Затрещал ионизированный воздух - след от выстрела, тянущийся до самой пушки, похожей на копье. Окинув быстрым взглядом небо над головой, я заметила два темных пятна. Выставив нижние защитные экраны, на меня двигались истребители с Хайнаня. Кому-то мое присутствие явно не по душе.
Это уже серьезно. Проклятие! У меня при себе нет ничего, чем можно было бы сбить хотя бы одного из этих клоунов. Оставалось только маневрировать. Их системы наведения засечь меня не могли - недостаточное количество металла, да к тому же двигалась я слишком медленно для удачного захвата цели, - так что парни пристреливались на старинный манер: прицел "Марк I" и палец на гашетке.
Уж что-что, а человеческий глаз я обмануть в состоянии. Да и вообще способностей у меня хоть отбавляй.
Перехватчики обогнули могучую воронку шторма и вновь взяли курс на меня. Я делала все, что могла, быстро вращаясь и закладывая крутые виражи, мотаясь из стороны в сторону, словно угодившая в центрифугу заклепка. "Мысли, как пилот, Вега". Я успела с силой выдохнуть и камнем полететь вниз, прежде чем обе пушки выстрелили. Лучи рассекли воздух у меня над головой с таким треском, что заглушили на миг рокот бури.
От скоростного падения у меня перехватило дыхание. Восстановить его удалось, лишь когда я вплотную приблизилась к вершине циклона. Вблизи штормовая масса напоминала ландшафт из множества долин и ущелий: мрачный, серый, отливающий глянцем в свете восходящей луны. Клубились плотные облака, царила зловещая тишина. Раскаты грома я ощущала скорее телом, слух не улавливал ничего. Ни одного привычного ночного звука, ни птичьих голосов, ни шорохов. Только время от времени при яростных вспышках я каждой клеткой чувствовала, как сотрясает воздух бушующая штормовая стихия.
Электронных приборов при себе у меня не было, исключая, разумеется, силиконовую дрянь в черепной коробке. Конечно, если я схлопочу разряд молнии и контакты оплавятся, песенка моя спета. Но шутам у меня на хвосте придется в разы хуже, стань они жертвами светового шоу матушки-природы. Так что, срезав спираль, я стала заманивать перехватчиков ложными кульбитами поближе к тучам. Они преследовали неуклонно, заходя по широкому кругу, медленно, насколько позволяли возможности их машин, и старались не прекращать обстрела.
Кошки-мышки. Угадать очередной выстрел. Где увернуться, где продолжать парить… Я растратила почти все свое преимущество высоты. Не хотелось прибегать к силе штормовых воздушных потоков, пока я максимально не приближусь к цели. Только в крайнем случае. Крылья мои управлялись мышцами - вот основная проблема. В отличие от преследователей, я физически не могла держать их раскрытыми постоянно.
Один из пилотов проявил сообразительность, взмыв вверх на несколько сотен метров, чтобы, спикировав, достать меня выстрелом.
Вот ты и попался. Я принялась кружить нарочито медленно, позволяя ему хорошенько прицелиться.
Выпущенный заряд опалил мне одежду. Я резко ушла в сторону, надеясь, что пламя погаснет само, и только уповала на надежность своих знаний о штормах и грозовых облаках.
Знания себя оправдали. Тераватты электрического тока, собранные в огромную ветвистую молнию, ударили прямо в воронку, оставленную ионным следом от выстрела. Ударная доза: у паренька спалило защитные экраны и, вероятно, всю электронную начинку в истребителе, получившем максимальное количество энергии, которое только мог выдержать фюзеляж, из чего бы он ни был изготовлен. Итак, клоун номер один если и не обуглился, то хлопот у него теперь по горло - не до погони.
Номер два пошел на другую уловку: сбросил высоту, то скрываясь в облаках, то вновь появляясь над их вершинами. Думаю, он понял, что остались только мы с ним и на помощь ему рассчитывать нечего. Я видела, как он кружит, выверяя траекторию для прямого попадания. Чтобы уж наверняка поразить молнией из пушки-копья.
