – смущенно ответил он. – Это тоже немаловажно. Выходит, что интерес есть у всех – и у нашего канала, и у вас лично, и у всей системы правосудия Федерации.
– Ладно, я организую вашей команде просмотр… два-три человека, не больше. Вы сами, оператор, осветитель. Хватит? Или кто-то еще нужен?
Щедрое предложение воодушевило репортера. Он разулыбался:
– Что вы, троих более чем достаточно! Я вам так благодарен! И нам что, – разрешат снимать прямо в Изоляторе? Это было бы просто великолепно!
– Нет. Изолятор потому так и называется: он изолирован от внешнего мира. Никто, понимаете, никто не может проникнуть к осужденному. Но не отчаивайтесь. Внутри там кругом камеры и датчики. Запись идет постоянно. Мы продемонстрируем вам кое-какой материал, а вы уже сами будете отбирать нужное, возьмете интервью у наблюдателей из контрольной группы. Согласны?
– Спасибо, господин директор. Спасибо. Даже не знаю, как вас благодарить!
– Будьте готовы дня через три. С вами свяжутся из моего секретариата. А сейчас – не смею больше задерживать. Рад был познакомиться.
День первый
В первые мгновения после того, как за спиной захлопнулся люк Изолятора и приглушенно зашипели с ТОЙ стороны сварочные иглы, Яном овладела апатия. Он бессильно сполз по стене на пол, помотал головой, словно пытаясь отогнать наваждение.
Ян никак не мог поверить: неужели – правда? Все оставшиеся двадцать, тридцать, сорок лет – сколько там ему отмерено? – предстоит провести вот в этих четырех стенах? В недоступном никому и ничему бункере глубоко под землей. Еще в камере Яну выдали, как того требует Кодекс, ознакомительный буклет – глубина залегания, общая площадь, жилая площадь, продуктивность воздухоочистительной системы в кубометрах – но он не вчитывался… Не до того было.
Щель за спиной в последний раз брызнула снопом синеватых искр и погасла. Всё. Теперь он точно один. Он сам, осужденный Ян Горовитц, да роботы обслуги – вот и все обитатели Изолятора на многие годы вперед.
И зачем только он согласился! Сучий подонок Шифу подловил Яна в тот момент, когда ему очень нужны были деньги, и предложил неплохо подзаработать. Да, Шифу многое знал о прошлом Яна. О членстве в Лиге частных эвтанаторов, о кое-каких очень конфиденциальных и не совсем законных уколах по просьбе пациентов, об этом проклятом увольнении, когда начбез клиники сопоставил график дежурств Яна и список неожиданно ушедших из жизни неизлечимо больных.
Работу Ян потерял, вылетел с "волчьим билетом" и к моменту появления Шифу готов был, в общем, на всё. На том и попался. Наверняка люди Шифу специально выискивали такого, как Ян, теперь-то он понимал, но тогда ему польстило, что сам Тамаоки снизошел для беседы с простым кардиологом. Шифу бил без промаха. Ян согласился рискнуть и… пора уже признаться себе – проиграл. Впрочем, это как посмотреть. Пять-шесть лет назад за подобные дела можно было на все сто гарантировать газовый колпак с миндально-горьким запахом цианида. Сейчас ему, по крайней мере, оставили жизнь.
– Твою мать! – выкрикнул Ян в полный голос, вскочил на ноги. – Если из вас, скотов, сейчас за мной кто-нибудь смотрит – знайте: я убил эту провонявшую мочой мумию и убил бы его снова, ничуть не сожалея. И всех вас еще кинул! Вместо газовой камеры я получил бесплатную квартирку, жратву на всю жизнь и целую ораву суетящейся вокруг электронной падали!! А? Что молчите? Как я вас обманул, а? Вас всех!! Думаете, я скис? Да никогда!!
Упреки канули в тишину. Никто не отозвался. Ян, набычившись, стоял посреди центральной комнаты.
– Имел я вашу Федерацию!! – снова проорал Ян, задрав голову к потолку, где, по его мнению, находились скрытые микрофоны. – Подавитесь! А я пойду любоваться своей новой жилплощадью!
Ян неторопливо обошел Изолятор, пиная по пути снующих из паза в паз юрких уборщиков. Попасть, правда, ни разу не удалось, но на душе полегчало.
Жилых комнат две. Кабинет с уютным креслом, в которое так и хочется завалиться с книгой, спальня, большую часть которой занимает гигантская кровать-аэродром, небольшая кухонька – едва хватило места для двух шкафов – сушильного с посудой и второго, доверху заставленного баночками всех цветов и размеров. В центре кухни – столик на одного, справа в нише расположились СВЧ-печка и кофеварка. Нет ни холодильника, ни духовки – оно и понятно: самому готовить почти не придется. И с посудой тоже, слава богу, никаких проблем, вот он, надраенный до нестерпимого сверкания лючок с табличкой "Мойка".
Что еще? Примыкающая к кухне кладовка, забитая всяким барахлом, комнатка с душевой кабинкой, туалет… Вот и всё доступное пространство. Милая квартирка. Да еще автоматикой напичкана по уши. Не хуже стандартного номера в каком-нибудь придорожном мотеле у федеральной трассы. Только вот окон нет.
