Все трое ответили, что ходить они смогут… Однако бегать пока не в состоянии.
- Ладно. Вот что нам предстоит сделать, если с вашей стороны не будет возражений. Если вы пойдете на это, мы добьемся успеха.
Глава 20
Они съели свой жалкий ужин - рыбу и хлеб, от которых их затошнило еще до того, как был проглочен первый кусок. Ганопо, однако, были настолько добры, что подарили им несколько сигарет и дали столько самогонки из лишайников, сколько они могли выпить. Прежде чем уйти в свою хижину и предаться, как можно было предположить, сну, Бёртон прогулялся по берегу. Вавилоняне либо скрылись в хижинах, либо сидели небольшими группами на пороге хижин и болтали. Они безумно устали от трехдневного тяжелого, изнуряющего труда и вскоре тоже должны были отправиться спать. Кроме, разумеется, стражей, стоявших на краю плота. Эти зажгут свои смолистые сосновые факелы, пропитанные рыбьим жиром, и будут ходить взад и вперед под этой иллюминацией, ожидая смены караула.
Самые большие группы собрались на носовой части плота. Метузаэль поместил их там, опасаясь, что люди Бёртона попробуют проникнуть на борт и украсть их товары. Маленькие смуглые люди внимательно наблюдали за Бёртоном, когда он вразвалочку проходил мимо. Он улыбнулся и помахал им рукой. Ни один не ответил на его приветствие.
Проверив обстановку, Бёртон вернулся в свою хижину. По пути он набрел на вождя ганопо, сидевшего на пороге своего жилища и курившего табак из маленького бриара, которые Граали дарили раз в год.
Бёртон присел возле него на корточки.
- Я подумал, о вождь, что сегодняшней ночью плотовщиков может ожидать большой сюрприз.
Вождь вынул изо рта трубку и спросил:
- Что ты имеешь в виду?
- Вполне возможно, что вождь племени, живущего на северном берегу, намечает напасть на них. Ты ничего не слыхал об этом?
- Ни словечка. Великий вождь Шааунивааки мне не доверился. Однако я не удивился бы, если б и он, и его воины возмутились теми бедами и оскорблениями, которые мы - ганопо, находящиеся под его покровительством, понесли от этих горбоносых.
- А если бы они и в самом деле затеяли этот рейд, о котором мы говорим, то в какое время они скорее всего могут его осуществить?
- В старинные времена, когда Шааунивааки воевал против людей на южном берегу, он обычно пересекал Реку перед рассветом. В это время туман еще очень густой и приближение воинов остается незамеченным. Зато вскоре после высадки солнце восходило и туман сгорал в его лучах. Тогда Шааунивааки мог хорошо видеть место, куда следует нанести удар.
- Вот и я так думаю, - сказал Бёртон. - Меня, однако, сильно беспокоит одна вещь. Пересечь Реку или даже небольшое озеро в тумане и найти другой берег - дело нетрудное. А этот остров мал, и его в тумане разыскать нелегко. Правда, вершина пика поднимается очень высоко, но участники-то нападения будут в тумане и все равно не смогут ее увидеть.
Вождь положил в свою трубку уголек и сказал:
- Это не мои проблемы.
- На вершине есть небольшая площадка, - продолжал Бёртон, - она обращена к северному берегу Реки, но выступы скалы мешают плотовщикам видеть ее. Эти же выступы прикроют от них огонь костра. Костра, свет которого даже сквозь туман сможет увидеть любой человек, находящийся на Реке к северу от острова. Может быть, именно поэтому несколько мужчин из племени ганопо целый день таскали охапки бамбука и сосновых веток на эту площадку?
Вождь широко ухмыльнулся:
- Ты любопытен, как горный кот, и зорок, как ястреб. Однако я пообещал вождю Шааунивааки никому не говорить ни слова об этих делах.
Бёртон встал.
- Я понял. Спасибо за гостеприимство, вождь, неважно, увижу я тебя еще раз или нет.
- Если не в этом мире, то в другом мы обязательно встретимся.
