- Да, - хмуро ответил Джим. - Зачем меня сюда привезли?
- Эта леди, Высокородная…
- Ее зовут Ро.
- Так вот, ваша Ро столкнулась с правительственными чиновниками сразу, едва корабль коснулся грунта. Судя по всему, встречать его явились весьма важные шишки - здесь тоже заслуга губернатора Альфы Центавра, он опознал корабль Высокородных. Короче, Ро пустила их внутрь, показала вас и поведала впечатляющую историю о том, как вас ранил на дуэли принц Империи, и будто вы этого принца прикончили. Она сказала, что вам уже намного лучше, и не возражала, когда чиновники предложили поместить вас в земную больницу - похоже, что они ее убедили, что привычное лечение окажет благоприятное действие, и, дескать, вы скоро встанете на ноги.
- Да, - тихо сказал Джим. - Ро начисто лишена подозрительности.
- Очевидно. Во всяком случае, она позволила увезти вас, и Комиссия приняла решение начать работу сразу, как только вы поправитесь. Врач только что дал положительное заключение.
- Что это будет за расследование?
- Видите ли… - замялся Вилькоксин. - Я уже сказал, что с обычной судебной процедурой оно не имеет ничего общего. Комиссия собрана с целью получить определенную информацию, на основании которой решит, что делать с вами, вашими друзьями и кораблем. Но скорее всего, правительство возбудит уголовное дело по обвинению вас в предательстве и измене. Как вы, наверное, и ожидали.
Последние слова Вилькоксина тревожно зависли в спертом воздухе палаты.
- Почему вы решили, что я должен был ожидать чего-то подобного по возвращении на Землю? - спокойно спросил Джим.
- Но… - Джим почувствовал на себе испытующий взгляд адвоката. - Дело в том, что после вашего отлета с Альфы Центавра на Землю прибыл Максвелл Холланд, который заявил, что вам "плевать на все их приказы", что вы улетели в Мир Владык, чтобы на свой страх и риск учинить там едва ли не бунт. Естественно, Холланд приведет ваши слова на завтрашнем заседании. Хотите сказать, что ничего подобного не говорили?
- Было не так, - сказал Джим. - Я сказал ему, что с определенного момента собираюсь руководствоваться собственными соображениями.
- Для комиссии это прозвучит немногим мягче.
- Похоже, ваша комиссия признала меня виновным в… предательстве, еще не начав работать.
- Думаю, да, - кивнул Вилькоксин. - Но это говорит и о том, что я автоматически становлюсь на вашу сторону. Как вашего защитника меня это меньше всего устраивает. Вы были избраны из огромного числа кандидатов, вас специально обучали, потратили на вас кучу денег - чтобы вы жили в Мире Владык и тихонько смотрели вокруг. На основании ваших наблюдений правительство должно было решить - либо мы относимся к Империи, либо развиваемся самостоятельно и представляем собой иную расу, отличную от населения Имперских миров. Верно?
- Да, все так, - подтвердил Джим.
- Хорошо, - продолжал Вилькоксин. - С этим вы согласны. Далее, исходя из рассказа девушки Ро, с самого начала, вместо того, чтобы просто наблюдать, вы ввязываетесь в драку с Высокородным. Мало того, наносите ему ножевое ранение, после чего, в компании со своим телохранителем участвуете в интригах Тронного Мира, в результате которых и не без вашего участия гибнут дядя Императора и принц. Это правда?
- Все зависит от того, с какой стороны взглянуть, - ответил Джим. - А смысл нетрудно вывернуть наизнанку, если исходить из голых фактов, причем неверно истолкованных.
- То есть, вы хотите сказать, что эта девушка, Ро, лгала? - допытывался Вилькоксин.
- Нет, я хочу сказать, что она не могла так описать события. Вы сами разговаривали с ней или пересказываете чужие слова?
Вилькоксин откинулся на стуле и задумчиво поскреб подбородок.
- Я действительно получил информацию из вторых рук, - признался он. - Но если на завтрашнем заседании этот человек повторит свои слова, вам придется несладко, даже если, как вы считаете, в рассказе имеются неточности.
