- Хорошо, - согласилась Кэти. Голос ее звучал покорно и вместе с тем взволнованно. - Мистер Бэфут, скажите, удалось воскресить дедушку? Он уже в послежизни?
- Нет, - ответил Джонни. - Пока никаких результатов. Но мы не теряем надежды.
- Когда он покидал стены усыпальницы, над гробом ломали головы пятеро техников.
- Я знала, что это случится, - со вздохом произнесла Кэти.
- Откуда?
- Видите ли, дедушка… очень непохож на других людей. Но вы, наверное, лучше меня об этом знаете, ведь вы столько лет проработали с ним бок о бок. Я не могу представить его неподвижным, беспомощным… Ну, вы понимаете. После всего, что он сделал, - разве можно вообразить его таким?
- Давайте поговорим завтра, - предложил Джонни. - Я подъеду в гостиницу к девяти, хорошо?
- Да, это было бы прекрасно. Рада с вами познакомиться, мистер Бэфут. Надеюсь, вы остаетесь в "Экимидиэн", будете работать у меня. Спокойной ночи.
В трубке щелкнуло, послышались гудки.
"Мой новый босс, - мысленно произнес Джонни - Н-да…"
- Кто это был? - прошептала Сара. - Среди ночи…
- Владелец "Экимидиэн", - ответил Джонни. - Мой хозяин.
- Луис Сарапис? - Жена порывисто села. - А… внучка. Что, уже прилетела? Как она?
- Трудно сказать, - задумчиво произнес он. - В общем, не в своей тарелке. Долго жила на маленькой планетке, на Терре ей с непривычки страшновато. - Он не стал рассказывать жене о пристрастии Кэти к наркотикам и о тюремных отсидках.
- А зачем она прилетела? Хочет вступить во владение наследством? Разве ей не надо ждать, когда закончится послежизнь Луиса?
- По закону он мертв. Завещание вступило в силу, - ответил Джонни и ехидно подумал: "Более того - он уже и не в послежизни. Быстрозамороженный труп в пластмассовом гробу. Да и не так уж быстрозамороженный, вероятно".
- Как считаешь, ты с ней сработаешься?
- Не знаю, - искренне ответил он. - Не уверен, что стоит пытаться. - Ему не по душе была перспектива работать у женщины, особенно молодой, да еще и психопатки, если верить слухам. Хотя по телефонному разговору не скажешь, что она психопатка.
Он лежал и думал. Спать расхотелось.
- Наверное, она хорошенькая, - сказала Сара - Ты в нее влюбишься и бросишь меня.
- Нет уж, - возразил он. - Обойдусь без подобных крайностей. Попробую поработать у нее несколько месяцев, а там, глядишь, подвернется местечко получше. - Сказав это, он подумал: "А как же Луис? Сможем ли мы его оживить? Будем ли стараться?"
Старик, если удастся его вернуть, найдет управу на внучку, пусть даже юридически и физически будет мертв Он снова окажется в центре сложнейшей экономической и политической сферы, заставит ее двигаться к одному ему ведомой цели. Не случайно он собирался ожить именно сейчас, перед началом съезда демократо-республиканцев. Луис точно знал (еще бы ему не знать), на что способна женщина, которую он делает своей наследницей. Без его помощи внучка не сдвинет с места такую махину, как "Экимидиэн". "И от меня тут мало проку, - подумал Джонни. - Это было бы по плечу Сен-Сиру, но он выведен из игры. Что остается? Оживить старину Сараписа любой ценой, хотя бы для этого пришлось возить его по всем усыпальницам Соединенных Штатов, Кубы и России".
- У тебя мысли путаются, - сказала Сара. - По лицу видно. - Она уже включила ночник и надела халат. - Кто же думает среди ночи о серьезных вещах?
"Такой же разброд в мыслях, наверное, у послеживущих", - вяло подумал Джонни. Он помотал головой, стряхивая сонливость.
Утром, оставив машину в подземном гараже отеля "Беверли", он поднялся на лифте в вестибюль и подошел к конторке администратора. Тот встретил его улыбкой. "А здесь не так уж и роскошно, - подумал Джонни. - Правда, чисто. Респектабельная гостиница для семей и одиноких бизнесменов, отошедших от дел. Наверное, свободных номеров почти не бывает. Кэти, видимо, привыкла жить на скромные средства".