Заснуть этой ночью было очень трудно. Провертевшись несколько часов с боку на бок, Бёртон с удивлением вдруг обнаружил, что его будит Монат. Бёртон освободил плечо от четырехпалой кисти арктурианца и вскочил. Монат, который тоже происходил с планеты с двадцатичетырехчасовым периодом обращения вокруг своей оси, обладал биологическим хронометром, и Бёртон доверил ему разбудить себя и других в нужное время.
Люди Бёртона уже встали и, тихонько переговариваясь, готовили растворимый кофе. Кристаллики кофе - дар островитян, - растворяясь в воде, одновременно доводили ее до кипения.
Повторив еще раз детали своего плана, они вышли наружу и прежде всего облегчились. Хижина была такой высоты, что крыша поднималась над пеленой тумана, что позволило им различить слабый красноватый отблеск на вершине пика. Шааунивааки, даже находясь в тумане, сможет увидеть его как слабое сияние. А этого ему будет вполне достаточно.
Фрайгейт и Бёртон были единственными, кто в момент гибели "Хаджи-2" был полностью одет. На остальных сейчас были покрывала, одолженные у ганопо. Закутанные в них с ног до головы, моряки Бёртона скрылись в густом тумане. Впереди шел Бёртон; он держал Алису за руку, Алиса - Фрайгейта и так далее - до последнего. Руководствуясь своим необыкновенным чувством направления, Бёртон вывел их к кромке воды. Теперь им стал виден тусклый огонь факелов в серой вате тумана.
Бёртон вытащил свой кремневый нож. У Казза была дубина, сделанная из соснового сука с помощью ножа, одолженного у кого-то из ганопо. Нож Фрайгейта отдали неандерталке Бесст. Остальные были безоружны.
Бёртон осторожно пробирался вперед, пока не очутился у края плота. Между факелами, расположенными вдоль этого края, были довольно большие промежутки, позволившие ему проскользнуть на плот необнаруженным стражей. Он продолжал ползти, пока не оказался за пределами видимости и слышимости стражников. Там он и ждал, пока к нему по одному не присоединятся остальные.
- Это была самая легкая часть дела, - шепнул он. - С этой минуты мы сами будем как слепые, пока не доберемся до какого-нибудь факела. Я помню наизусть расположение построек и лодок, но в этом тумане… а, да ладно, следуйте за мной.
Несмотря на его заверения, ему пришлось довольно долго блуждать в тумане. Затем перед ним внезапно возникла фигура черного идола с костром, горящим в пустотелом брюхе. Бёртон постоял с минуту, определяя приблизительное число шагов от статуи до здания, где хранились Граали.
- Я вижу какой-то свет справа от меня, - сказал Казз.
Стараясь держаться правее факелов, Бёртон повел свою команду дальше, пока не увидел наконец квадратные стены и коническую крышу склада. От фасада здания доносились голоса стражей, говорящих тихо и время от времени, чтоб согреться, постукивающих по доскам палубы ногами. Подойдя к зданию с тыла, для чего Бёртону пришлось идти, касаясь пальцами стен, отряд там и остановился.
Из складок одежды Бёртон вынул свернутую в кольца кожаную веревку, которую одолжил у вождя ганопо (тот, к счастью, даже не поинтересовался, для какой такой надобности она нужна). Монат и Фрайгейт несли такие же веревки. Бёртон связал концы всех трех кусков, чтобы получить одну - длинную. Алиса взялась за один конец, а Бёртон с Фрайгейтом, Монатом, Логу и Каззом исчезли в темноте. Бёртон помнил, что у борта плота, прямо напротив склада, находится стойка для лодок. На этот раз он уверенно вышел прямо к цели.
Дав знак своим спутникам двигаться медленно и бесшумно, он сумел снять с подставки большое каноэ. Оно могло вместить около десятка человек и, хоть было сделано из легкой сосны и рыбьей кожи, весило немало.
После того как каноэ спустили на воду и в него погрузили весла, все вернулись назад, кроме Логу. Ее обязанность состояла в том, чтоб не дать течению унести каноэ.