Он снова потер подбородок, затем внезапно вскочил на ноги и зашагал по палате.
- Скажу вам совершенно откровенно, - начал он, останавливаясь напротив Джима, - я был не в восторге, когда меня назначили вашим защитником. Можно даже сказать, я был предубежден… Поймите правильно, я говорю так не потому, что вы меня переубедили, - торопливо добавил Вилькоксин, - а потому, что вы раскрыли мне глаза на то, что, возможно - подчеркиваю, возможно, - все происходило иначе, чем об этом говорят. Ладно. - Он уселся на стул и придвинул его к кровати Джима. - Теперь послушаем вас. Я хочу знать вашу версию событий.
- Я отправился в Мир Владык, чтобы, как вы верно заметили, выяснить, - представляем ли мы независимую расу, либо мы ветвь людей Империи. Все происшедшее - следствие моих наблюдений.
Вилькоксин молчал, словно ожидая, что Джим продолжит рассказ.
- И это все, что вы можете сообщить? - спросил он после паузы.
- Пока - да, - ответил Джим. - Остальное я расскажу на заседании Комиссии, если, конечно, она соблаговолит меня выслушать.
- Значит, вы сознательно скрываете от меня факты, - сказал Вилькоксин. - Неужели вы не понимаете, что если я не буду знать всех фактов и подробностей, то не смогу помочь вам?
- Понимаю, - сказал Джим. - Но не вполне вам доверяю. Нет, не поймите меня превратно. Я доверяю вам как человеку, но боюсь, вы не сумеете правильно понять и оценить события просто потому, что никогда не бывали в Мире Владык.
- Но ведь… ни один землянин никогда не бывал в Мире Владык. Кроме вас.
- Совершенно верно. И я считаю, что ни один человек на Земле не в силах мне помочь. В то же время некто Макс Холланд собирается выступать перед Комиссией, заранее объявившей меня виновным…
- В таком случае, я решительно не могу быть вам полезным, - объявил Вилькоксин, вставая со стула и направляясь к двери.
- Подождите минутку, - остановил его Джим. - Возможно, вы и не в силах мне помочь как адвокат, повторяю, - как и любой другой человек. Однако вы можете помочь мне в другом.
- Каким образом? - Вилькоксин обернулся. Ладонь его лежала на дверной ручке.
- Начнем с того, что вы хотя бы будете считать меня невиновным, пока вина моя не доказана.
Несколько секунд Вилькоксин стоял молча, затем его рука соскользнула с ручки, он медленно приблизился к Джиму и сел на стул.
- Прошу прощения, - смущенно сказал он. - Слушаю вас.
- Прежде всего, - сказал Джим, - вы будете присутствовать на завтрашнем заседании Комиссии в качестве моего адвоката. Но, кроме того, я буду весьма признателен, если вы ответите на несколько вопросов. Во-первых: почему Комиссия, правительство и весь народ жаждет осудить меня за предательство? Что я такого сделал? Побывал в Мире Владык, вернулся живым, привез ценнейший космический корабль, двух представителей Империи. Не пойму, каким образом это может сочетаться с предательством интересов Земли. Конечно, существует еще Макс Холланд, которому я подложил какую-то свинью и который собирается публично обвинить меня во всех смертных грехах… Но если Комиссия ориентируется исключительно на его показания, думаю, особо волноваться не следует.
- Как вы не поймете? - воскликнул Вилькоксин. - Речь о предательстве зашла не после заявлений Холланда, а после того, как стало известно о ваших похождениях в Мире Владык. В правительстве решили, что Империя непременно захочет отомстить и может сотворить с Землей неизвестно что.
- С какой стати?
- С какой?.. - Вилькоксин даже поперхнулся. - Да хотя бы с такой, что дядя и брат Императора мертвы, и самому Императору ничего не стоит предъявить счет за их смерть. Это даже его долг.
Джим ухмыльнулся. Брови Вилькоксина сошлись к переносице.
- Разве это так смешно?
- Нет, - сказал Джим. - Но теперь я понял, почему меня обвиняют именно в предательстве. Насколько мне известно, оно карается смертной казнью?
