* * *
- Ты уже вернулся? - такими словами Грифи встретил своего друга. - Так скоро? Ну что, видел тварь?
- Видел и даже беседовал с нею, - хмыкнул Конан. - Нехорошие дела творятся на твоих пастбищах, Грифи. Даже не знаю, с чего начать рассказ.
- Начни с главного: ты убил его?
- Пока нет.
Грифи нахмурился.
- Конан, я рассчитывал на твою помощь.
- Я ведь ни от чего не отказываюсь… Помилуй, Грифи, прошло всего три дня! Дай мне хотя бы еще три дня сроку. Смотри, что я тебе привез.
И Конан вытащил из свертка шкуру саламандры. Грифи сморщил нос.
- Воняет отвратительно. Что это такое?
- Приблизительно так выглядит чудовище - самый привлекательный обитатель твоих земель.
Конан растянул шкуру. Грифи внимательно осмотрел ее, затем перевел взгляд на киммерийца.
- Похоже на большую саламандру.
- Так и есть, - кивнул Конан. - Здоровенная саламандра. Прямо у меня на глазах загрызла пастуха.
- И ты ничего не сделал?
- Кое-что я сделал… Грифи, умоляю тебя, не спрашивай сейчас ни о чем. Я знаю твой нрав. Ты настоящий берсерк. Если ты узнаешь всю правду раньше времени, ты впадешь в неистовство и покалечишь лишних людей. Клянусь Кромом, когда настанет время, я сам укажу тебе на тех, кого следует покалечить, - и впадай себе в ярость на здоровье. А сейчас распорядись, чтобы для меня приготовили купальню с ароматическими маслами, самое лучшее вино и самое сочное мясо. Помнишь ту красотку, которая заглядывала в комнату, когда я только-только к тебе прибыл? Пусть она мне прислуживает. Клянусь, я пальцем ее не трону без ее желания.
Грифи рассмеялся.
- Вижу, простая жизнь в пастушьей хижине приохотила тебя к роскоши аристократов.
- У цивилизации есть хорошие стороны, - проворчал варвар. - Я никогда этого не отрицал. Впрочем, оставляю за собой право считать всех так называемых цивилизованных людей глупцами и неженками. Ступай, распорядись.
Грифи рассмеялся, хлопнул Конана по плечу и ушел.
Спустя один поворот клепсидры, киммериец уже нежился в гигантской каменной купальне, в теплой воде, благоухающей лепестками цветов. Девушка с тонкими смуглыми руками подливала горячую воду из кувшина или подавала сладости и напитки. Киммериец принимал ее заботы с видом полного равнодушия.
Наконец девушка сказала:
- Ты чем-то недоволен, господин?
- С чего ты взяла?
- Ты не улыбаешься.
- Я должен улыбаться? - удивился Конан.
- Когда господин доволен, он улыбается.
Конан оскалился в жуткой ухмылке. Девушка вскрикнула от ужаса.
- Я пошутил, - сообщил киммериец, перестав ухмыляться.
Она недоверчиво уставилась на него.
- Ты пошутил? - переспросила она. - Это такая шутка? Я тебе совсем не нравлюсь?
- Ты мне очень нравишься, - серьезно сказал Конан, - но я дал честное слово моему другу Грифи, что не стану пользоваться своим положением. Иначе я давно бы затащил тебя в эту самую купальню…
Девушка захлопала ресницами, явно не зная, как относиться к этим словам. Конан не стал ничего объяснять.
- Ты хорошенькая, - сказал он. - Ты мне нравишься. Может быть, ночью? Если хочешь, приходи. Грифи не будет против.
Она быстро прикоснулась к его виску, потом наклонилась и поцеловала в губы. Конан не выдержал. Он схватил девушку своими могучими ручищами и прижал к себе. Она успела лишь слабо взвизгнуть. Еще мгновение - и оба они барахтались в теплой воде, разбрызгивая вокруг капли ароматического масла.
* * *
- Как тебя зовут? - спросил Конан красавицу некоторое время спустя.
- Жасмин.
- Чудесное имя. Тебе нравится в доме у Грифи?
- Он очень добр с нами, - сказала Жасмин. - И он, и госпожа Джавис.