"Самое время укрыться среди туч, Вега".
Я сложила крылья и ринулась вниз, прочь от неминуемой смерти. Словно пуля.
Какова буря изнутри? Возможно, так выглядит преисподняя. Двести километров ураганного ветра. Градины размером со сливу. Электрические разряды по краю крыльев, ток щиплет кончики пальцев рук и ног.
Куда подевался преследователь номер два, я понятия не имела. Утешало лишь то, что ему о моем местонахождении также неизвестно. Выходит, мы квиты. Ни Дом, ни Ядро не найдут меня здесь. И к черту переполох вокруг Генерал-губернатора.
От цели меня отделяла пара сотен километров, может, больше. Здесь, в центре шторма, я получала небольшую передышку и возможность парить на ветру, сколько душе угодно. Но выбираться придется: это все равно что оказаться зажатой в огромный кулак.
Я перешла на режим экономии ресурсов организма. Сразу вспомнились детство, тренировки, долгие годы в мрачных подземельях, ночные вылазки… Дыхание мое замедлилось до одного вздоха в двенадцать минут, а плотность кожи теперь могла сравниться разве что с плотностью стали, так что ледяные шарики разбивались об меня вдребезги.
Красоте везде есть место. Брызги крови на стене порой ложатся в орнамент куда более причудливый, чем может прийти в голову искусному ювелиру. Обломок кости в лесу способен поведать о смерти оленя, стать приютом терпеливым насекомым и сиять на полуденном солнце ярче жемчужины. А как восхитительна симметрия форм потертого вентиля на баллоне с кислородом… От бесперебойной его работы зависит чья-то жизнь. Это словно отлитая в металле копия небес обетованных, рая для страждущих грешных душ. Но буря… О, буря.
Башни из грозовых туч, воздушные обители природных сил. Пока стоит день, буря наливается мрачными полутонами где-нибудь на краю небосвода, но сейчас, ночью, она чернеет, как сама тьма. Воздух наполняет резкий запах электричества и водных испарений. Дрожь пробивает мое тело при каждом величавом раскате грома. Ярко-голубые вспышки на фоне ливневого мрака будто призывают духов Колосса затеять пляску среди леденящих ветров.
И я лечу, поглощенная этой красотой, ускользнувшая от погони, лечу навстречу тому, что погубило зонд номер один.
Дома не имеют никакого отношения к архитектуре. В этом они похожи на Ядро. Это скорее идеи, деньги и оружие. Возможно, политические партии.
Поуэс, возникший здесь, на Мире Хатчинсона, занимал до недавних печальных событий достаточно большую часть дворца Генерал-губернатора. В детстве я даже состояла в списке дворцовых слуг. Выполняла обязанности пажа в перерывах между операциями, тренировками и долгими, тяжкими часами в подземельях Капитолийского массива.
Ядро везде и нигде. Дома нигде и повсюду. Некоторые полагают, что между Ядром и Домами нет никакой разницы; другие - что между ними пропасть.
Детство мое прошло в полетах и падениях. Летала и падала я чаще, чем любой человеческий ребенок.
Детство мое прошло в подготовке к такому дню, как этот.
Миновав уровень грозовых облаков, я на собственной шкуре ощутила, как тонка грань между величественной красотой и разрушительной, повергающей в ужас силой бури. Здесь, внизу, начиналось царство тяжелого тумана, ледяного дождя вперемешку с градом и сильнейшего ветра, ветра повсюду. Холод был настолько жесток, что даже моих способностей терморегуляции оказалось недостаточно, чтобы побороть его.
Черт тебя побери, Ядро. Если тот второй подонок все же прорвался следом, не развалившись на кусочки, то здесь он и обретет покой.
