- Не мог ли я встретить его в колоколе пути отсюда, в таверне? - продолжал Конан.
- Да, - сказал Аббас. - Это он.
- У меня есть кое-какое дело в здешних краях, - сказал киммериец небрежно. - Так что, возможно, я задержусь на Зеленых Пастбищах на какое-то время.
- Неужто ты вознамерился уничтожить монстра, который запугал своими злодеяниями всю округу? Должно быть, ты - великий герой! Мы все живем здесь в страхе.
- Сколько здесь людей?
- Мой отец и я. Мы пастухи.
- Только двое?
- Основную работу делают собаки… Трудно найти людей, которые согласились бы жить в этих краях, - пояснил Аббас. - С тех пор, как здесь лютует монстр…
- Велики ли убытки? - продолжал расспросы Конан.
От Грифи он уже слышал о том, что странное чудище предпочитает убивать людей, но киммерийцу хотелось узнать подробности от пастухов, живущих в непосредственной близости от монстра.
- Смотря что считать убытками, - ответил Аббас с готовностью. - Овцам и козам нет никакого ущерба, и лошади остаются целы, и собак это существо не трогает, но вот люди… Люди - его главная добыча.
- Как мне показалось, места здесь довольно пустынные, - заметил Конан. - Где же ваш монстр находит себе пропитание?
- Я не знаю… - тихо отозвался Аббас.
- И почему вы с отцом до сих пор целы? - настаивал Конан.
- Не знаю… Ты должен мне верить, господин! - со слезами выкрикнул Аббас. - Я ничего не знаю о повадках этого зверя! Знаю только, что он задирает проезжих людей! Что он ест, когда нет добычи, почему он не трогает овец, где его лежка - ничего этого я не знаю!
- Ты его видел?
Аббас задумался, как будто до сих пор не решил еще для себя этого вопроса.
- Да… - выговорил он наконец. - Кажется… да. Вроде бы, видел. Издалека.
- Как он выглядит?
- Похож на огромного человека. Выше тебя. - Пастух показал рукой у себя над головой. - У него большие выпученные глаза, а вместо кожи - чешуя. И лапы с перепонками.
Довольно неплохо ты его разглядел, если учитывать, что смотрел издалека! - сказал Конан, хлопая пастуха по плечу. - Что ж, молодец. Покажи мне место, где я мог бы привязать коня и переночевать. Я поживу у вас, пожалуй, несколько дней.
Аббас махнул рукой в сторону небольшой хижины, крытой листьями и соломой.
- Здесь живем мы с отцом, - пояснил он. - Обиталище наше убогое, как и вся наша жизнь, господин, и за это я заранее прошу у тебя прощения. Ты ведь гость господина Грифи, не так ли?
Выговорив это, Аббас вдруг смутился.
- Да, я гость и давний друг господина Грифи, - подтвердил Конан. - Но тебе это откуда известно? Кажется, я еще ни словом о себе самом не обмолвился.
Аббас метнул на него быстрый взгляд.
- Слухи расходятся в этих краях быстрее кругов на воде, господин.
- Что ж, приму такое объяснение, - вздохнул Конан. - За неимением никакого другого. Принеси мне воды и позаботься о коне, Аббас.
Киммериец бесцеремонно занял хижину пастухов, предоставив Аббасу ютиться снаружи. Через два поворота клепсидры пришел отец молодого пастуха, и чуткий слух варвара уловил обрывки их разговора:
- … в таверне… спрашивал про монстра… живет у Грифи… неизвестно, кто такой…
Конан ухмыльнулся. Кажется, оба пастуха насторожились. Можно подумать, отцу и сыну на руку присутствие монстра. Оба они выглядели испуганными, это точно, но вот кто их запугал? Монстр или кто-то другой?
Конан почти не сомневался в том, что за всеми этими историями так или иначе скрывается Джамал. Если Грифи будет терять на своих пастбищах пастухов, то скоро он потеряет и само пастбище, и тогда для Джамала не составит никакого труда купить эти земли по дешевке.
