- Да,- киваю,- помогу...- Сам дрожу весь, только не от страха - нет во мне страха! - от напряжения. В храм, в святая святых, будто приглашали их! А ведь там охраны - как деревьев в лесу, не могут они этого не знать, но вот, поди ж ты!.. Может, они их тоже... заколдуют, как черносферцев - и все дела? Черт их знает, что они еще могут! В общем, ничего-то я про них не знаю, ничего не понимаю, одно чувствую: не из наших они! Больно отличаются от нас, будто вообще не под Семью сферами родились, а где-нибудь в Золотом веке. Жрецы говорят - будет такой, после Второго свершения, чистый Эдем, молочные реки, кисельные берега, вино в фонтанах, все сплошь праведники и святые. Только когда это еще будет, а они вон, уже есть, из плоти и крови, на богов похожи, а не боги, да и не верю я жрецам насчет этого царства, мало ли что там через тысячу сферолет будет, нам-то здесь жить и сейчас, да не с праведниками, да и сами мы не праведники, вот ведь дела какие...
Тут фургон дернулся последний раз, встал.
- Все! - командует Бруно.- Пошли!!!
Смотрю, солдатня встрепенулась, повскакивала и через борт горохом: четко, слаженно, любо-дорого посмотреть! И на нас, само собой, ноль внимания! Чертовщина, самая настоящая чертовщина!
- Не отставать! - рявкает Бруно и - за ними. Лота меня в спину нетерпеливо подталкивает: "Давай, Стэн, не бойся!.."
Сиганул я на асфальт - там черт-те что творится. Народ стеной прет, волнуется, кричит; солдатики наши полукругом выстроились, штыки наружу: охраняют нас, значит, от толпы. Рядом - белая стена Храма ввысь уходит, как ледяная гора. В ней стальные ворота - вход. Закрытый, конечно.
Лота меня окликнула - помог я ей из кузова выбраться, придерживаю. Бруно к воротам подскочил, в руке - вроде игрушечного пистолета. Приставил вплотную - как полыхнет оттуда, будто из гаубицы: пламя, искры, дым!.. Глаза сами собой зажмурились. Открываю - в воротах дырища черная, в мой рост, наверное, по краям багровым огнем светится. Жуть! Тут народ ахнул - и врассыпную, вмиг вокруг чисто стало.
- Прикрой лицо! - командует Лота.- Быстро!..
Натянул я капюшон поглубже, Лоту на руки - и туда! Дохнуло жаром, гарью, опалило кожу. Продираю глаза: над головой купол белый вздымается, громадный, как небо; под ногами пол мраморный сияет зеркалом, будто застывшее озеро. В первый миг мне даже показалось, что кроме купола и гладкого сияющего пола во всем Храме и нет ничего. Только где-то далеко, в центре, стоит здоровенная, окруженная решеткой каменная чаша, и из нее бьет вверх ослепительный луч - узкий, как копье, смотреть на него больно. Ось мира!
Лота дернулась, выскользнула из рук. И сразу завопил кто-то поблизости - на весь храм. Оборачиваюсь - всесильные боги, стоит рядом, машина сатанинская, подковой изогнулась: тысячи глаз, все разноцветные - и мигают, как живые! Что-то в ней крутится стрекочет, попискивает. В кресле перед ней скорчился какой-то храмовник в белом мундире и визжит, будто его на бойне потрошат. Над ним Бруно навис: весь черный от гари, шапчонка на голове дымится, страшный, как дьявол. Лота к нему на одной ноге прыгает.
Бросился я, подхватил за плечи. "Скорей!..- кричит.- К машине!" Этот в белом, смотрю, уже на полу, на четвереньках - только зад мелькает. А Бруно склонился - и по клавишам, двумя руками. Сразу вой со всех сторон: дико, с надрывом, даже кровь стынет - сирены! Бруно уже присел, какую-то крышку внизу отдирает, прямо с мясом. Проводов там внутри - миллион, в глазах рябит. Он туда руки, по самые плечи: треск, шипение, искры веером... Сирены враз захлебнулись, а огоньки на машине еще быстрей заплясали - словно взбесились. Лота в кресло плюхнулась, где раньше храмовник сидел, и давай какие-то кнопки разноцветные давить. Боги, думаю, как же они во всем этом разбираются?!
