"Почему нет? Кто-то должен этим заниматься".
"Что, если политика канцлера противоречит воле большинства или наносит вред стране?"
"Он знает, что от него ожидается. Так устроена жизнь - мы все делаем то, что от нас ожидается. Если я не выполню поручение, основную ответственность понесут мои поручители. Они будут в долгу перед другими. Разве это не очевидно?" Паласедриец прикоснулся к перевязи на шляпе, украшенной десятком геральдических подвесок: "Вот мои поручители. Мне доверяют. Двое - летучие герцоги... Смотрите - замок герцога Айна Палайео".
Замок занимал седловину между утесами - уже осыпающееся угловатое сооружение, почти сливающееся со скалистыми склонами. Серо-зеленые каменоцветы гирляндами висели в трещинах стен... Замок остался позади и скоро исчез за хребтом.
Поднимаясь по спирали в прозрачных воздушных фонтанах, скользя по невидимым склонам ветров, черный планер парил над горами, упрямо стремясь на юг. Отроги гор становились ниже - исчезли черные колонны лаутранов, псевдососновый лес и чащи аргоста сменились разрозненными рощами висельных деревьев и темного дуба, редкими, напоминающими темные языки пламени пирамидальными кипарисами.
Наступил вечер. Согласный с сонными, неуверенными порывами слабеющего ветра, планер все чаще клевал носом и рыскал из стороны в сторону. Когда солнца уже играли в прятки за далекими западными вершинами, планер мягко и бесшумно спустился к тускло-металлической речной излучине и приземлился в сумерках на окраине Шемауэ.
Прибывших ожидал экипаж из светлого лакированного дерева на четырех высоких колесах. Карету запрягли двухметровыми голыми мужчинами с кожей розовато-охряного, почти абрикосового оттенка. Тягловые люди отличались бочкообразными грудными клетками, мощными бедрами и лодыжками, маленькими круглыми головами, полностью лишенными волосяного покрова. На их спокойно-тупых лицах не было никакого выражения. Финнерак, молчавший почти всю дорогу - он явно чувствовал себя не в своей тарелке и часто с тоской оборачивался в сторону Шанта - теперь бросил на Этцвейна торжествующий взгляд: очевидно, оправдались какие-то его теории в отношении Паласедры.
Миаламбер потребовал у паласедрийца объяснений: "Это творения ваших человеководов?"
"Верно. Хотя, называя генопластику "творением", вы исходите из необоснованного предрассуждения".
"Я - юрист, у меня нет предрассудков".
"Разве юрист не может быть лишен здравого смысла - особенно в Шанте?"
"Почему же, позвольте спросить, особенно в Шанте?"
"Ваша земля богата, вы можете позволить себе всевозможные безрассудства".
"Вы заблуждаетесь! - заявил Миаламбер. - Последнее утверждение позволяет подозревать несостоятельность всех ваших аргументов".
"Наше разногласие несущественно".
Экипаж громыхал в полутьме по булыжной мостовой. Наблюдая играющие мышцами широкие абрикосовые спины, Этцвейн спросил проводника: "Человеководы все еще продолжают разработки?"
"Мы несовершенны".
"А ваши тягловые, гм... существа - тоже совершенствуются?"
"Тягачи отвечают своему назначению. Их исходный генофонд получен от кретинов. Они согласны сотрудничать - подчиняться, если хотите. По-вашему, следовало упустить такую возможность? Справедливее уничтожать кретинов и взваливать тяжелую, примитивную работу на людей, способных думать?" Губы паласедрийца скривились в горькой усмешке: "С таким же успехом можно объявить кретинов высшей кастой и поручить им решение сложнейших задач".
"Прежде чем начнется церемониальный обед, - вмешался Миаламбер, - я хотел бы знать, выращиваются ли в Паласе дре мясные породы людей?"
"Церемониального обеда не будет".