Что ж, годик-другой здесь проторчать можно, на стенку, конечно, полезешь от скуки, но можно. А там, глядишь, и Шифу исполнит свое обещание. Если исполнит…
Та дура с "Актуал ньюс" всё тыкала в него микрофоном, пытаясь выяснить, кому же он молился – Христу, Аллаху, Иегове?.. Хрена с два! Ян костерил проклятого подонка Шифу, Тамаоки-младшего. Ублюдок! Наобещал с три короба! "Я пущу в ход свои связи и больше трех лет кондиционного сна тебе не дадут…" Ему почему-то очень нужно было, чтобы Ян попался. Хотя, понятно, конечно. Если бы нашли труп его папаши с саботированной системой поддержания жизни, то на кого подумали бы в первую очередь? Тамаоки-старший уже давно делал под себя, правая половина тела была парализована, да и левая подчинялась с трудом, но упрямый овощ всё никак не хотел на тот свет, оставаясь номинальным главой "Тамаоки индастриз".
Шифу, уже тринадцать лет болтающемуся в младших партнерах, хотелось большего: ни много ни мало – подгрести под себя всю гигантскую империю Тамаоки. Давно хотелось. И, наконец, он решился помочь старику. Не лично, понятно. А с помощью вышедшего в тираж кардиолога.
Он был очень красноречив, пытаясь убедить Яна. От волнения сквозь вычурный йельский говор начал пробивать японский акцент:
– Йана-сан, поймите, если вас застанут около моего папаши, то всё выйдет очень удачно. Поднимут вашу биографию, быстренько вытащат на свет контакты с Лигой, плюс громкое увольнение из клиники, эти неожиданные смерти в вашем отделении… Следствие будет коротким. Вас запишут в ряды полоумных борцов с запретом на эвтаназию, решат, что вы перешли от призывов к делу и что мой драгоценный предок – лишь последнее звено в цепочке смертельных инъекций – как это называется? А! "Укол милосердия". На меня не падет и тени подозрения, а вас мы вытащим.
Много нулей в чеке и красноречие Шифу сделали свое дело: Ян поверил.
Выходит, зря? Высшую меру не хотите, мистер Горовитц? Он застонал от мысли, что Шифу сейчас там, на свободе, спокойно живет, пожимает руки, посещает светские рауты, разъезжает везде в шикарной спортивной "Ибаяси". Собака, проклятая узкоглазая собака!! Купил же, как мальчишку! За пачку леденцов!
С ожесточением пнув ни в чем не повинный стол, Ян вернулся в кабинет. Плюхнулся в кресло, взял со стола какой-то глянцевый еженедельник, пролистал бездумно. Снова всплыл в памяти суд, последние мгновения перед приговором. Он тогда так перепугался, что, когда услышал вердикт суда, успокоился – отлегло. Худшие подозрения подтвердились. Но они с Шифу обдумали и этот вариант. Ян тогда спросил его, уверен ли уважаемый Шифу в своих силах? А если федералы все-таки решат одарить незаконного эвтанатора по полной программе? Чтобы запугать остальных. Что тогда? Как быть ему, Яну, если судья впаяет Изолятор?
– Изолятор? – переспросил Тамаоки-младший, на мгновение задумался. – Не стоит волноваться. Высшую меру присуждают очень редко, и у вас, Йана-сан, почти нет шансов поселиться под землей. – Шифу широко улыбнулся, приглашая разделить шутку. Ян ответил кислой гримасой. – А если такое случится… поверьте, я найду способ справиться и с этой проблемой. Когда за моей спиной будет вся мощь и деньги "Тамаоки индастриз", я смогу менять законы по своему усмотрению. Или вы думаете, что у меня не хватит средств развернуть в прессе шумиху против Единого кодекса и через год-два свалить его?
Так что Яну оставалось только надеяться. И молчать. Недвусмысленные намеки от Шифу адвокат передал ему еще при первой встрече. Держи, мол, язык за зубами и всё будет хорошо. А если проболтаешься – что ж, подсудимые, бывает, лезут в петлю за день до приговора. От страха и неопределенности. Или от раскаяния. А ему, Шифу, совсем бы этого не хотелось.
Осторожный Тамаоки, понятное дело, сам на процессе не появился – не хотел привлекать внимания. Но тюремная обслуга относилась к Яну со всем возможным почтением: кормили его отдельно, по специальному рациону и даже установили в камере головизор. За всем этим ощущалась некая незримая, но несомненно могущественная рука.
Что ж, может, она и сюда дотянется? Кто знает…
Только бы подействовал препарат. Прибывшие с федералами медики откачали старика, снова подключили к системе, не заметив изменившегося состава крови. Месяц, максимум два изношенное старое сердце еще сможет сопротивляться, не больше. Если, конечно, всё правильно рассчитано.
Ян встряхнулся – от этих бесконечных причитаний и надежд свихнуться можно! Расслабься, парень! Вдохни глубже!
Не сразу и не с первых минут, но, к своему удивлению, Ян понемногу успокоился. Им даже овладела какая-то апатия.
Первый день в Изоляторе набирал обороты, и он даже находил некое извращенное удовольствие в том, чтобы подчиняться распланированной роботами программе. Он со вкусом пообедал – оладьи с манговым джемом были очень ничего, Ян даже облизал ложку, как в детстве. Потом завалился на кровать и решил посмотреть головизор, но многие программы оказались почему-то недоступны. Спорт, путешествия, научно-популярные фильмы – вот и весь выбор. Смотреть на цепочку альпинистов, с маниакальным упорством ползущих вверх по склону горы, не хотелось. Ян переключил канал, потом еще и еще.