Крейгар, шатаясь, повернулся, его красное, загорелое лицо блестело в лучах послеполуденного солнца. Скрючившийся на земле Папаша испустил долгий, пронзительный вопль. Ему ответил хоровой стон сородичей. Фрэнк решительно остановился перед Крейгаром.
- Уберите ружье! - скомандовал он. - Он не может войти в реку, они же вам твердят об этом. Старый идиот, если бы вы хоть что-то кумекали в их языке! Вы что, не знаете, что беременным у них запрещено входить в проточную воду?
- Беременным? - ошалело переспросил Крейгар.
- Вот именно. Папаше. Он же беременный!
- Ты что, сдурел? Он? - Крейгар разразился громовым хриплым хохотом и огромной ручищей отодвинул Фрэнка в сторону. - Я сейчас лопну от смеха. Он… - Крейгар прицелился. Фрэнк отчаянно повис на руке, пытаясь вырвать ружье.
- Это ваша работа! - Его молодой голос звенел от гнева. - Папаша говорит, что забеременел от солнца, когда вы вчера привязали его к кольям. Вот почему у них запрещено подставлять солнцу живот. После того, что вы с ним сделали, ему нельзя входить в реку. Это все из-за вас! Из-за того, что вы с ним сделали!
- Что ты сказал… - Крейгар внезапно обмяк. Ружье закачалось в его неожиданно ослабевших руках и неловко соскользнуло на землю. Оба не обратили на это внимания. - Ты хочешь сказать, что я… - он оттолкнул Фрэнка и попятился. Глаза его остановились на Папаше, который внимательно следил за каждым их движением. Крейгар перевел взгляд на ружье. Лицо его исказилось от смущения.
- После стольких лет… - едва смог выговорить Крейгар, тяжело задышав. - Пятнадцать лет прошло, а я чуть… - он совсем задохнулся, и ему пришлось замолчать. Глаза его расширились от ужаса, нижняя челюсть поехала вниз.
- Фрэнк… - прохрипел он, задыхаясь и прижав правую руку к левой стороне груди. В лучах заходящего солнца лицо Крейгара казалось багровым. Ноги его подогнулись, и Фрэнк, не успев подхватить его за плечи, рухнул рядом с ним на песок.
Стоя на коленях, Фрэнк склонился над распростертым телом. Ему стало страшно. Крейгар лежал, разбросав ноги, совсем как пьяный, как Папаша, привязанный к вбитым в землю колышкам. Только на этот раз он лежал совершенно неподвижно, с широко распахнутыми глазами, открытым ртом, застывший и бездыханный.
- Крейгар! - заорал Фрэнк.
Отведя от трупа округлившиеся от ужаса глаза, он увидел, что аборигены окружили его со всех сторон, сомкнувшись в живую цепь вокруг того места, где упал Крейгар. Поймав его взгляд, вперед выступил Папаша. Он разразился речью о законах, обычаях и долге, и все остальные напряженно внимали ему, усевшись на землю плотным кольцом.
А когда все было кончено (причем не совсем так, как хотелось, потому что человеческая кровь не высыхала и не превращалась в аккуратные красноватые кристаллики, а почти полностью впитывалась в землю, и даже самые прилежные сборщики так ничего и не нашли), то оказалось, что лишь один из них не принял никакого участия в деле. Все это время Шеп простоял в стороне, рыдая и беспомощно заламывая свои голубые руки.
- Несправедливо, - всхлипнул он, когда они, наконец, отступили от того, что осталось от Фрэнка. - Я любил его. Он мог стать для меня тем, чем старый краснолицый человек был для тебя.
- Любовь - это мелочь, ради которой нельзя отступать от правил, - ответствовал Папаша. Ты видел, что он сделал. И все видели. Ничто не может быть ужаснее и никто не может быть отвратительнее сына, чей мерзкий поступок убивает его доброго отца.
С этими словами он опустился на землю.
- А теперь, - печально сказал он, обращаясь к своему семейству, - мы остались и без краснолицего человека, и без молодого. Давайте сядем и дадим волю слезам, ибо теперь мы совсем одни в этом жестоком мире, и некому указать нам путь, некому позаботиться о нас, и никто не может сказать, что с нами будет. Отныне и во веки веков мы покинуты и одиноки.