Стуча колесами по булыжнику, экипаж поднялся по эспланаде к постоялому двору. Паласедриец пригласил гостей выйти: "Здесь вы можете передохнуть".
Этцвейн надменно выпрямился: "Вы привезли послов Шанта в портовую таверну?"
"Предпочитаете провести ночь, прогуливаясь по набережной? Или, может быть, вас больше устроит утомительный подъем к замку герцога Шайана?"
"Мы не придаем большого значения формальностям, - объяснил Миаламбер. - Тем не менее, если бы в Шант прибыли послы из Паласедры, их разместили бы в роскошном дворце".
"Вы точно определили разницу между обычаями Шанта и Паласедры".
Этцвейн вышел из кареты. "Пойдемте, - сухо сказал он. - Мы здесь не для того, чтобы добиваться почестей".
Три делегата прошествовали в гостиницу. Дощатая дверь открывалась в узкое полутемное помещение со стенами, обшитыми панелями лакированного дерева. Вдоль стены, над несколькими столами и стульями, мерцали желтоватые светильники.
Навстречу вышел старик в белом головном платке: "Что вам угодно?"
"Мы хотели бы подкрепиться и переночевать. Мы - послы из Шанта".
"Я приготовлю комнаты. Садитесь, вам дадут что-нибудь поесть".
В помещении был еще один человек - худощавый, в сером плаще, сидевший за столом перед миской тушеной рыбы. Этцвейн замер, пораженный знакомым профилем. Человек в сером поднял голову, кивнул, вернулся к аккуратному извлечению рыбных костей.
Этцвейн нерешительно потоптался и подошел ко столу: "Я полагал, что вы вернулись на Землю".
"Таковы были распоряжения Института, - сказал Ифнесс Иллинет. - Тем не менее, мне удалось их опротестовать на основании редко применяемой статьи устава о чрезвычайном положении. Теперь меня снова направили на Дердейн, в несколько ином качестве. Рад сообщить, что меня, таким образом, не исключили из Института".
"Превосходные новости! - согласился Этцвейн. - Вы не возражаете, если мы к вам присоединимся?"
"Нисколько".
Трое приезжих заняли свободные стулья вокруг стола. Этцвейн представил присутствующих: "Перед вами патриции Шанта - Миаламбер Октагон и Джерд Финнерак. Этот господин, - Этцвейн вежливо указал на Ифнесса, - землянин, корреспондент Исторического института. Его зовут Ифнесс Иллинет".
"Так точно, - кивнул Ифнесс. - На Дердейне мне удалось узнать много интересного и поучительного".
"Почему вы не дали знать о своем возвращении? - спросил внутренне возмущенный Этцвейн. - Вы в значительной мере несете ответственность за сложившееся положение вещей".
Ифнесс ответил спокойно-безразличным жестом: "Вы были достаточно компетентны для того, чтобы справиться с кризисом, не прибегая к моей помощи - что немаловажно. Полагаю, вам самим приятно сознавать, что враги Шанта повержены в прах защитниками Шанта, а не их союзниками с Земли?"
"Это сложный вопрос, - уклонился Этцвейн. - Что вас привело в Паласедру?"
"Я изучаю паласедрийское общество, представляющее значительный интерес. Паласедрийцы отваживаются производить антропоморфологические эксперименты, возможные лишь в редчайших условиях отсутствия почти повсеместных запретов. Паласедрийцы бережливы и адаптируют некондиционный генетический материал, поручая дегенератам выполнение полезных функций. Дух человеческий! Неисчерпаемый источник чудесных изобретений! Оказавшись в суровой, скудной горной стране, паласедрийцы разработали философскую систему, поощряющую самоограничение и крайнюю экономию".
Этцвейн не забыл склонность историка к отвлекающим внимание пространным рассуждениям: "В Гарвии, насколько я помню, вы не поощряли аскетизм в себе или в других и не высказывались в защиту философии самоотречения".
