– Напротив… погоди, Константин, я хочу побеседовать с нашим гостем еще немного! Напротив: найти Брута и Климентину оказалось просто – проще, чем нюхнуть "колючки". Еще легче – лишить свободы передвижения. Мои братья сообщили, что оба объекта в настоящий момент транспортируются в условленное место. Все идет согласно нашему плану, благородный. Так что… – Он развел руками: маленькими, сухенькими лапками с корявыми пальцами (точно – мутант!). – Уметь надеяться – это великий талант, но в твоем случае – напрасная трата сил.
Братья… согласно плану… нюхнуть "колючки"… Нет, он угодил в лапы не кучке безымянных бандитов, не признающих законов Сопряжения. Он перешел дорогу весомой организации, вроде плутонианских борцов за свободу. Таких не купить, не испугать, не уговорить, не разжалобить…
– А Ай-Оу? – с вызовом спросил Шелли. По его спине струились, щекоча, ручейки едкого пота. – А как же Ай-Оу? Расстроил он ваши поганые планы, не так ли, мутант?
– Чудак Ай-Оу… – Лысый помассировал подбородок. "Мутанта" он пропустил мимо ушей. – Ай-Оу успел улизнуть с Тифэнии. Он задал нам задачу, решить которую без вашей помощи решительно невозможно, и из-за которой ты, собственно, сидишь здесь. – На усталые глаза навернулась мутная влага. – Если я спрошу прямо: где Ай-Оу? Что ответишь ты, о благородный?
– Я отвечу… Отвечу, что… Насколько мне известно, Ай-Оу полетел к Солнцу, – запинаясь, пробормотал Шелли. – Слово благородного! Я говорю правду.
– Да-да… – затряс седыми волосами большеголовый. – Ри-ри-ри-ри-ри… да-да-да. Слово благородного… Иного я не ожидал.
Шелли кивнул. Неожиданное доверие со стороны безымянного настораживало. Большеголовый вновь шумно высморкался (никак нездоровилось!) и продолжил голосом несчастного человека:
– Да-да-да… Беда в том, что ты говоришь правду, о благородный. Я знаю – ты астроник. И, как астроник, понимаешь: трудно представить задачу сложнее, чем поиск единственного корабля в околосолнечном пространстве.
С этим было трудно спорить, и Шелли кивнул еще раз.
– Но есть предположение, что твоя связь с Ай-Оу по-прежнему сильна, и что он сам придет на помощь другу… – пояснил безымянный, с интересом наблюдая, как Шелли пытается сохранить невозмутимое выражение лица. – К тебе или к иерарху Бейтмани и Климентине бесфамильной.
– Уметь надеяться – великий талант… Вопрос: как он узнает, где я? Или где Брут и Климентина?
– Ответ: видишь инжектор в руках у Константина? Он заряжен сильнодействующим нейронным активатором…
– Что такое – нейронный активатор?
– Ох-ох! Это что-то вроде обезболивающего, только действует диаметрально противоположным образом.
– Ага! Вы собираетесь причинить мне боль? – Шелли фальшиво заулыбался, на самом деле ему едва-едва удалось подавить рвотный позыв.
– Чудовищную боль, – согласился с сожалением большеголовый. Он вздохнул и развел руками. – Я же сказал: мы предполагаем наличие прочной связи между тобой и Ай-Оу. Предположение, признаюсь, не выдерживает никакой критики, особенно – при близком рассмотрении… и тебе – ха-ха! – может даже показаться, будто я проявляю немотивированную жестокость, подвергая столь суровым страданиям благородного молодого человека. Но нам так необходим этот чудак Ай-Оу, будь он проклят! Необходим – веришь? Как солнечный свет необходим всему живому…
Шелли подпрыгнул на табурете. Его охватил столь сильный гнев, что большеголовый отшатнулся – решил, наверное, будто пленник разорвет руками путы, а затем свернет своим мучителям шеи.
– Как ты смеешь разглагольствовать о жизни и солнечном свете?! Ты – сеющий зло и хаос!.. – заскрежетал зубами Шелли.
– Сидеть! – Константин вырос перед пленником: огромный, безобразный и сердитый. Шелли мгновенно втянул голову в плечи и съежился, ожидая удар. Он до мельчайших подробностей помнил свою Партию. Ему ли было не понять, что Константин смертельно опасен и вне цирка Горгоны?