Держась за веревку, они быстро вернулись к складу.
И в ту же минуту Казз покряхтел и сказал:
- Идут чужие!
Огни факелов приближались.
- Это смена караула, - шепнул Бёртон.
Теперь им снова пришлось перейти на другую сторону здания, так как четыре вооруженных человека шли прямо на них.
Бёртон взглянул вверх. Это его воображение, или же туман сверху действительно стал чуть посветлее.
Пришлось ждать. Кое-кто из них даже покрылся потом, несмотря на влажный холодный воздух. Часовые обменялись десятком фраз, часть которых наверняка представляла собой грубые солдатские шуточки, судя по смешкам, а затем сменившиеся с поста попрощались и ушли. По факелам было видно, что двое пошли к хижинам на носу, а двое двинулись в противоположном направлении, заставив затаившихся десантников быстро отступить.
Бёртон, выглянув за угол, шепнул:
- Эти двое разделились. Казз, тебе не кажется, что ты мог бы справиться с одним из них?
- О чем говорить, Бёртон-нак, - ответил Казз и тут же скрылся.
Оба факела уже почти исчезли из виду, когда Бёртон увидел, что один из них упал. Мгновение спустя его подняли, и теперь он разгорался по мере приближения к Бёртону и его группе.
К этому времени Бёртон уже перешел вместе со своими людьми от боковой стенки к задней стене склада. Он не хотел, чтоб часовой, зайдя за угол, увидел там горящий факел.
Казз откинул свой капюшон. Его большие, похожие на костяшки домино зубы сверкнули в свете факела. В одной руке он держал тяжелое дубовое копье с насаженным на конец рогом "рогатой рыбы"; копье он отобрал у часового. На поясе Казза висел кремневый нож, насаженный на тяжелую деревянную рукоятку, и топор из сланца. Это оружие он передал Алисе и Фрайгейту. Дубина неандертальца перешла к Монату.
- Надеюсь, ты не убил его? - шепнул Монат.
- Все зависит от толщины его черепа, - ответил Казз.
Монат поморщился. Он страдал почти патологическим отвращением к насилию, хотя в случае самозащиты становился беспощадным бойцом.
- Нога тебе не помешает? - спросил Бёртон. - Как думаешь, ты сумеешь бросать топор с той же меткостью, что и прежде?
- Думаю, смогу, - ответил Фрайгейт. Его трясло, хотя, если бы начался бой, он сразу же почувствовал бы себя уверенней. Подобно арктурианцу, он очень не любил рукопашные схватки.
Бёртон объяснил, что надо делать, а затем повел Казза и Алису вдоль боковой стены по направлению ко входу. Все остальные собрались у противоположного угла.
Бёртон выглянул из-за угла. Четыре стража стояли кучкой, лицом друг к другу, и разговаривали. Спустя минуту из-за угла показался свет факела. Стражи не замечали его до тех пор, пока факел не оказался почти рядом с ними. Как только Бёртон увидел, что они обернулись в ту сторону, и услыхал их оклик, он начал действовать.
Казз, чье лицо было скрыто капюшоном, оказался вплотную к стражам раньше, чем они приказали ему остановиться. Возможно, часовые думали, что он из числа только что смененных, который почему-то решил вернуться.
К тому времени когда ошибка обнаружилась, для них все уже кончилось. Казз перехватил свое копье чуть повыше наконечника и, использовав его как дубину, ударил древком одного из солдат по шее.
Бёртон, держа нож в левой руке, врезал ребром правой ладони по шее другому часовому. Он не хотел убивать, потому и кровожадному Каззу приказал по мере возможности не пользоваться острием копья.
Из серой тьмы вылетел топор Фрайгейта и попал прямо в грудь третьего стража. То ли топор был брошен неточно, то ли Фрайгейт хотел избежать убийства. Если последнее, то бросок был просто великолепен. Топор попал в часового не лезвием, а обухом, и тот рухнул на бревна, лишившись на время способности дышать. Прежде чем он ее обрел снова, он опять упал на пол от страшного пинка Бёртона, пришедшегося ему прямо в висок.