Интересно, почему Аббас с родителем продолжают оставаться здесь, невзирая на очевидную опасность? И вот еще что хотелось бы знать Конану: какая участь постигла тех, кто старался уничтожить монстра? Почему-то киммерийцу с трудом верилось в то, что такой предприимчивый человек, как Грифи, уже не предпринимал попыток избавиться от чудовища.
Он приподнялся на локте.
- Эй, Аббас! Аббас! Иди-ка сюда.
Молодой пастух нырнул в хижину.
- Ты звал меня?
- Да. Скажи, были другие молодцы, охотившиеся на вашего монстра?
- Да, господин, было двое или трое. Все они погибли. - Аббас потупился. - Мне грустно вспоминать об этом. Это были отважные люди, и их смерть была ужасной.
- Подробнее! - приказал Конан.
- Их съели заживо. Затащили в пучину и… - Аббас осекся и быстро закончил: - Никто толком не знает, что произошло на самом деле, но этих людей больше не видели среди живых.
- Двое или трое, - медленно повторил Конан. - И что, их всех нанимал господин Грифи?
- Нет, - был ответ. - Они приходили по поручению первого супруга госпожи Джавис.
- Вы с отцом давно здесь работаете?
- Все эти зимы.
- И не боитесь?
- Я уже говорил господину, что мы живем в постоянном страхе, - сказал Аббас, ежась.
- А другие пастухи на этом пастбище были?
- Да.
- И что с ними?
- Погибли.
- Почему же вы с отцом уцелели?
- Потому что мы отходим далеко от нашей хижины и от дороги.
- Но, кажется, чудовище ловит также и путников, - стало быть, оно может выбираться на дорогу?
- Может быть, нам с отцом попросту везло, - сказал Аббас угрюмо. - Бывают же люди, оберегаемые богами.
- Ты не похож на любимчика богов, Аббас, - фыркнул Конан, за что был вознагражден злобным взглядом темных глаз. Киммериец лениво махнул рукой: - Ладно, ступай. Я должен побыть один и поразмыслить. Можешь принести мне чего-нибудь выпить.
Аббас ушел и больше не возвращался. Очевидно, желания принести гостю "что-нибудь выпить" у молодого пастуха не возникло.
Вечером в хижину ворвался старший пастух. Он увидел, что варвар мирно храпит, развалившись на соломенных циновках, и бесцеремонно растолкал его.
- Господин! Господин, проснись! Мы видели его! Мы только что видели его на пастбищах!
Конан вскочил и схватился за оружие.
- Монстр здесь? - спросил он.
- Да, господин, скорее! Если ты хочешь убить его, идем скорее! - торопил старший пастух.
Конан выбежал из хижины следом за ним и остановился. Собаки надрывались вдалеке, словно облаивали какое-то непонятное существо и не понимали, как себя вести: не то наброситься и разорвать, не то удирать, поджав хвосты, что есть мочи. Овцы беспокойно блеяли. А посреди зеленых зарослей стояло, покачиваясь, высоченное существо и размахивало перепончатыми лапами. Кожа у него была отчетливо зеленого цвета - это было хорошо видно в ярких лучах заходящего солнца.
- Туда! - рявкнул киммериец и помчался по болоту, перепрыгивая с кочки на кочку.
То и дело он оступался и падал, но всегда стремительно вскакивал и бежал дальше. Когда Конан в очередной раз растянулся на траве, чудище вдруг исчезло. Киммериец не мог понять, куда оно подевалось. Только что оно металось среди перепуганных овец и размахивало перепончатыми лапами - и внезапно все пропало. Овцы еще некоторое время бестолково носились взад-вперед, и разозленные псы сгоняли их на место.
Конан остановился и прикусил губу. Он успел позабыть, что такое - чувствовать себя одураченным.
Пренеприятнейшее чувство. Нужно будет поделиться этим с Грифи. Старине Грифи наверняка кое-что известно касательно обыкновения чудища неожиданно возникать перед глазами охотника и столь же неожиданно пропадать неведомо куда.
Конан осторожно двинулся вперед, держась прежнего направления. Навстречу ему выбежал молодой пастух.
- Ты видел его, господин?