Внезапный порыв ветра с ошеломляющей силой ударил меня сбоку, закружил, ломая крылья, и швырнул на поверхность Колосса вниз головой. Я едва успела заслониться руками, прежде чем рухнула в сугроб, пропахав корку наста и ободрав ткань и кожу. Сущий ад.
- Проклятие, - буркнула я, несмотря на забитый снегом рот.
Такого я не планировала, не с моими крыльями. Там, где ударом вырвало соединения из нейрошунтов, все ныло от боли. Я отключила питание и потратила некоторое время на то, чтобы снять крылья. Довольно болезненное занятие. Пришлось поерзать и повозиться.
Освободившись, обнаружила пару морозных лис, наблюдавших за мной.
- Обеда не будет! - крикнула я с улыбкой сквозь завывания ветра. Как будто мне это могло помочь.
Морозные лисы, чешуйчатые, длиннотелые падальщики, отличались врожденной глухотой. Питались они в основном белыми жуками, лишайниками и друг другом. Но при весе сорок килограммов даже один такой зверь мог стать проблемой.
К вою бурана добавился какой-то звук, и я подняла голову точно в тот момент, когда второй истребитель с ревом пронесся по небосклону, сотрясаемый шквальным ветром. Морозные лисы исчезли.
Ледяной Колосс напоминал скорее пустыню, чем океан. Здесь были дюны, сугробы, глубокие расселины - пейзаж, сотворенный бесконечным бураном. Плотность льда варьировалась в основном под действием естественного выветривания, но также существенное влияние оказывали минеральные формации и давление под ложем ледника. Рельеф Колосса словно маскировался под обычное геологическое образование - при желании в ледяном массиве можно было найти сходство с обнажениями горных пород и скалистыми склонами. Вся разница состояла в том, что нормальная геология предполагает неспешные изменения ландшафта. А вот Колосс… Что ж, тектоническая активность входила в число его природных характеристик. Однако скорость ее никак не соответствовала планетарным меркам. Скорее - меркам человеческой жизни.
По этой причине мы никогда не составляли карт Колосса. И каждый день здесь был не похож на другие, всякий раз - приключение под покровом бури.
До туннелей, пробуренных зондами, оставалось несколько километров. Входы могло занести снегом, но если хотя бы один свободен, есть шанс довести дело до конца.
Я спустилась сюда не только, чтобы укрыться от Ядра или тех, кто пытался заполучить меня, - я не солгала Моксу, назвавшись планетологом. Тайна Колосса пленяла меня, это была моя тайна, мне надлежит раскрыть ее и поведать остальным. Это куда важнее Поуэса и политики. Генри никогда не поймет.
Так что пора вставать и шагать наперекор ветру, даже осыпая проклятиями то, что меня так восхищает.
Свободный туннель мне все же посчастливилось обнаружить. Зонд номер один одолел изрядное расстояние, прежде чем наткнулся на формацию, выглядевшую более или менее постоянной. Бурить ледяную глыбу зонд начал с подветренной стороны, и в сгущавшихся сумерках вход в туннель напоминал распахнутую черную пасть.
Неожиданно по спине у меня побежали мурашки. Не от холода. В конце концов, ветра здесь не было.
Чтобы проникнуть внутрь, пришлось опуститься на четвереньки. Передвигаться можно было лишь ползком. Лучше бы Дом добавил в мою ДНК генную структуру ледниковых червей. Овальный зонд с чуть смещенным центром тяжести придал скважине соответствующую форму. Он растапливал лед, а затем точечно впрыскивал обратно в стены. Образующиеся плотные ледяные шипы оберегали туннель от разрушения. При движении на четвереньках едва сохранялся зазор между спиной и потолком лаза. Случись необходимость воспользоваться карманным компьютером - пришлось бы вытянуться ничком. Словом, угодила в ледяной гроб. Что ж, надеюсь, удастся прикинуться трупом - неизвестно ведь, с чем или кем я столкнусь на другом конце скважины.
