- Полегче, - прошипел Вилькоксин. - Ради всего святого, полегче!
- А вы значит, видите… эту разницу, - произнес Хейнман. Он откинулся в кресле и посмотрел на остальных членов Комиссии. - И вы не отрицаете, что, вопреки мнению мистера Холланда, взяли с собой пистолет и нож?
- Нет, - сказал Джим.
Хейнман вытащил из кармана платок и аккуратно промокнул лоб.
- Что ж, - сказал он. - Кажется, с этим все.
Из кипы бумаг он извлек новый лист и сделал пометку карандашом.
- Только что, - провозгласил он, - вы слышали рассказ о своих действиях, начиная с момента, когда покинули космопорт Альфы Центавра 3 и до настоящего времени, из уст мисс… Высокородной Ро. Имеете ли что-нибудь добавить к данному рассказу?
- Нет, - сказал Джим.
И вновь почувствовал, как Вилькоксин отчаянно дергает его за рукав. Но не обратил на него внимания.
- Никаких замечаний. Так, - резюмировал Хейнман. - Должен ли я понимать это в том смысле, что вы отказываетесь объяснить те странные действия, которые вы позволили себе в Мире Владык, вопреки утвержденной программе?
- Я этого не говорил, - сказал Джим. - Рассказ Ро абсолютно точен. Но как его поняли вы - другое дело. Мало того, вы сделали неправильные выводы о том, что совершенное мною в Мире Владык шло вразрез с программой.
- В таком случае, вам наверное, следует объяснить нам наши заблуждения, мистер Кейл, - предложил Хейнман.
- Я давно пытаюсь это сделать, - отпарировал Джим.
От этих слов на щеках председателя заиграла легкая краска, однако Хейнман решил оставить вызов без ответа. Взмахом руки он приказал продолжать.
- Объяснение достаточно просто, - сказал Джим. - Высокородные Империи Мира Владык, - и, я уверен, господин Ук Бен, губернатор Альфы Центавра 3 со мной согласится, - высшие существа по отношению к людям, населяющим миры типа Центавра и множество других. - Тут Джим посмотрел на губернатора, но тот отвел глаза. - И по отношению к нам, людям Земли, тоже. Поэтому даже самые тщательно разработанные на Земле планы были не в состоянии помочь мне в мире, самый захудалый представитель которого на голову выше любого гения нашей планеты. С самого начала мне пришлось приспосабливаться к совершенно незнакомой обстановке, и я вынужден был самостоятельно принимать решения, ибо ни один земной ум не смог бы предугадать ситуации, которые могли там возникнуть.
- Насколько я помню, - заметил Хейнман, - вы ни разу не заявляли о подобных сомнениях во время подготовки.
- Выскажи я их раньше, я был бы немедленно отстранен.
Рядом послышался слабый стон Вилькоксина.
- Конечно, конечно, - сказал Хейнман. - Продолжайте, мистер Кейл.
- Попав на Тронный Мир, я понял, что смогу защищать интересы Земли только в том случае, если проникну в окружение Императора.
Император Мира Владык болен, у него шизофрения, Империей управлял дядя Императора - Вотан. Третий человек Империи - Галиан - плел против них интриги, стремясь занять положение Вотана, то есть сосредоточить в своих руках всю реальную власть. План Галиана состоял в убийстве Вотана и старкинов - преданных слуг Императора. Затем, заняв верховное положение в Империи, Галиан собирался создать новых старкинов, преданных уже не Императору; а лично ему, Галиану. Старкины - это искусственно созданная раса солдат. Преданность хозяину закреплена у них генетически. Галиан был уверен, что за два-три поколения ему удастся вывести новых старкинов, а материал он планировал брать отсюда - с Земли.
Джим замолк и окинул взглядом членов Комиссии, сидящих за длинным столом.
13
Секунда или две прошли с момента окончания речи Джима, когда смысл его слов наконец дошел до сознания членов Комиссии. Председатель вздрогнул, остальные повскакали с мест, да так и остались стоять.