- Я хочу спросить тебя по секрету, - прошептал Конан, - что ты знаешь о Джавис?
Девушка почему-то испугалась.
- Я не должна говорить о господах!
- Ничего, мне можешь сказать что угодно. Я тебя не выдам, - заверил Конан.
- Госпожа Джавис принадлежит к древнему вендийскому народу, - сказала Жасмин, оглядываясь по сторонам и ежась, как будто ожидая, что вот-вот кто-то появится и разоблачит болтушку. - Мне почти ничего об этом не известно. Народ ее матери обитал в дремучих лесах, но они не дикари. У них странная, жестокая религия. Госпожа Джавис давно ушла от своего народа. Она никогда даже не видела подобных себе. Она добрая, и господин Грифи любит ее. Мы все любим ее. Я больше ничего не знаю.
- Ладно, ступай, - сказал Конан.
- Я должна помочь господину вытереться полотенцами, - робко возразила Жасмин.
- Ступай, - повторил Конан. И презрительно глянул на мягкие полотенца. - Вытираться? Зачем еще? Вот глупости! Масло должно хорошенько впитаться в кожу, иначе для чего наливать его в воду?
- Господину лучше знать, - смиренно согласилась Жасмин.
- По крайней мере, так поступала одна очень высокопоставленная дама в Султанапуре, - с важным видом добавил Конан.
Устрашенная его познаниями касательно привычек и обыкновения высокопоставленных султанапурских дам, Жасмин с низким поклоном удалилась, а Конан уселся на край каменной купальни и уставился в воду.
Обычно в такие огромные каменные лохани воду наливали из бочек, а потом вычерпывали ковшом. Но в доме Грифи все обстояло иначе. Жасмин лишь вытащила затычку, и вода сама уходила из купальни.
Конан созерцал отверстие в полу и маленький водоворот, образовавшийся над ним. Странно, но вода то пузырилась, как будто некая сила вталкивала ее обратно, то вдруг принималась кружиться с неистовой скоростью, словно то, что мешало свободному стоку, неожиданно исчезало. Затем тонкое благоухание ароматического масла сменилось знакомой болотной вонью.
Конан прикусил губу. Ему начало казаться, что он кое-что понял…
Обмотав бедра первым попавшимся лоскутом, Конан выскочил из комнаты и бросился бежать по усадьбе в поисках Грифи.
Владелец имения обнаружился в саду. Он внимал игре на лютые. Заезжий лютнист, родом из Заморы, остроносый человек с загорелым лицом, меланхолически щипал струны.
- Нечасто встретишь столь утонченного знатока, - говорил он, обращаясь к Грифи. - Здешняя музыка просто ужасна. Какое-то лишенное мелодии завывание. А вендийские флейты? Это отвратительно. Вы знаете, что их делают из человеческих костей? Лютня - инструмент благородный и изящный.
- Ну, есть ведь еще волынка… - начал было Грифи робко.
- Помилуйте! - лютнист скривился так, словно речь зашла о чем-то крайне неприятном. - Их делают из плохо выделанных козьих шкур, и когда они раздуваются, то страшно смердят. Нет, мой господин, вы должны услышать новое сочинение, которое я написал специально в честь…
В этот миг обнаженный варвар выскочил из розового куста. Мокрые черные волосы спадали на широченные плечи Конана, синие глаза ярко блестели на смуглом лице. Громовым голосом он закричал:
- Вот ты где, Грифи! У меня есть мысль!
- Боги! - взвизгнул лютнист. - ЧТО ЭТО?
- Это мой старый друг, - строгим тоном произнес Грифи. - Исполняйте вашу мелодию, а мы пока побеседуем. Сядь, Конан, и прикрой свою наготу.
Конан глянул на себя, пожал плечами и, подстелив на землю полотенце, уселся.
- Расскажи о своих купальнях, Грифи, - попросил Конан.
- Кажется, я посоветовал тебе прикрыть наготу, - напомнил Грифи.
Конан сердито тряхнул черными волосами:
- Я не шучу. Грифи, расскажи о своих купальнях. Куда уходит водосток?
- Куда-то под землю, - рассеянно ответил Грифи. - Не понимаю, почему тебя это занимает. Ты никогда не видел таких купален?