- Не всегда… - нерешительно проговорил Вилькоксин. - Но при чем здесь…
- Боюсь, не сумею объяснить. А скажите, не могли бы вы повидать Ро?
- Исключено, - Вилькоксин покачал головой. - Я уже пытался это сделать. Меня даже не подпустили к кораблю.
- А передать ей записку вы можете?
- Думаю, да. - Вилькоксин нахмурился. - Но сомневаюсь, что смогу получить ответ.
- Это не обязательно, - сказал Джим. - Ро вверила меня заботам земных врачей без колебаний, стало быть, доверяла им. Она не знает, какой сюрприз ожидает меня на завтрашнем заседании. Можете вы написать ей об этом?
- Думаю, да, - ответил Вилькоксин. - Да, разумеется, - бодро добавил он, - я поговорю с ней завтра утром; она тоже вызвана на Комиссию.
- Если вы это сделаете сегодня вечером, буду вам благодарен вдвойне.
- Постараюсь, - Вилькоксин глянул на Джима. - А что, собственно, вы от нее ждете? Ведь не станет же она опровергать свои же показания?
- Ни в коем случае, - сказал Джим.
- Вы сказали, что никто из землян не может вам ничем помочь. Значит, вы рассчитываете на нее и на того человека, прилетевшего с вами из Мира Владык? Но не забывайте: они пока что - главные свидетели обвинения. Короче, радужных перспектив для вас я не вижу.
- Еще есть губернатор с Центавры, - заметил Джим, слегка улыбнувшись.
- О! - Глаза Вилькоксина сверкнули. - Честно говоря, я о нем просто забыл. Он замолвил словечко за Ро, когда она выразила желание остаться на корабле, он может замолвить слово и за вас. Хотите, чтобы я связался с ним?
Джим покачал головой.
- Нет. Предоставьте это мне.
В ответ Вилькоксин тоже покачал головой.
- Не понимаю, - сказал он. - Что-нибудь еще? Я - с вами, можете быть уверены.
- Спасибо, больше ничего. Поговорите с Ро, если сможете.
Вилькоксин поднялся.
- Я зайду за вами за полчаса до начала заседания, - сказал он. - Я буду вас сопровождать. - Он пошел к двери. - Откройте, это Вилькоксин!
Дверь на секунду приоткрылась, и прежде, чем скрыться за ней, адвокат повернулся к Джиму.
- Что ж, спокойной ночи. И желаю удачи!
Вилькоксин вышел, и дверь тут же закрылась. Джим вытянулся на кровати и несколько минут спустя уже спал. Ценным умением расслабляться в короткие промежутки между "боями" он владел в совершенстве.
Даниэль Вилькоксин явился на следующий день в 8.15. Он и Джим сели в закрытую машину и поехали в здание правительства. Заседание Комиссии должно было начаться ровно в 9.00. Джим потихоньку спросил - удалось ли Вилькоксину связаться с Ро.
Вилькоксин кивнул.
- Мне не удалось пробраться на корабль, - сказал он, - но я сумел переговорить с ней по телефону с одного из постов охраны, задал ей кучу вопросов, якобы связанных с предстоящей защитой, и ухитрился передать то, о чем вы меня просили, - скажем так, между строк.
- Хорошо, - произнес Джим и с этого момента не открывал рта, даже не отвечал на вопросы, которые пытался задавать Вилькоксин. Потеряв терпение, адвокат толкнул Джима под локоть.
- Послушайте! Вы должны ответить мне! Через несколько минут я должен буду вас защищать, и мне важно знать хоть что-то. Ради вас я связался с Ро - не думайте, что это было легко.
Кроме полевого телефона, никакой связи с кораблем не существует.
Джим покосился на него.
- Правительственный центр находится примерно в десяти милях от космодрома, верно? - спросил он.