- Что это значит, мистер Кейл? - требовательно произнес Хейнман. - Вы обвиняете Высокородного Галиана, которого сами же убили, в умышленном геноциде - в том, что он, якобы, хотел преобразить нас генетически и сделать своими послушными воинами и телохранителями?
- Я не обвиняю его, - возразил Джим, сохраняя спокойствие. - Я констатирую факт - известный факт намерений принца Империи Галиана, которые он сам высказывал в качестве своих, если хотите, планов. Не думаю, что вы это поймете, - в голосе Джима впервые появилась нотка иронии, - но планы его никого в Тронном Мире не шокировали. В конце концов, жители колоний всегда были просто слугами Высокородных, а мы ведь даже не колония. Мы всего-навсего Волки - дикие мужчины и дикие женщины, обитающие за пределами цивилизованной Империи.
Хейнман откинулся в кресле и, повернувшись к губернатору Альфы Центавра, что-то прошептал ему в ухо. Тот ответил. Джим сидел не шевелясь, пока их приватная беседа не окончилась, и председатель Хейнман вновь не повернулся к нему.
- Немногим ранее, - сказал Хейнман, - вы утверждали, что Высокородные Мира Владык - высшие существа. Как сочетается данное утверждение с бесчеловечными намерениями, которые вы приписываете принцу Галиану? Не говоря уже о том, - опять-таки, это вытекает из ваших слов - что он якобы, собирался убить дядю Императора и захватить верховную власть в Империи. Вы противоречите сами себе. Если Высокородные действительно высшие существа, в чем с вами совершенно согласен и губернатор Альфы Центавра 3, то принц Галиан не может быть одновременно и ангелом, и чудовищем.
Джим рассмеялся.
- Мне кажется, уважаемая Комиссия не вполне понимает сущность социальных отношений Мира Владык и Империи вообще. План Галиана по захвату власти - верх преступных измышлений, по мнению любого Высокородного. Но с точки зрения того же Высокородного идеи Галиана относительно Земли - отнюдь не преступление, а норма. Более того, нам объявили бы, что, дескать, мы должны считать себя счастливыми, ибо привлекли внимание принца. Что, став старкинами, мы избавились бы от болезней и обрели бы здоровье, счастье и единство, подобно старкинам Императора.
И вновь Хейнман принялся шептаться с губернатором, но на этот раз оба выглядели озабоченными и расстроенными.
- Не хотите ли вы сказать, мистер Кейл, - произнес Хейнман, и тон его давал понять, что председатель ждет честного ответа, - что все ваши действия в Мире Владык были направлены не только на благо Императора, но и служили целям безопасности людей на Земле?
- Да, - ответил Джим.
- Мне бы очень хотелось в это верить, - сказал Хейнман. - Но вы заставляете нас принять на веру слишком многое. Например, что вы каким-то образом узнали о планах принца Галиан а, хотя он не мог не держать их в строжайшем секрете.
- Да, это так, - согласился Джим. - Но отдельные губернаторы и дворяне колониальных миров, - тут его взгляд скользнул по губернатору Альфа Центавра, - должны были знать о его намерении избавиться от прежних старкинов. Принцесса Афуан и Мелнес - хранитель дворцовых покоев - были в курсе остальных деталей. Хотя Галиан, насколько это возможно, старался никому их не открывать.
- Как же в таком случае о них узнали вы? - спросил один из членов Комиссии - незнакомый Джиму, невысокий, толстый человек.
- Мои основные интересы состоят в изучении различных человеческих культур, во всех их видах и проявлениях, - сухо пояснил Джим, - существует определенный предел вариациям любой культуры, сколь бы высоко ни была эта культура развита. Социальные отношения Высокородных в Мире Владык и знати в колониальных мирах были, как считали сами носители этих отношений, на самом высоком уровне. Высокородные и подражающие им провинциальные князьки разделялись на небольшие группы или кланы, которые вели себя так же, как нойо.
