- У меня есть вопрос, - громко сказал Картазаев, разом останавливая возникшее движение. - Где я буду жить? Палатка не уместна. Желательно, чтобы это был дом.
Главком побагровел от такой наглости, но сказал, что подумает.
На выходе Картазаев неожиданно столкнулся с Костровым.
- Больше, наверное, не придется свидеться, - сказал тот.
Картазаев поспешил сплюнуть.
- Я не в том смысле, - спокойно продолжил Костров. - Меня без вас на первую линию уже никто не пропустит. Медицинский изолятор будем во втором эшелоне разворачивать, - он помолчал и добавил. - А вы, однако, суеверный.
Не будешь тут суеверным - сплошная ненависть кругом, подумал Картазаев, а вслух сказал:
- Вы что-то хотели мне сказать? Должен признаться, я тороплюсь.
- Зачем же вы так? - с укоризной заметил Костров. - Здесь генералов нет, можете снять свою маску.
Это не маска, опять подумал Картазаев. Ты еще не видел мою маску. Можешь считать, что тебе повезло. Может быть, зря я так с тобой. Нормальный мужик вроде. Нет, нельзя, возразил он себе. Как раз с нормальным и нельзя, а то ты расслабишься. Ты должен получить пощечину и закрыться, чтобы не пропустить хук в челюсть. Иногда это позволяло спасти людей. Но отталкивало их всегда.
Он одиночка в толпе.
На этот раз вслух он ничего не сказал. Не дождавшись ответа, Костров продолжил:
- Мне не понравилось, как на вас сегодня смотрел Данюк. Должен вас предупредить, что он приехал не один и привез из Москвы троих отморозков. Я их видел, когда устраивал в лучшую гостиницу. От них можно ожидать всего, если представиться возможность остаться безнаказанным, списав все на Вольд.
- Спасибо, я это учту, - сухо поблагодарил Картазаев.
- Я хотел подчеркнуть, что если вам понадобится помощь-любая, которую я смогу оказать как вице губернатор, можете на меня рассчитывать.
Картазаев внимательно посмотрел на Кострова, тот взгляд выдержал.
Когда, интересно, попросит, подумал Картазаев. Не важно чего - губернаторства без приставки "вице", перевода в Москву, да мало ли. Такие подарки просто так не делают.
- У вас железные нервы, или вы так и не сняли свою маску, - заметил Костров. - Как мне сообщили, я на таблетках. Признаюсь откровенно, я боюсь. А вы нет? Ну, как знаете. За сим разрешите откланяться. Будете у нас в городе, милости просим.
Картазаев жестом остановил его.
- Я бы посоветовал вам, прежде чем разбивать карантинный лагерь, позаботиться о путях эвакуации. Поставьте прямо в лагере пару ""Уралов", а еще лучше вертолет.
- Вы думаете, Вольд может расшириться? - обеспокоено спросил Костров.
Картазаев пожал плечами:
- Предсказания не моя стихия.
- Ну что ж, прощайте, - Костров протянул ему руку. - На этот раз мне действительно пора. А это, кажется, к вам.
К Картазаеву приблизился молодой боец в камуфляже, вооруженный автоматом со складным прикладом. Из ранца торчала антенна радиостанции.
Был он небольшого росточка, по-мужицки крепкий и широкий. Ноги "кавалериста". Судя по обстоятельной речи явно деревенский. Смешной вздернутый нос украшали бесчисленные конопушки. Парнишка заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал солидно, но эффект получился обратный и стало явно видно, что он еще совсем пацан, только что со школьной парты.
- Гвардии рядовой Мошонкин, - пробасил десантник. - С этого момента поступаю в ваше полное распоряжение.
- Этого я и боялся, - сказал Картазаев.
А про себя подумал: "Ну и гадский папа этот Лощекин. Отомстил все - таки".
Глава 2
В Новоапрелевск можно было добраться двумя путями. Шоссе делало небольшой крюк и подходило к городу с севера. Другая дорога, похуже, по насыпи следовала к Новоапрелевску напрямую мимо дач.