Чтобы видеть, мне пришлось использовать свой низкочастотный биомаяк. Сверхчеловек. Как планетолога, меня это оскорбляло, но лучше обойтись без сюрпризов и держать ситуацию под контролем, пока я не найду зонд.
Сказать, что в туннеле было холодно, - значит не сказать ничего. К счастью, мне удавалось поддерживать температуру тела на необходимом уровне, во многом благодаря тому, что восходящий поток воздуха в лазе не подпитывался холодным ветром: вероятно, сработало что-то вроде эффекта Бернулли.
Тем не менее, будь я обычным человеком, нехватка пространства и гипотермия добили бы меня в два счета.
Гул электрического напряжения и слабый след машинного масла привели меня к зонду. С крайней осторожностью я подползла ближе, не зная, что меня ожидает. Аппарат ведь что-то повредило.
За всю историю Ядра, Домов, да и вообще человечества, никто и никогда не находил механизмов, созданных иными цивилизациями. Нам встречались планеты с явными признаками транспортных магистралей, портов, бурения горных пород. Но ни разу не удалось натолкнуться ни на гайку, ни на кусок металла: никакой техники и прочих артефактов.
Мы подвергали анализу каждый сантиметр подобных мест на предмет генетического материала другой жизни, чуждой человеческой. Хотя длящейся веками неразберихи с Ядром хватало, чтобы понять, что самые необычные и странные гены содержатся в наших собственных клетках.
Зонд номер один замер в ступоре, хотя отключен не был. И рядом - ни малейших признаков того, что пыталось его разрушить.
Прибор отчасти напоминал картофелину шириной полтора метра, высотой метр и три - длиной. У картофелины была прочная обшивка, утыканная распылителями, с помощью которых создавался туннель. На первый взгляд все в порядке. Никаких следов загадочного агрессора. Только я и зонд в четырехстах метрах от поверхности Колосса.
Может, кто-то "пошутил" с нашей телеметрией? Трюк древний, как призрак Николы Теслы. Но ведь зонд недвижен. Это больше чем розыгрыш.
Я "заглушила" все свои системы жизнеобеспечения. Надо провести разведку. Погружаюсь в темноту. Подавляю электромагнитное излучение тела. Отключаю контроль над температурным режимом. Только мое сознание и обостренный до предела слух.
Колосс рокотал и трещал, откликаясь на вращение планеты. Исполинских размеров кристаллическое образование, распростертое на ее поверхности. Дышащий монстр вечной мерзлоты величиной полконтинента.
Но было еще что-то.
Едва уловимое слухом трение кристалликов льда, словно ослабевали стенки туннеля. Отдаленное эхо бурана.
Почти неслышный треск сжимающегося вещества: будто что-то металлическое еще не обрело температурного равновесия с окружающей средой.
И в этой почти мертвой тишине звучит голос:
- Прощай, Алисия.
Это Генри.
Он оказался быстрее. Тонны льда погребли меня прежде, чем в голове возникла мысль: "Сестроубийца".
"Обычно умерщвление применяют к кадетам на двенадцатом или тринадцатом году их жизни. Предпринимаются все меры по сохранению стволовых клеток мозга. Особое внимание уделяется тем структурам, которые отвечают за психологическую целостность личности и нормальное функционирование процессов памяти. В подобном пограничном состоянии кадеты пребывают до начала очередной тренировки. Данная практика подразумевает благотворное влияние на становление характера воспитанников Дома. И поскольку смерть неподвластна ходу времени, танатический опыт не воспринимается кадетами как таковой и никак не влияет на психомоторные характеристики. Известны случаи, когда воспитанников "возрождали" столетия спустя".
"Дом. Тайная история в рассказах" (автор неизвестен), процитировано Файрамом Палатинским в книге "Изучение запретных текстов и комментарии", Фримонт Пресс, Лэнгхорн-Клеменс Па.
Когда начало возвращаться сознание, я обнаружила, что лежу на рыхлом снегу.
