- Вы тоже говорили очень много. Я не все понял, но, вы меня простите, кое-что из сказанного показалось мне очень глупым. Извините, пожалуйста.
- Я не сомневаюсь, что вы не хотели оскорбить суд.
- Ну, скажем… насчет того, является ли Ламмокс предметом собственности. Или - достаточно ли он умен, чтобы получить избирательное право. Ламмокс очень умный, наверное, никто, кроме меня, не знает, какой он умный. Но у него нет никакого образования, и он нигде не бывал. Однако это не имеет никакого отношения к вопросу, чей он. Он мой. Ровно так же, как я принадлежу ему, мы же росли вместе. Так вот, я знаю, что именно я ответствен за все, перепорченное в понедельник… ты можешь помолчать, Бетти? Сейчас я не смогу заплатить за все это, но в конце концов я заплачу. Я…
- Одну секунду, молодой человек. Суд не может позволить вам взять на себя ответственность, не посоветовавшись с адвокатом. Если вы намерены это сделать, суд назначит вам защитника.
- Вы говорили, что я могу высказаться.
- Продолжайте. Отметим в отчете, что все, сказанное вами, не накладывает на вас обязательств.
- Именно накладывает, потому что я действительно собираюсь расплатиться. Очень скоро фонд, оставленный на мое образование, поступит в мое распоряжение, и его суммы примерно хватит. Я думаю, что смогу…
- Джон Томас! - воскликнула миссис Стюарт. - Ты не сделаешь этого!
- Мама, ты бы тоже лучше в это дело не лезла. Я собирался сказать…
- Ты ничего не скажешь! Ваша честь, он же…
- Порядок! - прервал их Гринберг. - Ничто из сказанного не накладывает никаких обязательств. Пусть парень говорит.
- Спасибо, сэр. Но я все равно уже кончаю. Мне только надо сказать кое-что и вам, сэр. Ламми очень тихий и робкий. Я могу справиться с ним потому, что он мне доверяет, - но если вы думаете, что я позволю кому-нибудь пихать его туда-сюда, задавать дурацкие вопросы, гонять его через свои лабиринты и всякие такие штуки, - вы сильно ошибаетесь, я этого не потерплю. Сейчас Ламми болен. Он перевозбудился, и это для него плохо. Бедный…
Ламмокс ждал Джона Томаса долго, он не думал, что так долго придется ждать; так долго он ждал потому, что не знал в точности, куда тот ушел. Он видел, как Джон исчез в толпе, но не был уверен, пошел ли тот в большой дом, стоявший неподалеку. Проснувшись в первый раз, он попытался уснуть снова, но вокруг все время крутились какие-то люди, и ему приходилось опять и опять заставлять себя просыпаться - сторожевые центры его мозга не очень хорошо разбирались в сложных ситуациях. Сам-то он не думал об этих центрах, а просто раз за разом просыпался от чего-то вроде предупредительного звонка.
Потом ему это надоело, и он решил, что пора найти Джона Томаса и собираться домой. Таким образом, он все-таки нарушил приказ Бетти; но с другой стороны, Бетти - это не Джонни.
Сначала он обострил свой слух, чтобы попытаться обнаружить, где Джонни. Он слушал долго, несколько раз слышал голос Бетти, но она его не интересовала. Он продолжал слушать.
И вот, наконец, Джонни! Ламмокс отгородился от всего остального и прислушался внимательнее. Так и есть, он в большом доме. Но что это? Голос Джонни звучит в точности, как при спорах с матерью. Ламмокс немного расширил диапазон своего слуха, пытаясь определить, что же там происходит.
Они говорили о чем-то совершенно непонятном. Ясно было одно - Джонни кто-то обижает. Мать? Один раз до него донесся и ее голос; Ламмокс знал, что у нее есть какое-то право обижать Джонни, ну вроде как Джонни может со злостью говорить с ним самим. Это не имело особого значения. Но там был кто-то еще… другие люди, и у них во всяком случае такого права уж точно не было.