Трое молодых людей - два парня в цветастых "багамах" и девица в обтягивающих брючках - выбрали шоссе.
- Заедем с парадного входа, - заявил Виталий, которого все на модный манер давать друг дружке иностранные имена, называли Вит.
Инна (между своими Инесс) являлась девушкой Вита, поэтому была согласна с дружком.
Второй парень Максим (Макс) был в компании фигурой ведомой. Застенчивый и затюканный до невозможности, он был давно и безнадежно влюблен в Инну, но фигурой не вышел, худой словно жердь, и цветастая рубашка болталась на нем как на пугале.
Единственной причиной, по которой Вит повсюду таскал Макса с собой, являлось то, что он знал о тайной страсти своего приятеля и всласть потешался этим.
Обычная старая легковушка, превращенная в кабриолет путем ампутации крыши, лихо рассекала жаркий воздух. Дело было еще в начале лета.
- Смотри, как я ее держу, Макс! - крикнул Вит и с видом хозяина клал руку на пышную грудь девушки. - Завидуй, Макс! Ты что, думаешь здесь не за что подержаться? Смотри!
Не долго думая, он расстегивал на девушке блузку, оттягивая эластичный лифчик книзу. Макс отворачивался. Если честно он и не целовался еще ни разу по-настоящему, и поэтому вид подрагивающих грудей и сосков, ярко розовых словно губы, был для него зрелищем постыдным. Это было НЕХОРОШО.
Макс был домашним мальчиком. Любимым его занятием было
чтение книжек на диване. И еще хуже того, что он был домашним мальчиком, он еще был маменькиным сынком.
Мама была строгих правил, и с детских лет ей удалось привить Максу стойкое отношение к сексу, как к чему-то неприличному, чему нет, и не может быть места в жизни.
Глядя на прыгающие женские груди, Макс разрывался на части от стыда.
Спирало дыхание, одновременно в низу живота возникло невыносимое тиснение. У него там словно росли крылья, норовя вздернуть кверху не только штаны, но и его самого.
- У нашего Максика торчун! - хохотал Виталий. - Ай-яй-яй. Иди-ка в кустики, малявка, подергай его, может и спадет.
Стремясь сделать побольнее, он всегда называл Макса малявкой.
Максим никогда бы не стал с ним водиться, если бы не Инна.
Максим недоумевал, что она нашла в этом вечно немытом и плохо пахнущем второгоднике, который сидел в школе до двадцати лет, и никак не мог ее окончить.
Отправляясь к старому приятелю Виталия в Богом забытый Новоапрелевск, Максим знал, что ничего хорошего из этой затеи не получится, но ничего не мог с собой поделать. Он был слабовольным человеком.
Был готов к бесконечным придиркам, откровенным издевательствам, лишь бы видеть Инну.
Не доезжая города, Виталий остановил машину и сказал:
- Надо отлить.
Для этого он не стал даже вылезать из-за руля, только приподнялся и, приспустив бесформенные по моде штаны вкупе с обширными трусами, вытащил давно не мытый и дурно пахнущий член и пустил струю прямо над девушкой.
- Хороша пушка! - сказал он. - И весьма приличного размера. Как ты ее, Инесс, терпишь, - он искоса глянул на притихшего на заднем сидении приятеля и продолжил. - Малявка бы не смог.
И расхохотался. Максим слабо улыбнулся, сделав вид, что оценил не Бог весть, какую шутку. На самом деле ребята в школе болтали разное: и что Виталий бомжей в задницу трахает за бутылку пива, и что сам иногда ее подставляет, когда на мели и срочно нужны деньги.
И все несказанно удивились, когда узнали, что Инна, такая чистая, такая ПРИМЕРНАЯ, связалась с таким. Не поймешь этих баб, философски подумал Максим.
Виталию, наконец, заблагорассудилось закончить отвратительный стриптиз, от которого удовольствие получал он один, и они, продолжив путь, скоро въехали в город через северную его оконечность.
Прямо около дороги расположилось приземистое здание кафе "Север", Виталий пошел купить сигарет и Инну с собой потащил.
- А ты сиди тут, машину сторожи, - приказал он Максиму. - Знаю я этих новоапрелевских, сам отсюда, им машину спереть, как два пальца описать. Пошли, красотка!
Они исчезли за выцветшими, с облупившейся зеленой краской, дверями кафе и надолго. Максим весь извелся.
Он выходил из машины, разминался. Ради интереса посидел за рулем. Для него это являлось экзотикой, водить машину он не умел.
Прошло уже не менее двадцати минут, а парочка все не появлялась. Максу надоело ждать, и он зашел следом.
Глаза не сразу привыкли после улицы, казалось, что с ходу окунулся в сумрак, и еще ничего не видя, он услышал громкие стоны. Он узнал голос Инны и рванулся на помощь мимо столиков в пустынном зале. Подумалось, нарвались.
За стойкой бара не было обычного в таких случаях бармена, и стоны доносились оттуда. Максим с ходу забежал вовнутрь и замер, пораженный открывшимся видом.
В исполнении Виталия зрелище было тошнотворным.
Он стоял со спущенными штанами, а Инна, стоя на четвереньках периодически целиком брала его хозяйство в рот, тыкаясь каждый раз лицом в неопрятного вида рыжие торчащие волосы у него в паху.
- Малявка пожаловал! - дурашливо вскричал Виталий. - Ну-ка, иди сюда. У красавицы еще два ствола свободно.
Он тычками кулака направил в сторону Максима отставленный зад Инны, после чего просунул палец между брюками с трусами и телом и стал сдирать их книзу. Ослепительно забелела голая кожа.
Инна замычала, говорить она не могла, и попыталась взбрыкнуть, но Виталий намотал ее волосы на руку и не давал шелохнуться, еще более вдвигая девушку на себя.
Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы легкий сквозняк не стронул дверь в глубине бара. Она с легким скрипом приоткрылась вовнутрь. За ней была небольшая служебка, и в ней за накрытым столом с бутылками и закуской сидел бармен.
На нем был белоснежный пиджак, на котором ярко проступили ярко желтые струи гноя, капающего из ушей. Рот мертвеца был приоткрыт, и на шум открываемой двери, а больше, как реакция на возникший при этом сквозняк, из-под черных зубов стали быстро вылезать и расползаться по подбородку большие навозные мухи.
Максим закричал и, беспрерывно вопя, бросился вон. Следом кинулась Инна, которую, наконец, отпустил Виталий. Сам он, решив, что Максим увидел сторожа, ломился следом, путаясь в спущенных штанах и безуспешно пытаясь натянуть их на ходу.
Троица запрыгнула в машину, и Виталий сразу дал полный газ. Через секунду он как сумасшедший хохотал, выворачивая баранку вслед конфигурации городских улиц.
- Чуть не застукали! - орал он. - А мы заскочили, кругом не души и море жратвы. Коммунизм! Ну и нажрались на халяву. Потом трахаться начали, только я кончить не успел из-за этого долбаного сторожа. Он, наверное, в киндейке был?
Максима мутило. Почему-то не хотелось говорить, что бармен был мертвый. Может, ему показалось? А Вит потом засмеет.
Виталий подъехал к бывшему ДК имени Ленина и снова остановился.
- С этим долбаным сторожем ни кончить не успел, ни сигарет спереть, - сказал он. - Пойду в киоск схожу.
Инна посмотрела по сторонам и заметила:
- Люблю эти провинциальные города. Заметь, какая здесь тишина.
Действительно, было очень тихо. Едва замолк мотор, тишина сделалась абсолютной, словно в вакууме. Не доносилось ни голосов, ни шагов. Улицы были пустынны на всем протяжении. Кое-где стояли машины, которые никто даже не подумал припарковать к обочине.
- Эх, деревня! - пренебрежительно заметила Инна.
