* * *
Кто в "бригаде" старший, Корсаков понял сразу.
Мужчина, на вид лет сорока пяти, неброско, но дорого одетый, сидел в кресле в непринужденной позе, закинув ногу на ногу. Он единственным казался живым и естественным. Три блондина, наштампованные на одной фабрике манекенов, на людей походили только внешне. Один стоял за креслом, два других истуканами замерли в противоположных углах комнаты.
Лицо мужчины, гладко выбритое, с ухоженной кожей, покрывал южный загар. В гладко зачесанных назад волосах серебрились ниточки седины. Корсакову его лицо напомнило бюст Гая Юлия Цезаря из Берлинского музея: отлитые в черном камне воля и упорство. Такие о битвах докладывают кратко: "Пришел, увидел, победил". И не поза это, а суть.
Мужчина скользнул взглядом от ботинок до груди Корсакова и сконцентрировал на лице. Смотрел, не мигая.
Глаза его Корсакову не понравились. Такие, всасывающие, бывают у умных следователей, которые подводят под "вышку", ни разу не повысив голос на подследственного.
"Интеллигентный кишкомот", - определил Корсаков.
Мужчина загнул манжет и бросил взгляд на часы. Уголки губ дрогнули, обозначив улыбку. Так и не растянувшись в нее, губы вновь сложились в плотную, волевую складку.
- Для лица творческой профессии вы похвально точны, - произнес он.
- Я хочу увидеть жену и сына.
Корсаков не заметил, чтобы мужчина подал какой-нибудь знак, но после секундной паузы один из блондинов, стоявший в позе футболиста, в ожидании штрафного удара, разлепил кисти и в три шага пересек комнату, толкнул дверь в смежную комнату. Раньше она была спальней Игоря. Потом в ней долго болела и медленно угасла его мать. После ремонта квартиры комната по наследству перешла к сыну Игоря, а трехкомнатная квартира после развода бывшей жене - Анастасии.
Анастасия, словно ждала, когда отроют дверь, моментально вылетела из комнаты. Она была, конечна издергана и заведена до предела, но никаких явных следов насилия не было.
Увидев Корсакова, захлебнулась от возмущения.
"Началось", - с тоской подумал Корсаков.
Он порадовался, что хотя бы выглядит пристойно. Ночью Анна, оказалось, по собственной инициативе сунула одежду Корсакова в машинку-автомат, и утром он обнаружил одежду выглаженной и пахнущую чистотой на вешалке в ванной. Даже плащ умная девочка протерла каким-то импортным средством, от чего кожа теперь выглядела практически новой, а потертости и заплатки смотрелись стильными декоративными аксессуарчиками в стиле Гая Риччи.
- Ты… Ты - сволочь, Корсаков! - выдохнула Анастасия.
- Это ни для кого не новость.
Анастасия сжала кулаки и на секунду зажмурилась.
- Ну что ты скалишься? Что ты скалишься, уродина?! - Голос Анастасии взлетел на третью октаву. - Во что ты опять вляпался?! Ну почему, почему… За что мне такое?!
Она шагнула к Корсакову. Он на всякий случай снял с головы "стетсон". Не хотелось, чтобы от пощечины шляпа спикировала в угол.
- Стася, мы же договорились, я всегда и во всем виноват, - примирительным тоном произнес Корсаков.
- Да тебя убить мало!!
"Почему? В самый раз хватит", - успел подумать Корсаков перед тем, как получил первый удар кулачком в грудь.
Анастасия, захлебываясь от беззвучных рыданий, барабанила ему в грудь. Корсаков натужно улыбался, хотя несколько раз она попала по травмированным ребрам. В глазах потемнело, но он не подал вида.
Братья-близнецы остались совершенно безучастны, мужчина следил за происходящим, словно находился в кресле партера. С чуть отстраненным интересом.
- Ну все, хватит.
Корсаков обнял Анастасию. Она забилась в его руках, потом обмякла.