Ламмокс решил, что пора действовать. Он поднялся на ноги.
Красноречие Джона Томаса так и оборвалось на слове "бедный". Снаружи раздались вопли, и все, сидевшие в зале, в недоумении повернули головы к двери. Шум быстро приближался, и Гринберг только собрался послать бейлифа выяснить, в чем там дело, как необходимость в этом отпала сама собой. Дверь как-то странно вспучилась, а затем слетела с петель. В зал вступила передняя часть Ламмокса, украшенная на манер жабо дверной рамой. По дороге он заодно снес и кусок стены. Ламмокс широко открыл рот и пропищал:
- Джонни!
- Ламмокс, - крикнул Джонни в ответ. - Не двигайся! Оставайся на месте! Совсем не двигайся!
Лица всех присутствующих в зале, стоили того, чтобы на них в тот момент посмотреть, но даже при таком широком выборе самое интересное выражение было у особого уполномоченного Сергея Гринберга.
5. ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Достопочтенный мистер Кику, заместитель министра космических дел, выдвинул ящик стола и внимательно изучил свою замечательную коллекцию таблеток. Сомневаться не приходилось: язва желудка - она. Проглотив одну, которая вроде бы больше всего подходила, он с замученным видом взялся за прерванные дела.
Приказ технического комитета Министерства обязывал все межпланетные корабли класса "Пеликан" вернуться в порты приписки для проведения каких-то непонятных изменений в конструкции. Приложенные к приказу технические спецификации мистер Кику не стал даже и раскрывать; он чиркнул "согласен" и кинул приказ в корзину для исходящих. Технической безопасностью в космосе занимался техком; сам Кику в технике не понимал ни бельмеса и понимать не хотел; он будет поддерживать все решения главного инженера или уволит его и подберет нового.
Уже заранее он с мрачной тоской представлял, как финансовые тузы - собственники "Пеликанов" - начнут зудеть на ухо министру, а потом министр, совершенно не понимающий, в чем загвоздка, и перепуганный тем, что на него давят, скинет это дело на мистера Кику.
Что-то уж больно много сомнений насчет этого нового министра: время идет, а ему все никак не войти в форму.
Следующая бумага пришла к нему не для принятия решения, а только для информации, и пришла она во исполнение постоянно действующего указания, чтобы все, касающееся министра, каким бы плевым не оказалось дело, ложилось на стол к мистеру Кику. Бумажонка, похоже, и вправду была пустяк пустяком; согласно приложенной аннотации некая организация со странным названием "Друзья Ламмокса", возглавляемая никому не известной миссис Беулой Мергитройд, требовала аудиенции у министра; их, естественно, отфутболили к замминистра по связям с общественностью.
Читать дальше не имело смысла. Вэс Роббинс зацелует их до смерти и не даст беспокоить из-за ерунды ни министра, ни мистера Кику. Появилась даже забавная мысль - наказать министра, натравив на него эту миссис Мергитройд, но это была так, мимолетная шутка, фантазия; время министра надо беречь для действительно важных встреч, а не переводить его попусту на всяких провинциальных психов. Все эти "Друзья Того-то-Того-то" состоят обычно из некой злоязыкой персоны плюс всегдашний набор развесивших уши придурков и важничающих болванов. Однако все равно эти компании могут стать костью поперек горла, поэтому - никогда не следует давать им того, что они требуют.
Он отослал бумагу в архив и взялся за докладную из Комэкона; большой дрожжевой завод в Сент-Луисе поражен вирусом; населению светили недостаток белков и переход на голодный паек. Голод на Земле не входил в круг прямых обязанностей мистера Кику. И все же он несколько секунд задумчиво глядел на бумагу; калькулятор в его голове вел подсчеты. Затем мистер Кику окликнул своего помощника:
- Вонг, ты смотрел Комэкон Аи 0428?
- Насчет дрожжей в Сент-Луисе? Вроде да, шеф.