– Вы, благородные животные, мните будто Сопряжение – это венец человеческой мысли, да?! – Константин схватил Шелли за воротник и встряхнул, как крольчонка. – Что иное – это тьма, зло и ересь, да?! Вам кажется – Солнце освещает только парад планет? Что по другую сторону – холод и тьма, и строят козни те, кого ты с презрением зовешь "безымянными"? Да, мы – безымянные! Значит, не признающие Сопряжения, дохлой прайдовой системы и ваш Пермидион. Да, изгои! Но только благодаря нам…
– Друг мой! – вмешался большеголовый. – Имеет ли смысл втолковывать что-то человеку, который ничего не знает? – Он смерил Шелли взглядом. В утомленных, слезящихся глазах промелькнуло снисхождение. – Нет, перед нами, Константин, – без сомнения достойный юноша. Лучший представитель поколения. Но ему не известно ничего! Ни ри-ри-ри! А у меня нет желания читать лекцию.
Константин хмыкнул. Почесал инжектором за ухом.
– Хорошо! – Шелли мотнул головой, стряхивая повисшую на носу каплю пота. Следует полагать, что вы – безымянные – светлые и великомудрые, и только поэтому я обязан без ропота принять мучения из ваших невинных рук?
– Роптаниями ты себе не поможешь, – ответил безымянный.
– Ваши действия не имеют смысла! – отчеканил Шелли. – Я больше года не разговаривал с Ай-Оу. Я слышал, он верит, будто способен путешествовать на другие планеты телепатически, при помощи силы мысли… – Его глаза наполнились слезами. – Если вы считаете, что Ай-Оу способен ощутить мою боль или боль моих друзей на расстоянии, то вы – больны не меньше, чем он! Ай-Оу сошел с ума!! Это случилось давно, и, поверьте, мне очень его жаль! Но Ай-Оу не почувствует ничего! Не существует никакой связи!! В ваших действиях нет логики! Ай-Оу ничего не узнает, даже если вы закачаете в меня галлон… проклятого нейронного активатора…
Большеголовый прищурил нездоровые глазки:
– Значит, Ай-Оу – умалишенный?
– Совершенно! Верно!! – прокричал Шелли.
– Значит, не существует никакой между вами связи? Даже односторонней?
– Никогда! Не существовало!!! А вы!..
– И, быть может, ты не поднимался на борт "Странника"?
А вот этот вопрос застал Шелли врасплох. Молодой человек беззвучно пошевелил губами: он тщетно пытался подобрать кодовое слово. Слово, которое заставило бы пришельцев из-за Солнца забыть об инжекторе. А еще – о Бруте, о Климентине и об Ай-Оу…
– Или иерарх Бейтмани без подсказки со стороны взялся строить "ковчеги", намереваясь отправить к звездам кровавую начинку? – продолжал издеваться безымянный.
– Вы полагаете, эту идею ему внушил Ай-Оу? – округлил глаза Шелли.
На сей раз большеголовый пришел в замешательство.
– Не знаю – не знаю. Хотя… – Он скривил рот, похмыкал. – В любом случае, рациональный Бейтмани ни за что бы не пришел своим умом к такой бредовой идее. Но… – безымянный пожал плечами, – если закрыть глаза на анатомические детали и просто посмотреть техническую документацию, – нельзя не поразиться гению этого благородного. Его последние ковчеги – корабли принципиально новой конструкции. Ничего подобного в Сопряжении не строили и строить не будут.
– Еще бы… Как много же вы о нас знаете! – с сарказмом процедил сквозь зубы Шелли. – И как давно мы, недостойные, вызвали сей глубокий интерес?
– К нашему обоюдному удовольствию – давно. Кто, рискуя жизнью, вытащил вас из огненной западни? Именно мы провели операцию в солнечной короне! Мы – безымянные! – спасли от неминуемой гибели четырех юнцов, намеревавшихся совершить невозможное! – Большеголовый прокашлялся, сплюнул желтую мокроту под ноги Шелли. – Мы сразу – сразу! – заметили, что Ай-Оу не в себе. В скором времени аномалия… эта болезнь, которой вы заразились на Солнце, стала проявляться в каждом из вас. К сожалению, радиосигнал с донесением о дерзких благородных затерялся в космосе. Мы отпустили четверку, неверно трактовав поступивший из Центра приказ… за что впоследствии я едва не поплатился жизнью.
