- Серьезно? Конечно. - Он вспыхнул от злобы. - Я не понимаю, чего вы добиваетесь.
- Если бы я на самом деле была бессердечной, - сказала Джин, - я бы сидела здесь и просто веселилась. Ведь все это страшно забавно. И жестоко… Мне кажется, я не настолько подла и преступна, как считала раньше. А может, это потому, что. она - это я. - Девушка почувствовала на себе свирепый взгляд Колвела. - Не поймите меня неверно. Я не собираюсь бежать в город, рвать рубашку на груди и кричать: "Я сделала это". Но вытащить ее можно очень просто.
- Как? - шелковым голосом спросил Колвел.
- Я не слишком много знаю о правосудии, просто стараюсь держаться от него подальше. Но представьте себе, что мы все вместе промаршируем в суд. Что они тогда будут делать? Они не смогут арестовать всех нас. И не смогут повесить все на одну Черри. Нас восемь, все одинаковые, вплоть до отпечатков пальцев. Единственные их доказательства - это показания свидетелей и отпечатки, они думают, это совершила Черри. А если найдется семь других, столь же подходящих под обвинение, им останется только поднять руки вверх. Они скажут: "Пожалуйста, кто бы. из вас это ни сделал, не делайте больше", и отпустят всех по домам.
Лицо Колвела напоминало желтую восковую маску.
- То, что вы предлагаете, совершенно правильно, но невозможно, - медленно произнес он. - Я уже сказал, что рассекречивание погубит нас. - Голос его превратился в рычание. - Если мы отколем такой фокус, то станем известны всей галактике. Ангел Сити наполнится журналистами, следователями, прочими всюду сующими свой нос людьми. Великий план будет… Нет, не годится, не хочу даже обсуждать.
- Великим планом, вы называете проект сделать нас всех матерями? - спросила Джин.
- Конечно. Естественно. Великий план.
- Даже если придется принести в жертву Черри? Ее жизнь?
Колвел в отчаянии прикрыл глаза рукой.
- Ну зачем вы так? Мне это совсем не просто. Это значит семь вместо восьми… Но иногда мы вынуждены быть храбрыми и преодолевать возникшие препятствия. Сейчас как раз такой случай.
Джин взглянула на него сверкающими глазами.
- Колвел… - прошептала она, но не смогла продолжить; наконец она выдавила: - Рано или поздно…
Дверь чулана с шумом распахнулась.
- Ну, хватит, я уже выслушала все, что могла вынести, - сказал трубный голос.
Из чулана прошествовала Молли Салмон, а за ней высокая темнолицая женщина, Свенска.
Джин изумленно глядела на них. "Колдовство, чудо", - думала она. Как еще объяснить то, что в чулане уборщицы поместились две такие крупные женщины. Колвел превратился в элегантную статую, лицо его украсило бы. любую художественную выставку. Джин облегченно вздохнула.
Молли сделала три шага вперед и уперла руки в бока.
- Ах ты негодяй. Теперь я понимаю, что происходит…
Бледный Колвел вскочил и попятился.
- Вы не имеете права находиться здесь. Уходите!
Все произошло внезапно - невообразимый бедлам звуков, эмоций, перекошенных лиц. Фарс, гротеск, ужас… Джин снова села, не зная, что делать: бежать или помирать от смеха.
- Вы погубили меня, вы, свинья!.. - грудным от взрыва чувств голосом закричала Свенска.
- И все это время он тебя обманывал и вышучивал, - зарычала Молли.
- Я билась годовой и плакала, я думала, мой муж прав и нет во мне ничего хорошего, я… - кричала Свенска.
- Леди, леди…-поднял руки Колвел.
- Я тебе покажу "леди". - Молли выхватила из чулана метлу и начала охаживать ей Колвела. Он попытался вырвать ее из рук женщины. Они с Молли заскакали по полу. В бой вступила Свенска. Она сомкнула тонкие жилистые руки вокруг шеи Колвела и сдавила. Тот споткнулся и упал на спину. Оба растянулись на полу. Молли шуровала метлой.