И они уселись в круг на берегу не ведающего устали потока.
Люби меня, люби
(Пер. Е. Воронько)
На пути к полковнику Тед Холман попросил капрала военной полиции показать ему лабораторию, чтобы взглянуть на Поджи.
- Вы что думаете - я спятил? - удивился капрал. - Не имею права. В любом случае, у нас нет времени. И уж внутрь-то вас совершенно точно не пустят. Самое большее, вы глянете на него из-за двери.
- Ладно, пусть из-за двери, - согласился Тед.
Полицейский колебался. Худощавый и смуглый, несмотря на свою молодость, он казался старше Теда - светловолосого, с открытым лицом воина из тех, в ком до конца жизни сохраняется мальчишество… Однако Тед уже успел побывать на Арктуре IV и возвратиться обратно, капрал же никогда не бывал дальше Вашингтона.
Поэтому капрал отвел его в лабораторию и отошел в сторону, когда Тед заглянул в экспериментальную секцию сквозь вырезанное высоко в двери окошечко с металлической сеткой. Внутри комнаты стояли клетки с белыми крысами, кроликами, макаками-резус и белой собачонкой, напоминающей терьера. Сквозь решетку переговорного устройства доносились сопение и возня животных.
- Не вижу, - нахмурился Тед.
- В углу, - подсказал полицейский.
Тед плотнее прижался к двери и впился глазами в клетку, в которой, свернувшись калачиком, лежало нечто, напоминающее горжетку из чернобурой лисы, с черными блестящими бусинками глаз и носом-пуговкой.
- Поджи! - позвал Тед. - Поджи!
- Он не слышит, - объяснил полицейский. - Односторонняя связь для удобства ночной охраны.
Из дальней двери в комнату вошел одетый в белое человек с эмалированным подносом, на котором лежали три шприца и горка пушистой ваты. Маленькая собачонка и Поджи насторожились, выставили носы сквозь прутья решетки. Собачонка завиляла обрубком хвоста и заскулила.
- Любишь меня? - спросил Поджи. - Любишь меня?
Человек в белом поставил поднос и вышел, не взглянув на животных в клетках. Собачонка заскулила ему вслед. Поджи понурился; Тед сжал кулаки.
- Мог бы сказать им хоть слово! Почему он не ответил?!
- Занят работой, - занервничал полицейский. - Нам пора. Идемте.
Они двинулись дальше. У дверей оффиса полковника капрал остановился, поправил кобуру, передвинув ее вместе с поясом так, чтобы она не бросалась в глаза. Затем они вошли. На жесткой скамье за деревянными перилами сидела хрупкая девушка в легком платье с потрясающе красивыми зелеными глазами. Тед прошел мимо нее и она проводила его внимательным взглядом.
- Он ждет вас, заходите, - пригласил дежурный. Они вошли. В кабинете стоял изящный стол темного дерева, возле него на ковре стояли два кожаных кресла для посетителей.
- Подождите за дверью, капрал, - распорядился полковник.
Полицейский вышел, а Тед остался стоять навытяжку посреди кабинета.
- Ты дубина, Тед, - сказал полковник.
- Он мой, - ответил Тед спокойно.
- Выбрось его из головы. Сейчас же. Немедленно! - Полковник был небольшого роста, смуглолицый, и когда он говорил, у него шевелились и топорщились усы.
- Я хочу его забрать.
- Ничего ты не получишь! Положение и без того скверное. Да, мы вместе побывали на Арктуре, мы впервые совершили подобное путешествие, и не допустим, чтобы одного из наших парней наказали согласно Уставу, мы можем уладить все между собой. Но тебе придется усвоить, что антипода тебе не видать.
Тед промолчал.
- А теперь слушай меня внимательно, - полковник сощурил глаза. - Знаешь, какой срок тебе грозит за удар офицера? Пятнадцать лет каторги плюс то, что тебе полагается за тайный провоз антипода на Землю.
Тед продолжал молчать.