- И чего ты не сделал в связи с этим?
- А ничего не сделал. Думаю, это не по моей части.
- Значит, думаешь. А наши внеземные станции - они тоже не по твоей части? Ну-ка, погляди графики снабжения на ближайшие полтора года и сопоставить их с Аи 0428. А после подумай, что теперь будет. Может, тебе придется овец закупать в Австралии, причем не на бумаге - в натуре, реально вступать во владение. Неужели наши люди должны голодать только из-за того, что какой-то дебил в Сент-Луисе уронил свои вонючие носки в чан с дрожжами?
- Есть, сэр.
Мистер Кику вернулся к бумагам. Он уже жалел о своей грубости. Ведь ясно, что причина его раздражительности - не просчет Вонга, причина - в докторе Фтаемле. Да и не доктор Фтаемл виноват, а он сам! Мистер Кику прекрасно понимал, что расовые предрассудки до добра не доводят, особенно - на такой работе. Да что там говорить, не будь таких вот фантастических существ, рядом с которыми все люди кажутся чуть ли не одинаковыми, он и сам мог бы стать жертвой существовавших когда-то расовых преследований.
И все равно, против себя не попрешь. Он ненавидел даже тень Фтаемла и не мог с этим ничего поделать.
Ну что, спрашивается, стоит этому типу накрутить на голову тюрбан, все было бы легче. Так нет же, он обязательно будет разгуливать с этими проклятыми змеями на голове, извивающимися как черви в банке. Они еще и гордятся ими, эти распрекрасные рарджиллианцы. Пожалуй, даже держат за неполноценных тех, у кого голова без змей.
Да что это я! Фтаемл - отличный парень. Мистер Кику сделал себе заметку - пригласить Фтаемла на обед, и не откладывая. Всего-то делов - пройти загодя гипнотическое внушение, и проблемы как не бывало. Только вот при одной этой мысли снова начались рези в желудке.
Рарджиллианец поставил перед Министерством совершенно неразрешимую задачу, ну и что? Разрешение неразрешимых задач для Министерства было обычным делом. И все равно, почему этот несчастный урод не может подстричься?
Представив доктора Фтаемла остриженным наголо и с головой в шишках, мистер Кику несколько приободрился, выдавил из себя улыбку и вернулся к работе, чувствуя себя малость лучше. Что теперь? Краткий отчет о командировке… да, конечно же, Сергей Гринберг. Отличный парень, этот Сергей. Пробежав глазами начало, мистер Кику потянулся было за ручкой, чтобы завизировать рекомендации, которые сделал Гринберг.
Но рука остановилась на полдороге. С секунду он, пораженный, глядел на бумагу и затем ткнул пальцем в кнопку.
- Архив! Пришлите мне полный отчет о командировке мистера Гринберга, той, из которой он только что вернулся.
- Вы можете назвать номер, сэр?
- Это насчет вмешательства Министерства, вы там легко найдете. А, погодите-ка, вот оно. Рт0411, за прошлую субботу. Пришлите немедленно.
Он едва успел разделаться еще с полудюжиной бумаг, как чпокнула пневматическая труба, и на стол к нему выскочил крохотный цилиндрик. Мистер Кику вставил его в читальный аппарат и принялся читать, нажимом кнопки регулируя скорость движения текста по экрану.
Менее чем за семь минут он просмотрел не только полную стенограмму суда, но и доклад Гринберга о прочих событиях. Мистер Кику читал с помощью этой машины не менее двух тысяч слов в минуту; диктофонные записи и личные устные доклады он считал пустой тратой времени. Однако, когда машина щелкнула и остановилась, мистер Кику решил, что на этот раз без устного доклада не обойтись. Он наклонился к селектору и повернул тумблер.
- Гринберг.
Гринберг поднял голову от стола.
- Как поживаете, шеф?
- Зайди, пожалуйста, ко мне. - И не тратя времени на вежливости, мистер Кику отключил связь.
