Севилла глядел, как миссис Джеймсон, стоя справа от него, зачитывала его биографию по перепечатанному на машинке листку, который она держала в руке. С ней произошла поразительная метаморфоза: она расточала ему приторные, цветистые комплименты. Сияя всеми христианскими добродетелями, она их приписывала и ему. Она была охвачена восторженным оптимизмом. Все ей казалось превосходным и безукоризненным: Америка, штат Флорида, Клуб, великолепный город, где он возник, члены Клуба, председательница Клуба, лектор. "А мужья, - подумал Севилла, - что они делают в это время, несчастные? Деньги, чтобы их жены могли на досуге просвещаться? В конце концов почему бы и нет? Жены могли бы заняться кое-чем похуже. Этот Клуб, пожалуй, делает им честь, даже делает честь нам, как нации".
Пока миссис Джеймсон изливала любовь к ближнему, Севилла мало-помалу начал различать лица сидящих напротив женщин. Три или четыре из них были красивы: очаровательная рыжая ирландка с молочно-белой кожей и голубыми глазами; еврейка с тонкими, благородными чертами лица, очень степенная и величавая; молодая дама, вероятно, из южных штатов, у которой был нежнейший овал лица, смуглая кожа, черные глаза и какая-то плавная, соблазнительная манера опускать ресницы. Другие молодые женщины были также довольно милы и элегантны, но выглядели более резкими, более беспокойными, во всех них чувствовалось какое-то недовольство собой. Все слушательницы старше пятидесяти были на одно лицо: полные, в очках с бриллиантами в оправе и с какими-то немыслимыми завивками. Взгляд Севиллы задержался на них: "Какая пустота, какая скрытая тоска! Стареть вообще не очень-то приятно, но стареть в шестьдесят или семьдесят лет без профессии, без ощущения, что ты работал, искал, развивался… А этот Клуб все-таки такое жалкое оправдание. Сегодня им рассказывают о дельфинах, через неделю - о Марселе Прусте, через две - о Юго-Восточной Азии. Разносторонняя культура - по сорок минут в неделю. Всего понемножку, как в кафетерии".
Миссис Джеймсон - воплощение такта и благопристойности - смолкла. Мощная, с поднятой головой, она мгновенье стояла неподвижно, словно позируя скульптору для своего собственного памятника. Ей поаплодировали, она поклонилась и, опустив глаза, села на низкий мягкий пуф.
- Мы все обратились в слух, профессор, - с лукавым и задорным видом сказала она, словно только что придумала эту формулу вежливости специально для него.
Миссис Джеймсон спокойно сидела. Она повернулась спиной к членам Клуба. Она больше не держала их клещами своих серых глаз, и Севилла сразу же заметил, как взгляды некоторых слушательниц оживились, а их позы стали несколько свободнее. К своему большому облегчению Севилла почувствовал, что он интересует их и как мужчина, еще раз дружески оглядел аудиторию и бодрым тоном начал:
- В течение нескольких лет дельфин был предметом стольких статей, заявлений, предсказаний, карикатур, мультипликационных фильмов и сценариев для Голливуда, что, мне кажется, сказать вам о нем что-нибудь новое я не смогу (протестующие возгласы). Если вы полагаете, что это не так, если вы возражаете не из простой любезности (нет, нет), то я попытаюсь, как умею, подвести итог этой проблемы. Но, пожалуйста, не ждите ничего сенсационного и неизвестного. Научный поиск прогрессирует медленно, а дельфинология еще только делает первые шаги.
У нас, американцев, репутация людей, которые любят животных и страстно увлекаются их изучением. Однако бесспорно, что в течение десяти лет ни одно другое животное по разным причинам не вызывало у нас большего интереса, чем дельфин. И нет другого животного, которого бы так подробно исследовали. Военно-морское министерство Соединенных Штатов и различные государственные ведомства ежегодно расходуют значительные суммы, финансируя работы нескольких исследовательских групп, в том числе и той, которой руковожу я. С другой стороны, различные частные фирмы, такие, как "Локхид Калифорния Компани" или "Сперри Джайроскоп Компани", тоже тратят на дельфинологию весьма солидные средства. Я не могу назвать вам абсолютно точную цифру, но ничуть не удивился бы, узнав, что общая сумма, ежегодно расходуемая частными фирмами и государственными ведомствами на дельфинологию, в настоящее время достигла пятисот миллионов долларов. (Живой интерес.)