– Я – обыкновенный человек! – прошептал Шелли, самому себе не веря. – Во мне нет ничего ненормального! Посмотрите: обычный человек!
– Знаешь, – усмехнулся большеголовый, – многие хотели познакомиться со "Странником"… ближе. Ты – астроник, и досыта наслушался мифов… О сокровищах древних, о знаниях предтеч; о том, что "Странник" – проводник в потусторонний мир, оракул или же сулящий беду космический призрак… Слышал, правда?
– Слышал.
– Так вот, это – пьяные байки. "Странник" ни с кем не идет на контакт. Ни с кем, кроме тебя. Каждый раз, соприкасаясь со стыковочным блоком "призрака", твой золотой корабль исчезает на секунду или на две из нашей реальности. Если ты считаешь это обычным, то – изволь!
Шелли глубоко вздохнул. Пошевелил плечами. Связанные за спиной руки затекли.
– Не все так просто, да? – простонал он. – Вы знаете, что я, Ай-Оу и Брут изо всех сил ищем… искали… теперь уже – искали способ покинуть систему Солнца… Нам так хотелось спасти всех… и самих себя от неминуемой катастрофы! Любой ценой! Уж не пойму, чем вам помешала Климентина… Каждый из нас шел своим путем, и, очевидно, кто-то преуспел. Быть может – даже я. Хотя мне до сих пор многое не понятно… Вы же – те, кто готов утопить человечество в дикости! Зачем? Ради того, чтобы мы ютились на стылых планетоидах и наблюдали за саморазрушением Солнца? Зачем? Боюсь даже предположить, какими мотивами вы руководствуетесь, и каким могуществом обладаете…
Большеголовый негромко рассмеялся.
– Ри-ри-ри-ри, – сказал он, – весьма распространенное заблуждение, весьма.
Подал голос Константин:
– Пожалуй, выпью чаю с лакрицей. Вы так мило беседуете, а инжектор ждет.
Безымянный махнул рукой.
– Валяй, Константин… – Он наклонился к Шелли. – Кто тебе сообщил о принудительном регрессе? Ну-ка!
– "Странник"! – ответил Шелли, с завистью глядя на то, как уходит Константин. От чашечки чая не отказался бы и он. Впрочем, от стакана воды – тоже.
– Ты заблуждаешься, – повторил большеголовый. – На самом деле все обстоит несколько иначе. Цивилизация людей – под надзором. Слежка не исчезает ни на минуту, ни на секунду. Безымянные, бесфамильные, благородные, рабы – это не имеет значения. Иногда нам кажется, что мы стали равны богам, что стоит протянуть руку – и звезды станут нашими… Вот тогда начинается самое страшное: принудительный регресс.
Шелли мотнул головой, смысл сказанного большеголовым доходил до него с трудом.
– Именно регрессы помешали человечеству заселить ближайший спиральный рукав Галактики до того, как Солнце покраснело, – пояснил безымянный. – Регрессы топят нас в невежестве, заставляют грызть друг другу глотки. Техника, которой мы пользовались вчера, сегодня превращается в "артефакты древних". Не одни безымянные обладают знанием о том, что происходит каждое десятое тысячелетие в системе Солнца. И в Сопряжении можно найти немало просвещенных людей. Да-да, наши общие предки пробовали, конечно, показывать зубы и даже воевать с теми, кто надзирает… кто смотрит со звезд… – Он указал кривым пальцем в подволок. – С Надзирателями, будь они прокляты!! Но эти жалкие попытки оказались не в состоянии предотвратить или даже отсрочить очередной регресс. Мы – люди, мы не могли и не можем противостоять той неведомой силе.
– Но кто эти… Надзиратели? – спросил Шелли, непроизвольно понижая голос. – Неужели вы о них и теперь ничего не знаете?
Большеголовый поднялся с кушетки, потянулся, разминая кости. Прошелся к столику, на котором были разложены медицинские инструменты. Шелли сжался, ожидая худшего, но безымянный вернулся на место. Двумя пальцами он держал фонарик для проверки зрачкового рефлекса.