Джим подождал, пока кто-нибудь не попросит его растолковать термин "нойо". Попросил Хейнман.
- Французский этнолог Жан Жак Петтер обозначал термином "нойо" общество, раздираемое внутренними противоречиями. Позднее Роберт Ар дли охарактеризовал такое общество как "сосуществование правителей, связанных вместе дружески-вражеской зависимостью". В природе аналогом нойо может служить стая обезьян калицебус. Каждая стая калицебус проводит свободное от сна и потребления пищи время вблизи границ владений другой стаи, всячески дразня и угрожая соседям. Замените "ареал" на "позицию", "угрозы" на "интриги", и получите картину сообщества Высокородных Мира Владык. Единственным исключением были Высокородные типа Ро, но лишь потому, что являлись своего рода дегенератами, то есть, находились на уровне развития, который Высокородные миновали в незапамятные времена. Поэтому их не считали за ровню, хотя, возможно и ошибались.
Джим снова замолчал. Довольно долгое время ни один из членов Комиссии не нарушал тишины, затем заговорил Хейнман.
- Раньше вы сравнивали Высокородных с нами, людьми Земли, и называли их сверхсуществами. Теперь вы взялись сравнивать их со стадом обезьян. Они не могут быть и теми, и другими.
- Могут! - воскликнул Джим. - Ардли утверждал - "нации рождают героев, а нойо - гениев". В случае Мира Владык, послужившего прототипом для других планет, гении создали нойо. Обезьяны калицебус живут в утопических условиях: на деревьях им хватает пищи и питья. Высокородные Мира Владык тоже основали своеобразную утопию на базе совершенной технологии, ориентированной на удовлетворение любых желаний и потребностей. Естественно, в подобных условиях они неизбежно должны деградировать и сделаться легкой добычей какого-нибудь предприимчивого народа с окраин Империи, где условия жизни не в пример хуже. В истории так бывало не раз - аристократия неизбежно слабела и становилась зависимой от нижних слоев общества.
- Почему же этого до сих пор не произошло с Высокородными? - спросил Хейнман.
- Потому что им удалось придумать нечто уникальное - вечную аристократию, - объяснил Джим. - Империя собрала на планете лучшие умы своих колоний, и планета превратилась в Мир Владык, куда продолжали прибывать самые талантливые люди со всей Галактики, обеспечивая постоянный приток свежей крови. Кроме того, аристократия Мира Владык, развивавшаяся в Высокородных, сумела сделать то, чего не смогла добиться ни одна аристократия в истории - она обеспечила каждого члена сообщества знанием всего технического потенциала Империи. Высокородные не просто гении, они - всесторонние гении. Высокородная Ро, в данный момент находящаяся здесь, при наличии материалов и времени способна превратить Землю в точную копию Мира Владык. Я имею в виду его технический потенциал.
Хейнман нахмурился.
- Не вижу связи между Высокородными и нойо, - сказал он.
- Бессмертная аристократия, - ответил Джим, - тоже имеет способность к эволюции. Но это реэволюция, она ведет общество к упадку; это движение проявляется на всех уровнях - и на социальном, и на индивидуальном.
Губернатор с Центавра наклонился, что-то зашептал Хейнману на ухо, но тот отстранил его, причем довольно бесцеремонно.
- Как только я разглядел признаки скорого краха Империи, - снова заговорил Джим, - я понял, что семена его упали на благодатную почву. Свидетельством тому служили совершенно извращенные общественные отношения, - Джим не сводил глаз с губернатора. - Иными словами, самое большее через несколько сотен лет Империя натает разваливаться, ей будет не до Земли и ее обитателей. К несчастью, вскоре я узнал о заговоре Галиана. Не все Высокородные были удовлетворены системой нойо. Многие, вроде Галиана, Вотана или Словиеля, жаждали серьезного действия, а не того призрачного существования с игрой в Пункты, которое им предлагало нойо. Кроме того, Галиан был опасен. Как и Император, он был сумасшедшим, но, если так можно выразиться, несколько буйного склада. И он вполне был способен претворить свое сумасшествие в жизнь. Он увлек бы Землю следом за Империей - в пропасть, раньше, чем Империя рухнула бы под собственной тяжестью.