Севилла выдержал паузу, чтобы аудитория смогла проникнуться значительностью этой суммы.
- Пятьсот миллионов долларов, - продолжал Севилла, - деньги не малые, но я убежден, что дельфин их заслуживает. Говоря проще и короче, как мне советовала ваша председательница (смех), я постараюсь вам объяснить, почему в Соединенных Штатах дельфин стал самым дорогостоящим и самым изучаемым животным.
Разрешите мне сначала в нескольких словах описать вам физиологию дельфина. Дельфин не рыба, а китообразное животное. Он дышит не жабрами, а легкими. Чтобы набрать кислорода, он всплывает на поверхность. Рыба, как и все животные, неправильно называемые холоднокровными, приспосабливается к окружающей температуре: холодная, как лед, в водах Антарктики, она теплая в Карибском море. Дельфин - теплокровное; животное, а это значит, что температура его тела остается неизменной, какова бы ни была температура воды, в которой он находится; он, как и его толстый кузен кит, покрыт слоем жира, чтобы противостоять холоду. Этот жировой слой, обтянутый гладкой, похожей на резину кожей, придает его телу обтекаемую форму, позволяющую дельфину очень быстро и легко передвигаться в воде. В отличие от рыб дельфин не мечет икры. Дельфин- млекопитающее, и у него, как у всех млекопитающих, знакомый нам способ размножения (бурное оживление): спаривание, беременность, роды и выкармливание молоком малыша. Все эти процессы у дельфинов выглядят весьма живописно, потому что происходят в воде, однако с физиологической точки зрения ничего исключительного в них нет, и я не стану вам их описывать (скрытое разочарование).
Судя по некоторым его анатомическим особенностям, в отдаленную эпоху дельфин был сухопутным животным, и море - это та среда, к которой он должен был приспосабливаться. Но приспособился он к ней великолепно. Достаточно сказать, что плавает он со скоростью, превосходящей скорость большинства рыб.
Почему ученые Соединенных Штатов так интересуются этим морским млекопитающим? Потому что оно обладает тем, что мы, люди, называем разумом. Его разум кажется нам настолько близким к нашему, что мы по аналогии можем понять поступки дельфина.
Севилла сделал маленькую паузу, посмотрел на своих слушательниц и подумал, не слишком ли он увлекся.
- Все китообразные разумны, - продолжал он, - и если из всех них в качестве объекта изучения мы выбрали дельфина, то лишь потому, что он меньше и, если можно так выразиться, удобнее в работе, чем киты, кашалоты и косатки. Tursiops trucantus, или "дельфин с бутылочным рылом", которого мы предпочитаем всем другим, в длину достигает не больше трех метров Длина средних экземпляров - два с половиной метра при весе в сто пятьдесят килограммов. Следовательно, его можно легко перевозить в машине или на самолете. Для него необходим водоем размером всего лишь с бассейн, и, хотя дельфин требует весьма тщательного присмотра, расходы по содержанию не разорительны: двенадцать килограммов рыбы в день.
Однако совершенно исключительную помощь при работе с дельфинами оказывает их необыкновенное дружелюбие. Оно объясняется не слабостью. Дельфин способен одним ударом своих мощных челюстей прикончить акулу среднего размера, нанеся ей удар по жабрам. Кроме того, у него два ряда очень острых клыков - всего их 88, - и он мог бы при желании откусить руку или ногу тем, кто его ловит. Но человек не помнит, чтобы дельфин когда-либо обращал свое оружие против него. Более того, большинство домашних животных, когда им причиняют даже небольшую боль, кусаются или царапаются. Дельфин переносит боль, которую ему причиняют люди, не сопротивляясь, не огрызаясь. Можно было бы сказать, что он относится к человеку с каким-то упорным неисчерпаемым доброжелательством. Впрочем, со времен далекой древности он слывет животным, ищущим общения с нами, и особенно е детьми. В неволе он приручается с удивительной быстротой и с удовольствием принимает наши ласки.
Севилла замолчал. В глазах своих слушательниц он, казалось, уловил какое-то умиление, и, сам большой друг животных, Севилла наслаждался им и прервал свой рассказ. "Мы народ добрый", - в порыве умиления подумал он.