- Ты просто счастливчик, - продолжал полковник, - самый настоящий счастливчик. Все парни встали на твою защиту. А мы, руководители, состряпали все необходимые бумаги, чтобы представить антипода властям не как контрабанду, а как подопытное животное, которое мы привезли на Землю. Понял? Мы - а не ты! И Карри - лейтенант Карвен, как ты, вероятно, помнишь - готов сделать вид, что ничего не произошло, что ты не пытался избить его до полусмерти, когда он пришел забрать антипода. Я хотел, чтобы ты извинился, но он сказал не надо, мол чего уж там. Тебе просто везет.
Он остановился и взглянул на Теда.
- Ну?
- Вы не понимаете, - сказал Тед. - Они умирают, если рядом нет кого-нибудь, кто их любит. Я провел на этой метеостанции шесть месяцев. И я знаю: Поджи умрет.
- Послушай… катись отсюда и пойди напейся! - взорвался полковник. - Говорю тебе, мы сделали все, что могли. Все в лепешку расшибались, и твое счастье, что уходишь отсюда с чистым послужным списком. - Он схватил со стола телефон и принялся яростно тыкать кнопки. - Убирайся.
Тед вышел. Никто его не остановил. Он вернулся в казарму, отведенную для экспедиционной группы, переоделся в штатское и покинул базу. Он был в четвертом или пятом по счету баре, когда к стойке рядом с ним подсела женщина.
- Привет, Тед, - сказала она.
Он повернулся. Ее глаза были зелены, как трава на лужайке под лучами закатного солнца, волосы не то чтобы темные, но и не светлые; голубой костюм отлично сидел на ней. Тед вспомнил, что видел ее в приемной полковника. Но сейчас, оказавшись совсем рядом, ока выглядела старше; перехватив его взгляд, девушка немного отодвинулась.
- Я Джун Малино, из "Рекордер". Журналистка.
Тед обдумал ее слова.
- Хотите выпить? - предложил он.
- С удовольствием. Один "Том Коллинз", пожалуйста.
Он заказал ей бокал "Том Коллинз"; они сидели в полутемном баре, глядели друг на друга, пили и беседовали.
- Чего тебе больше всего не хватает там, на краю света? - спросила она.
- Травы, - ответил Тед. - То есть, сначала. Потом-то я привык к песку и змеям. И уже не так по ней скучал.
- А по возможности напиться?
- Нет.
- Тогда зачем пьешь?
Он опустил бокал и взглянул не нее.
- Хочется, вот и все.
Она накрыла ладонью его руку.
- Не сходи с ума. Я знаю, в чем дело, от газетчиков ничего не утаишь. Что ты собираешься делать?
Он высвободил руку и еще раз глотнул из бокала.
- Не знаю. Не знаю я, что делать.
- Как тебе удалось поймать этого… как его…
- Антипода. Когда они выгибают спину при ходьбе, кажется, что передние лапы бегут навстречу задним.
- Антипода. Во-первых, как ты его приручил?
- Я долго жил один на метеостанции. - Тед вращал бокал, глядя, как крутился золотой ободок, словно колечко света. - Через некоторое время Поджи привязался ко мне.
- А другие их приручали?
- Не слышал. Они подходят к людям, но очень осторожны. Их можно легко напугать, и тогда они уже ни за что не подойдут.
- Ты отпугивал кого-нибудь из них?
- Наверное, - он пожал плечами, - поначалу. Я долгое время не обращал внимания. Потом стал замечать, что они сидят и смотрят на меня, на мою лачугу, на оборудование. В конце концов Поджи со мной познакомился.
- Как у тебя это получилось?
- Я был терпелив, вот и все.
Бар наполнился людьми. В соседнем зале заиграл оркестр, становилось шумно.
- Пойдем, - сказала Джун. - Я знаю место потише, там можно поговорить.
Она встала; он тоже встал и пошел к выходу следом за ней.
Они взяли такси и поехали на взморье. Место называлось "Трактир рудокопа"; пристроенная позади здания веранда выходила на море, и в пятнадцати футах под ней волны лизали песок. На крыше веранды были расставлены круглые столики с зажженными свечами, на волнах играли блики лунного света.
Теперь они пили ром, и Тед порядком захмелел. Это его раздражало: он пытался рассказать Джун, как все было, а язык повиновался с трудом.