"Совершенно верно, - безмятежно отозвался Ифнесс. - Я - исследователь. Я умею преодолевать личные наклонности".
Некоторое время Этцвейн пытался угадать скрытый смысл замечаний землянина, потом спросил: "Вас, судя по всему, не удивляет наш приезд в Паласедру?"
"Как показывает мой опыт, тому, кто скрывает любопытство, интересующие его сведения охотно навязываются".
"Вам известно, что рогушкои пытаются скрыться на паласедрийской территории? Что преследование рогушкоев привело к воздушному столкновению между Эскадрильей Шанта и Черными Драконами Паласедры?"
"Любопытная информация! - заявил Ифнесс Иллинет, не отвечая на поставленный вопрос. - Интересно было бы знать также, какие средства паласедрийцы собираются применить против рогушкоев".
Финнерак с отвращением хрюкнул: "Вы сомневаетесь в том, что паласедрийцы помогают рогушкоям?"
"Глубоко сомневаюсь - даже исходя исключительно из социально-психологических соображений. Для летучих герцогов понятия благородства и чести важнее материальных и политических выгод. Подлое разведение паразитов, тихой сапой вгрызающихся в организм противника и размножающихся за его счет, не в характере паласедрийских суверенов. Кроме того, в пользу этой теории нет убедительных свидетельств".
Финнерак пожал плечами: "Теоретизируйте сколько угодно. Я доверяю своим инстинктам".
Принесли ужин - соленую рыбу, тушеную в уксусе, хлеб грубого помола, маринованные стручки водорослей. "У паласедрийцев нет никакого представления о кулинарии, - отметил Ифнесс Иллинет. - Здесь едят только от голода. Паласедрийцы наслаждаются, преодолевая препятствия, самоутверждаясь вопреки неблагоприятным обстоятельствам. Они выходят в море, когда бушует шторм. Изучение высшей математики в полном одиночестве заменяет паласедрийцу то, что у других народов принято называть "тайными пороками". Летучие герцоги строят башни из собственноручно высеченных и принесенных камней. Некоторые сами добывают себе пищу. Паласедрийцы не признают музыку и украшают одежду только эмблемами поручителей. Для них одно блюдо не лучше другого. Недружелюбные и скупые, они слишком горды, чтобы доверять подозрениям". Ифнесс прервался и внимательно рассмотрел лица собеседников - сначала Миаламбера, потом Этцвейна, в последнюю очередь Финнерака: "Канцлер скоро прибудет. Не думаю, что ваши проблемы вызовут у него сочувствие. Если не возражаете, я хотел бы примкнуть к вашей группе в качестве, скажем, наблюдателя. Я уже представился здесь как путешественник из Шанта".
"Не вижу препятствий", - сказал Этцвейн, игнорируя тихое рычание Финнерака.
Миаламбер обратился к Ифнессу: "Расскажите нам о Земле, о родине наших извращенных предков".
Ифнесс поджал губы: "Землю невозможно описать вкратце. На ваш взгляд, вероятно, мы показались бы чрезмерно цивилизованными, у большинства из нас нет честолюбивых стремлений. На Земле изредка рождаются раскольники и диссиденты, но эти рано или поздно переселяются в другие миры. Каким-то чудом среди нас еще встречаются искатели приключений. Населенная людьми область Галактики постоянно расширяется - в этом, пожалуй, первородная, земная сущность человека. Земля - исходный мир, источник всех человеческих производных".
"Наши предки покинули Землю девять тысяч лет тому назад, - покачал головой Миаламбер. - Преодолев немыслимое расстояние, они осели на Дердейне, где надеялись навсегда остаться в полной изоляции. Возможно, теперь мы уже не сможем отгородиться от других миров".
"Вы правы, - согласился Ифнесс. - Дердейн все еще за границей той части Галактики, где действуют межпланетные торговые договоры и соглашения о поимке преступников - но эта граница уже очень близко... Канцлер приехал. Он собирается вести государственные переговоры в рыбацкой таверне. Что ж, такая система не хуже любой другой".