Колвел вскочил на ноги, рванулся к столу и выхватил брусочек с дротиками Джин. Его волосы взъерошились, губы отвисли, из горла рвалось хриплое дыхание. Он решительно поднял оружие. Джин скользнула вниз в своем кресле и пнула его руку. Дротик с сухим щелчком взорвался в дверном косяке.
Свенска бросилась на Колвела, Молли продолжала орудовать метлой. Брусок с дротиками упал на пол, Джин подобрала его.
- Тебе должно быть стыдно за свой делишки! - кричала Молли.
Свенска трясла его за плечо. Доктор оцепенел и не сопротивлялся.
- Что вы с ним сделали? - закричала Свенска.
- С кем?
- С моим мужем?
- Я никогда его даже не видел.
- Да, вы его не видели, - передразнила она с нескрываемым презрением. - Не видели, зато я… Он пришел, поглядел на меня. Большое брюхо, на седь-мом-восьмом месяце - и это я. Он назвал меня грязным словом и ушел. Совсем ушел, к этой Пусколиц, и у меня больше не было мужа. Восемнадцать лет.
- Вы можете заставить Колвела жениться на вас, - проказливо предложила Джин.
Свенска оглядела Колвела и пришла к решению:
- Фу, от такого недомерка никакой пользы.
- И он снова собирался приняться за свои отвратительные трюки, так что ничего в нем хорошего нет. - Молли повернулась и посмотрела на Джин. - Моя ты девочка или нет, я не хочу, чтобы этот негодяй дурил тебя. Я всегда знала, что тут дело не чисто и упросила Свенску впустить меня, и это вышло хорошо, я сама вижу, я пришла как раз вовремя.
- Да, я рада, что вы пришли. - Джин глубоко вздохнула. - Я рада, что вы все пришли.
Колвел собрался с силами и попытался вновь одеться в величие как нищий в лохмотья. Он сел на стул и принялся дрожащими пальцами двигать на столе бумаги.
- Вы… вы не имели права вторгаться сюда, - произнес он наконец с напускным негодованием.
Молли презрительно засопела:
- Я хожу туда, куда мне вздумается, и не криви морду, а то я тебя снова метлой. Я давно мечтала об этом, еще с тех пор, как проторчала здесь сверх срока, и все из-за твоих гнусных экспериментов.
Колвел злобно повернулся к Свенске:
- Вы позволили ей войти, а я все эти годы доверял вам, у вас был хороший дом, работа…
- Ну, конечно! Да я мозоли натерла, ухаживая за вами и вашими девицами, это не постель из роз… Теперь мы сделаем по-другому. Теперь вы будете на меня работать.
- Вы сумасшедшая, - отрезал Колвел. - Теперь убирайтесь, обе убирайтесь, а то я вызову полицию. - Он потянулся к интеркому.
- Руки прочь! - рявкнула Молли. - Поаккуратней. - Она взмахнула метлой. - И теперь я вот что вам скажу. Вы сделали меня нищей, и я требую возмещения ущерба. Да, сэр, - она важно кивнула, - возмещения ущерба. И если вы заартачитесь, я выколочу из вас деньги метлой.
- Смехотворно, - тихо сказал Колвел.
- Я тебе покажу смехотворно, я хочу признания своих прав!
- Мне казалось, это древнее место хорошо подходит для цыплячьей фермы,-лукаво заметила Джин. - Колвел тоже так считает. Вы можете развести здесь цыплят, а Колвел будет на вас работать. Колвел утверждал, что это прибыльное дело.
Свенска скептически поглядела на Молли.
- Это верно - то, что она говорит? - спросила Молли Колвела.
Колвел беспокойно заворочался в кресле:
- Здесь слишком холодно и ветрено для цыплят.
- Напротив, здесь хорошо и тепло,-возразила Свенска. - Мы прямо как в солярии.
- Так мне Колвел и говорил, - подтвердила Джин. Колвел повернул к ней искаженное ненавистью лицо:
- Заткнитесь! От вас, дьявола, все беды. Джин встала.