Значит, во льду меня не замуровали.
Что ж, в сотовую структуру нановолокна, заполняющего мои трубчатые кости, были встроены ультразвуковые термоядерные реакторы. Другими словами, при наличии минимального температурного градиента я могла получить энергию. Трехметрового сплава металла и пластика глубоко под ледяным панцирем вполне достаточно.
Получив энергию, тело, сконструированное в Доме, или тело представителя Ядра будет неизменно возвращаться к жизни.
Интересно, если я не погребена более подо льдом, сколько же я здесь нахожусь? Биологические часы молчали.
"Инерция".
Не время мне, как видно, обрести покой. Леденящий холод закрался в душу: может, я тут уже месяцы. Или годы.
Потом я поняла, что слышу завывание ветра, так близко, будто нахожусь прямо под поверхностью. Выходит, вернулся слух. Уже что-то. Собрав все силы, я поползла на шум бури.
Сквозь рев шквального ветра пробивался протяжный вой. Искусственного происхождения, судя по всему. Та часть сознания, которая уже восстановилась, определила его как сигнал сирены.
Аварийный или позывной?
Не знаю, как долго я пыталась выбраться наружу, но в конце концов мне это удалось. Физиология постепенно приходила в норму. Затем вернулось зрение.
Я оказалась у подножия пологого склона. Того самого, в котором был пробурен туннель? Или это уже время и ветер постарались? Как долго я пролежала под поверхностью Колосса?
Снова над белым простором разнесся сигнал сирены, и я направилась на звук, карабкаясь по снежным наносам. Нечеловеческими руками.
Я замерла, уставившись на то, что прежде было ладонями. Теперь пальцы срослись голубоватыми перепонками в самые настоящие клешни. Такого не производил ни один геном за всю историю человечества. Я восстановила себя, используя тот генетический материал, что нашелся в толще льда.
Загадочные архигены стали теперь частью меня.
Внезапно раздался новый звук: выстрел, вызвавший волну адской боли. Оглушительный рев вырвался из моей собственной груди.
Надо мной стоял Мокс с пистолетом-транквилизатором в руке. На лице его читался ужас.
Я вдруг ощутила, как клокочет, вздымается во мне странное чувство. Захотелось кинуться в ответ, разорвать, отомстить, но я заставила утихнуть волну ярости, позволяя транквилизатору делать свое дело. Просто смотрела на Мокса, молясь, чтобы он догадался.
Но как заставить его поверить, что монстр перед ним - я?!
Очнулась я на полу в нашей хижине. Руки и ноги мои были неумело связаны чем-то, что, я знала, меня не удержит. Мокс сидел напротив, с пистолетом на колене, напуганный и ошеломленный.
Вновь звериный инстинкт потребовал разорвать путы и новоявленного охотника. К счастью, остатки человеческого во мне возобладали.
Я попыталась заговорить, но вместо слов раздался нечленораздельный рык. Мокс вскочил, направив на меня оружие. Вторая попытка оказалась более удачной.
- Планк тебе в ребро, Мокс. Опусти пистолет.
Я говорила очень тихо, но почему-то звуки голоса сотрясали стены нашего крошечного домика.
Мокс вздрогнул и уронил транквилизатор:
- Вега?!
Я кивнула. Лучше болтать поменьше.
- Что с тобой такое?! Я пожала плечами:
- Архигены.
- Но как?!
- Поуэс.
Семена Дома тяжело уничтожить. Я вот, например, переработала и генетически усвоила содержимое льда.
Мокс кивнул. Он ведь тоже знал о глубинных образцах, и еще он считал меня сверхчеловеком. Он принял это. И поверил.
Зверь во мне успокоился.
- Что же теперь? - спросил Мокс.
- Доставь меня на Хайнань.
С момента моего исчезновения, как выяснилось, прошел год. Генри стал Генерал-губернатором. И неуязвимым тоже?