- Не имеет значения, что я видел и чего не видел… - пробормотал Конан. - Возможно, мне встречались такие вещи, о которых ты даже помыслить не можешь. Сейчас важно другое. Под твоей землей протекает подземная река, не так ли? И в эту реку есть несколько входов - так называемых провалов?
- Ну, кажется… Я никогда об этом не спрашивал.
- Купальня досталась тебе от твоего предшественника или ты соорудил ее сам?
- Нет, она была здесь изначально… Копан, я так и не вник в суть твоих вопросов!
Ты не обязан вникать ни в какую суть, - сказал Конан, поднимаясь и великолепно пренебрегая забытым на земле полотенцем. - Главное - ты ответил на мои вопросы. Наслаждайся, Грифи. Оставляю тебя наедине с этим мушиным щипателем струн.
- Мушиным? - возмутился лютнист.
Ho Конан уже удалился, шагая широким шагом и вдыхая свежий воздух полной грудью.
* * *
Очевидно, Грифи был сердит на своего друга, потому что весь день избегал Конана и всячески уклонялся от разговоров с ним. Хозяин усадьбы даже не вышел к обеду, объявив слугам, что намерен перекусить у себя в кабинете, за чтением редкого манускрипта. Он, дескать, отыскал весьма любопытный текст и намерен посвятить остаток дня изучению его.
В конце концов Конану надоело ждать приятеля для откровенного разговора. Не слишком-то киммериец нуждался в откровениях Грифи, если уж говорить честно. Кое-что было Конану ясно и без всяких рассказов. Оставалось прояснить одну-две детали, а вот их Грифи вполне может не знать. Так что полагаться следовало лишь на собственную сообразительность да еще на свои наблюдения.
Конан удобно устроился в отведенной ему комнате и погрузился в размышления. Снова и снова перебирал он в мыслях впечатления последних дней: болото, подземная река, чудовище, живущее в глубине болот, двое коварных пастухов, странно устроенная купальня, малютка-жена Грифи, злобный и коварный Джемал, претендующий на Зеленые Пастбища…
Все это было каким-то образом связано между собой. Осталось только правильно проследить все связи, а затем - лишь обрезать ниточку в нужном месте.
Занимаясь умственными построениями, Конан незаметно погрузился в сладкую дремоту. Он ожидал скорого появления Жасмин. Поэтому ощутив в комнате женское присутствие - по легкому нежному запаху благовоний, по слабому дуновению ветерка, поднятому развевающимися одеждами, по шелковистому прикосновению волос, - Конан радостно зарычал и сжал тонкий стан в объятиях.
Женщина пискнула и попыталась высвободиться, но Конан, посмеиваясь, лишь целовал ее волосы.
- Как хорошо, что ты пришла! - сказал он наконец и взял ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя и рассмотреть получше. И тут же прикусил губу от смущения.
В его объятиях очутилась вовсе не Жасмин, как надеялся киммериец, а госпожа Джавис, крохотная жена Грифи.
- Ну, - сказал Конан спокойным, ровным тоном, - надеюсь, сударыня, вы объясните мне, что все это значит!
Джавис моргнула, удивленная подобным обращением. Затем она вспомнила о том, что является хозяйкой этого дома, госпожой, и возмущенно воскликнула:
- Как вы смеете!
- Не перебивайте! - сказал Конан все тем же надменным голосом. - Объяснитесь, иначе я разбужу весь дом!
У Джавис задрожали губы - она готова была заплакать, и Конану вдруг стало ее жаль.
- Да будет вам, - сказал он примирительно. - Я не хотел ни напугать вас, ни обидеть. Честно говоря, я принял вас за другую.
- Так вы кого-то ждете? Мне, в таком случае, лучше уйти!
- Нет. - Конан задержал ее, схватив за руку. - Я назначил встречу вашей служанке, Жасмин. Она чудесная девушка и, как мне показалось сегодня днем, мы поладили. Но это может подождать. Вы пришли, чтобы рассказать мне кое-что, а это гораздо важнее.
- Да. - Она помедлила, а затем проговорила, словно решившись на что-то важное: - Я могу увидеть шкуру этого чудовища?