- Да… Но…
- Если бы я смог попасть туда, мне не понадобилась бы ваша помощь, я связался бы с кораблем без всяких телефонов. - На изумленное лицо адвоката Джим не обращал внимания. - Говорю к тому, что не хочу тратить время, отвечая на ваши вопросы, ибо вы все равно ничего не поймете. Даже если поверите мне на слово. То, что через несколько минут будут говорить Холланд и все остальные, абсолютно меня не волнует. А вас я прошу об одном: не мешайте мне. Сидите тихо и не мешайте мне.
Джим вновь погрузился в собственные мысли, и на этот раз Вилькоксин оставил его в покое.
Машина подъехала к зданию правительственного центра, и Джима проводили в маленькую комнатку. Там он должен был ждать, пока не соберутся все члены Комиссии, а затем его и Вилькоксина пригласили в набитый до отказа зал заседаний.
Их усадили прямо напротив возвышения, на котором стоял длинный стол для шести членов комиссии. Войдя в зал, Джим увидел в первом ряду Макса Холланда, Старка Якобсена - одного из руководителей Проекта, тренировавшего Джима перед отбытием в Мир Владык, - и Ро. Вокруг расположились прочие приглашенные, их лица тоже были как будто знакомыми.
Ро встретила его взгляд. Она казалась взволнованной и выглядела бледнее обычного. На ней были белая блузка и юбка, ничем не выделявшиеся среди костюмов других сидевших в зале женщин. И все же Ро привлекала внимание. Успев привыкнуть к статным фигурам и правильным чертам лица жителей Тронного Мира Владык, Джим поймал себя на том, что его родной народ - народ Земли - кажется ему каким-то мелким и некрасивым.
В зал вошли члены Комиссии. Все в зале встали и стояли в молчаливом ожидании, пока те не расселись. Каждый из шести представлял один из секторов планеты. По залу пронесся взволнованный шум, когда появился маленький смуглый человек и занял место рядом с Алвином Хейнманом, председателем могущественного Европейского Сектора. Джим взглянул на коротышку и слабо улыбнулся. Но тот едва удостоил его взглядом, печальным и суровым. Публике в зале разрешили сесть.
- … Пусть в протоколах отметят, - сказал Хейнман в микрофоны, - что губернатор Альфы Центавра любезно, хоть и неофициально, согласился присутствовать на заседании и помочь расследованию в меру своих знаний и опыта.
Хейнман постучал по столу председательским молотком и пригласил официального представителя правительства выступить с изложением фабулы дела.
Представитель встал. Хотя он тщательно избегал слова "предательство", но сумел представить дело так, что у публики не осталось ни малейших сомнений в намерениях правительства, которое, после столь незначительной прелюдии, как настоящее расследование, неминуемо должно возбудить против Джима судебный процесс по обвинению в измене. Выступавший закончил, и вызвали Старка Якобсена.
Старк отвечал на вопросы - как Джима готовили к экспедиции, и почему из тысячи претендентов, мечтавших попасть в Мир Владык, был избран именно он.
- Джеймс Кейл необычайно одарен во всех отношениях. Особенно физически. Нас это весьма устраивало - ибо мы хотели послать в Мир Владык человека, наилучшим образом подготовленного. К тому же, когда мы обратили внимание на Кейла, он уже имел ученые степени по химии и истории, а также антропологии. Вдобавок он имел авторитетные труды в области культуры и социологии.
- Вы хотите сказать, что характером он выделялся из общей массы? - вмешался Хейнман.
- Все кандидаты были яркими индивидуальностями, - ответил Якобсен. - Кейл - не исключение.
Джим помнил: Якобсен, плотный датчанин лет шестидесяти, обладатель густой копны седых волос, всегда относился к нему с большим дружелюбием, нежели Макс Холланд.
- … это было одним из требований, которые мы предъявляли к претендентам.
Затем Якобсен перечислил остальные требования, объединявшие физические, эмоциональные и интеллектуальные достоинства.
- Вот! Как насчет эмоциональных качеств? Не показался ли он вам несколько… асоциальным? Не сторонился ли он людей, не пытался ли действовать в одиночку? - напирал Хейнман.
- Да, - ответил Якобсен. - И опять-таки: нам нужен был именно такой человек. Он должен был попасть в чуждую ему культуру, не имеющую аналогов на Земле. Поэтому мы требовали, чтобы претендент был как можно более замкнут в себе.