Он спросил у администратора, где Кэти. Тот указал на вход в буфет.
- Миссис Шарп завтракает. Она предупреждала о вашем приходе, мистер Бэфут.
В буфете оказалось немало народу. Джонни остановился у порога, огляделся. В дальнем углу сидела темноволосая (крашеная, решил он) девушка с застывшим, словно неживым, лицом, без косметики казавшимся неестественно бледным. "Выражение огромной утраты, - с ходу определил Джонни. - И это не притворство, не попытка вызвать сострадание - она действительно глубоко опечалена".
- Кэти? - обратился он к брюнетке.
Девушка подняла голову. В глазах - пустота, на лице - ничего, кроме горя.
- Да, - слабым голоском ответила она. - А вы - Джонни Бэфут?
Джонни сел рядом с нею. Кэти затравленно посмотрела на него, будто ожидала, что ее сейчас повалят на сиденье и изнасилуют. "Одинокая зверушка, загнанная в угол, - подумал он. - Весь мир против нее".
"Возможно, бледность на лице - от наркотиков, - предположил Джонни. - Но почему у нее такой бесцветный голос? И все-таки она хорошенькая. Будь это нежное, приятно очерченное лицо чуточку живее… Возможно, оно было таким. Несколько лет назад".
- У меня всего пять долларов осталось, - сказала Кэти. - Едва хватило денег на дорогу в один конец, ночлег и завтрак. Простите, вы… - Она замялась. - Не знаю, что и делать. Вы бы не могли сказать… мне сейчас уже что-нибудь принадлежит из дедушкиного наследства? Могу я взять денег под залог?
- Я выпишу чек на сто долларов - отдадите, когда сможете, - предложил Джонни.
- Правда? - В ее глазах мелькнуло изумление, затем улыбка тронула губы. - Какой вы доверчивый! Или хотите произвести впечатление? Как насчет вас распорядился дедушка? Мне читали завещание, но я забыла, так быстро все завертелось…
- В отличие от Клода Сен-Сира, я не уволен, - глухо произнес Джонни.
- В таком случае, вы остаетесь. - От этого решения, казалось, ей стало легче. - Простите., правильно ли будет сказать, что теперь вы работаете на меня?
- Правильно, - ответил Джонни. - Если вы считаете, что вашей фирме нужен шеф отдела общественных связей. Луис не всегда был в этом уверен.
- Скажите, что сделано для его воскресения?
Джонни рассказал. Выслушав, Кэти задумчиво спросила:
- Выходит, пока никто не знает, что он мертв?
- С уверенностью могу сказать, почти никто. Только я, да владелец усыпальницы со странным именем Герб Шенхайт фон Фогельзанг, да еще, быть может, несколько высокопоставленных лиц в транспортном бизнесе, вроде Фила Харви. Возможно, сейчас об этом стало известно и Сен-Сиру. Но поскольку время идет, а Луис молчит, пресса, разумеется…
- Прессой займетесь вы, мистер Фаннифут, - улыбнулась Кэти. - Ведь это ваша обязанность. Давайте интервью от имени дедушки, пока мы не воскресим его или не признаем его смерть. Как вы думаете, мы ее признаем? - Помолчав, она тихо произнесла: - Хотелось бы его увидеть. Если можно. Если вы не считаете, что это повредит делу.
- Я отвезу вас в "Усыпальницу Возлюбленной Братии". Мне всяко нужно быть там через час.
Кэти кивнула и склонилась над тарелкой.
Стоя рядом с девушкой, не отрывающей глаз от прозрачного гроба, Джонни Бэфут думал: "Может быть, она сейчас постучит по крышке и скажет: "Дедушка, проснись!" И я не удивлюсь, если это поможет. Ничто другое не поможет, это ясно".
Втянув голову в плечи, Герб Шенхайт жалобно бормотал:
- Мистер Бэфут, я ничего не понимаю. Мы всю ночь трудились не покладая рук, несколько раз проверили аппаратуру - хоть бы малейший проблеск… Все же электроэнцефалограф регистрирует очень слабую активность мозга. Сознание мистера Сараписа не угасло, но мы не в силах войти с ним в контакт. Видите, мы зондируем каждый квадратный сантиметр мозга. - Он показал на множество тонких проводов, соединяющих голову мертвеца с усилителем.