Джим замолчал. Ему внезапно захотелось оглянуться на Ро и оценить впечатление, произведенное его словами, но он удержался.
- Итак, - заключил он, - я поставил целью уничтожить Галиана. И я это сделал.
Он замолчал.
В зале царила мертвая тишина, словно люди ожидали продолжения. Но вскоре члены комиссии заерзали на стульях - поняли, что речь окончена.
- Значит, такова ваша трактовка собственных действий, - Хейнман медленно наклонился вперед и устремил взгляд в переносицу Джима. - Значит, вы спасали Землю от буйнопомешанного… Но насколько вы уверены в своей правоте?
- Я отвечу. - Джим мрачно улыбнулся. - дело в том, что я разыскал в архивах немало любопытных сведений. Земля, да будет вам известно, все-таки была колонизирована Империей - здесь высадилось несколько Высокородных со слугами. И… - он помедлил, но затем выговорил медленно и очень ясно: - Я САМ - ПОТОМОК ЭТИХ ВЫСОКОРОДНЫХ! ТАК ЖЕ, КАК И РО - Я ПОТОМОК БОЛЕЕ РАННЕЙ И БОЛЕЕ ЗДОРОВОЙ АРИСТОКРАТИИ. ИНАЧЕ, СОСТЯЗАЯСЬ С ГАЛИАНОМ И ДРУГИМИ ВЫСОКОРОДНЫМИ, Я НЕ СМОГ БЫ СДЕЛАТЬ ТОГО, ЧТО СДЕЛАЛ. Я МОГ БЫ ДОСТИЧЬ БОЛЬШЕГО, ЕСЛИ БЫ МОЕ РАЗВИТИЕ НЕ ОСТАНОВИЛИ ЗДЕСЬ, НА ЗЕМЛЕ, КОГДА МНЕ БЫЛО ДЕСЯТЬ ЛЕТ ОТ РОДУ!
В мертвой тишине Джим смерил взглядом губернатора. Тот сидел неподвижно, его рот был слегка приоткрыт, глаза уставились в пустоту. Джим неожиданно почувствовал уверенность в себе и симпатию аудитории, включая членов Комиссии. Но столь же внезапно симпатия эта сменилась чувствами недоумения и досады.
- Высокородный? Вы? - Хейнман, казалось, спрашивал сам себя. Довольно долго он смотрел на Джима недоуменным взглядом, затем взял себя в руки и словно бы вспомнил о своем положении и обязанностях. - В это трудно поверить. - В его голосе засквозила прежняя, едва уловимая ирония. - Чем вы докажете это?
Джим спокойно кивнул на губернатора Альфы Центавра 3.
- Губернатор знает Высокородных. Мало того, он видел меня в их среде. Он может подтвердить мои слова, если конечно, вы поверите такому свидетелю.
- О, - Хейнман откинулся в кресле и по инерции отъехал с ним от стола. - Думаю, свидетельству губернатора мы поверить можем.
Он повернулся к маленькой фигурке гостя и громко, чтобы слышали все, спросил:
- Мистер Кейл, находящийся здесь, утверждает, что он - Высокородный. Что по этому поводу думаете вы, господин Ук Бен?
Взгляд губернатора по-прежнему был устремлен на Джима. Он открыл рот, намереваясь говорить, затем закрыл; наконец, с трудом выговаривая слова земного языка, сказал:
- Нет, нет… Он никогда не может быть Высокородным… НЕТ!
Над аудиторией пронесся шумный вздох. Джим медленно поднялся и скрестил на груди руки.
- Сядьте, мистер Кейл! - крикнул Хейнман, но Джим не удостоил его вниманием.
- Адок! - позвал он в пространство, и в проходе между столом Джима и сценой, на которой размещались члены Комиссии, внезапно появился старкин. Он стоял неподвижно, могучий торс слегка поблескивал в электрическом свете белыми энергетическими полосами. По залу вновь пронесся вздох. Затем наступила тишина.