- Разумеется.
Конан вытащил из-под ковра шкуру и разложил ее перед хозяйкой. Маленькая женщина внимательно уставилась на оболочку чудовища. Она прикоснулась к шероховатой коже, дотронулась до перепонок на лапах, до головы. Дрожь пробежала по ее телу, и она, вскрикнув, спрягалась на груди у Конана.
- Не нужно бояться, - сказал варвар ласково и провел ладонью по ее волосам. - Это ведь всего лишь сброшенная кожа.
- Оно придет за мной, - прошептала молодая женщина. - Я это знаю… Мне снилось нечто похожее.
- Снилось? - Конан нахмурился. Обычно он не доверял снам, но не в подобных случаях. - А что вам снилось? Расскажите! Мне вы можете рассказать.
Она слабо улыбнулась.
- Я не говорила об этом даже моему господину Грифи.
- Но я ведь не ваш господин Грифи, а всего-навсего Конан, - заявил киммериец. - Ваш друг. Можете закрыть глаза и считать меня своим родственником, если хотите.
Она с благодарностью посмотрела на него.
- Вам, наверное, уже говорили, что моя мать была из древнего народа, жившего в Вендии. Никто не знает, откуда произошел этот народ, и почему он вымирает. Но в те зимы, когда это племя еще процветало, люди поклонялись древнему божеству. В отличие от многих богов Хайбории, это божество во плоти обитало среди своих почитателей. Оно помогало женщинам рожать, а мужчинам - убивать дичь, но за это требовало жертвоприношений. Каждый год ему отдавали юную девушку, и никто не знал, что с нею потом происходило.
Я не знаю, какой облик имело божество народа моей матери, но думаю, что оно напоминало огромную саламандру. - Молодая женщина показала на трофей Копана. - Я полагаю так потому, что именно это начало являться в моих снах. И я верю, что сны эти насылает мне моя мать, которая боится за мою жизнь, а может быть, и призывает меня отринуть страх и отдаться в качестве жертвы божеству моего народа.
- Продолжайте, и прошу, избавьте меня от бредней о небожителях, - фыркнул Конан. - Я никогда в жизни не поверю, будто мать желает принести свою дочь в жертву какому-то мокрому монстру. Вздор!
Джавис вздохнула.
- Как бы то ни было, но огромная саламандра - покровитель нашего народа. Раз в году, на праздник в свою честь, она показывалась из-под земли и веселилась вместе с прочими, а затем забирала свою жертву и исчезала в подземных реках. Вот и все, что мне известно. В моем сне этой жертвой всегда бываю я. Я вижу себя с венком на волосах, украшенную, как невеста, в оранжевых шелках и с браслетами на ногах. Я танцую возле костра, а чудовище лежит рядом и смотрит на меня жадными глазами, и из его зубастой пасти вытекает слюна.
- Какой восхитительный сон, - сказал Конан. - Надеюсь, скоро вы от него избавитесь.
- Есть еще одна вещь, - добавила, помолчав, Джавис. - Несколько раз случалось так, что я едва избегала гибели.
- И Грифи об этом, разумеется, тоже не знает, - утвердительно произнес Конан.
Джавис вздохнула.
- У моего мужа достаточно забот, чтобы тревожить его еще и этим. Однажды у меня понесли кони, остановить их удалось только чудом. Другой раз я упала в бассейн. Клянусь, меня толкнули - но я так и не поняла, кто это был, потому что рядом никого не было. Были и другие случаи.
- Вы уверены, что вас хотят убить?
- Да, - сказала Джавис. - Не так, так эдак. И в довершение всего на наших землях появляется саламандра. Теперь мне точно не избежать гибели. Все прочее было лишь обычным покушением на жизнь человека, но саламандра… божество моих предков… Это - судьба. А уйти от судьбы еще никому не удавалось.
Конан взял Джавис за подбородок и обратил к себе ее серьезное маленькое личико.
- Да, - промолвил киммериец, - совершенно с вами согласен. Избегнуть судьбы невозможно. Но кто вас убедил в том, что быть съеденной чудищем, будь оно хоть трижды божеством ваших предков, - это и есть ваша судьба?