Гринберг подумал, что шефа, видно, снова беспокоит желудок. Но придумывать себе какое-нибудь позарез срочное дело за пределами Министерства было уже поздно, так что он сбежал по лестнице вниз и предстал перед мистером Кику с обычной своей улыбкой во все лицо.
- Привет, шеф.
- Доброе утро. Я вот тут читал твой отчет.
- Ну и?
- Сколько тебе лет, Сергей?
- Что? Тридцать семь.
- М-м-м. И в каком ты чине?
- Сэр? Офицер дипломатической службы, второй класс. Исполняю обязанности по первому.
"Что за бред? - подумал он про себя. - Дядя Генри и так все знает… до размера моих ботинок включительно".
- Тридцать семь, значит. Пора бы в таком возрасте иметь хоть чуточку здравого смысла, - вслух размышлял Кику. - И чин вполне подходящий, чтобы самому быть послом или первым заместителем какого-нибудь политикана, которому сделали подарочек в виде посольского места. И как же это вышло, Сергей, что ты оказался таким идиотом?
У Гринберга заиграли на щеках желваки, но он ничего не ответил.
- Ну так как?
- Сэр, - ледяным голосом ответил Гринберг, - вы старше и опытнее меня. Так разрешите полюбопытствовать, как это вышло, что вы оказались таким жутким хамом?
Губы мистера Кику слегка дрогнули, но улыбаться он не спешил.
- Хороший вопрос. По делу. Мой психиатр объясняет это тем, что я - прирожденный анархист, попавший не на свое место. А теперь садись, и мы все-таки поговорим на тему, почему ты такой тупица. Сигареты в подлокотнике.
Гринберг сел, выяснил, что он, как всегда, без спичек, и попросил прикурить.
- Я же не курю, - ответил Кику. - Но мне казалось, что эти зажигаются сами.
- А, да, я и не заметил. - Гринберг закурил.
- Вот видишь? Для чего, спрашивается, у тебя глаза и уши? Сергей, как только эта тварь заговорила, ты был обязан отложить слушание до тех пор, пока мы не узнаем о ней все.
- М-м-м… видимо, так.
- Он еще говорит "видимо"! Да твой внутренний сигнал тревоги должен был греметь, как будильник в понедельник утром. А ты? Ты позволил, чтобы кто-то другой выложил тебе все возможные последствия этого дела. И когда выложил? Когда ты считал суд уже законченным. И кто? Какая-то малолетняя пигалица. Слава Богу, я не читаю газет. Вот уж они, наверное, отвели душу.
Гринберг покраснел. Он-то газеты читал.
- А потом, когда она обкрутила тебя со всех сторон, ты только жалко пытался устоять на ногах, вместо того чтобы прямо принять ее вызов. Ты спросишь, каким образом? Да просто отложив слушание и постановив провести исследование, причем сделать это надо было в самом начале.
- Но я же постановил его провести.
- Ты меня не перебивай, я хочу поджарить тебя с двух сторон. Затем ты начал выносить решение, невиданное с тех пор, как Соломон постановил разрезать младенца пополам. Ты что, учился заочно? И в какой дыре, позволь мне узнать?
- В Гарварде, - угрюмо ответил Гринберг.
- Хм-м… Пожалуй, я к тебе слишком строг. Трудно ждать от человека слишком многого после такого тяжелого детства. Но ради семидесяти семи семизадых богов Сарванчила, пусть мне кто-нибудь объяснит, что ты делаешь потом! Сперва ты отвергаешь прошение мэрии об уничтожении этого зверюги в интересах безопасности населения, а затем поворачиваешь на сто восемьдесят, удовлетворяешь это прошение и говоришь, чтобы они его убили, ну разве только после формального одобрения нашего Министерства. И все - за каких-то десять минут. Exeut omnes, держась за животики. Сынок, ты можешь выставлять самого себя идиотом сколько душе угодно, но Министерство мог бы и пожалеть.