Порыв ветерка принес странный сладковатый запах. Аромат тяжелел, воздух становился густым, словно в нем разливался начинающий гнить сахарный сироп. Виски сдавило, сразу заболела голова.
Видение разлагающегося бармена возникло вдруг перед глазами Максима. Он не успел себя проконтролировать, и его вывернуло наизнанку.
- Что ты себе позволяешь, свинья! - с негодованием воскликнула Инна.
- Прости, - он пытался зажать бьющуюся изо рта струю, куда там.
Тогда он перегнулся через борт и отдался на волю стихии. Когда он вернулся в исходное положение, позывов к рвоте больше не было, но тело охватила слабость.
- Когда я зашел в бар, там был мертвец, - сказал он неожиданно для себя.
- Что ты сказал? - не поверила она.
- Там был мертвец, - повторил он. - И он мертв очень давно, потому что уже сильно разложился.
- Так чего же ты раньше молчал? - воскликнула она. - Теперь же могут подумать, что это мы его пристукнули! Нам теперь всем угрожает опасность!
- Да, похоже, нам, действительно, угрожает опасность, - повторил он и внимательно огляделся по сторонам. - Мы здесь уже около часа и за это время не видели ни одного живого человека, и мимо нас не проехала ни одна машина.
- Что ты болтаешь? - встревожено спросила она, ей начало передаваться его состояние.
- Надо уезжать отсюда, Инна! - он перегнулся через спинку сиденья и нажал на клаксон.
Тот оглушающе прозвучал в тишине. Инна поспешила убрать его руку и уже просительно посмотрела на него.
- Мне страшно, Максик, - проговорила она. - Здесь что-то происходит. Я это чувствую. На нас кто-то все время смотрит.
Она была готова заплакать.
- Кто смотрит?
- Я не знаю. Кто-то злой. Тишина здесь какая-то недобрая.
- Успокойся. Сейчас я схожу, позову Вита, и мы уедем отсюда, - Максим привстал с сидения, но она тотчас вцепилась в него.
- Не уходи! Я боюсь оставаться одна в этом страшном месте! Давай уедем прямо сейчас!
- А как же Вит?
- Вит - тупая скотина. Пусть он остается и подыхает. Забыл, как он издевался над тобой?
- Да я и машину водить не умею!
Она смотрела на него с презрением.
- Ты никогда не сможешь постоять за себя, - сказала она. - Ты только для того и существуешь, чтобы тебя все трахали и по первому требованию готов подставить задницу. Как впрочем, и я. Мы с тобой шлюхи, Максик. С этим ничего не поделать.
- Зачем ты так?
Они бы наговорили друг другу много обидного, если бы не появился Виталий, тащивший большую картонную коробку. Ни слова ни говоря, он кинул коробку на заднее сиденье рядом с Максимом, и из нее посыпались блоки сигарет, шоколадки, упаковки жвачки.
- Лафа сегодня подкатила! - крикнул он, только после того как рывком стронул с места. - Киоскерша окочурилась. Пока никто не прочухал, я и затарился.
- Тут кругом все мертвые! - запричитала Инна. - Уедем отсюда!
- Что болтает эта сумасшедшая? - спросил Виталий.
- Она не сумасшедшая, - заступился за нее Максим. - Тут произошла что-то ужасное, и никого нет живых. Надо сматываться отсюда, если сами хотим уцелеть.
Виталий переваривал услышанное.
- А в магазинах тоже никого не осталось? - спросил он.
- Причем тут магазины? - закричала Инна. - Уедем, миленький!
Он с ходу влепил ей затрещину.
- Зайдем в ювелирный магазин, потом уедем, - проговорил он сквозь зубы. - Я не могу упустить такой куш.
Более не слушая возражений, он погнал машину по известному только ему маршруту. Вскоре они подъехали к магазину "Изумруд", занимавшему первый этаж пятиэтажки.
- Я вижу сон. Никого нет, и дверь даже не заперта, - сказал Виталий.
Было видно, что он изрядно трусит, но старается не показывать виду. Движения его сделались вороватыми, и он все время оглядывался.