Одновременно со всеми остальными свой удар нанес и Монат - четвертый страж рухнул от удара в голову.
На мгновение все смолкли, прислушиваясь, не проснулся ли кто-нибудь от шума битвы. Затем подняли с пола факелы, и Бёртон отодвинул дверной засов.
Тела стражников втащили внутрь, где Монат бегло осмотрел их.
- Все хорошо. Будут жить.
- Кое-кто из них может оправиться раньше чем надо, - отозвался Бёртон. - Приглядывай за ними, Казз.
От поднял факел, осветив полку с Граалями и "дармовщинками".
- Мы теперь больше не нищие.
Бёртон колебался. Надо ли взять только семь Граалей? А почему бы не все тридцать? Лишние могут пригодиться, чтобы получить бревна и паруса для строительства нового корабля. "Честь, а не почести" - это был его девиз, но ведь сейчас речь шла не о воровстве, а о возмещении нанесенного ущерба.
Он отдал приказ, и каждый взял по пять Граалей. Один грааль ручкой цеплялся за шею, так что свисал на спину, а по два надевались, тоже ручками, на каждую руку. Затем они покинули склад, закрыли дверь и, держась за кожаную веревку, вышли к каноэ. Факел они бросили у дверей склада.
Логу спросила:
- А разве время индейской атаки еще не наступило?
- Оно давно прошло, - ответил Монат.
Нагрузив каноэ, они принялись грести, чтоб уйти подальше от плота. Их путь лежал к южному берегу, вдоль которого они намеревались до самого рассвета плыть вверх по течению. Бёртона беспокоили лишние граали. Если местные власти их обнаружат, то вполне могут конфисковать. И даже если они этого не сделают, то разные ворюги запросто могут попытаться спереть такую ценность.
Была лишь одна возможность спрятать граали. Лишние Граали наполнили водой, разрезали веревку на части и привязали к каждой рукоятке по куску. Другой же конец веревки был привязан к шпангоутам каноэ, для чего веревки пропустили через отверстия в коже лодки.
Вес каноэ, конечно, увеличился, но, к счастью, они были уже вблизи берега. Остановку сделали вблизи нескольких причалов, расположенных неподалеку от питающего камня; каноэ привязали к одному из столбов, на которых держался док.
Все уселись под грибом и стали ждать. Восход наступил, а вместе с ним появились и сотни местных жителей. Экипаж Бёртона представился и попросил разрешения воспользоваться питающим камнем. Просьба была с радостью удовлетворена, поскольку местные жители были народом мирным. Больше того, странникам они обрадовались как источнику сплетен и новостей.
Туман исчезал под лучами солнца. Бёртон поднялся на верхушку гриба и поглядел в сторону островного пика. Остров лежал примерно в двух с половиной морских милях, а с учетом высоты, на которой стоял Бёртон, горизонт раздвинулся до четырех миль, Бёртон прекрасно видел большие строения и идола, но ожидаемых языков пламени под зданиями и идолом не наблюдалось. Возможно, Шааунивааки все же не поджег их. Вполне возможно, что индейцы решили сохранить плот в целости, пока не вытащат его целиком на берег и не демонтируют. Дерево тут стоит дорого.
Вместо того чтобы отплыть в тот же день, Бёртон решил дать всем отдых. И как раз в полдень на берегу появился отряд ганопо и среди них сам вождь. Бёртон расспросил его.
Вождь долго хохотал.
- Эти черепахоголовые шааунивааки каким-то образом умудрились проплыть мимо плота. Огней они так и не увидели, хотя почему, понять невозможно. Во всяком случае, они плавали вокруг да около несколько часов напролет, и когда туман ушел, то обнаружили, что течение уволокло их к пятой скале вниз по течению от острова. Вот уж поистине куча болванов!
- А вавилоняне сказали вам что-нибудь насчет пропавшего каноэ? Не говоря уже о часовых, с которыми мы поступили не слишком вежливо.
Бёртон решил, что будет лучше не упоминать про Граали. Вождь опять рассмеялся.