- Шеф, - с непривычной покорностью ответил Гринберг. - Я ошибся. А когда я увидел свою ошибку, то сделал единственное, что мне оставалось, - пересмотрел решение. Зверь и вправду опасен, а держать его взаперти в Вествилле просто негде. Имей я на то право, я приказал бы уничтожить его немедленно, не дожидаясь одобрения Министерства, то есть вашего.
- Ничего себе!
- Вас там не было, сэр. Вы не видели, как рушится толстенная стена. Вы не видели всего этого бедлама.
- Не думай, что ты меня убедил. Сам-то ты видел когда-нибудь город, снесенный с лица земли водородной бомбой? А ты мне про какую-то стенку в провинциальном суде! Небось подрядчик, ворюга, намешал песку вместо цемента.
- Шеф, вы бы поглядели на клетку, из которой он перед этим вырвался. Стальные двутавровые балки, все на сварке. Он сломал их, как соломинки.
- Насколько я понимаю, в этой клетке ты его и осматривал. Так что ж ты сам не побеспокоился, чтоб его засадили понадежнее?
- Я думаю, что строительство тюрем - это малость не по профилю нашего Министерства.
- Сынок, все, что хоть в малой степени связано с чем-нибудь "оттуда", - по нашему профилю. И ты это прекрасно знаешь. Так вот и получается, когда знаешь это и днем и во сне, всем существом, от ног до макушки, тогда и начинаешь исполнять все, как пустую формальность, словно почетный председатель, снимающий пробы супа в больнице для бедных. Тебя туда зачем послали? Чтобы ты во все внюхивался, во все вслушивался, все время вглядывался - не возникает ли какая "особая ситуация". А ты с ходу угодил в лужу. А теперь расскажи мне про зверя. Отчет я читал, фотографии видел, но я не могу еще по-настоящему почувствовать его.
- Ну, он небалансирующий, многоногий, точнее - восьминогий, примерно семи футов в холке. Он…
Кику насторожился.
- Восемь ног? А руки?
- Рук? Нету.
- Ну а вообще какие-нибудь манипулятивные органы? Может - видоизмененная нога?
- Ничего подобного, шеф. Если бы что-то было, я бы сразу заказал обследование по полной программе. Ступни размером с бочонок и столь же очаровательны. А что?
- Ладно, просто я подумал о другом. Рассказывай дальше.
- Он немного смахивает на носорога, немного - на трицератопса, хотя вообще-то своим строением отличается от всего, что когда-нибудь водилось на нашей планете. Хозяин называет его "Ламмокс", и имя ему очень подходит. Симпатичный такой зверюга, но глупый. Вот это-то и страшно, он такой здоровый и мощный, что вполне может покалечить человека просто из-за своей глупости и неуклюжести. Умеет говорить, ну примерно как четырехлетний ребенок. Самое смешное - звучит это так, словно он проглотил какую-нибудь Красную шапочку.
- А почему ты считаешь, что он глупый? Я вот тут вижу, что его хозяин, с именем ну прямо из учебника истории, заявляет, что он очень умный.
Гринберг улыбнулся.
- Он судит предвзято. Шеф, я же сам говорил со зверем. Поверьте мне, он глупый.
- Не вижу никаких доказательств. Считать, что ВЗС - глупое только потому, что оно не умеет говорить по-нашему, это все равно что считать неграмотным итальянца, изъясняющегося на ломаном английском. Non sequitor.
- Но послушайте, шеф, у него же нет рук. Максимальная разумность ниже, чем у обезьяны. Ну, может, на уровне собаки. И то - вряд ли.
- Из этого следует, что в теоретической ксенологии ты законченный ортодокс, и ничего больше. Однажды такое вот умозаключение встанет и врежет ксенологу-классику по физиономии. Обязательно найдется какая-нибудь цивилизация, которой совсем не надо брать предметы своими лапками-ручонками и которая ушла от этого уровня далеко вперед.
- Посмотрим?