Повесть "День свершений" - первая крупная публикация Виктора Жилина и, по всей видимости, последняя. Следующую свою повесть он закончить не успел. Торопился, зная, что его ожидает, работал жадно, много - и не успел.
Всегда горько, если из жизни уходит молодой, полный оптимизма, душевных сил сорокалетний человек. Много горше, если это человек талантливый. Виктор Жилин был талантлив. Он был талантлив по восходящей, он последовательно набирал и уже набрал силу. Он был на взлете.
Он преданно любил фантастику, знал обо всем и все в этом прекрасном и увлекательном мире будущего, прошлого, настоящего. Он не был гостем, заглянувшим на минуточку в этот мир. Он был своим.
Его любили, к нему тянулись. Он умел так искренне радоваться успехам других. Его любили друзья, его любили все, с кем довелось ему общаться по службе, и те коллеги-фантасты, с которыми он сошелся на Всесоюзном семинаре в Малеевке, а потом вел оживленную, увлеченную переписку - Москва, Волгоград, Душанбе, Ростов, Саратов... Его любили коллеги-фантасты по ленинградскому семинару, старостой которого он был. Его любили.
До последнего дня многие его друзья не знали, что это его последние дни. До последнего дня он работал, работал, работал, работал.
Он ушел молодым. Он оставил после себя любящих и помнящих, и фантастику, которой отдал лучшее в себе, и эту повесть, которая оказалась последней.
Борис СТРУГАЦКИЙ
Содержание:
ТРОИЦА 1
ИНТЕР ФЕРЕНЦИЯ 2
ПРОВОДНИК 3
СТАНЦИЯ 3
ОБИТЕЛЬ 5
СЕДЛОВИНА 7
ОТВЕРГИ 8
ЯН 9
РАДЕН 11
БРУНО 12
ЛОТА 14
ЭКЗАРХ 15
СТЭН 16
Виктор Жилин.
День свершений.
ТРОИЦА
Эти ребята вынырнули со стороны пустыря и двигали точнехонько к проему. Резво двигали. Если бы не Джуро, мой напарник, я бы их наверняка проморгал ну и схлопотал бы от Ялмара. Не впервой, конечно, но радости, сами понимаете, мало - рука у гада тяжелая. В общем, спасибо Джуро, он хоть и дрыхнул все утро, пригревшись тут же, на кровле, но вдруг его будто укололо. Глаза продрал, морда в ржавчине, башкой туда-сюда: "А это что за типы?.."
Крыша старого цеха - самое высокое место в округе, тут завсегда дозорный пост. Весь Комбинат как на ладони: развалина на развалине, глядеть тошно. От зданий одни скелеты; кругом кирпич битый, бетон, скрученная арматура, мусор, дрянь всякая - попробуй там что отрой! А вот старьевщики как-то ухитряются.
Сразу за оградой - бетонные чаши отстойников, залитые какой-то окаменевшей гадостью, за ними до самых гор - сизая гниль золоотвала, вся в мелких трещинах, будто сеть черная сверху наброшена. Негде здесь укрыться, хоть ты лопни. Как я их проморгал - ума не приложу! Ну словно из-под земли, как демоны! Сгоряча я даже на мнимонов погрешил, может, думаю, ранние пташки? Глянул вверх - оранжевый час идет, какие, к чертям, мнимоны?!
Потом-то я допер. Не иначе как по каналу они пробрались, что к отстойникам подходит, больше неоткуда. А это, я вам скажу, суметь надо - там в два счета костыли обломаешь и поминай, как звали!
В общем, шустрые ребята. Но какого дьявола они сюда поперлись? На старьевщиков вроде не похожи - ни повозки, ни тачки, да и одежонка не та, чистая больно. Зрение у меня - что надо, но сколько ни пялился, оружия не разглядел. Может, у них что и есть, только не то здесь место, чтобы пушки свои прятать. Чуть зазевался - и амба! Это вам не столица! Тут как родился, сразу палец на спусковой крючок и гляди в оба. Одно слово - Зенит! Катакомбы, шахты, городишек брошенных - пропасть. Опять же, горы в двух шагах. Ну, а население известно какое: вся рвань под Семью сферами сюда стекается.
Раньше, говорят, в наши края кругачи наведывались, порядок, значит, наводить. Вроде считается, что все Призенитье запретно для поселений - фон, мол, какой-то. Смех и грех. Чуть что, весь сброд - в катакомбы, как крысы, и никакими силами их оттуда не выковыряешь: там целый подземный город. Теперь не суются. Я тут полгода, ни одного кругача в глаза не видел - не до нас им теперь. Правда, Пузырь божился, что вчера их конный патруль встретил, но Пузырь есть Пузырь, ему и не такое мерещится, который месяц не просыхает...
А эти трое шпарят себе открыто, средь бела дня, словно по проспекту, и прямиком к нам. Это, значит, к Ялмару в лапы, ну а кто он такой - всем известно. И чем это пахнет - тоже.
- Психи, что ли? - ворчит тут Джуро и бинокль достает. Единственный на всю ватагу, его только дозорным и доверяют. Долго крутил, настраивался, биноклик-то дрянненький. Вдруг, смотрю, замер, в окуляры вдавился.
- Постой, постой,- сипит.- А ведь там - девка! Чтоб мне сдохнуть - девка! Ну-ка, Стэн, глянь...
И бинокль бесценный мне сует. Я, конечно, не поверил. Джуро у нас малость того, чокнутый он на этой почве, всюду ему бабы мерещатся. Откуда им здесь взяться? Старухи древние, всякие там, колдуньи, знахарки, гадалки - эти да, встречаются. А женщин молодых сроду не бывало, если какая и заводится, то спаси и помилуй, не было и не надо!
Навел я фокус. Эти трое вот-вот к пролому подойдут. Гуськом топают, торопятся. Первый - здоровенный дядя, аж квадратный весь, в бинокль не влезает, честное слово. Грудь колесом, за плечами рюкзачок - нас с Джуро запихать можно, еще место останется. Одет чудно, не по-здешнему. Куртка широченная, под стать мешку, шаровары, высокие ботинки - то ли армейские, то ли нет - не поймешь, на башке какая-то дикая шапчонка, вроде петушиного гребня - красная. Где только выкопал?..
Следом белобрысый паренек топает вразвалочку, башкой все крутит - любопытный, значит. Тоже с рюкзаком, но поменьше. Раз в пять. Молодой, может, чуть постарше меня, чистенький такой, упитанный - явно не из наших.
Двинул я бинокль левее - чуть не выронил, даже окуляры вспотели. Святая сфера, Джуре-то не привиделось! Третьей действительно шла девица - и какая!.. Даже в мутные стекла видать: эта из настоящих! Что надо девица, ничего подобного здесь не было и быть не может. Сразу видно: или из столицы, или с горных ферм, что за Седловиной, там, по слухам, еще сохранились семейные кланы... Высокая, прямая, русые волосы до плеч. На голове ничего нет, так и идет простоволосая. И - хотите верьте, хотите нет - в штанах! Натурально в мужских штанах, я потому и не разглядел сразу. Да еще куртка балахоном до пояса, поди различи!
Тут Джуро у меня бинокль выхватывает и по шее - это чтоб не зевал больше.
- Дуй к Ялмару,- рычит.- Чтоб одна нога здесь, другая там!
А у самого морда, как у пса голодного, вот-вот слюни пустит. Так бы и врезал, право слово!
Шагнул я к люку, деваться-то некуда. По правде говоря, меня это не касалось. Если тем остолопам жить надоело, черт с ними, туда и дорога. Но девицу-то зачем с собой таскать, заговоренная она у них, что ли?!
- Стой! - шипит Джуро в спину.- Тут останешься. Глаз с них не спускай! И смотри у меня, сучья кость!..
Сверкнул глазищами бешеными и вниз. Ружьишко и бинокль, конечно, с собой прихватил - не доверяет, гнида. Все старики в ватаге мне не доверяют: чувствуют, конечно. Как волка ни корми...
Ну, вернулся я на пост у трубы - что оставалось делать?! Эти чокнутые уже пролом миновали, по территории двигают. Ну, чего, спрашивается, они тут потеряли? Ведь каждому идиоту известно, Комбинат с окрестностями - за ватагой Ялмара: три десятка вольных один другого краше, и по каждому давным-давно перекладина плачет.