Канцлер стоял, открыв входную дверь и разговаривая с кем-то на улице, потом повернулся и осмотрел помещение - высокий костлявый старик с короткой щетиной седых волос и огромным носом-полумесяцем. На нем была обычная черная мантия, но вместо шляпы он носил повязанный на рыбацкий манер белый головной платок.
Этцвейн, Финнерак и Миаламбер поднялись на ноги. Ифнесс Иллинет продолжал сидеть, глядя на пол - будто внезапно погрузившись в глубокие думы.
Канцлер подошел к столу: "Будьте добры, сядьте. Наша задача проста. Летчики Шанта нарушили паласедрийскую границу. Черные Драконы их изгнали. Вы утверждаете, что вторглись в Паласедру, чтобы наказать рогушкоев. Более того, вы утверждаете, что рогушкои - агенты Паласедры. Я заявляю: рогушкои в настоящее время находятся на паласедрийской земле, и паласедрийцы расправятся с ними по-своему. Я заявляю: паласедрийцы не поручали рогушкоям напасть на Шант. Я заявляю: посылать летчиков в Паласедру было с вашей стороны глупо и опрометчиво - по сути дела, настолько глупо и опрометчиво, что мы воздержались от ответного удара скорее от изумления, нежели из соображений человеколюбия".
Ифнесс с одобрением хмыкнул и позволил себе нравоучительное замечание, обращенное, вероятно, к светильнику на стене: "Еще один характерный аспект человеческого поведения заключается в том, чтобы впечатлять противника и приводить его в замешательство, демонстрируя непредсказуемую снисходительность".
Канцлер нахмурился и отвернулся, по-видимому не находя в одобрении Ифнесса ожидаемой готовности проявить сердечную благодарность. В голосе канцлера появилось раздражение: "Я заявляю: если вы официально заверяете, что не вынашиваете захватнических планов, в дальнейшем вы обязаны воздерживаться от агрессии и контролировать выходки своих летчиков. Такова, в сущности, моя позиция. Я готов выслушать ответ".
Миаламбер прокашлялся: "Наше присутствие в Шемауэ говорит само за себя. Мы надеемся установить мирные, добрососедские и взаимовыгодные отношения между Шантом и Паласедрой. Невежество порождает подозрения. Неудивительно, что некоторые из нас видят в рогушкоях возобновление угрозы со стороны паласедрийцев".
Финнерак холодно произнес: "Бравая Вольница и Эскадрилья Шанта нанесли поражение рогушкоям, неприкрыто пытающимся найти убежище в Паласедре. Вы утверждаете, что не подсылали рогушкоев в Шант. Тем не менее, вы не сняли с себя ответственность за их существование. Общеизвестно, что вы бесстыдно разводите, как породы скота, специализированные породы людей. Если рогушкои спроектированы в паласедрийских генопластических лабораториях, паласедрийцы повинны во всех убийствах и разрушениях, причиненных этими тварями в Шанте. Рогушкои разорили и обескровили Шант - мы требуем возмещения!"
Канцлер отступил на шаг - он не ожидал столь энергичных возражений. Не ожидали их и Этцвейн с Миаламбером. Ифнесс Иллинет снова одобрительно кивнул: "Требования Финнерака вполне обоснованны и справедливы - если паласедрийцы действительно несут ответственность за создание рогушкоев. Мы не слышали ни одного формального заявления паласедрийской стороны, признававшего или отрицавшего такую ответственность".
Седые брови канцлера превратились в сплошную мохнатую полосу над величественным носом. Он обратился к Ифнессу: "Хотел бы знать, какую, в точности, функцию вы выполняете в ходе переговоров?"
"Функцию независимого консультанта, - отозвался Ифнесс. - Гастель Этцвейн одобрил мое участие, хотя я не представляю официально ни Шант, ни Паласедру".