- Алперс, - продолжал он после паузы, - рассказывает прелестную историю о приветливом нраве дельфинов. В день нового, 1955 года в Новой Зеландии вблизи маленького пляжа Опонони появился дельфин или, точнее, дельфинка, она подплыла к купающимся и, ко всеобщему изумлению, начала с ними играть. Она оказывала очевидное предпочтение детям и позволяла им играть с собой, не проявляя никакого нетерпения. Когда ей бросали мяч, она ловила его ртом, подкидывала его очень высоко и далеко перед собой, тут же на большой скорости бросалась следом, чтобы оказаться под ним, и неизменно успевала схватить его прежде, чем он касался воды. Играла она и в игру, которую ей никто не показывал. Прижав мяч к животу, она погружалась с ним в воду и на определенной глубине отпускала его. Как только мяч выскакивал из воды, дельфинка торопилась к тому месту, где должен был оказаться мяч, и в момент, когда мяч опускался на воду, она, словно крикетным молотком, сильно ударяла по нему хвостом. Когда у нее не было мяча, она находила на дне пивную бутылку и носом балансировала ею… Короче говоря, она не удовлетворялась игрой с детьми, она их развлекала.
Нет нужды говорить о том, что слава Опо - так ее назвали дети - облетела всю Новую Зеландию. Смотреть на нее съезжались со всех концов острова и с соседних островов. И тогда, по мнению наблюдателей, произошло любопытное явление. Приветливость животного передалась людям. Вечерами на пляже незнакомые люди заговаривали друг с другом и оказывали друг другу услуги. Социальные и расовые барьеры пали. Опонони стала деревней дружбы.
В этот момент в несколько дремотном сознании миссис Джеймсон слово "социальный", да еще сопровождаемое словом "расовый", вызвало сигнал тревоги: она выпрямилась на своем пуфе, закусила губы, взглянула на Севиллу и строго и испуганно, словно хотела его предупредить, что он вступил на опасную почву. Но Севилла ничего не заметил. Он весь был поглощен рассказом.
- Мне хотелось бы, - продолжал он, и его черные глаза светились нежностью, - побольше рассказать вам о милых склонностях дельфинов, но тема моей лекции совсем иная. Тем не менее мне хочется подчеркнуть: я считаю для себя большим счастьем, что посвятил жизнь изучению этого великолепного животного. Дельфин - превосходный товарищ, умный, шутливый, ласковый. Хотя все вы и видели дельфинов, у меня с собой, - сказал он, вынимая из папки фото и протягивая его миссис Джеймсон, - фотография одного из моих подопечных, и я не могу отказать себе в удовольствии показать ее вам. Он играет в бассейне с моей помощницей Арлетт Лафёй (она родилась в Канаде, отсюда - французская фамилия). На фото хорошо видна линия рта. Я говорю о дельфине… (Смех.) Широкая, извилистая, с поднятыми кверху уголками. Этот особый контур рта придает дельфину вид веселого, лукаво улыбающегося человека. В самом деле, - продолжал он, пока фото переходило из рук в руки, - это впечатление, каким бы субъективным оно ни было, соответствует действительности: дельфин - самое жизнерадостное и самое игривое животное на свете.
Севилла подождал, пока к нему вернулась фотография и стихли перешептывания.
- Я сказал, что дельфин очень понятлив, и мне хотелось бы показать, на чем основано наше заключение. Первый показатель: вес мозга. Он равен в среднем 1700 граммам у дельфина, 1400 граммам - у человека, 350 граммам - у шимпанзе. Объем мозга сам по себе дает возможность предположить, что дельфин обладает большими способностями, хотя их трудно точно определить. Отношение "вес мозга к общему весу тела", которое используется некоторыми исследователями при сравнительной классификации интеллекта человека, дельфина, обезьяны и слона, сегодня, кажется, уже отвергнуто. Более убедительным представляется нам анатомическое исследование. Оно тоже целиком в пользу дельфина. Мозг дельфина, как и мозг человека, - это сложный, плотный, богатый нервными клетками мозг. Сходство с головным мозгом человека особенно поражает тем, что у дельфина значительно развиты мозжечок и кора.