Аббас казался чрезвычайно взволнованным. Он весь раскраснелся и тяжело дышал. Конан внимательно посмотрел на него.
- Да, - уронил киммериец, - я его видел.
- Я тоже! Я тоже! Он был совсем близко, и я сумел разглядеть его так же хорошо, как тебя!
- Успокойся, Аббас. Кажется, у него есть особенная причина не трогать тебя, так что можешь не беспокоиться - он и впредь оставит тебя в живых, - заметил Конан.
- Хорошо бы так и случилось, господин, но кто может предсказать, в каком настроении он будет завтра!..
Вместо ответа Конан молча покачал головой. От Аббаса пахло чем-то неприятным - острым и резким. Должно быть, так пахнет страх…
Конан прошелся по пастбищу под злыми взглядами собак, внимательно рассматривая примятую траву, сломанные ветки кустов, все, что могло бы считаться следами. Чудовище как сквозь землю провалилось. Но такого попросту не бывает! Не призрак же это…
Отвечая своим мыслям, Конан тряхнул головой. Призраки не похожи на саламандру и не едят людей. Да и вообще - все известные Конану привидения вели себя совершенно иначе…
А это что такое? Киммериец наклонился и поднял с земли то, что в первое мгновение принял за комок грязной земли или за тряпку.
- Шкура саламандры! - воскликнул он.
Аббас мгновенно очутился рядом.
- Можно к ней прикоснуться?
- Разумеется. Если я держу ее, значит, и для тебя она безопасна, - ответил киммериец.
Молодой пастух осторожно провел кончиками пальцев по шкуре.
- Убедился? - усмехнулся Конан. - Это шкура саламандры. Огромной, ростом с человека. Да, теперь я начинаю верить в то, что мне не показалось.
- Разумеется, не показалось, господин! - горячо заявил Аббас. - Ведь и собаки, и овцы его видели, не только ты. А собаки не могут различать привидений.
- Тебе и это известно? - Конан пристально уставился на молодого пастуха.
Тот горячо кивнул.
- О, господин, живя в глуши, можно многое узнать!
- Не сомневаюсь, - пробормотал Конан, рассматривая шкуру. Саламандры действительно часто сбрасывают шкуру, так что в находке не было ничего удивительного. Если не считать размеров этой кожи… Да еще того, что она, судя по ее виду, была сброшена довольно давно.
Со своей находкой в руках Конан отправился обратно в хижину. Он положил ее в углу, а сам растянулся на прежнем месте. К нему заглянул старший пастух. Мельком посмотрел на шкуру.
- Ты не боишься?
Конан приоткрыл один глаз.
- Чего мне бояться?
- Что чудовище придет за своей шкурой.
- Оно избавилось от этой кожи. Ни змеи, ни саламандры не возвращаются к тому, что больше им не нужно. Вот если бы это был труп самки-змеи - тогда можно было бы опасаться ее, с позволения сказать, супруга. А пустая шкура… - Конан презрительно свистнул и добавил: - Не мешай мне спать. Спросонок я бываю очень раздражителен. Впрочем, и не спросонок - тоже.
- Я положу это знание себе в сердце, - с поклоном ответил старший пастух и удалился.
* * *
Еще два дня Конан провел в хижине у пастухов, Он ел самую простую пищу и обходился без вина, употребляя ту же отдающую болотом воду, которую пили и сами его "гостеприимные хозяева". В конце концов Конану начало казаться, что он нанялся на какую-то совершенно неподходящую для него работу, и конца-края этой работе не предвидится.
Он вставал до рассвета и по нескольку колоколов бродил по пастбищам, рассматривая землю у себя под ногами - в поисках следов. Затем возвращался в хижину, где к тому времени уже находил приготовленную для себя скудную трапезу. После короткого отдыха киммериец опять выбирался на свою охоту - и так продолжалось до вечера, когда пастухи приносили ему ужин.
На третий день Конану решительно надоело обходить дозором Зеленые Пастбища, и он решил покончить с делом одним-единственным ударом. Он принес на пастбище шкуру саламандры, разложил ее и уставился на нее так, словно ожидал, что она оживет и заговорит с ним.