- Да, они в бешенстве выскочили на берег еще до того, как питающий камень запылал. Ужасно обозленные, хоть и не сказали нам почему. Они немножко поколотили нас, но ни синяки, ни оскорбления нас не огорчили, ибо мы были счастливы, что вам удалось выставить их дураками. Они тщательно обыскали остров, но, разумеется, вас не нашли. Зато они нашли пепел от костра и стали расспрашивать о нем. Я сказал, что это церемониальный огонь.
Они мне не поверили. Думаю, догадались о настоящей причине. Тебе не следует волноваться, что они пошлют за вами погоню. Все они, включая Метузаэля, напряженно ишачат, чтоб снять плот с камней. Ведь им приходится опасаться сегодняшней ночной атаки.
Бёртон спросил вождя о причинах того, что шааунивааки не атаковали плот при свете дня. Они же легко могли разбить вавилонян.
- Это потому, что между племенами в этом районе существует соглашение защищать чужестранцев. До сих пор соглашение соблюдалось, и по очень серьезной причине. Все прочие племена обязаны идти войной на агрессора. Однако шааунивааки надеялись, что их нападение останется тайной. А если б их и обнаружили в качестве виновников, они могли бы ответить, что во всем вина плотовщиков, которые отказались выплатить компенсацию за нанесенный нам ущерб.
Не знаю. Вполне вероятно, что шааунивааки вообще откажутся от своего намерения. Хотя среди них немало таких, которые охотно примут участие в рейде просто ради забавы.
Бёртон так и не узнал, что случилось с вавилонянами. Он решил, что его собственной группе лучше отплыть в тот же день. Когда каноэ отправилось в путь, Граали были вытащены из Реки, вода из них вылита, а сами цилиндры спрятаны на дне лодки.
Глава 21
Проплыв около 200 километров, Бёртон нашел наконец место, пригодное для закладки корабля. И дело тут было даже не в наличии строительного леса, ибо и сосны, и дуба, и тиса, и бамбука повсюду хватало. Главная трудность в эти времена заключалась в том, чтобы отыскать хорошие залежи кремня и кремневого сланца для изготовления орудий, нужных для рубки и обработки дерева. Даже в первые годы после воскрешения эти горные породы можно было найти лишь в немногих местах, одни из которых отличались очень богатыми залежами, а другие были относительно бедны; на большинстве же территорий таких залежей вообще не было. Войны из-за месторождений кремней в прежние годы были довольно частым явлением.
Теперь этих минералов стало куда меньше. Несмотря на их твердость, кремневые орудия быстро снашивались, а об открытии новых месторождений никто и не слыхивал. В результате конец 32 года П. В. (после воскрешения) оказался практически концом строительства больших кораблей. Во всяком случае, так обстояло дело в странах, мимо которых проплывал Бёртон, и он предполагал, что и в других положение такое же.
Место, где он остановился, было одним из немногих, где еще сохранились значительные запасы нужных ему минералов. Местные жители - в большинстве индейцы-алгонкины доколумбовой эпохи, тогда как меньшинство составляли пикты доримских времен, - были отлично осведомлены о ценности их залежей камня. Их вождь - меномини по прозвищу Оскас, яростно торговался с Бёртоном. В конце концов он заявил, что его окончательная и не подлежащая обсуждению цена составляет 7000 сигарет из табака, 500 из марихуаны, 2500 сигар, 40 коробок трубочного табака и 8000 чашек спиртного. И еще он высказал пожелание трахаться вон с той блондинкой - Логу - через каждые пять суток или около того. На самом деле он хотел, чтобы это происходило каждую ночь, но боялся, что его остальные три жены будут недовольны таким оборотом дел.
Бёртону потребовалось время, чтобы оправиться от такого удара. Он сказал:
- Ну, это ее дело. Не думаю, чтобы она или ее мужчина согласились на подобную комбинацию. Да и в любом случае ты запросил чрезмерную цену. Это значит, что никто из моей команды не получит ни выпивки, ни табака в течение целого года.
Оскас пожал плечами: