Небольшого роста девушка, но в отличие от своей подруги какая-то серьезная и молчаливая, с большими серьезными глазами, охотно встала и вышла в коридор.
- Юурга, я воспитал тебя, могу я попросить тебя?
- Конечно, - та даже вытянулась в струнку от такой просьбы, смешанной обиды и охотной готовности выполнить приказ. Было видно, что она любит его больше чем отца и рада хоть чем-то услужить ему и порадовать его.
- Я не могу тебе приказать это. Ты можешь отказаться, и не поставлю тебе это в вину, - как-то неожиданно тепло сказал Радом, - но я прошу тебя - побудь это время, пока я не вернусь, ее тэйвонту по настоящему. Сбереги ее, пока я не приду. Дай ей временный обет тэйвонту, чтоб никто не мог отослать тебя от нее или пользуясь старшинством приказать причинить ей какое зло. Или сказать не мешать ему. Чтоб ее защита была твоя честь. Чтоб ты была полностью ни от кого независима, охраняя ее, или даже уча и помогая ей. Хорошо?
- Да, отец, - тихо сказала она. И было видно, что она выполнит сказанное всем сердцем. Не в службу, а в охотку. Легко и радостно. - Только тебе достаточно было просто сказать, - попеняла она ему. - А то ты обижаешь меня, думая, что я не выполню твое слово. Неужели мы такие плохие дети и тэйвонту?
- Очень даже хорошие, - хорошо рассмеялся Радом и притянул ее к себе. Я почему-то возревновала. - Только я не могу пользоваться властью в личных целях, иначе потеряю Право. Ты сделаешь? Я все-таки злоупотреблю своей властью и даю тебе на это разрешение.
- Так-так, - сказал старый тэйвонту. - Злоупотребление властью настоятеля в особо личных целях в особо крупных размерах.
- Не такая уж она и крупная, - ухмыльнулась более старшая тэйвонтуэ, милочка, глянув на меня. Но и она, по-моему, не могла на него обижаться, только была чуть печальна.
- Неужели на мужчин так действуют такие простые женские штуки, как надуманная беззащитность как у ребенка, слезы, глупость, страх, просьба о помощи? - печально спросила она. - Немного болезненной придурковатости? (я болезненно зашипела, буквально вытянувшись в ее сторону и чуть не пронзала ее глазами, не в силах соображать что-то иное.) Пару штучек, чтоб тебя пожалели, как красивого ребенка, что чуть повредился в уме? Чтоб заныло сердечишко мужчины от твоей беззащитности и трогательного сумасшествия - бедная девочка, она даже сама не соображает, что сошла с ума? И все - готово! Бери сердце мужчины голыми руками…
Радом, которого мне отсюда не было видно, только насмешливо фыркнул…
…Пока они болтали, Юурга подошла ко мне. Не знаю чего, но мне на сердце вдруг стало тепло от ее присутствия.
- Я тебя знаю? - растеряно спросила я, слушая в пол уха.
Та только покачала головой, хорошо улыбнувшись. И отмахнулась - не мешай слушать. Я тоже прислушалась… Взъярилась и обиделась… Что говорила и предполагала ее подруга тэйвонтуэ обо мне, та "кобра"! Нет, это надо было слышать!
Она пыталась вслух определить, почему это не любовь!!!
- …Это родительский инстинкт, - подсказал ей самый младший через дверь, объясняя, почему это мужчины свихнулись.
Я увидела, как посветлело лицо тэйвонтуэ, совсем самой еще девушки.
- Точно! - сказала она. Слышали бы вы, как это было сказано! Будто это обесценивало мои победы. Словно у Радома не симпатия, а просто проблеск обостренного отцовского чувства. А я чурка, а не женщина. И облегчение, что на моем месте могла быть любая калека. Так я ее поняла. А я так себе, маленькое нечто, от чего зря только расстраиваются и к которому мужчины питают чисто отцовское чувство… Родительский инстинкт. Непонятно почему, но это меня совершенно взбесило.
- Не ревнуй, Шоа, - сердечно попросил Радом, поцеловав ее в лоб. - Я вырастил тебя.
- Может, поэтому ты и не обращаешь внимания, - печально сказала она. -
Служащие тэйвонту твоего возраста все пялятся… Потому что служили вне замка… И они вроде как чужие для моего выпуска, чужие и незнакомые, потому они могут увидеть в нас пару… Зачем ты не служишь?
- Тогда б ты тоже на него не обращала внимания… - ухмыльнулся один из тай.
- Не могу понять - тэйвонтуэ все красивые, стройные, мужественные, бесстрашные, умные. А защитный инстинкт сработал - и человек уже видит только глуповатую простушку, в которой ума и грации, как у утки… Никак не могу себе представить, как я б залезла и уселась на колени к Радому! - растеряно сказала она.
Вот поэтому на них сижу я, а ты сидишь в углу, - мстительно подумала я.
Раздался хохот. Смеялись все, даже самый маленький.
Я растеряно заметалась, озираясь по сторонам. Неужели я, потеряв контроль над собой, сказала это вслух? Судя по их широким улыбкам и добрым насмешливым взглядам на меня, я это ляпнула.
- Слыхал, Радом, - злорадно сказала Шоа, - она просто наглая кокетка!
Но тот только от чего-то радостно рассмеявшись, растрепал ей волосы. И по военному четко вышел, повторив свои указания.
- Я вас догоню после, - только и сказал он.
- Что происходит! - растеряно сказала Шоа ему вслед. - За всю жизнь после гибели Эльфа, той девчонки, я его таким не видела и не помню, - и покачала головой. - Неужели? Это чтобы Радом?!? И кошку эту?
И тут я не выдержала. Кошку не выдержала! Хватит с меня и того, что я смотрела, как она вешается на моего мужчину! Первое попавшееся под руку полетело ей в голову, совершенно не соображая, что делает.
К сожалению, это оказалось куриное яйцо в вазочке, которое почему-то (я не виновата, клянусь!) лежало там сырым и тухлым. Просто говорят, что сырые яйца пить полезно. Вот и положил там кто-то, чтоб молодые атлеты ели полезно.
Правильно и рационально питались. И питались они им с удовольствием, правильно и рационально кивая, наверно месяцев пять. Нет, точно, ситуация - не придумаешь - возможность одна на миллион. Я точно какая-то совсем порченная.
Надо же было именно этому случиться. Сумасшедшая!
…Все затряслись от хохота. Соперница была разбита. Вернее разбилось яйцо, прямо о ее голову. А вид это, скажем, прямо такой, как мозги наружу. Тем более, что от неожиданности и ароматического шока она грохнулась в обморок и лежала там, ну прямо труп. Закрыв глаза, которые сверху залило, и только щупая рукой и механически поднося ее к носу. Нюхая.
Ах, стерва, она еще этим и наслаждается!
Глава 15
Меня так же, на руках, вытащили из домика, потому что дышать там было точно невозможно. И посадили на дерево, трясясь от хохота. Нет, на своих двоих я почти сегодня не ходила. Мальчишка младшенький совсем согнулся от смеха. Уже, казалось, и перестать бы пора, а они все сгибаются и трясутся. Кто-то и хочет встать, но не может - ноги трясутся. И все на друг друга поглядывают.
Корчатся. Нет бы пойти посмотреть - что с девочкой. Запашок то - врага выкуривать. Голова даже кружится. Отсюда слышно.
Я же невинно сидела себе на колоде и болтала ногами, не доставая земли.
- Вы пошли бы, помогли ей, - вежливо сказала я.
- Ах ты ж! - махнули на меня рукой, не в силах сделать ни одного движения, обессилев от смеха.
Наконец внутри дома что-то завыло, что вызвало очередной пароксизм отчаянного смеха. Потом там послышался какой-то звон, рев, и все просто поумирали. Так и ползали по земле, как мертвые, так и ползали… Даже старикан.
Я недоуменно смотрела на них, но они не отвечали.
Один парнишка хотел сказать, но никак не мог. Тряска мешала. Все захлебывался и подавливался.
- А где же вы жить то будете, - сказала я, взбираясь с ногами на колоду. Они в ответ задрыгали ногами и руками еще больше.
Поглядев на небо, куда они будто бы указывали, я с сомнением поглядела на них.
Там нельзя долго удержаться, это я знала по опыту.
Потом меня вдруг осенило. А чего бы, пока они корчатся, просто не уйти?
Осторожно, повернувшись на живот, я спустила ноги с колоды и храбро направилась в дом. Вонь стояла ужасная. Действительно можно было потерять сознание. Тэйвонтуэ была в подплытии и отчаянно драила себе волосы в ведре, пытаясь соскребти их с кожей.
Я была девочкой воспитанной, понимала, что ей сейчас будет неприятно видеть кого-либо, особенно когда она немного не в форме - она, милочка, сейчас есть нечто среднее между огородным пугалом и пьяной лошадью, и ей нехорошо, - мама всегда говорила: в таких случаях поступай корректно - и потому не стала мешать ей, тактично пройдя мимо ее в другую комнату и открыв окно. Слишком уж тут сильный запах!
На меня не обратили внимания.
Ну что ж, я не гордая! Слава Богу, тут было не слишком высоко и я осторожно - ну кто скажет, что я не пай девочка? - очень осторожно слезла вниз, а потом довольно отряхнула руки и платье.
- Ну и куда мы собрались? - спросил противный голос меня сверху. Я оглянулась и увидела то самое пугало, свешивающееся из окна. Только оно, продравши глаза, торжествующе смотрело на меня. От злости я швырнула в нее первым попавшимся кирпичом.
На этот раз та среагировала мгновенно - была научена горьким опытом. И мигом присела. Несколько даже поспешно и испуганно. И только потом осторожно выглянула из окна, боясь второго камня.
И не напрасно - ибо еле успела тут же нырнуть опять.
- Иди сюда, тебе не мешало бы помыться, - сладким миролюбивым голосом, будто между нами ничего не случилось, коварно позвала ее я. Ибо я уже увидела, что окно выходит прямо на реку в небольшой залив, куда дом был вписан в скалу так, что тут не было ходу кроме как из него - то есть залив был полностью скрыт и тэйвонту меня не могли видеть с другой стороны дома. А главное - в небольшой пещерке я усмотрела корму типичной каноэ тэйвонту, которую очевидно упрятали туда перед ураганом.
Та, выглянув, недоверчиво посмотрела на меня. Но потом, как я и ожидала, вместо этого скрылась внутри дома - быстро промыть глаза или схватить полотенце с оружием. Потому что нарываться на такого ненормального человека, как я, когда у тебя глаза слезятся и ты голая, без оружия - это гиблое дело.
Она не приняла приглашение всерьез, как я и хотела. Мне ведь нужна была отсрочка!
Буквально считанные секунды мне понадобилось, чтобы вытащить и столкнуть в воду обе легенькие узкие лодчонки с веслом в каждой внутри - их больше не оказалось в пещере. Первую толкнув посильнее, а во вторую прыгнув сама. Какое блаженство - лодочка скользила по поверхности воды будто сама, я лишь помогала ей легчайшим двусторонним веслом. К тому же ветер слегка дул мне в спину, да и течение здесь было быстрое.
В несколько гребков догнав вторую лодку, я накинула на ее нос лежавшую в лодке веревку. Я, должно быть, знала эти юркие молниеносные лодчонки, потому что управляя ей, почти в считанные секунды я вынеслась на середину довольно широкой, в полкилометра, реки. Что, кстати, требовало немало координации и труда. Сделанная из особого материала, тайну которого отчаянно хранили тэйвонту, и долго скользившая от малейшего легчайшего толчка веслом, лодочка просто разворачивалась и даже кувыркалась в руках неумехи от своей поразительной скользящести. Даже просто стоять на ней и не шататься было бы невозможно. Зато в опытных руках тренированного тэйвонту она развивала просто фантастическую скорость - намного быстрей человеческого бега по земле. Будто на коньках скользишь! Легко, весело, стремительно! Только это требовало координации и особого, специального умения, превращающее эту непослушную юрку в стрелку, как умение музыканта превращает обычный, совсем не красивый рояль с отдельными чепуховыми нотами, где неумеха не свяжет и простой мелодии, в феерическое чудо небывалой музыки.
Я, должно быть, в прошлом мастерски владела лодкой, совершенно бездумно упиваясь ее послушностью, потому что отчаянный, негодующий вопль шестерых глоток достиг меня, только когда я была уже возле противоположного берега.
Я подумала.
- Передавайте привет Радомууу! - решив, что невежливо уходить не попрощавшись, изо всех сил крикнула я.
- …Убью гадинууу! - донеслось до меня эхо.
На том берегу прямо выли от негодования - еще бы, облапошить так сразу шестерых тэйвонту, - это ж всем анекдотам анекдот. Причем в первые же минуты, как я оказалась на их поручении. Так легко, будто это лохи, а не люди. Их же имена легендарными в Ухон станут. Куры в селах от смеха передохнут, и яйца нести откажутся…
Чтобы хоть как-то ответить на их грязные инсинуации и предположения о моих родителях, которых они якобы знали, временами доносимые до меня ветром, я, забрав предварительно весло и все снасти, хладнокровно на глубине перевернула вторую лодку, толчком отправив ее под воду. Без сомнения, они ее найдут. И заставят достаточно понырять самых крепких и молодых, ища ее. Удачи и теплого ветра. Может они и в проруби купаются? Но даже если им улыбнется удача, это будет не раньше, чем завтра. Или послезавтра. Потому что найти ее при таком придонном течении, как тут - проблематично. Тем более, что она не сразу утонет, а будет болтаться где-то посредине между поверхностью и дном, в течении. Ищи! Река широкая, река глубокая! Я человек широких взглядов…
Это вызвало взрыв негодования, слышимый даже здесь.
Но меня это не взволновало. Волновало другое. Во время, пока меня успокаивали, я слышала, что где-то здесь есть протока, ведущая к озеру. Очень большому озеру. Совсем маленькое, как море - почти в полсотни километров в ширину и две сотни в длину. Только пресное. С бесчисленными островками, правда. И там, в зарослях камыша, в бесчисленных затоках, можно спрятать целую армию, и никто не найдет. Даже отряд тэйвонту - ибо это прочесать не пять сотен километров берега, а миллион, ибо берега как такового нет - там заросли. Попробуй, пройди, попробуй найди. Если по реке меня можно постараться перехватить, переплыви вплавь и отправляй дозоры по берегу на конях, то дай добраться до озера на лодке, только меня и видели. Во-первых, - его не объедешь на коне. И даже если сделаешь - это не один день займет. Во-вторых, его не переплывешь вплавь. В-третьих - площадь поиска возрастает стократно, а в поиске, надо сказать, тэйвонту асы, каких поискать. И это немаловажно. А я на этой лодочке намеревалась поставить примитивный парус и сделать это озеро поперек за два часа, от силы четыре часа… И ищи-свищи…
Что было хорошо с этой стороны, так это то, что река делала тут крутой поворот от тэйвонту, и дальше разветвлялась множеством проток по этой стороне, открывая бесчисленное количество островков, покрытых кустарником и камышами.
Рай для беглеца, и только. Ищи меня товарищи, ищи…
- …Получишь… - донесся до меня обрывок очень далекого крика. Надо сказать, я не забывала оглядываться. Никто не может сказать, что я неблагодарная - я не забывала друзей ни на минуту. Постоянно оглядываясь, не двинул ли кто за мной хотя бы просто вплавь. Надо прямо сказать, что вода была просто ледяная. Я еще, когда мылась, это почувствовала. Видимо ночью даже были заморозки, а ветер пригнал исключительно холодный фронт с севера - я помню, дождь был в замке вперемешку со снегом. Хотя для тэйвонту это ничто. Но одно дело ничто, а другое - переплыть полкилометра. По крайней мере, последний раз я видела все шесть фигурок - никто за мной не поплыл.
Холодновато - я поежилась. Убежала я в чем была, даже не захватила теплый плащ
Радома. А выловленная из воды одежда за это время еще толком не просохла.
Впрочем, о чем это я… Моросящий дождь и брызги даже из сухофруктов сделали бы филе. Но холодновато. Еще Радома сюда бы - размечталась я. Мы б распределили обязанности. Он бы правил и греб, а я сидела бы, закутавшись в теплый плащ… Хорошо!
Как ни странно, но протоку я все же нашла, хоть и назвали меня дурочкой.
Какой-то чудак плыл посреди реки, сидя на двух бревнах. Предположительно, как я посмотрела, от разрушенного ураганом дома. Это в такую то погоду! Скрепляя их своими ногами и отчаянно стуча зубами. То есть они ничем не были скреплены, кроме его ног. Я подивилася такому ненадежному способу передвижения. Зато не перевернешься, как на одном бревне. Два бревна не дают кувыркаться в воду и не вертятся, как одно. Я все подробно расспросила у него, и он рассказал, где эта протока и каковы ее приметы. И даже показал рукой. Поскольку течение кружило бревна, то ему пришлось порядочно потренироваться, прежде чем у него получилось точное…
Я поблагодарила его и сказала, что за мной гонятся убийцы, которые не оставляют свидетелей. Потому, лучше бы он молчал о том, что когда-либо видел меня. А еще лучше - правил бы к берегу и занычкался бы в кусты куда подальше.
И сидел бы, не высовываясь пару дней.
- Я с-согласен с вами. И об-бязательно так сд-делаю, - заикаясь от холода и стука зубовного, пробормотал он. - Об-бязательно сделаю! - уверял меня он. -
Только не могли бы вы помочь мне… д-добраться до берега? - сказал он дрожа.
Почему-то мне показалось, что он опасен. И что он удивлен чем-то.
- А как тебя в эту лодчонку засунуть? - вздохнула я, только тут отметив, что, пожалуй, для путешественника он одет слишком бедно - одни панталоны. И синенький сам, как офицерский мундир. Сморщенный, маленький вроде. Нет, это только показалось. Я даже не заметила раньше, насколько он был неподвижен и тупо смотрел на происходящее. Я все-таки дура.
- Поб-быстрее!
Я кинула ему веревку и сказала привязаться. Я сейчас его добуксирую до берега.
- Выдержишь ты несколько минут в холодной воде? - спросила я.
Язык у него слишком замерз, чтобы ответить.
- Впрочем, я его могу оставить на этих бревнах, - подумала вслух я.
- Выд-держу! - загорелся мужеством тот.
Но руки у него были слишком задубелые, чтоб завязать веревку. Пришлось мне, осторожно подъехав, самой обвязать его под мышками.
И тут то я и попалась. Совершенно неожиданно для меня, он ударил меня под дых.
Не просто столкнув, а буквально выкинув меня ударом в солнечное сплетение из лодки. Так что она даже не пошатнулась. А у меня внутри ад с довесочком…
Мммм… Я очнулась уже в ледяной воде. Собственно потому и очнулась. И, вынырнула на поверхность. Просто чудо, что меня не убило этим ударом. И даже начала потихоньку подгребать к бревнам, приходя в себя. И только и видела, как сам он, удивительно ловко впрыгнул в лодку, вскочив на бревна, и был таков.
Лишь сейчас я обратила внимание, что у него неплохая фигура и железная, рельефная мускулатура. Мощное тело и лицо подростка, просто изуродованное холодом и вседозволенностью, потому я и приняла его за взрослого…
- Ты тай?! - выплюнула я вместе с водой. Не знаю, чего было больше - злобы или недоумения. Мне предстояло счастливое будущее.
Но он промолчал.
- Ублюдок, - просипела я вслед, с трудом держась на поверхности и ловя расплывавшиеся и упорно не дававшиеся в руки бревна. - Хоть бы весло оставил.
Какое счастье, что у меня в лодке два весла!
- Зачем тебе? - удивился он. - Разве ты не утонула?
Отличный вопрос!
- Править, - выплюнула я. - Плотом!
Руки и ноги действительно отнимались.
У него была совесть! Дивенорского изготовления - подумала я. Ибо, подумав и увидев, что в лодке два весла, он, минуту порассуждав и поняв, что мне на бревне его не догнать, швырнул мне второе, как копье. Прямо мне в голову.
Смилостивился! Я еле успела нырнуть, иначе была бы мне хана уже точно. Боже, какие люди хорошие!