- Я улетаю, если, конечно, смогу пилотировать этот старый гроб. - Она кивнула Молли. - Благодарю за то, что пришли. Желаю успеха с вашей цыплячьей затеей.
Девушка вышла, оставив за собой тяжелое молчание. Чуть поколебавшись, она пошла по коридору к библиотеке. Она чувствовала радость и подъем и почти всю дорогу бежала. В дверях Джин снова заколебалась.
- Ладно, все-таки они - это я. - Она распахнула дверь. Шесть девушек с любопытством повернулись к ней.
- Ну? Что хочет Колвел?
Джин переводила взгляд от лица к лицу с улыбкой, обнажившей ее острые маленькие зубки.
- Старик Колвел вместе со Свенской собирается заняться цыплячим бизнесом. - Она засмеялась. - Старый глупый петух.
В комнате настала тишина. Все затаили дыхание.
- Теперь мы все уходим, - сказала Джин. - Первое дело - это Черри. Она в беде. Колвел сделал из нее орудие, и теперь она в беде. Это хороший урок. Никогда не будь орудием против своей сестры. Но мы не мстительные. Мы все промаршируем в суд. - Она вновь рассмеялась. - Это будет забавно… Потом мы вернемся на Землю. У меня есть куча денег. Я поработала как черт, но, думаю, нет причины быть свиньей. - Она оглядела круг лиц, словно смотрелась в призматическое зеркало. - Ведь, как бы то ни было, мы одна и та же личность. Какое удивительное чувство…
9
Секретарша и делопроизводитель Майкрофта взглянула на посетительницу и поджала губы.
- Здравствуйте, Руфь, - сказала Джин. - Мистер Майкрофт у себя?
- Мы бы предпочли, чтобы вы звонили и договаривались заранее, - ледяным тоном произнесла Руфь.-Это позволило бы лучшим образом организовать работу. - Она стрельнула в Джин суровым взглядом… Нельзя отрицать, девушка живая, красивая. Но почему Майкрофт каждый раз сам не свой, когда смотрит на нее?
- Мы только что прибыли в город, утром. На "Зимней Звезде", - пояснила Джин. - Мы не могли позвонить заранее.
- Мы? - спросила Руфь. Джин кивнула.
- Нас восемь. - Она хихикнула. - Скоро мы сведем старика Майкрофта в могилу. - Она взглянула назад, в коридор.-Входите, девушки.
Руфь грузно рухнула в кресло. Джин сочувственно улыбнулась, пересекла приемную и открыла дверь в кабинет Майкрофта.
- Здравствуйте, мистер Майкрофт.
- Джин! - воскликнул Майкрофт. - Вы вернулись… Вы… - его голос задрожал. - Которая из вас Джин? Мне кажется, я сошел с ума…
- Я - Джин, - весело представилась одна из девушек. - Ничего, вы привыкнете. Если почувствуете затруднение, поглядите на наши запястья. Мы надписаны.
- Но…
- Они все мои сестры. Вы попечитель всех восьми.
- Я… изумлен,-выдохнул Майкрофт.-Мягко выражаясь… Это чудо… И, я так понимаю, вы нашли своих родителей?
- Ну, и да, и нет. Честно говоря, это я от волнения просто упустила.
Майкрофт переводил взгляд от лица к лицу:
- Это не фокус? Не зеркала?
- Никаких зеркал, - уверила его Джин, - мы все из крови и плоти, и все очень беспокойные.
- Но сходство!
- Это долгая история, - вздохнула Джин. - Боюсь, ваш старый друг Колвел предстанет в ней в очень неблагоприятном свете.
Майкрофт слабо улыбнулся:
- У меня нет иллюзий в отношении Колвела. Он работал врачом в женской тюрьме Кодирона, где я был директором. Я очень хорошо его знаю, но не могу назвать другом… В чем дело?
- Вы были директором Дома Реабилитации? - с дрожью спросила Джин.
- Да. Ну и что?
- Постойте, дайте подумать… Руфь долго была с вами? Как долго?