Тут внизу, на площадке, зашевелились. Смотрю, сам Ялмар, Джуро, Шакал с братанами, Пузырь со своей псиной рыжей - видать, уже хватанул где-то... И все рванули к водокачке - только пыль столбом. Ясное дело, там и перехватят. Еще группа - человек семь - почесала в обход к дыре, перекрыть выход. Короче, все, кто оставался на Комбинате. Вот это да-а!..
А троица эта как ни в чем не бывало между куч мусора пробирается, и никак им водокачки-то не миновать, потому что дорога через развалины - одна, а там, значит, друзья добрые их ждут не дождутся.
Посмотрел я вокруг. За оградой - пусто до самого болота; на тропе, что к Станции ведет, ни души. Наши сегодня на фермах промышляют, раньше утра никак не появятся. Тут меня и
осенило - вот он, мой шанс долгожданный! Ведь реей этой братии сейчас не до меня будет, а когда вспомнят - меня и след простыл!
Как только я это сообразил, сразу и ходу - некогда раздумывать. Главное - время! Не первый раз драпаю, знаю. Ялмар, змеюга плешивая, все окрестные ватаги насчет меня предупредил. Успею катакомбы миновать, считай - дело сделано: там горы, ищи-свищи...
Перед цехом, понятное дело, никого. Ну я и сиганул напрямик, не разбирая дороги: через завалы, по грудам кирпича, через стены... Как шею не свернул, сам не знаю. Ободрался весь, как чушка грязный стал - зато успел. Теперь с водокачки меня уже не засекут.
Только я с кирпичной кучи съехал - последние штаны к чертям собачьим!- эта тройка как раз внизу появилась, шагах в трехстах. Идут, как на прогулке, рты разинув. Увидел я это дело, и что-то на меня накатило. Эх, думаю, будь что будет, подпорчу этому подонку праздничек в последний раз! Встал во весь рост, замахал руками, а когда те трое ко мне повернулись, сложил руки крестом над головой - знак опасности, известный каждому дураку. И ведь понимал, что глупость делаю, себе во вред - а поделать с собой ничего не мог.
Однако, похоже, зря я старался. Увидеть-то увидели, но даже не затормозили, прутся дальше, словно бараны. То ли не поняли, то ли начхать им... Меня аж затрясло: остолопы блаженные, ну и подыхайте на здоровье! Не здесь, так в другом месте, все равно прикончат.
Плюнул я и рванул дальше: своих забот хватает. Мне ведь попадаться никак нельзя - не простят! Первый раз чуть не угробили, неделю пластом лежал, еле оклемался, теперь - прибьют, как пить дать прибьют!
Только я успел к ограде выскочить, сзади выстрел, вроде у водокачки. Крики, вопли... Значит, не вышло у Ялмара втихую, шлепнули кого-то. Наверное, долбака этого, с петушиным гребнем. Да лучше бы уж - всех сразу, для них же лучше!
Сунулся я с ходу в коллектор, чтобы не лезть через стену, а там - Аско Кривой!..
ИНТЕР ФЕРЕНЦИЯ
В общем, невезучий я! Нарвался, будь оно все трижды проклято"! Кто ж знал, что они перекроют не только проем, но и запасную нору, о которой только свои знали. Аско, конечно, слышал шум - я топал, как слон - ну и приготовился. Дуло двустволки смотрело мне точно в лоб, а стрелял он без промаха, даром что одноглазый. В ватаге было два-три человека, которых я мог о чем-то попросить, но только не Кривого. В общем - хана!
Ну, выбрались мы на свет, Аско стволом показывает: пошел! По правде говоря, он мог запросто шлепнуть меня тут же, на месте: второй побег и все такое. Но он погнал меня назад, к старому цеху - выслуживался, жлоб! Ноги у меня как студень сделались, еле переставляю. И такая обида жуткая - хоть волком вой! Ведь все, допрыгался, крышка теперь!
Аско - длинный, как жердь, сутулый - шагах в десяти, пушка наизготовку - не достать! Ухмыляется: "А ну, сучи ногами, щенок!.." Потом на тропу свернули, тут до меня дошло, почему Кривой не спустил курок сразу. Повод ему был нужен, чтоб с поста смыться - к водокачке торопился, хмырь!