- Чем дальше ты… становишься, - говорил он, - то есть чем дальше… забираешься, тем меньше становишься. Понимаешь?
Она не понимала.
- Я хочу сказать… Предположим, человек живет в своем квартале и никогда из него не уходит. Он очень большой. Улавливаешь? Поставь его и этот квартал рядом, вот как на столе, и будет видно. - Для наглядности Тед пальцем нарисовал на влажной поверхности стола круг и точку. - Но предположим, он разъезжает по всему городу, и тогда он вот какой в сравнении с ним. Или с земным шаром, с солнечной системой…
- Да, - сказала она.
- Но если он отправляется куда-нибудь к черту на рога, вроде Альфы Центавра, и - он сложил вместе кончики большого и указательного пальцев, - месяцами сидит там один-одинешенек, что от него остается? - Он сунул сжатые пальцы ей в лицо. - Он вот такой крошечный. Он ничто.
Локоть Теда стоял на столе; большой и указательный пальцы у самого лица Джун. Она мягко накрыла их ладонью.
- Нет, ты послушай… - он стряхнул ее руку. - Что остается, когда ты такой маленький? Что остается?
- Ты, - сказала она.
Он затряс головой.
- Нет! Меня нет. А что делать? Но что я могу, когда я такой большой? - Он стиснул ей руку. - Я маленький и способен только на малое. Все, что я делаю, слишком мало…
- Пожалуйста, - свободной рукой она тихонько пыталась разжать его пальцы: - Мне больно…
- Я могу любить, - сказал он. - Я могу дарить любовь.
Она замерла. Подняла глаза и встретила его пьяный взгляд.
- Сколько тебе лет? - прошептала Джун, вглядываясь ему в лицо чуть ли не с отчаянием.
- Двадцать пять.
- Столько тебе не дашь. На вид ты… моложе, чем я.
- Какая разница, сколько мне лет! Важно, что я могу сделать.
- Пожалуйста, - попросила она. - Моя рука… Ты слишком сильно жмешь.
Тед отпустил ее.
- Извини. - Он вернулся к своему бокалу.
- Нет, расскажи дальше, - сна растирала занемевшую руку. - Как ты его вывез?
- Поджи? Мы тренировались. Я обертывал его вокруг талии, под рубашкой и курткой.
- И не было видно? Таким способом ты пронес его на корабль.
- Нас взвешивали, - продолжал Тед хмуро. - Но я загодя позаботился. Сбросил двенадцать фунтов; делал гимнастику, чтобы не выглядеть исхудалым. Поджи весит как раз около одиннадцати.
- И никто об этом не знал до самого возвращения на Землю?
- Трусливая проверка, чтобы опередить власти и не дать таможенникам обнаружить, если что-то не так. Распорядился полковник, а выполнял Карри - лейтенант Карвен - и нашел его, и… - Тед замолчал, глядя на свой бокал.
- Что бы ты с ним делал? С… Поджи?
Он с удивлением посмотрел на нее.
- Он бы жил у меня. Я бы о нем заботился. Как ты не понимаешь? Я ему нужен.
- Я понимаю, - сказала она. - Честное слово понимаю. - Она чуть придвинулась к Теду, коснувшись его плечом. - Я помогу его вызволить.
- Ты?
- Да! Да, я могу помочь! - торопливо проговорила она.
- Как? - спросил он. И затем: - Почему? Мы тут весь вечер болтали, и вдруг ты ни с того ни с сего хочешь нам помочь. Зачем? Не для своей ли газеты?
- Нет, нет! Сначала мне было все равно. То есть, конечно, неплохой материал, только и всего. Да. А потом, ты как-то так о нем говорил… Не знаю. Но теперь я на вашей стороне, Тед, ты мне веришь, да?
- Не знаю, - хрипло ответил он.
- Тед, - позвала она. - Тед.
Она придвинулась, подняв к нему лицо и полузакрыв глаза. Секунду он тупо на нее смотрел; затем неловко обнял, наклонился и поцеловал. По телу Джун пробежала дрожь.
Спустя какое-то время Тед выпустил ее из объятий. Отстранившись и немного успокоившись, Джун отерла слезинки в уголках глаз.