- Около двадцати лет… А в чем дело?
- Она была на Кодироне?
- Да… Что все это значит? - Голос Майкрофта стал резче. - Что за тайны?
- Никаких тайн, - сказала Джин. - Уже никаких.
Она повернулась и оглядела своих сестер. Все восемь взорвались смехом.
В приемной Руфь в ярости склонилась над своей работой. Бедный Майкрофт!
Языки Пао
1
В центре галактики Полимарк пылает желтая звезда Ауриол. Вокруг нее по орбите движется планета Пао. Ее параметры таковы: масса - 1,73, диаметр - 1,39, гравитационная сила - 1,04 земных.
Ось вращения планеты расположена так по отношению к плоскости ее орбиты, что на Пао нет смены времен года и царит неизменно мягкий климат. На этой планете восемь континентов, вытянутых вдоль экватора на приблизительно равном расстоянии друг от друга. Они названы в соответствии с паонитскими числительными: Айманд, Шрайманд, Видаманд, Минаманд, Нонаманд, Дронаманд, Хиванд и Импланд. Самый крупный из них Айманд, а самый маленький - Нонаманд, он в четыре раза меньше Айманда. На Нонаманде более суровый климат, так как он расположен в высоких южных широтах. По расчетам население Пао составляет около пяти миллиардов человек, но эта цифра не точна, так как всеобщая перепись никогда не проводилась. Все паониты внешне схожи - светлокожие и невысокие. Только цвет волос варьируется от каштанового до черного. Близки они и по психологическому складу.
В период до эпохи Панарха Аэлло Панаспера на планете не происходило почти ничего яркого и значительного.
На Пао было все необходимое для того, чтобы первые поселенцы обосновались там без особых проблем и через короткое время их число значительно возросло. Они создали гармоничное общество и почти не знали войн, эпидемий и других неурядиц. Единственное испытание, которое они стоически переносили, был возникающий время от времени голод. То, что паониты не верят в Бога, объясняется, видимо, удивительно простым и бесхитростным складом их ума. Наверное, из-за этого же они равнодушны к очень и очень многому. Всерьез их волнуют только кастовые вопросы. Массовые зрелища, спортивные состязания им не известны. Единственное народное развлечение на Пао - это пение древних гимнов, для чего паониты собираются вместе по десять-двадцать миллионов.
Большая часть населения имеет свой надел земли, занимается каким-нибудь кустарным промыслом или меновой торговлей. Рядовой обыватель политикой не интересуется. Главное лицо в стране, наделенное неограниченной властью - Панарх. Эта должность переходит по наследству. Управление осуществляется исключительно через разветвленную сеть государственных учреждений. Нет ни одного, даже самого маленького поселения, где бы представители власти отсутствовали. Только работая в государственных учреждениях, можно делать карьеру. В целом аппарат управления построен весьма разумно.
Ныне язык Пао представляет собой своеобразный диалект, сформировавшийся на основе вайдальского языка. Паонитские фразы представляют собой какой-либо образ, определяющий ситуацию, а не описывают частное действие. Их язык не содержит глаголов и степеней сравнения.
Можно сказать, что обычный паонит не ощущает себя личностью или индивидуумом. Он - маленький кусочек вселенной, на который действуют ее неведомые силы. Паонитам чужды какие-либо перемены. Они желают лишь продолжения династии и испытывают благоговейный страх перед правителем.
Как ни парадоксально, но сам Панарх, единственный свободный и полновластный человек, тоже заключей в жесткие рамки. Правда, ему прощаются некие пороки, но в остальном он обязан следовать устоявшейся традиции: ему запрещено веселиться, радоваться, дружить. Он вынужден очень редко появляться в обществе, а главное - обязан всегда казаться уверенным в себе и непоколебимым.
2
В Желианском море есть островок, называемый Перголаи, он расположен в проливе между Минамандом и Дронамандом. Этот островок Панарх Аэлло Панаспер сделал местом своего отдохновения. На лугу, окруженном бамбуком и мирровыми деревьями, воздвиг он свой дворец. Его резиденция представляла собой здание из изысканного резного камня, с колоннадами из полированного дерева и светящегося хрусталя. Комплекс был сооружен с изысканной простотой, он включал в себя всего три постройки: восьмиугольный павильон под куполом розового мрамора, помещение, где жили слуги, и высоченную башню резиденции.