- Метаболизм мозга прослеживается? - спросил Джонни.
- Да, сэр, в нормальных пропорциях, как утверждают приглашенные нами эксперты. Именно такой, каким он должен быть сразу после смерти.
- Все это бесполезно, я знаю, - тихо произнесла Кэти. - Он слишком велик для такой участи. Послежизнь - удел престарелых родственников. Старушек, которых раз в год под Воскресение вытаскивают из подвала.
Они молча шагали по тротуару. Был теплый весенний день, деревья стояли в розовом цвету. Вишни, определил Джонни.
- Смерть, - прошептала Кэти. - И воскресение. Чудо технологии. Может быть, Луис узнал, каково там, по ту сторону, и просто не захотел возвращаться?
- Но ведь Фогельзанг утверждает, что электрическая активность мозга прослеживается, - возразил Джонни. - Луис здесь, он о чем-то думает… - На переходе через улицу Кэти взяла его под руку. - Я слыхал, вы интересуетесь религией? - спросил он.
- Интересуюсь, - подтвердила Кэти. - Знаете, однажды я приняла большую дозу наркотика - неважно какого. В результате - остановка сердца. Мне сделали открытый массаж, электрошок, ну и так далее. Несколько минут я находилась в состоянии клинической смерти и испытала то, что, наверное, испытывают послеживущие.
- Там лучше, чем здесь?
- Нет. Там - иначе. Как во сне. Хотя во сне ты осознаешь неопределенность, нереальность происходящего, а в смерти все ясно и логично. И еще - там не чувствуешь силы тяжести. Вам трудно понять, насколько это важно, но для сравнения попытайтесь представить сон в условиях невесомости. Совершенно новые, ни с чем не сравнимые ощущения.
- Этот сон вас изменил?
- Помог избавиться от пагубной привычки, вы это хотели спросить? Да, я научилась контролировать свой аппетит. - Остановившись у газетного киоска, Кэти указала на один из заголовков. - Смотрите!
"ГОЛОС ИЗ ОТКРЫТОГО ПРОСТРАНСТВА - ГОЛОВОЛОМКА ДЛЯ УЧЕНЫХ", - прочитал Джонни. И сказал вслух:
- Занятно.
Кэти взяла газету и пробежала глазами заметку.
- Странно, - задумчиво произнесла она. - В космосе - мыслящее, живое существо. Прочтите. - Она протянула газету Джонни. - Я тоже, когда умерла… летела в открытом пространстве, удаляясь от Солнечной системы. Сначала исчезло притяжение планет, а потом и Солнца. Интересно, кто это?
- Десять центов, сэр или мэм, - сказал вдруг робот-газетчик. Джонни опустил в щелку десятицентовик.
- Думаете, дедушка? - спросила Кэти.
- Вряд ли.
- А мне кажется - он. - Кэти стояла, пристально глядя вдаль. - Судите сами: он умер неделю назад, и голос доносится из точки, находящейся в одной световой неделе от Земли. По времени сходится. - Она ткнула пальцем в газету. - Здесь говорится о вас, Джонни, обо мне и о Клоде Сен-Сире, уволенном адвокате. И о выборах. Речь, конечно, сбивчива, слова искажены. После смерти мысли именно такие - быстрые, сжатые и наслаиваются друг на друга. - Посмотрев ему в глаза, Кэти улыбнулась. - Итак, Джонни, перед нами - сложнейшая проблема. С помощью лунного радиотелескопа мы можем слушать дедушку, но не можем с ним говорить.
- Но не будете же вы…
- Буду! - оборвала его Кэти. - Я знаю: послежизнь дедушку не устроила. Он покинул Солнечную систему и теперь обитает в световой неделе от нас. Он приобрел новые, невообразимые возможности. Чтобы он ни затеял… - Кэти резко пошла вперед, и Джонни поспешил следом, - его замысел не уступает тем, которые он вынашивал и осуществлял на Земле. И теперь никто не сможет ему помешать - Кэти обернулась к Джонни. - Что с вами? Испугались?
- Вот еще! - фыркнул Джонни. - Неужели вы думаете, что ваши слова могут быть восприняты всерьез?