Канцлер пожал плечами: "Как бы то ни было, мне все равно. Необходимо окончательно разъяснить позицию Паласедры. Мы полностью отрицаем какую-либо ответственность как за действия, так и за существование рогушкоев".
Финнерак живо возразил: "Почему же они скрываются на вашей территории? Откуда они явились, как не из Паласедры?"
Канцлер отвечал сдержанно, понизив голос: "Последние заключения наших разведчиков таковы. Эти существа подосланы на Дердейн с Земли. Известно, что первая колонна рогушкоев сошла по трапу космического корабля, приземлившегося в Энгхе - безлюдной котловине недалеко от Большой Соленой топи". Этцвейн настороженно взглянул на Ифнесса - тот с отсутствующим видом разглядывал обшивку стены. Канцлер продолжал: "Это все, что удалось узнать у ахульфов, населяющих район приземления. Теперь рогушкои возвращаются в Энгх. Их туда не допустят - паласедрийские войска уже выступили, чтобы уничтожить пришельцев. Завтра я намереваюсь наблюдать за ходом битвы. Возможно, удастся получить дополнительные сведения. Если хотите, можете меня сопровождать".
Глава 15
Канцлер разложил на столе карту, махнул рукой в холодную предрассветную мглу: "Энгх где-то там. Отсюда впадина выглядит узким промежутком между хребтами, но по сути дела это большой вулканический цирк - взгляните на карту". Канцлер постучал костлявым пальцем по пергаменту: "Здесь мы вышли из планера. Теперь мы стоим лицом к долине реки Зек - точнее, над долиной. Паласедрийские отряды скрываются в лесу напротив. Они скоро выступят".
"А где рогушкои?" - спросил Этцвейн.
"Самая многочисленная колонна выбралась из Соленой топи и приближается. Им предшествовали разрозненные группы. Мы им не препятствовали - они собрались в котловине". Канцлер вглядывался в пасмурное рассветное небо: "Встречный ветер не позволяет Черным Драконам долететь до котловины - разведывательные данные недостаточны. И меня еще не известили о плане наступления".
Три солнца выкатились из-за гор, склон долины вспыхнул фиолетовым сиянием. В глубине долины разноцветными блестками отразился Зек - небольшая бурная речка. Финнерак указал на север: "Вот они, передовые отряды! Почему бы их не потревожить с флангов?"
"Я не полководец, - отозвался канцлер. - В военной тактике я не разбираюсь... Отойдите назад, вас заметят!"
В долине появились бегущие трусцой первые ряды рогушкоев, издали напоминавшие темную приливную волну.
На ремне канцлера звякнул какой-то прибор. Он поднес его к уху, обернулся, глядя в небо, и повесил прибор на ремень.
Рогушкои приближались грузными размашистыми прыжками, неподвижно глядя перед собой, не оборачиваясь и не перекликаясь. По бокам колонны бежали атаманы, поблескивающие нагрудниками из кольчуги.
Снова звякнул радиоприемник канцлера. Тот строго выслушал сообщение и пробормотал: "Все идет по плану".
Опустив рацию, старый паласедриец встал лицом к далекой впадине, скрытой за противоположным склоном долины. Помолчав пару минут, он произнес: "Ночью в Энгхе приземлился звездолет. Зачем? Можно только догадываться - по-видимому, он ожидает рогушкоев".
Обернувшись к Ифнессу, Миаламбер язвительно заметил: "Вы можете предложить объяснение происходящему?"
"Могу, - сказал Ифнесс Иллинет, - мне все ясно". Он спросил канцлера: "На что похож звездолет? Из него кто-нибудь выходил? На корпусе есть какие-нибудь эмблемы?"
"Мне передали, что звездолет выглядит, как огромный диск с утолщением в середине. По окружности диска открылись большие люки, служащие трапами для спуска на землю. Из звездолета никто не выходил... Начинается обстрел рогушкоев с тыла".