Слышу, крики под куполом, топот. Откуда ни возьмись, прет к нам куча народа - сплошь храмовники, вооружены до зубов. Только я рот раскрыл - предупредить! - воздух вокруг всколыхнулся, рокот пошел волнами: низкий, грозный. И такой вдруг страх на меня навалился - сроду не бывало! Понял: сейчас конец, вот еще секунда - и всем здесь крышка! Даже волосы зашевелились. Дернулся я куда-то, уже не соображаю ничего, одно в башке, бежать, бежать... Не успел - перехватил меня Бруно, ручищей за ногу поймал, как клещами. А под куполом визг, вопли, стоны, охрана сломя голову - к выходам! Я дергаюсь, бьюсь, как рыба на крючке, волком вою... Жуть!
Вдруг - кончилось все, стих рокот, и мигом страх куда-то пропал. Вокруг - ни одного человека, все сгинули, только оружие на зеркальном полу валяется - побросали, значит. Ох, думаю, опять страсти дьявольские, но как же они это?!
Лота в кресле оборачивается, глянула вокруг, лицо в пятнах копоти, возбужденное. Откинулась на спинку, вздохнула.
- А ведь все,- говорит,- успели! Успели, Стэн!.. Бруно перехватил управление - никто сюда не войдет! Вот так...
Я пот вытер - мокрый я после всей этой чертовщины, хоть выжимай. Ну, ладно, успели, а дальше-то что?.. Рано или поздно храмовники нас отсюда все равно выкурят. Что тогда? Зачем вообще мы здесь?
Бруно с пола встает, весь черный, в подпалинах, глаза горят - сущий демон.
- Готово!- хрипит.- Можно вводить установку!
Лота вздрогнула, глянула на него как-то странно: то ли с восторгом, то ли с жалостью - не поймешь. Ее вообще трудно понять, такой уж человек...
- Давай! - говорит тихо.
Бруно развернулся и потопал куда-то.
- Стой! - кричит Лота.- Вернись!
Подходит - морда невозмутимая, ни один мускул не дрогнет. Лота вдруг привстала в кресле, обхватила его за могучую шею, поцеловала в лоб: "Иди!.."
И пошел он куда-то к центру, в сторону Чаши, на которой Ось мира покоится. Быстро идет, чуть не строевым шагом: от сапог гул на весь Храм. Не по себе мне почему-то стало. Про какую это он установку говорил, нет у них никакой установки, если и было что - все в геликоптере сгорело.
- За ним!..- командует тут Лота.- Помоги мне...
Оперлась на меня, заковыляли мы следом. Он уже у решетки. Разбежался, перемахнул играючи - а там в два моих роста! - и давай вокруг Чаши кружить, вроде как по спирали. А сам все время на Ось смотрит, будто заворожила она его.
Подбегаем к ограде. "Все! - шепчет Лота.- Нельзя нам дальше!.." Стоим, к прутьям прижались. У Лоты глаза темные, расширенные, в зрачках - Священная ось белой нитью. У меня по спине холодок пробежал: что ж такое будет?!
А Бруно все кружит - ближе, ближе, потом прыг к Чаше, обхватил ручищами - словно поднять собрался. Слышу, Лота шепчет: прощай, мол, Бруно!.. А Бруно вдруг пухнуть пошел - расперло его во все стороны: спина горбом, руки из рукавов повылазили и давай расти, все длиннее, длиннее... Уже и не руки - щупальцы. нечеловеческие, черные, скользкие - всю Чашу кольцом обхватили. Треснула тут куртка его кожаная, в прорехах металл блеснул; провода откуда-то повыскакивали, зазмеились к Чаше.
Вцепился я в прутья, стою, как оглушенный, даже молитву не могу прочесть: все начисто отшибло! Лота мне плечо сжала: не бойся, мол!.. Куда там!..
А у Чаши - сущая чертовщина! Уж и тела мордатого нет - одни провода, спирали, шары какие-то... Где-то среди этой мешанины голова крутится - винтом, лицо мелькает темной маской. Минута прошла, не больше - нет Бруно, исчез вовсе! Вместо него нависло над Чашей какое-то дикое сооружение, все в шипах, как еж, сверху огонек зеленый помигивает - прямо в воздухе. А от Бруно - только кучка рваных тряпок на зеркальном полу.
- Вот и все,- говорит Лота со вздохом.- Нет больше Бруно, он свое дело сделал!
Что-то у меня в мозгах вроде забрезжило.
- Так это...- бормочу.- Это...
- Да,- подхватывает с улыбкой.- Бруно - это машина! Хорошая машина. Мы любили его, Стэн. Ведь он - это мы!
ЛОТА
Чуть не сел я, ей-богу... Подумать только - машина! Машина, которая в тысячу раз умнее любого здесь!