- Конечно, испугались. Ведь он теперь, наверное, может очень многое. Например, влиять на наши мысли, слова и поступки. Даже без радиотелескопа он способен связаться с нами хоть сию секунду. Через подсознание.
- Не верю, - упорствовал Джонни. В глубине души он не сомневался в ее правоте. Луис Сарапис обязательно ухватился бы за такие возможности.
- Скоро начнется съезд, и мы узнаем много нового. Дедушка всегда занимался политикой. В прошлый раз он не смог обеспечить Гэму победу, а он не из тех, кто смиряется с поражениями.
- Гэм? - удивился Джонни. - Он что, еще жив? Четыре года назад он как в воду канул.
- Дедушка с ним не порывал, - сказала Кэти. - Гэм живет на Ио, разводит не то индюшек, не то уток. И ждет.
- Чего ждет?
- Встречи с дедушкой, - ответила Кэти. - Как тогда, четыре года назад.
Оправясь от изумления, Джонни произнес:
- За Гэма никто не отдаст голоса.
Кэти молча улыбнулась, но при этом крепко сжала его руку. Будто опять чего-то боялась, как ночью, когда звонила ему из космопорта.
Глава III
В приемной офиса "Сен-Сир и Фэйн" Клод Сен-Сир увидел человека средних лет - довольно красивого, в элегантном костюме-тройке и при галстуке.
- Мистер Сен-Сир! - воскликнул посетитель, поднимаясь с кресла.
- Мне некогда, - буркнул Сен-Сир, торопившийся на встречу с Харви. - Запишитесь у секретаря.
Мгновением позже он узнал посетителя. Перед ним стоял Альфонс Гэм собственной персоной.
- Я получил телеграмму от Луиса Сараписа. - Гэм сунул руку в карман пиджака.
- Вынужден единиться, - жестко произнес Сен-Сир, - но я теперь сотрудничаю с мистером Харви. Деловые отношения с мистером Сараписом прекращены несколько недель назад.
И все же любопытство не позволило ему уйти, оставив Гэма ни с чем. Они не встречались уже четыре года, а тогда, во время последних выборов, виделись довольно часто. Сен-Сиру даже пришлось быть адвокатом Гэма на нескольких процессах, связанных с клеветой. На одном из них Гэм выступал в роли истца, на остальных - ответчика. Сен-Сир не любил этого человека.
- Телеграмма пришла позавчера, - уточнил Гэм.
- Но ведь Сарапис… - Сен-Сир осекся и протянул руку. - Дайте взглянуть.
В телеграмме Сарапис уверял Гэма в своей поддержке на предстоящих выборах. Гэм не ошибся - телеграмма была отправлена третьего дня. Чушь какая-то.
- Не могу ничего объяснить, мистер Сен-Сир, - сухо сказал Гэм. - Но это похоже на Луиса. Он хочет, чтобы я снова баллотировался. Впрочем, вы сами видите. Я совершенно не в курсе происходящего, давно отошел от политики, развожу домашнюю птицу. Если допустить, что телеграмму послал не Луис, то вы, наверное, догадываетесь, кто и зачем это сделал.
- Как мог Луис послать телеграмму? - спросил Сен-Сир.
- Возможно, написал перед смертью, а кто-нибудь из помощников отнес на почту. Может быть, вы. - Гэм пожал плечами. - Впрочем, вряд ли. Наверное, мистер Бэфут. - Он забрал телеграмму.
- Вы действительно решили выставить свою кандидатуру? - спросил Сен-Сир.
- Почему бы и нет, если этого хочет Луис?
- И готовы снова проиграть? Идете на заведомо безнадежное дело только потому, что упрямый, злопамятный старик… - Сен-Сир не договорил. Посмотрев Гэму в глаза, он посоветовал: - Лучше возвращайтесь к домашней птице. Выбросьте политику из головы. Вы - неудачник, об этом знает вся партия. Да что там партия - вся Америка.
- Как я могу связаться с мистером Бэфутом?
- Понятия не имею. - Сен-Сир направился к выходу.
- Мне нужен адвокат, - бросил Гэм вдогонку.
Сен-Сир остановился и обернулся.
- Зачем? Кто вас выдвинет на этот раз? Нет, мистер Гэм, вам не нужен адвокат. Вам нужен врач, обратитесь к психиатру, он сумеет объяснить, почему вам снова вздумалось баллотироваться. Послушайте, - он сделал шаг к Гэму, - Луис и живой не вызвал бы вас, а уж тем более мертвый. - Сен-Сир отворил дверь.