Младший пастух Аббас возник, как из-под земли, и вкрадчиво заговорил с киммерийцем:
- У тебя уже появились какие-то предположения, господин?
Конан резко повернулся к нему.
- Какие у меня могут быть предположения? У меня ничего нет, кроме этой пустой шкуры… Я приблизительно знаю, как выглядит это существо, но мне до сих пор неизвестно, где находится его логово.
- Ты не найдешь его логово, - убежденно произнес младший пастух. - Оно расположено глубоко под землей. Помнишь, как оно исчезло, когда ты заметил его в первый раз? Оно провалилось. Здесь, в болотах, есть несколько провалов/ которые уводят в подземную реку. Очень опасное место. Мы с отцом хорошо знаем эти края и никогда не гоняем скот в ту сторону. Вон там, видишь? Там, где трава ядовито-зеленого цвета?
Конан повернулся в ту сторону, куда указывал молодой пастух, и вдруг покачнулся.
- Что-то мне нехорошо… - проговорил варвар, опускаясь на землю.
Аббас встал над ним, глядя на склоненную голову варвара. Нехорошая ухмылка появилась на лице молодого пастуха. Конан не мог этого видеть, потому что уставился себе под ноги.
- Что с тобой, господин? - притворно озабоченным тоном осведомился Аббас. - Неужто тебе дурно? Эти болота странно действуют на чужаков, не привыкших к здешним испарениям…
Конан, хорошо разбиравшийся в людях, уловил в его голосе радостные нотки. Как ни старался Аббас скрыть своего ликования, киммериец легко уловил фальшь в его соболезнованиях.
- Голова кружится, - сказал Конан. - Все плывет перед глазами… Сейчас упаду.
Он действительно повалился набок и закрыл глаза. Несколько мгновений Аббас смотрел на поверженного киммерийца, а затем отвернулся и пронзительно свистнул. Ответом ему был такой же свист: должно быть, молодой пастух подал сигнал своему отцу, сообразил киммериец. Конан продолжал лежать неподвижно. Казалось, он не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой и превратился в жертву, которая только и может, что бессильно ожидать конца.
Киммериец ждал.
Со стороны провала - того самого места, которое только что показывал Аббас, - послышалось шлепанье. Кто-то быстро полз по болоту, перебирая перепончатыми лапами и время от времени сильно ударяя по земле хвостом. Конан поразился стремительности, с которым передвигалось это существо. Миг - и до киммерийца донеслось зловонное дыхание, вырывавшееся из разинутой пасти, и он услышал тихое шипение: тварь предвкушала добычу.
- Сюда, сюда! - бормотал в нетерпении Аббас. - Он здесь, здесь! Возьми его, а нас не трогай!
- Так вот что здесь происходило на самом деле, - спокойно проговорил Конан, поднимая на Аббаса холодный взгляд ярко-синих глаз. - Вы опаивали чужаков, а потом отдавали их зверю, и поэтому он не трогал ни вас, ни порученный вам скот.
- Я не… О, господин! Как ты мог подумать!.. - пролепетал Аббас. Он смотрел то на киммерийца, то на стремительно приближающегося монстра.
- Прощай, Аббас! - сказал Конан, вставая. - У меня хорошее обоняние. Сегодня я не пил воду, в которую вы подмешали мне настойку наперстянки.
И он бросился бежать.
Завывая от ужаса, Аббас побежал следом за киммерийцем.
Чудовище настигало людей. Болотному обитателю было безразлично, кого из двоих проглотить. Он готов был довольствоваться более медлительным.
С каждым шагом Аббас все больше отставал от Конана, и наконец до киммерийца донесся отчаянный вопль молодого пастуха: гигантская плотоядная саламандра схватила его. Конан развернулся и побежал обратно, вытаскивая на ходу из ножен меч.
Но чудовище почуяло неладное. Должно быть, какие-то зачатки сознания обитали в маленькой приплюснутой голове с широченной пастью, полной острых зубов.