Джим обернулся и показал на одну из стен.
- Это наружная стена, Адок. Я хочу, чтобы ты открыл ее. Просто открыл - без всякого шума, огня и обломков. Сделай это.
Старкин встал вполоборота у указанной стены. Казалось, он не произвел ни единого резкого движения… На мгновение вспыхнул ослепительный свет, и раздался хлопок, похожий на взрыв электрической лампочки. В стене образовалось отверстие неправильной формы, сквозь которое виднелись крыши домов и голубое небо с мелкими барашками облачков.
- Убери эти облака, Адок, - приказал Джим.
Послышалось пять или шесть еле слышных, неуловимых коротких свистков. И небо стало ясным и чистым. Джим повернулся к сцене и, театрально подняв руку, указал ею на губернатора Альфы Центавра 3.
- Адок… - медленно начал он.
Маленькая смуглая фигурка кубарем скатилась со сцены. Подбежав к Джиму, губернатор попытался схватить его руку.
- Нет, нет, Высокородный! Нет! - вскричал он на языке Империи.
В отчаянии он продолжал по-английски.
- Нет! - едва не вывернув голову, он обернулся к Комиссии. Его голос с сильным акцентом звучал в мертвой тишине довольно неестественно. - Я ошибался! ОН - ВЫСОКОРОДНЫЙ! Истинно говорю вам: он - Высокородный!..
Голос губернатора сорвался на визг. На лицах Хейнмана и остальных членов Комиссии появилось недоверие, смешанное с ужасом. Постепенно поворачиваясь вокруг Джима, губернатор в конце концов оказался лицом к сцене.
- Нет, нет! - продолжал он. - Я говорю так не потому, что он собрался со мной что-то сделать! Не из-за старкина. Вы не понимаете! Старкины не подчиняются никому, кроме Императора и тех Высокородных, которым он жалует старкинов. Они преданы лишь Высокородным! Это так! Он действительно Высокородный! Я был неправ! Вы должны вести себя с ним, как с Высокородным, потому что он действительно Высокородный!!!
Впав в истерику, губернатор повалился на пол. В это время Джим почувствовал, как чья-то рука скользнула в его ладонь. Он оглянулся. Рядом стояла Ро.
- Да, действительно, - Ро заговорила на правильном, хотя и несколько неуклюжем английском. - Я - Высокородная, и говорю вам, что Джим - тоже Высокородный. Император усыновил его, и объявив это, он сказал, что не вносит в судьбу Джима ничего нового. И это верно.
Джим рисковал жизнью ради всех вас, он привел с собой меня и Адока. Чтобы мы помогли вам когда-нибудь взять в свои руки наследство Империи.
Она указала на губернатора.
- Уверена, этот человек участвовал в заговоре Галиана. Именно он прислал Вотану камень от имени Джима, однако то был не камень, а особое устройство, сконцентрировавшее на Вотане голубое свечение; бедный Император решил, что видит Голубого Зверя из своих неотвязных кошмаров. Он настолько испугался, что приказал старкинам убить своего дядю, как и задумал Галиан. Не этот ли человек посоветовал судить Джима за предательство?
- Я лгал… Я сказал им, что принцесса Афуан скоро свергнет Высокородного Словиеля и начнет мстить Земле… - простонал губернатор, пряча лицо в ладонях. - Я был неправ. Он - Высокородный! Не только из-за усыновления, но и по рождению. Я был неправ…
На лице Хейнмана ясно отражалась происходившая в душе борьба. Но в конце концов, он сделал выбор. Вид у него стал, как у человека, который долго блуждал в потемках и неожиданно вышел на яркий солнечный свет. До того яркий, что стало больно глазам…
Джим посмотрел на Хейнмана, потом на маленького губернатора, и вновь на Хейнмана.
- Вот так, - произнес он серьезно. - Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему Империю любой ценой нельзя было допустить до Земли…