- Теперь, - голос ее задрожал, - веришь?
- Да, - ответил он. Джун вынула из сумочки носовой платок, пудреницу и губную помаду. - Но как мы это сделаем? Ведь он под замком.
- Есть способы, - сказала она, аккуратно подкрасив сперва верхнюю, затем нижнюю губу и чуть прищурилась, изучая результат в зеркальце. - Знаешь, я очень толковая, - обратилась она к пудренице. - Справлюсь с любой проблемой. А сейчас… намерена справиться и с твоей.
- Каким образом? - спросил он.
- Я тебе расскажу, как обстоят дела, - Джун защелкнула и убрала пудреницу. - Ваша экспедиция к Альфа Центавра обошлась в сорок миллиардов долларов.
- Знаю, - сказал Тед. - Но каким боком это касается…
- Военные носятся с идеей продолжать исследование и освоение космоса. Им нужна программа трех последующих экспедиций, все более масштабных, программа, которая потребует ста пятидесяти миллиардов в течение двадцати лет. - Она посмотрела на него, точно школьная учительница. - Это огромные деньги; однако сейчас самое подходящее время их просить. Только что вернулась ваша группа, интерес общественности очень велик… ну и так делее.
- Разумеется. Но какое отношение все это имеет к Поджи?
- Им не нужен шум. Никаких скандалов. Ничего, что может вызвать споры на данном этапе. А теперь скажи, - она посмотрела ему в глаза, - тебя уволили, не так ли?
- Да, - Тед кивнул, нахмурясь, - как раз сегодня, перед тем, как идти к полковнику. Я штатский человек.
- Хорошо. Чудесно, - сказала она. - И ты знаешь, где Поджи. Ты можешь его забрать и вынести с базы.
- Да, я об этом думал. Но как о последнем средстве - если не изобрету что-нибудь похитрее, чтобы они за нами не погнались.
- Не погонятся - уж я об этом позабочусь. Поджи - твой любимец, ручной и совершенно безобидный, что установлено вашей же экспедицией. Достаточно, чтобы сделать превосходный, душещипательный материал. Я побеседую немножко с твоим полковником и кое с кем еще.
- Но что даст, если они в любом случае попросту заберут его обратно?
- Да не заберут. По закону у тебя нет на Поджи никакого права. Но они скорее все тебе простят, чем пойдут на скандал. Подожди - и сам увидишь.
- Ты думаешь? - его лицо загорелось. - Ты действительно думаешь, что они согласятся?
- Я обещаю.
Он вскочил, да так резко, что едва не опрокинул столик.
- Еду за ним сейчас же.
- Сначала выпей кофе.
- Нет. Никакого кофе, я абсолютно трезв. - Он глубоко вздохнул и выпрямился; хмель улетучился прямо на глазах.
- Нужно будет куда-то его привезти, - начала Джун. - У меня есть квартира…
Тед покачал головой.
- Я позвоню. Наверное, мы будем просто ездить туда-сюда. Завтра позвоню. Когда ты встретишься с полковником? - спросил он уже на ходу.
- Утром, первым долгом, - она вскочила и поспешила за ним. - Но обожди, я с тобой.
- Нет… нет! Я не хочу тебя впутывать. Я позвоню. По какому номеру?
- Паркетон 5-45-8321 - издательство, - крикнула она ему вслед.
И он умчался. Через дверь, ведущую во внутренний бар, Джун успела увидеть его белокурую голову и широкие плечи, когда он пробирался меж посетителей к выходу.
Выйдя из "Трактира", Холман подозвал такси.
- Космическая база Ричардсон, - сказал он шоферу.
Его постоянный пропуск был действителен до конца недели, поэтому они благополучно миновали ворота базы, и часовой лишь кивнул, откровенно зевая.
Тед остановил такси у лабораторных корпусов и шагнул в темноту. Держась подальше от прожекторов, он добрался до нужной секции, и едва не столкнулся с охранником. Тот вышел из двери, поигрывая автоматическим пистолетом, - новобранец, которому ночью охота спать, а не вышагивать по коридорам лабораторий. Замерев в тени, Тед дождался пока охранник зайдет в соседнюю секцию, затем проскользнул внутрь.