– Смотри!
Тонкий луч скользнул по переборке.
– Пятно света – это проекция луча на плоскость. Представь, что пятно – живое. Существо, вроде человека, но обитает в двухмерном мире. Длина и ширина, – высоты нет. Представил? Наличие третьего измерения и луча, проекцией которого оно является, наш уродец предположить способен… когда-нибудь до него дойдет… – Большеголовый погасил фонарик и бросил его через отсек на столик. – Но о существовании источника света, о батарейке внутри него, "двухмерный" догадаться не в силах. Ни тебе через тысячу лет, ни через миллион или миллиард. Я уже не говорю о руке, которая включает и выключает фонарь, и, тем более, о разуме, которому подвластна рука.
– Я понял тебя, – сказал Шелли.
– Надзиратели отличаются от людей не только биологически. И далеки они от нас не потому, что живут у другой звезды или в другой галактике. Они – абсолютно иные. Как хочешь, так это и понимай.
– Но вы… готовитесь к их следующему вмешательству? Когда оно случится? – спросил Шелли, с трудом подбирая слова. – Вы, наверняка, собираетесь противостоять… бороться?
– Ри-ри-ри-ри! – всплеснул руками безымянный. – О чем мы только что говорили? Противостоять Надзирателям невозможно!
– Но что тогда возможно?
– Возможно… фиксировать появление аномалий или… гм… дарований… в общем – людей, которые своей деятельностью способны спровоцировать Надзирателей. Фиксировать и затем… – Безымянный звонко хлопнул в ладоши; снова закашлялся, что-то промычал, схватившись за виски. – Убивать… Убивать на месте – будь они прокляты! – или после кратковременной обработки – как в случае с тобой, – безымянный грустно улыбнулся. – Пока беспечной активностью вы не навлекли беду на всех. Таково наше предназначение. Ничего личного – только дело.
Шелли поглядел большеголовому в глаза.
– Но ведь можно попытаться…
Безымянный вздохнул:
– Попытаться – что?
– Люди теперь не те, что во времена Империи Лун. Мы стали умнее, у нас появилась техника и оружие иного уровня…
– Нет! – Большеголовый прервал Шелли. – Люди не меняются! – сказал он жестко. – Мы следим за тем, чтобы они не менялись. Мы работаем над этим. Иначе – беда. Иначе придут Надзиратели. Иначе – всем конец. Вашему праздному благополучию – конец. Вашему драгоценному Сопряжению и обожаемому Пермидиону – будь он проклят! – конец!
– Значит, вы ищите Ай-Оу только для того, чтобы лишить его жизни? А затем вы убьете меня, несчастных Брута и Климентину? Уничтожите без сомнений, без жалости? Словно крыс?
Губы безымянного мелко задрожали.
– Я – не бездушная железка! – прохрипел он. – У меня есть сын, он твой ровесник, Шелли. Но принудительный регресс – это чудовищная катастрофа. Погибнут миллионы людей… по обе стороны Солнца. Падет транспортная сеть Сопряжения, падет наша магистраль – она объединяет Черные Астероиды. Луны и малые планеты окажутся в изоляции! Ты знаешь, что такое изоляция и невосполняемость ресурсов? – Безымянный перевел дыхание. – Если ты спросишь, испытываю ли я угрызения совести, принося в жертву вас четверых во имя этих миллионов? Нет. Почти нет. Я сделал свой выбор очень, очень давно.
Шелли ухватился за соломинку:
– А хочешь, я расскажу тебе о "Страннике"? Хочешь? – спросил он полушепотом. – Я могу рассказать о Капитане и о наших беседах в невесомости?..
В лазарет вошел Константин. С собой он принес запах снеди, приготовленной на пальмовом масле. Очевидно, бракованный бесфамильный успел не только выпить чаю, но и перекусить на скорую руку.
– Мой друг явился вовремя, – большеголовый кивнул бесфамильному. Затем повернулся к Шелли: глаза его были красны и безразличны. – Не желаю знать того, что человеку знать не позволительно. Отдохнул? Пришло время для нейронного активатора.
В лапах Константина вновь засверкал инжектор.