А Лота засмеялась, а потом говорит, что, мол, не удивляйся, все поступки Бруно - это их с Яном приказы или заложенная программа. У них с Бруно была какая-то дистанционная связь, ну, как бы мысленная, и когда он говорил, то это, в основном, были слова Яна или Лоты, хотя и сам Бруно многое умел: он и телохранитель, и следопыт, и носильщик, и водитель, и бог знает, чего он еще умел, одно только ему было не дано - мыслить по-человечески. Все ж таки это машина из железа да пластика, и главное ее назначение - здесь!..
Тут Лота кивает на то, что раньше было Бруно, и говорит:
- Бруно - это значит: Биороботальная Установка Нейтрализации Оси. Теперь ясно?.. Ради этого его и сделали, ради этого и мы здесь!
Она посерьезнела, глянула пристально мне в глаза.
- Видишь этот огонек над чашей?.. Это значит, что установка, которую он нес в себе, заработала! И ничто уже ей помешать не сможет!.. Осталось немного. Скоро ты не узнаешь свой маленький мирок... Переждем здесь, а потом... потом ты кое-что увидишь!..
Говорит она эти слова, и чувствую я, что вот эти минуты - самые главные во всей моей жизни, в прошлой и в будущей, даже если мне еще сто сферолет жить придется! Набрался я храбрости, взглянул ей прямо в лицо.
- Кто вы? - спрашиваю.- Откуда к нам пришли?..
Тряхнула она волосами, прищурилась. В глазах-самых светлых под Семью сферами - веселые огоньки вспыхнули.
- А ты все еще не понял?!
Неужели, думаю, оттуда?.. Но ведь не может этого быть, нет там ничего и никого: черная гарь, пепелище, даже не растет там ничего. Да и как же сквозь сферы-то, невозможно это!.. Чувствую, еще секунда - и лопнет у меня сердце, как мнимон проколотый.
- Ну что ты сам себя пугаешься?! - продолжает Лота, улыбаясь.- Ведь догадался же, вижу!
Я только губами шевелю беззвучно - оттуда! Значит, точно - оттуда!
- Присядем,- говорит Лота немного смущенно.- Устала я цаплей стоять!..
Опустилась прямо на пол, спиной к решетке, больную ногу вперед вытянула - и уже вовсю ею шевелит, словно и взаправду подзажила. Присел я на корточки рядышком, понимаю: главное - впереди! А она молчит, вроде задумалась о чем-то, может, Яна вспомнила.
- Плохо у вас тут, Стэн! - вдруг оборачивается.- Не ожидали! Глупостей наделали... Спорили, сомневались, а выходит - сразу надо было!..
Вздохнула она глубоко, волосы поправила и стала негромко рассказывать, как все было. Про Свершение - как однажды, ровно двести лет назад, небо ночью полыхнуло, а вся земля вокруг вздыбилась и пошла вверх чашей загибаться. И как наш мир после этого выродился: вместо неба - сфера сплошная, ни солнца, ни луны, ни звезд, везде земля; над головой горы, реки, леса - висят, а не падают; вместо солнца возникло безобразное черное образование, исходившее по утрам громадными радужными пузырями; в Призенитье объявились бредовые мнимоны - увеличенные сферой фантомы-миражи, в лесах и болотах, где фоновая радиация оказалась повышенной, расплодились уродливые мутанты. В общем, было это, может, пострашней атомной войны, которую в то время ждали со дня на день; никто ничего не понимал, многие с ума посходили - хаос, грабежи, насилия... А церковь, единственная в то время древневерская церковь, с перепугу объявила Апокалипсис: вот он, значит, Конец света, и было это, конечно, чудовищной глупостью - разве можно отнимать у народа последнюю надежду?! За эту самую глупость церковь и поплатилась - тут же отыскались ловкие ребята, которые заявили: не конец это, а совсем даже наоборот - спасение, чудесное спасение от ядерной бойни, новой мировой войны, которая началась там, за сферой, где все уже, наверное, погибли; уцелели только они, избранники божьи, потому что за мгновение до гибели милостивые боги заключили их маленькую страну в священную сферу - непроницаемую ни снаружи, ни изнутри - вот она, смотрите, люди... И поверил народ - куда ж деваться, ведь новая религия оставляла надежду на возвращение: верь - и будет Второе свершение, достойные еще вернутся в большой мир - очищенный, перерожденный. Новый Эдем...
Вот так и пошла жизнь потихоньку. Человек ко всему приспосабливается - нашлись запасы, которые копили на черный день, сфера давала рассеянное тепло, земля родила, в общем - вроде маленькой планетки, только жизнь не снаружи, а внутри.