Дорога еще та, а последние метры пришлось бежать, так я молил всех богов, чтоб он себе шею свернул или хотя бы оступился. Но Аско - стреляный воробей, его не подловишь!
Тут и водокачка показалась, от нее и осталось-то: кусок стены да несколько пролетов лестницы. Я все на Аско косился - и не сразу заметил, что там кто-то лежит, свесив руки. Вгляделся: что такое?! Пузырь! Тут у меня еще мелькнуло, что больно уж тихо вокруг - ушли, что ли?!
Выскакиваю на пятачок, что перед водокачкой,- аж дыхание сперло. Великие боги, вот это да! На бетоне, на кучах битого кирпича - вся ялмаровская гвардия вповалку! Все, кто в засаде был. И можете мне поверить - мертвее мертвых, уж я-то знаю. В общем, чистая бойня, отродясь такого не видел!
Аско приотстал и увидал не сразу, а как узрел, тут у него челюсть и отвалилась, даже ружьишко опустил. Не ожидал, конечно. Ну, а мне, сами понимаете, терять нечего: пан или пропал! Я ведь специально чуть тормознул, чтоб поближе к нему оказаться. Прыгнул я, чуть хребет не сломал, но достал-таки его ногой. Пуля в небо, ружье в сторону, но Аско, стервец, устоял. Мне бы, дураку, сразу отрываться и деру, а я - сцепился зачем-то.
Кривой хоть и тощий, как червь, но жилистый, и хватка у него бульдожья. Короче, подмял он меня - и за ножом, а я рукой-ногой шевельнуть не могу. Как вывернулся, не помню, успел нож перехватить. Но чувствую - не удержать, сильней он, сверху навис и гнет, гнет...
И тут рывок, Кривой вдруг вверх взмывает: морда перекошена, ногами дрыгает. Тень какая-то мелькнула - никак подмог кто?!
Откатился я, вскакиваю. Грохот какой-то. Смотрю, Аско уже на кирпичах лежит плашмя, глаз свой последний закатил. Ну, дела! А передо мной стоит этот здоровенный дядя, тот, что с петушиным гребнем, ухмыляется и кулачище свой потирает: знай, мол, наших!
Ну и долбак, скажу я вам, не иначе, как из храмовников, туда только таких и подбирают. Выше меня головы на две, и что вдоль, что поперек - чистый шкаф. Я перед ним - шавка карманная, щелчком перешибет. А рожа-а... Наш Ялмар рядом с ним - ну чистый херувим, право слово! Весь в шрамах, нос перебит, об лоб разве что кирпичи ломать. В общем, видал виды, это уж точно. Глядит на меня, набычившись, и молчит.
Не знаю, что и делать: драпать вроде неудобно, как-никак выручил он меня. Но и оставаться нельзя: вот-вот остальные ватажники припрутся, кто выходы перекрывал,- выстрел-то они тоже слышали. Покосился я осторожно. Да-а, Аско было от чего обалдеть! Вот тебе и психи безоружные, полватаги запросто уложили вместе с главарем! Как же это они, голыми руками, что ли?
Только подумал, куча щебня сбоку зашевелилась, остальные появляются - парень и девица- и к нам съезжают в туче пыли. С виду целехонькие, ни одной царапины на них, и опять же - оружия не видно. Стою, не дышу. Парнишка первым подкатился, и сразу рот до ушей.
- Спасибо,- говорит громко,- ведь это ты нас предупредил?!
Странно так говорит: вроде и чисто, а будто не по-нашему. Лицо круглое, в веснушках, как бы сонное слегка.
Я плечами пожал, сам как струна натянутая. Все в толк не возьму, кто такие? Может, из жрецов? Молодые больно!.. Тут и девица с парнишкой рядом встала и тоже улыбается. Мне улыбается.