Якобсен не отступал ни на шаг. Несмотря на то, что Хейнман всячески подсовывал ему каверзные вопросы, убеленный сединами датчанин стоял на своем - Джим Кейл был именно тем человеком, которого следовало послать в Мир Владык; он был уникален.
Речь Макса Холланда, выступившего следом за Якобсеном, являла собой полную противоположность.
- … ни один из кандидатов никогда не допустил бы подобного риска, - утверждал Холланд. - Риска для всей Земли. Наш мир по сравнению с Империей - цыпленок против слона. Цыпленок может считать себя в безопасности до тех пор, пока слон не обратил на него внимания. Под слоновью ногу он может попасть совершенно случайно. Но, похоже, мы получили реальную возможность оказаться под пятой слона-Империи по вине человека, посланного туда наблюдателем. И мне еще более становится не по себе, когда я вспоминаю о том, какого человека мы послали.
Холланда, как и Якобсена, подвергли допросу все члены Комиссии, но в отличие от датчанина, Макс не жалел черных красок в описании личности Джеймса Кейла.
Он утверждал, что с самого начала разглядел в Джиме едва ли не параноика, крайне эгоистичного и уверенного в собственной непогрешимости. Затем весьма подробно пересказал содержание их последней беседы в комнатке под ареной на Альфе Центавра 3.
- Верно ли мы поняли, - сказал Хейнман, - что мистер Кейл, еще не достигнув Тронного Мира, решил игнорировать приказы, полученные от народа Земли? Ваше мнение? Он решил не считаться с возможными для Земли последствиями?
- Да, таково мое мнение, - ответил Холланд, и больше ему вопросов не задавали.
Далее была вызвана Ро, которую вообще не допрашивали, а лишь попросили прослушать магнитофонную запись ее собственного рассказа о действиях Джима с того момента, как она встретила его на борту корабля принцессы Афуан.
Когда запись кончилась, Хейнман, прочищая горло, откашлялся, и подался вперед, явно намереваясь что-то спросить. Но не успел - его вниманием завладел губернатор Альфы Центавра 3, прошептав что-то на ухо. Хейнман с почтением выслушал, затем откинулся на спинку кресла. Ро отпустили, так и не задав ни единого вопроса.
Сидевший рядом с Джимом Вилькоксин вдруг наклонился и впервые с начала заседания прошептал Джиму на ухо:
- Послушайте! Мы можем использовать право перекрестного допроса. Хейнман допустил огромную ошибку, когда послушался губернатора и не стал допрашивать Ро. Я уверен, она хочет давать показания в вашу пользу и, если ее начнем допрашивать мы, я сумею представить ее ответы в самом выгодном для вас свете.
Джим покачал головой. Как бы то ни было, на споры времени не оставалось, ибо на допрос вызывали его самого.
Хейнман начал с личных качеств Джима, которые явились решающими при выборе его посланцем в Мир Владык, но довольно быстро ушел от этой щекотливой для Комиссии темы.
- У вас когда-нибудь возникали сомнения в целесообразности Проекта? - спросил он Джима.
- Нет.
- Но перед самым полетом в Мир Владык, похоже, кой-какие подозрения у вас возникли, - Хейнман стал рыться в груде листков на столе, наконец, выудил нужный.
- Мистер Холланд докладывал, я цитирую: "…Макс, тебе уже поздно вмешиваться. С этого момента я все буду решать сам". Вы произносили эти слова?
- Нет.
- Нет?! - Хейнман нахмурился, глядя поверх листков, которые держал в руке.
- Я сказал иначе, - пояснил Джим. - Вот мои подлинные слова: "Мне очень жаль, Макс, но что случилось - то случилось. С этого момента я следую лишь собственным соображениям".
Хейнман сидел мрачнее тучи.
- Не вижу особой разницы, - заявил он.
- Зато я вижу, - возразил Джим. - Иначе я не привел бы именно этих - подлинных - слов. По-видимому, разницы не заметил и мистер Холланд…
Джим почувствовал, что под столом его сильно дергают за левый рукав.