Ну а ребята эти ловкие в жрецы подались - как говорится, свято место не пустует! - обзавелись всем, чем надо, и сели сверху, крепко и надолго, вот уж два столетия друг друга сменяют и нам, дуракам, значит, мозги пудрят про чудесное спасение и прочую ерунду. А мы уши развесили - верим, да еще сами же камни кидаем в тех, у кого мозги не заплесневели, кто думать не разучился, а ведь им памятники надо бы ставить, отвергам этим, и первому - Радену, умница он' был, настоящий ученый, редкостного дарования, он ведь почти догадался обо всем, его формулы замкнутых сфер - блестящая находка, прямо гениальная, жалко его, очень...
Вот, примерно, о чем Лота говорила, только, конечно, другими словами, да и не все я понял, хоть и старалась она попроще. Одним словом - наша история, только совсем другая, не та, к которой все привыкли. Причем понимаю я - еще не все это, а только вроде как предыстория, потому что ведь есть те - оттуда, кто явился нежданно-негаданно и решил вмешаться...
Но об этом не успела она ничего рассказать. Опять вдруг сирены взвыли и эхом на весь купол. Лота вздрогнула - и сразу на Чашу. А там, над той установкой, вместо зеленого - красный огонек мигает. И вижу, Лота моя в мгновение ока белей купола стала - ясно, дрянь дело! Потом перед Чашей, опять-таки прямо в воздухе, замелькали какие-то знаки светящиеся, и чувствую, что-то меня начало отпихивать от ограды, будто невидимая рука, мягко, но настойчиво - давай, мол, отсюда! Тут и я белей муки стал.
Лота обернулась, взглянула на меня пристально, как тогда, в лесу - словно оценивала. На мраморном лице - блики красные, брови нахмурены. Вздохнула коротко и говорит:
- Пошли отсюда, Стэн! Нельзя тебе здесь оставаться...
И голос совсем уже не тот - усталый, глухой. Вскочил я, хотел ее на руки взять - не позволила. Поковыляли обратно, к той машине диковинной, у ворот. Лота уже слегка на больную ногу ступает, не морщится, значит, действительно заживает! Молчит, лицо застыло. Большого ума тут не надо - что-то у Лоты не вышло: то ли авария, то ли другое что?!
Вернулись к воротам. Глянул я - что такое?! Вроде те же самые, через которые мы под купол попали, а дыры нет! Вместо нее какая-то блямба блестящая с неровными краями - будто нарост. Так вот почему за нами не сунулись - заросла дыра, затянулась, как на живом месте! И хоть чудо это немыслимое, а я не особенно удивился, видно, вконец отупел от чудес этих, ничем уж меня не поразить: эти, которые оттуда, все могут!
Стоим у свода, он вроде из полупрозрачного стекла сделан, очень толстого. Снаружи тени какие-то мечутся, ворота гудят от грохота, видно, лупят по ним прикладами. Сзади сирены надрываются, багровые вспышки уже весь купол озаряют. Лота опять на меня смотрит, а глаза - черные-пречерные, как сфера ночная. Не первый раз замечаю, как у нее цвет глаз меняется, а все равно холодок пробирает.
- Понимаешь, Стэн,- говорит будто с усилием,- придется нам с тобой отсюда выйти... Так уж получилось - не отсидеться нам здесь! Они замкнули энергию оси, здесь растет излучение. Это - смертельно!
Ничего я про это самое излучение не понял, зато сразу сообразил, что нас отсюда просто-напросто выкуривают каким-то дьявольским способом - храмовники ведь тоже не болваны, кой-чего соображают! Ну что ж, думаю, выходить так выходить, с ихними способностями как-нибудь выкрутимся. А Лота головой покачала и говорит, будто мысли мои прочитала:
- Нет, Стэн, чудес больше не будет!.. Бруно нет, охранять нас некому. Рассчитывать придется только на себя, понимаешь?..
- Та-а-к!..- говорю.- Ясно! - Чего уж тут не понять: выходит, вся их дьявольская сила в Бруно была, в машине этой, а Лота с Яном - такие же, как мы. Вернее - почти такие же, души-то у них - словно из другого материала: чище, светлее...
А Лота назад смотрит, на установку, над которой красный огонь мигает. То ли прощается, то ли не решится никак. И тут мне вспомнилось, как она сначала проговорилась: мол, тебе нельзя оставаться! Не случайно у нее это вырвалось, получается, что ей-то чертово это излучение не страшно, а все дело во мне, из-за меня она собирается отсюда выйти, собой пожертвовать. Э-э, нет, думаю, этому не бывать!
Наклонился я, подобрал автомат - кто-то из охраны, удирая, бросил. Затвор передернул.
- Значит,- говорю,- туда? - И на ворота киваю.
- Туда,- отзывается эхом.
Что ж, все ясно, живыми к этим лучше не попадаться; после всего, что было в фургоне и здесь, под куполом, они уж, конечно, постараются!