- Подождите! - воскликнул Гэм.
Сен-Сир остановился у порога.
- На сей раз я выиграю. - Голос Гэма звучал мягко, но уверенно - в нем отсутствовал прежний трепет.
- Что ж, ни пуха, ни пера, - мрачно пожелал Сен-Сир. - И вам, и Луису.
- Выходит, он жив? - У Гэма заблестели глаза.
- Разве я это сказал?
- Он жив, я это чувствую, - задумчиво произнес Гэм. - Вот бы с ним поговорить! Я побывал в нескольких усыпальницах, но пока - безрезультатно. Ничего, буду искать. Для того-то я и прилетел с Ио, чтобы посоветоваться с ним.
Кивком простившись с посетителем, Сен-Сир удалился. "Ну и ничтожество! - подумал он. - Бездарь, кукла Сараписа. И еще в Президенты метит! - Его передернуло. - Боже упаси нас от такого лидера.
А вдруг мы все уподобимся Гэму? Чепуха, не стоит и думать об этом. Впереди трудный день, а чтобы хорошо работалось, необходимо хорошее настроение".
Сегодня ему, как поверенному Фила Харви, предстояло обратиться с деловым предложением к Кэти Шарп, в девичестве Кэти Эгмонт. Если Кэти согласится, основной пакет акций будет перераспределен таким образом, что контроль над "Вильгельминой Сикьюритиз" перейдет в руки Харви. Подсчитать стоимость "Вильгельмины" было практически невозможно, но Харви предполагал расплатиться не деньгами, а реальной недвижимостью - он владел огромными земельными участками на Ганимеде, десять лет назад переданными ему по акту советским правительством в награду за техническую помощь, оказанную им России и ее колониям.
На согласие Кэти Сен-Сир не надеялся, но считал, что предложить сделку надо. Следующий шаг (при мысли о нем Сен-Сир поежился) - громкий вызов и экономическая борьба до победного конца между фирмой Харви и концерном Кэти. А концерн обречен, поскольку после кончины старика зашевелились профсоюзы. Происходило именно то, с чем беспощадно боролся Луис - внедрение профсоюзных организаторов в "Экимидиэн".
Сен-Сир к профсоюзам относился с симпатией - они весьма своевременно вышли на сцену. Прежде их отпугивали грязная тактика, неисчерпаемая энергия и невероятная изобретательность старика. Кэти этими качествами не обладала, а Джонни Бэфут…
Что тут может сделать недоучка? Пусть даже этот недоучка - алмазное зерно из навозной кучи посредственностей. Бэфут не распоряжается концерном, у него другие заботы. Он создает общественный имидж Кэти. Он уже начал было преуспевать, но тут подали голос профсоюзы. Кэти припомнили наркотики, тюремные сроки, мистические наклонности, и труд Джонни пошел насмарку.
Что ему удалось, так это сделать из нее образец женского обаяния. Кэти красива, выглядит нежной и невинной, чуть ли не ангелом. На этом и сыграл Джонни. Вместо того, чтобы цитировать ее перед репортерами, он наводнил прессу фотоснимками: то она с собаками, то с детьми, то на ярмарке, то в больнице, то на благотворительном вечере…
Но Кэти, как назло, запятнала и этот образ. Запятнала неожиданно для всех, заявив во всеуслышание, что она - подумать только! - общается с дедом. Дескать, это он висит в космосе в световой неделе от кратера Кеннеди и шлет сигналы. Весь мир слышит Луиса, а Луис чудесным образом слышит свою внучку.
Выйдя из лифта на крышу, где находилась площадка для вертолетов, Сен-Сир расхохотался. От газетчиков, любителей жареных фактов, не укрылся ее религиозный бзик. Кроме того, Кэти слишком много болтает - на светских раутах, в ресторанах и маленьких, но популярных барах. Даже Бэфуту не всегда удается удержать ее от болтовни. Вспомнить хотя бы тот инцидент на вечеринке, когда она разделась донага и заявила, что пришел час очищения. И приступила к ритуальной церемонии, помазав себе известные места малиновым лаком для ногтей… Пьяна, конечно, была в стельку.