Сейчас в павильоне шла дневная трапеза. Облаченный в черные одежды, как того требовал этикет, Панарх Аэлло восседал за столом из резной кости. Его фигуру можно было бы назвать громоздкой, если бы не пропорциональность телосложения. Волосы у него были серебристыми и по-детски блестящими, удивительно гладкая кожа и широко распахнутые глаза тоже напоминали ребенка. Но в целом лицо с резко изогнутыми бровями и опущенными углами рта производило впечатление сардонической маски.
Справа от Аэлло расположился его брат Бустамонте, имевший титул Аюдора. По сравнению с неподвижным лицом Аэлло его быстрые черные глаза и двигающиеся на скулах желваки производили впечатление живости. Благодаря присущей ему с рождения энергии он посетил два или три близрасположенных мира, чем снискал неодобрение народа Пао.
Слева от Панарха сидел прямой наследник Трона - его сын Беран Панаспер. На отца он был похож разве что большущими глазами и чистой нежной кожей. Длинные черные волосы, худенькая фигурка и тонкие черты лица придавали ему смущенный, неуверенный вид.
В трапезе участвовали также правительственные чиновники, торговцы с Меркантиля, просители - всего около двадцати человек. Среди них был один, не похожий ни на кого, он ни с кем не общался, а его лицо напоминало профиль хищной птицы.
Девушки в туниках с черными и золотыми полосами подносили правителю блюда. По обычаю, сохранившемуся еще со времен, когда политические убийства происходили достаточно часто, каждое кушанье сначала отведывал Бустамонте. Также в целях безопасности за спиной правителя стояли три телохранителя-мамарона. Это были угольно-черные существа-нейтралоиды, облаченные в светло-вишневые и зеленые панталоны, тюрбаны тех же цветов. У них были нагрудные знаки из серебра и белого шелка. Для защиты Панарха стражи имели рефраксовые щиты.
В этот день правитель был в мрачном расположении духа и почти ничего не ел. Наконец он решил приступить к делам.
Первым поднялся человек в одеянии цвета охры и пурпура, что говорило о его принадлежности к службе Социального Благополучия. Он кратко изложил свое дело: в саваннах Южного Импланда стояла засуха, и, чтобы облегчить положение фермеров-хлеборобов, он предлагал провести туда воду из водохранилища, расположенного в центральной части континента. Однако ему не удалось прийти к соглашению с Министром Ирригации.
Задав несколько вопросов, Панарх постановил: водопроводная станция на перешейке Корои-Шерифт при необходимости может брать воду из любых источников.
Потом о возникшей в его ведомстве проблеме докладывал Министр Здравоохранения. На центральной равнине Дронаманда стало не хватать жилья вследствие чудовищного увеличения населения. Равнину окружали поля с посевами, и строительство там новых домов непременно привело бы к и без того ожидаемому голоду. Панарх, равнодушно жуя ломтик дыни, постановил еженедельно депортировать по миллиону человек на Нонаманд, где жизнь была крайне тяжелой из-за сурового климата. Кроме того, он издал еще более жесткий указ: семьям, уже имеющим двоих детей, вновь родившихся следовало топить. Впрочем, подобные меры регулирования народонаселения давно устоялись и никого не шокировали.
Сын Панарха с восторгом следил за тем, как отец ведет прием и разрешает проблемы. Он ощущал нечто похожее на благоговейный ужас перед неограниченной, почти фантастической властью отца.
Аэлло, вообще не любивший детей, почти не замечал своего сына. Беран не бывал на государственных церемониях до тех пор, пока им не заинтересовался Бустамонте. С недавних пор он вел с юным наследником долгие беседы и играл с ним в странные, туманные игры, нередко доводящие мальчика до головных болей и провалов в памяти.