Сердце у Корсакова забилось, как подранок в траве. Анастасия за годы после развода ни сколько не изменилась внешне, так и осталась по-девчоночьи стройной. Стоило прижаться телу к телу, как искусно выстроенные крепости из льда с треском рухнули, не устояв перед теплом и трепетом сердец.
- Все у тебя будет хорошо, - прошептал Корсаков в прижатое к его губам ушко. - Ты почтовый ящик проверяла?
Анастасия оторвалась от его груди, сморщившись, как ребенок перед ревом, посмотрела ему в глаза.
- Больной, да?
- Проверь, когда мы уедем.
"Дай бог, что чек на месте. Добровольский, земля ему пухом, опротестовать его не сможет. А таких денег хватит, чтобы искупить мои грехи за три жизни".
В распахнутой двери появился сынишка.
- Па, привет!
Светлорусые, в мать, волосы, были пострижены в модную скобку. Трогательно тонкая шея и по-взрослому пристальный взгляд. Корсаков надеялся, что мальчика, внешностью пошедший в мать, унаследует его глаза. Способные видеть формы и суть вещей.
Анастасия попыталась вырваться, но Корсаков не выпустил ее из объятий.
- Лешка, как дела?
- Нормально. Ты не волнуйся, они нам ничего не сделали.
- Очень хорошо.
- Умный у вас мальчик, - подал голос мужчина. - Пока играл в "Квэйк", попытался послать "мыло" на сайты ФБР и ФСБ. Вовремя поймали. А то тут такое бы сейчас было…
- А вы разве не из ФСБ? - спросил Корсаков.
- Да это чисто "Матрица"! - встрял Лешка. - Прикинь, па, они за сутки в туалет ни разу не сходили.
Мужчина хмыкнул. Корсаков улыбнулся.
- Весь в меня.
- Не дай бог, - прошептала ему в грудь Анастасия.
Мужчина кашлянул в кулак.
- Анастасия Викторовна, пожалуйста, оставьте нас.
Корсаков уронил руки.
- Иди, Стася.
- Во что ты вляпался, Игорь? Как в прошлый раз?
Корсаков покачал головой.
- Тебе нечего бояться. Я вас вытащу. Как тогда… Не забудь про почту.
Он осторожно отстранил от себя Анастасию.
Посмотрел на ее полураскрытые, искусанные губы, и подумал, что, стоит припасть к ним в поцелуе хоть на мгновенье, как все вернется на круги своя. А это не нужно ни ей, ни ему.
- Иди. Храни вас Бог.
Анастасия всхлипнула и прижала кулачок к губам.
Один из "близнецов" сопроводил ее до порога комнаты и плотно закрыл за ней дверь.
Развернулся и вплотную подошел к Корсакову.
Вблизи кожа на лице блондина казалась высококачественным латексом. Глаза отливали черным стеклом.
Молча, блондин провел ладонями по груди Корсакова. Правой ладонью нырнул в нагрудный карман, извлек футляр.
Отступил. Шагнул к мужчине в кресле, передал футляр и вернулся на свое место у стены.
Мужчина осторожно открыл футляр. Заглянул во внутрь.
Поднял взгляд на Корсакова.
- Что-то не так? - спросил Игорь.
Мужчина, не ответив, перевел взгляд за спину Корсакова.
Игорь, оглянувшись, увидел, что из прихожей выдвинулся "близнец" с его кофром в руке.
- Нет, - проскрипел "близнец".
Мужчина с минуту разглядывал Корсакова.
В полной тишине, повисшей в комнате, зрение Корсакова обрело болезненную, опасную четкость. С расстояния трех шагов, от отчетливо различал каждый седой волосок на висках у мужчины.
Мужчина дрогнул тонкими губами. Достал из кармана мобильный. Нажав всего одну кнопку, установил связь с нужным абонентом.
- Нет, - произнес он только одно слово.
Корсаков где-то читал, что у "нет" сто пятьдесят интонационных значений. Мужчина произнес "нет" как доклад, а не приказ.
Выслушав кого-то на другом конце линии, он уронил:
- Да.