Но мертвый город продолжал безмолвно взирать на них глазницами окон.
Когда они вошли в магазин, через них властно прошла невидимая волна. На доли секунды они потеряли сознание, но пауза была столь незначительно, что они перенесли ее на ногах. Инна даже успела увидеть мгновенный сон, будто она умерла и ее хоронят.
Это было непонятно, страшно, и она вцепилась в Максима:
- Выведи меня отсюда!
- Катитесь! - заорал Виталий. - И не надейтесь, что я с вами буду делиться!
Максим подхватил слабеющую девушку и потащил к выходу. Он и сам чувствовал себя не важно. В ушах гудели колокола, и немилосердно хотелось спать.
Они прождали в машине полчаса, но Виталий не появился.
- Пойду, притащу этого жадного урода! - сказал Максим.
- А я пока подремлю, спать очень сильно хочется.
Максим вошел в магазин и сразу увидел Виталия, разлегшегося прямо посреди разгромленной им витрины. Он и взять ничего не успел и мирно почивал среди обломков.
- Спать! - услышал Максим чью-то команду, но вокруг никого не было, голос шел изнутри.
Ноги подогнулись, и он бы моментально заснул, если, бросив взгляд на Виталия, не увидел медленно потекшую у него из уха отвратительную зеленоватую струйку.
Он пересилил себя, выскочил наружу и закричал:
- Инна, не спи! Во сне смерть!
Он тряс ее за плечи, девичьи кудри развевались от ветра, и девушка улыбалась сквозь сомкнутые ресницы. Она спала.
Никто не знает, как парню удалось выбраться из города. Картазаев в это время летел в самолете по случаю первого массового поражения людей, и оцепление, уже имевшее приказ стрелять на поражение, остановило машину, выписывавшую немыслимые петли на дороге, всеми имеющимися на вооружении огневыми средствами.
Парень получил четыре огнестрельные раны, и состояние его было критическое.
Врач сказал:
- Я сделаю ему укол, который надолго погрузит его в сон. Крепкий сон- это все, что ему нужно сейчас.
Очевидцы говорили, что парень не хотел засыпать, все порывался что-то сообщить. Он умер во сне.
Потом умер врач, его обследовавший, медсестры, которые его перевязывали. Умерли все, кто стоял тогда в оцеплении. Только сначала они все заснули.
Так все узнали, что сон может убивать.
Картазаева поселили в доме лесника, расположенного метрах в двухстах от палаточного городка. Он лежал на панцирной койке на чердаке и вспоминал тот первый случай, когда Вольд выкосил целый город.
Он навсегда запомнил, как экскаваторы рыли огромные ямы, и погибших хоронили в общих могилах.
Клиническая картина у всех пораженных была одна и та же. Человек засыпал, переставал принимать пищу, пить воду и погибал от полного истощения. Официально эпидемия получила название массовой летаргии. Вольдом ее стали именовать позже, после драматических событий, о которых Картазаеву было тяжело вспоминать.
Вольд оказался чрезвычайно заразен. Контакт с больным гарантировал сто процентную инфицированность. Вирус выделить не удалось.
Обнаружилась странная закономерность. Вольд существовал в конкретном месте, и косил все живое, что пересекало невидимую границу. Сам же границ не пересекал.
Что из себя представляет Вольд? Откуда взялась эта напасть? Картазаев бы с удовольствием рассказал все Кострову. Если бы знал.
Картазаев был отвлечен от своих мыслей шумом с первого этажа. Мошонкин готовился к ужину.
Вообще-то, готовили на полевой кухне, ординарец бегал туда с судками, и вся его задача заключалась в накрывании стола и мытье посуды.
В домике давно никто не жил. Мошонкин первым делом разделся до трусов и вымыл полы. Потом отскоблил штык - ножом потемневшую от времени и грязи поверхность стола. Неведомо какими путями достал кусок клеенки и застелил.
Все свободное время он что-то мастерил: табуреты, крыльцо, двери, шкафчики. Если бы у Картазаева были нервы, то он бы его достал.