Да-а, что там ни говори - щенок я еще, жизни совсем не видел. Кроме гор своих да Призенитья и не был-то нигде. Может, и есть где-нибудь такие девушки - не знаю! Не встречал. Дед, правда, рассказывал, что мать моя редкой красоты была женщина, только я ее не помню - с пяти лет сирота. А портретов с моих родителей, сами понимаете, никто не писал. Да и не в красоте тут дело: может, и поярче бывают; то, что у этой в лице было, никакими словами не выразить - это видеть надо. И сравнить-то не с кем, разве что со всеми Семью богинями, если взять от каждой самое прекрасное и в один лик запечатлеть. И уж яснее ясного: непростая это штучка, из благородных, и как она здесь очутилась, да еще в такой компании - вот вам вопрос?!
Правда, я быстренько сообразил, что не моего ума это дело и чем скорее мы разойдемся, тем лучше. Пока я раздумывал, как бы слинять повежливее, пуля над головой - вз-з-ык! - и в стену, крошка в лицо. Очухались, значит, те, у пролома. Ну, тут уж не до разговоров. Прыгнул я к Ялмару - он в сторонке лежал, за кучей кирпича, рядом винтовка его знаменитая. Ее-то я и прихватил - не пропадать же добру! - и ходу, по насыпи, где раньше узкоколейка была, к бывшим складам. Там есть где схорониться.
Глянул через плечо: тройка за мной рысью чешет. Ладно, думаю, пусть, в пакгаузах я от них в два счета отвяжусь - ну их к дьяволам!
Пальнули нам вдогонку раз-другой, затихли - наверное, к водокачке вышли. Ну пусть поразмыслят, теперь сломя голову не попрутся.
Когда пошли склады, я скатился с насыпи - и в первую же щель. Места знакомые; троица мигом отстала. Но с ватагой шутки плохи, Комбинат как свои пять знают. С полчаса я петлял, как заяц, взмок весь, потом дал еще хорошего крюка и вышел к болотам со стороны сферо-запада. Местность дикая, глухая, кругом заросли непролазные, топь - лучше и не придумаешь.
Присел на кочку, дыхалку восстановил - вроде пронесло. Винтовочку ялмаровскую осмотрел, ох и вещь, ребята, всей ватаге на зависть! Ведь у большинства какое оружие?.. Дробовики, берданы, самопалы, в общем, бухалки допотопные, с этим делом у нас туго. А у Ялмара настоящий армейский семизарядный карабин, какими кругачи вооружены. Красота! И магазин полный, не успел он, значит, никого угробить перед смертью, да у меня с десяточек патронов заначено, так что жить можно.
Поднялся я, глянул последний раз на Комбинат- будь он семь раз проклят! - и двинул через заросли прямиком на сфероюг. Пусть себе думают, что я в горы полез - сейчас важно сбить ватагу с толку, оторваться, а там посмотрим!
Собственно, я уж давно все решил, еще когда дед умер: к столице двигать надо. В горах невмоготу стало: холода, голодуха, банды. Поселки вымерли, народ в долины подался, поближе к городам. Там все же полегче, да и шкура целей будет. Кругачи последнее время нашего брата не трогают, своих дел по горло. Черт-те что творится: древневеры совсем от рук отбились, бунтуют, говорят - с хилиастами снюхались; сект всяких новых - пропасть, я уж совсем запутался - кто, что, за кого, кому молятся?! Плюс ко всему отверги, эти вообще ребята крутые, на всех богов чихают. Народ шепчется: как бы новый Крестовый не прошел!
Впрочем, наше дело - сторона. Мы народ покладистый, богов почитаем, жертвы приносим, никуда не суемся, в кого скажут, в того и верим - чего нас трогать!..
Дед перед кончиной слово с меня взял, что учиться буду - мол, способный я, в отца-покойника, на лету схватываю. Да я и не против - чего в горах-то киснуть?! Но вот не повезло: к Ялмару угодил, чтоб ему в аду на колу сидеть! Крепко он меня зажал, подлюга! Один раз совсем было удрал - в предгорье взяли, чудом жив остался.
Ну да ладно, с Ялмаром - кончено. И со всей его сволочной ватагой. Теперь уж дудки, теперь мы ученые, теперь нас голыми руками не возьмешь! В Призенитье больше - ни ногой, хватит с меня! Окопаюсь в городе, присмотрюсь, там что-нибудь придумаю - не дурней других!