Убрал мобильный в карман.
С минуту щупал и сверлил Корсакова взглядом следователя по особо важным делам.
- Вам придется проехать с нами, - ровным голосом произнес он.
- Женщина и ребенок вне игры?
Корсаков решил, что при неустраивающем его ответе, начнет убивать и умирать прямо здесь, не сходя с места. Эти люди просто не оставили ему иных шансов.
Мужчина опустил веки.
Из смежной комнаты вышел очередной "близнец" и молча проследовал в прихожую.
* * *
Двигатель работал абсолютно бесшумно; движется машина или нет, можно было догадаться только по легкому покачиванию и характерному сосущему ощущению в солнечном сплетении, что возникает при взлете самолета.
На глазах у Корсаков была плотная повязка. Оставалось только полагаться на слух. Он пытался сориентироваться по гулу потока машин, в котором катила их машина, считать количество поворотов и остановок. Но быстро понял, что все бесполезно. Шпионские хитрости, растиражированные в дешевых детективах, в измученной пробками Москве не действуют: в столице можно короткими рывками ехать час там, где пешком пройдешь за десять минут.
Корсаков решил расслабиться и ждать.
В конце концов, побеждает тот, кто заключил сделку не с Фортуной, а с Хроносом. Неумолимое Время срывает дубовый венок с головы победителя.
"Кто умеет ждать, тот умный. Кто мертвый - тот дурак", - поучал Славка-Бес.
* * *
Семь лет назад
Москва, осень 1991 года
Москва куталась в серый сентябрьский туман. Августовская путчевая горячка сменилась похмельной хмуростью.
Словно сама природа говорила: "Ребята, в России живем. Побунтовали - и баста. Придет зима, все лозунги в голове заморозит, как дерьмо в нужнике. А с пустым брюхом даже в раю тошно".
И народ внял. Чуткие, как перелетные птицы, косяками потянулись в ОВИРы. Тугодумы и оптимисты стали устраиваться в новой жизни, как норовые зверьки на зиму.
В ту осень жизнь у Корсакова надломилась, как ветка яблони, густо увешанная сочными плодами. Просто не выдержала богатого урожая. Слишком уж много счастья, решила судьба. И ударила поддых.
Славка-Бес выслушал Корсакова, добродушно щурясь, то и дело смачивая губы пивом. На чьей стороне Славка был в отгремевшем и отгулявшем путче судить было сложно. А сам он помалкивал. Но заявился в Москву аккурат к вводу войск. Почему остался, квартировался в съемной полуторке в Бирюлево и на оставленном им для связи телефоне "дежурил" незнакомый мужской голос, просивший всех, кто искал Беса, перезвонить через полчаса - об этом Корсаков не спрашивал. Славка играл в свои игры.
Корсаков выговорился до дна, и кружка Беса опустела. На душе у Корсакова осталась такая же мертвая пена, что умирала на донышке кружки.
История была совершенно банальной: пропажа жены и ребенка, звонок в мастерскую с предложением заплатить энную сумму, просьба не беспокоить милицию. Корсаков знал сотни таких историй, и беспечно надеялся, что именно его пронесет. Оказалось, исключений не бывает. Живешь в бандитском государстве, копи на выкуп.
Бес пожевал хвостик соленой рыбки и задал первый вопрос:
- Хотя я догадываюсь, но все же ответь, ты в милицию заяву кинул?
Корсаков отрицательно покачал головой.
- Я им не верю.
- Мне пофигу, веришь ты им, или нет. Просто если я впишусь в разборы и ребят своих подключу, не хотелось, чтобы под перекрестный огонь менты попали. Вони потом будет до небес. - Он откусил у рыбешки, засоленной до состояния мумии, куцый хвостик, растер крепкими зубами. Облизнулся. - А своих бандитов знакомых разве нет?
- Есть, кончено. Но они же шакалы, падаль почуют - разорвут. И где гарантия, что они не в доле? Нет, я никому про звонок не сказал. Сразу тебя искать начал.