– Думаю, вы меня просто запугиваете, – проговорил слабеющим голосом Шелли. – Не для того вы мне все рассказали, чтобы, в конце концов, просто напичкать ядом…
– Мне было любопытно, – признался большеголовый. – Люди, из-за которых на человечество обрушивается регресс, рождаются не так уж часто. Раз в тысячелетие. Я не смог отказать себе… в удовольствии… – он шумно высморкался, – …побеседовать с неслучившимся богом, будь он проклят!
– Я – обыкновенный человек. Я – человек!! Неужели мы не можем договориться? – взмолился Шелли. – Неужели нет другого способа?
– Нет, – ответил Константин, приближаясь. В уголках искусственных глаз бесфамильного желтели капельки гноя.
– А если не подействует?
– Значит, твоих друзей ждет план "Б".
– Знаете, а-а-а… а вы ничем не лучше Надзирателей, – прошептал Шелли, принимая болезненный укол в шею. – Будьте вы прокляты!
Красное свечение нарастало, вакуум перестал быть пустым; в пространстве кипели фотоны и заряженные частицы. Солнце заполнило смотровые розетки, погасило остальные звезды космоса, а затем накрыло корабль безымянных волной разреженного звездного вещества.
Боль вела себя похожим образом. Нахлынула жаром красного гиганта, зажала Шелли в тиски. Ослепила, оглушила, раскалила кожу, лишила возможности дышать. Затем хлынула внутрь, вытесняя его человеческую суть.
Заскрипели стиснутые зубы, клейкая слюна вспенилась на растрескавшихся губах. Взор затуманился, лица мучителей потеряли четкость, поплыли, перемешиваясь с углами и плоскостями растворяющегося в волнах боли мира.
"Ай-Оу! Если ты на самом деле тот, кем тебя считают… Отомсти за меня!"
4
– Нам необходимо перейти на "направляющую" Юпитерекса!
Переступив порог ходовой рубки, Брут натолкнулся на упрямый взгляд серо-стальных глаз. Климентина уже в третий раз требовала изменить курс. Брут понял, что ему снова придется идти на поводу преисполненной жаждой действия бесфамильной. Эти упрямо сжатые губы, эти пылающие глаза, вздымающаяся грудь… В кресле астроника Климентина смотрелась органично, да и строптивый "Золотой Сокол" слушался ее, словно истинную хозяйку прайда.
– У нас всего одна возможность перейти на медиану и при этом сохранить скорость… вот, посмотри!
Бесфамильная прикоснулась к сенсорной панели. Освещение померкло, и посреди рубки замерцала голограмма. Развернулась модель маневра: гравитационные лучи, проходящие через них плоскости, векторы, ближайшие корабли. Брут глубокомысленно хмыкнул: насколько он мог судить с позиции человека, строящего корабли, а не пилотирующего их, Климентина предлагала дело.
Вот только зачем менять курс?
– …Повернем сейчас! Через неделю инерционного полета мы выйдем на луч магистрали Юпитерекса. Слово за тобой, Брут!
Климентина была на пределе. Импровизированной "спасательной операцией" она заправляла от начала до конца. Казалось, бесфамильную распирает от ответственности, которую она взвалила на себя… Но рассудительный Брут давно понял, куда привели его симпатии и благородный порыв.
Нельзя было помогать Климентине бежать с "Парацельса", оставив доброго доктора Нуу с носом! Неизвестные похитители – выродки и мразь! Жаль, что они мертвы! Даже с гипсом на шее у него хватило бы сил размазать обоих по переборкам! Климентине, чужой женщине, которую он когда-то так любил, нанесена чудовищная рана. Бедная Климентина! За свою жизнь она ведь и рабу не нахамила! Если бы ему встретились те, кто стоит за ее похищением!..
Брут усмехнулся. Поскреб ногтем по шейному корсету. Огонек под ухом продолжал помигивать. Значит, кость еще как следует не срослась.
– Я только что получила "пакет" с Титана. – Климентина сделала вид, будто не заметила усмешку Брута. Она кивнула в сторону смотровой розетки: прямо по курсу лучилась звездочка Сэтана. – Его прислал Фредерик Шелли – отец Айвена. Он подтвердил, что наш друг на самом деле испарился из Горгоны. Удивительно… Ума не приложишь, как именно это случилось… В разгар битвы!..