Во всяком случае, чудищу и прежде доводилось видеть людей с мечами, и оно, кажется, хорошо знало, что от таковых не приходится ожидать добра. С громким шипением хищник помчался назад, уволакивая с собой свою добычу. Голова Аббаса беспомощно моталась из стороны в сторону, и Конан видел, что для молодого пастуха все кончено: он мертв.
Конан не испытывал ни малейшего сострадания к этому человеку. Несколько лет кряду они с отцом подмешивали яд в питье своих гостей - людей, которые им доверились, - а потом отдавали их на съедение чудовищу из глубины болот. Эти пастухи нарушали самый священный из неписаных законов человечества - закон гостеприимства, и потому не заслуживали ни малейшего сожаления.
Многое вставало теперь па свои места. Например, загадочное явление зверя посреди стада и столь же загадочное его исчезновение. У киммерийца не было ни малейших сомнений в том, кто изображал чудовище, нарядившись в шкуру саламандры, - очевидно, найденную на болоте и припасенную специально для подобного спектакля.
А ведь Конан в первые мгновения поверил увиденному! Поверил, хотя чудовище стояло на задних лапах, как человек. Истинное же чудовище передвигалось на четырех. Но Аббас в шкуре зверя предпочел подняться - иначе существовал риск, что Конан его попросту не увидит издалека.
Как ловко он потом сбросил шкуру и изображал удивление! Ловко - да. Но все же недостаточно, чтобы провести киммерийца. Потому что первые подозрения зародились у Конана уже тогда.
Гигантским прыжком Конан настиг зверя и уже занес над ним меч, как вдруг монстр со своей добычей провалился под землю. И на сей раз это не было представлением - из глубины донесся громкий всплеск. Чудовище и мертвый Аббас погрузились в подземную реку.
Конан осторожно отошел от провала. Не хватало еще утонуть в болотах. Бесславная кончина не входила в планы киммерийца.
Он повернулся и зашагал обратно.
Старший пастух уже спешил к нему навстречу. На лице пастуха играла улыбка, которая вдруг исчезла и сменилась выражением панического ужаса.
- Ты?.. - выговорил пастух, даже не пытаясь скрыть своего разочарования. - Ты жив?
- Разумеется, - бросил Конан. - Я видел чудовище, хоть и не успел убить его. Жаль, конечно, было позволять ему скрываться с добычей, но игра еще не закончена.
- С добычей? - переспросил пастух, тупо глядя на Конана и словно пытаясь дознаться, о чем тот говорит.
Конан пожал плечами.
- Жаль Аббаса - смышленый был паренек, и не без актерского дарования. Но для него все кончено. Надеюсь, в Серых Мирах он обретет успокоение. Если, конечно, не повстречает там тех, кого вы с ним отправили туда же раньше положенного им срока.
- Аббас! - закричал пастух, хватаясь за голову. - Ты позволил!
- Почему бы и нет? - ухмыльнулся Конан. - В конце концов, каждый получил по заслугам. Разве не так, достопочтенный?
- На его месте должен был быть ты! - выл пастух. Он рухнул наземь и принялся кататься по траве, вырывая из бороды клочки волос. - Это тебя должен был съесть зверь! Тебя, а не его!
- Люди взаимозаменяемы, - назидательно произнес Конан, глядя на него сверху вниз. -
Особенно если рассматривать их как пищу. Прощай - и впредь веди себя хорошо, иначе я расскажу господину Грифи, чем ты здесь занимаешься.
Конан, впрочем, и без того собирался открыть Грифи глаза на происходящее на Зеленых Пастбищах. Однако заменять пастуха сейчас было бы неразумно. Старик, по крайней мере, знает, с чем имеет дело, и у него есть какие-то шансы уцелеть, а свежий человек, будь он хоть десять раз преданным и честным, погибнет сразу.
Оставив пастуха рыдать и проклинать киммерийца с его коварством, Конан повернулся к нему спиной и зашагал обратно к хижине. Ему не хотелось пока оставаться на пастбище. У него возникло внезапное желание вернуться в усадьбу Грифи. Конан привык доверять своим инстинктам и обычно следовал порывам, когда они у него появлялись.
Может быть, в усадьбе кроется разгадка…