- Приятно слышать. - Славка почесал грудь под десантным тельником. - Что конкретно они от тебя хотят?
- Денег.
- Сколько?
- Триста тысяч долларов.
Слава пошевелил бровями, выжженными под нездешним солнцем.
- А у тебя такие деньги есть?
Корсаков пожал плечами.
- Теоретически. Если хорошо продать тридцать-сорок картин. Но такую цену дадут, только после выставки в Гамбурге. И то, если удачно там все пройдет. Я туда переправил десять работ. Через две недели жду результат. Но продавать нужно с умом. Минимум года три. Иначе цены собьешь.
- Угу. - Славка кивнул своим мыслям. - Что еще имеешь?
- Налом штук десять. Трехкомнатную квартиру на Кутузовском. От родителей осталась. Что еще? Мастерская на Беговой. Бээмвуха восемьдесят седьмого года. Что еще? А… Развалюха под Мытищами. И десять соток к ней. Купил на всякий случай, хотел там летнюю мастерскую организовать.
- На пленэр в Битцевский парк походишь, ничего страшного, - отрезал Славка. - Как я понял, на выкуп наскрести можно. Сколько они тебе времени дали?
Корсаков сглотнул тугой ком, распиравший горло.
- До завтрашнего утра. До завтрашнего утра, сказали, не тронут Стаську.
Бес на секунду прищурил глаза.
- Торопятся ребятки, - пробормотал он.
За окном медленно умирал осенний день.
Бес встал из-за стола, принялся ходить по кухне из угла в угол. Чем больше ходил, тем больше в движениях проступала хищная звериная пластика. Корсаков следил за превращениями всегда добродушного и медлительного Славки и понял, почему того прозвали Бесом. За маской русопятого рубахи-парня скрывался коварный, хитрый и беспощадный зверь.
Бес вернулся за стол. Сграбастал бутылку пива, щелчком большого пальца сковырнул пробку так, что она выстрелила до потолка, коцнув, рикошетом улетела в угол.
Славка жадно присосался к горлышку. Перелил в себя содержимое бутылки, убрал пустую тару под стол. Отвалившись к стене, исподлобья уперся взглядом в Корсакова.
Игорь ждал. Как ждут приказа и приговора. Внутренне умерев.
- Мать и пацана они держат отдельно, - как о совершенно очевидном, произнес Бес. - Это делает ситуацию не просто плохой, а совершенно хреновой. Шансов отбить одним ударом почти нет.
Корсаков не решился возразить. В конце концов, в засадах, захватах и налетах Бес разбирался лучше него.
- Приехать на "стрелку" и грамотно уложить всех мордами в землю, намотать кишки на локоть и вытащить информашку… - Он пожевал что-то, попавшее на зуб, и сплюнул. - Тьфу. Пять минут работы. У тебя налом валюта есть?
Корсаков кивнул.
- Тысяч десять есть, я же говорил.
- Нормально. - Бес побарабанил крепкими пальцами по столу. - Хватит, чтобы "пробить" информашку через своих ребят. Дальше выдвигаемся по адресам. Кладем там всех. Если Бог на нашей стороне, вытаскиваем твою Стаську и пацана живыми и невредимыми. Зачищаем все за собой. Потом забиваем новую "стрелу". Без базара валим на ней всех. Не пучь глаза, я лучше знаю, как с такими козлами дела делаются. И после этого передаем по всем каналам, что тебя трогать вредно для здоровья. - Он помолчал. - С моей бандой расплатишься по международному тарифу. Квалификация у ребят такая. Продашь кое-что, наскребешь как-нибудь, лады?
Корсаков с готовностью кивнул.
Бес тяжко вздохнул.
- Только кино это, Игорек. Квентин Тарантино по сценарию Марининой. А в жизни, братишка, чем ближе цель, тем меньше шансов. И стопроцентная гарантия, что охотиться за тобой будут всю оставшуюся жизнь.
- Но ты же еще жив, - вставил Корсаков.
Славка усмехнулся.
- Потому что слишком много охотников за моей головой. Масть они друг другу перебивают, а я этим пользуюсь. Пиво пей.
- Не хочу. Водки хочу.
- Обойдешься, - отрезал Бес. - Разговор серьезный. На чем мы остановились?
- Шансов ноль, - выдавил Корсаков.
- Да, по киношному варианту - ноль целых, хрен десятых.
Бес резким движением придвинулся к столу, выкинул руку и цепко схватил Корсакова за кисть. Подержал с полминуты, потом отпустил.
- Ты чего? - Корсаков потер передавленное запястье.
- Да так. Тест один. На Востоке научили. - Бес посмотрел за окно.
Туман прилип к стеклам.
- Пульс у тебя, Игорек неплохой. С учетом обстоятельств. Но мог бы быть лучше, - задумчиво произнес он. - Но что-то в нем есть. Такая жилка особенная.
- Причем тут мой пульс? Может, еще температуру померим?! - Корсаков с силой пригладил волосы. (Тогда они у него были короткими, а стрижка по последней моде.) - Говори, Бес, не тяни.
Бес повернул к нему лицо. Пристально посмотрел в глаза.
- На Востоке говорят, что месть - это блюдо, которое надо подавать холодным, - произнес он. - От себя добавлю: кто умеет ждать, тот умный, кто мертвый - тот дурак.
- Что-то я не догоняю тебя, Бес. Можно без высот армейской мысли?
Бес усмехнулся, но глаза сделались стальными.
- Военных не трогай, парень. Мы не ангелы, конечно. Но великомученики почти все. Работа такая: костьми ложиться и чужих ежей своими задницами давить.
- Извини.
- Проехали. - Бес расслабленно откинулся на стуле. - Итак, как говорил наш замполит после трехчасовой трепотни, разрешите подвести черту, товарищи. Что мы имеем? Женщину и ребенка в залоге. Требования - мешок баксов, которые, в принципе, есть. Повод к войне я вижу. А причины мочить людишек и подставлять под пули своих, увы, в упор не наблюдаю. Отсюда следует предложение: быстро собрать бабки, распродав все барахло. До утра можно успеть. Слава Богу, не в тундре живем.
- И все?
Бес хищно усмехнулся.
- И все только начнется, Игорек. Для всех закончится, а для тебя начнется.
Бес подцепил зажигалку, ловко прокрутил между пальцами. Она сама собой от мизинца проскользила к большому пальцу и свалилась в раскрытую ладонь.
- Понял, Игорек?
- Нет, - ответил Корсаков.
Бес чиркнул зажигалкой.
- Переверни ситуацию. Сейчас ты загнан в угол и времени у тебя нет. Получи свободу маневра и вагон времени. И спокойно, без суеты сделай то, что сейчас хочешь с ними сделать. Перекоцай поодиночке. Медленно и с кайфом.
Бес прикурил от язычка пламени, выдохнул дым в потолок.
- Серьезная акция готовится не один месяц. Это в кино все просто, как бабе вдуть. А в жизни… Короче, что париться? Начальства у тебя нет, задницу рвать никто не прикажет. Затаился и жди. Готовь лежки, вынюхивай стежки-дорожки, оборудуй места для засады. Не торопись. Чутье подскажет, что надо отказаться, так и делай. И не гоняйся за всеми зайцами сразу. Выбери одного. Завали, отлежись, и подбирайся к следующему. Только так.
Корсаков прислушался к себе. Пружина в груди, сжавшаяся до отказа, начала понемногу слабеть.
- Ты мне поможешь, Славка?
Бес пошевелил выгоревшими бровями.
- Игорь - это твоя война.
- Понятно.
- Ни фига тебе не понятно! Я сегодня здесь, а завтра - аборигенам в Австралии штык в жопу вставляю, понятно? Жизнь у меня такая! - Он перевел дух. - Союз окончательно накрылся, всех от присяги, считай освободили. Теперь я сам за себя воюю. И ты тоже. Сам за себя.
Корсаков плеснул себе в кружку пива.
- Ладно.