Севилла сделал паузу. "Мозжечок", "кора" - должен лк он объяснять эти термины? Он взглянул на миссис Джеймсон, но она, обмякнув, полузакрыв глаза, казалось, совершенно отрешилась от всего, и простота выражений лектора для нее уже не имела никакого значения.
- Другая причина, заставляющая верить в разумность дельфина, - продолжал Севилла, - это, бесспорно, его поведение.
Вам известно, какое множество океанариумов появилось в разных уголках Соединенных Штатов и какой успех имеют ревю с участием дельфинов. Если вы видели хоть одно такое ревю, то согласитесь со мной, что в проделываемых дельфином номерах нет и следа унылой сноровки циркового животного. В цирке животное - раб, которого наказывают, если оно плохо исполняет номер, поощряют, если исполняет хорошо; оно слепо, как автомат, повинуется только своему дрессировщику. Дельфин принимает вознаграждение потому, что видит в нем часть игры и не приемлет никакого наказания. Ему так нравится исполнять свой трюк, что он его будет проделывать с любым человеком, лишь бы ему давали правильные сигналы. И кроме того, дельфин этим забавляется, он любит работать, аплодисменты доставляют ему наслаждение. Человек, показывающий ему трюки, - не дрессировщик, а друг. Например, дельфина учат ловить ртом мяч, выпрыгивать наполовину из воды и сильным движением шеи бросать мяч в баскетбольную корзину, висящую над бассейном. Как только дельфин поймет, что от него требуется, его не нужно подгонять, чтобы он повторял свои попытки. Он сам будет их повторять столько раз, сколько потребуется для исправления ошибок. Это не дрессируемое животное, а тренирующийся атлет.
Разум дельфина еще более очевиден, когда он развлекается. Вы знаете, как приятно наблюдать за играми молодых животных. Серьезность и лукавство, грация и неуклюжесть - все у них восхитительно. Но в игре дельфина есть нечто иное.
Молодой дельфин случайно замечает, что струя из крана, подающего воду в бассейн, относит перо пеликана на другой конец водоема. Чтобы схватить перо, дельфин гонится за ним. Это развлечение забавляет дельфина, он повторяет его десять, двадцать, тридцать раз. Молодая самка наблюдает за его проделками и вмешивается в игру с целью усовершенствовать ее. Она бросает перо в образуемый струей водоворот. Перо начинает кружить по краю водоворота, и до того, как его утянет в центр воронки и снесет течением, проходит две-три секунды, за которые дельфинка успевает подхватить его. Дельфин подражает ей. Вскоре они начинают играть вместе. Каждый по очереди бросает перо в водоворот, а другой в это время ждет поодаль в нескольких метрах ниже по течению, чтобы перехватить перо.
Правда, у некоторых насекомых можно наблюдать очень сложные коллективные действия, но эти действия стереотипны, не поддаются улучшению, и их отправной точкой не является инициатива какой-нибудь отдельной особи. У дельфинов один придумывает игру, другие ее улучшают, а играют в нее все. В этом проявляется разумное творчество, организация групповой игры и способность сосредоточиваться, крайне редко наблюдаемая в животном мире.
Севилла выдержал паузу и в первый раз с начала лекции остановил взгляд на двух-трех замеченных им ранее красивых лицах. "У этой девочки, - подумал он, глядя на южанку, - восхитительный овал лица". В то же мгновенье южанка чуть-чуть повернула голову вправо - в этом ракурсе ее нежное лицо вы глядело очень эффектно на фоне темного бархата, которым были обиты стены, - искоса бросила на Севиллу быстрый взгляд и тотчас медленно прикрыла ресницами черные глаза, словно спрятав какие-то свои тайные сокровища. Все это, несомненно, было продумано заранее: поворот головы, быстрота взгляда и это медленное опускание ресниц. "Ну и плутовка", - подумал Севилла, слегка вздрогнув от удовольствия. Пауза длилась не более секунды, однако, когда он снова заговорил, он почувствовал значительный прилив сил.
- Вы, конечно, встречали людей, которые говорят о своей собаке: "Она все понимает, только сказать не может!" Совершенно очевидно, что в этой фразе заключено явное противоречие. Потому что язык и есть проверка подлинной разумности. Попытаться определить степень разумности дельфина - значит поставить перед собой вопрос, способен ли он общаться с себе подобными.
Дельфин издает звуки не ртом, а маленьким, расположенным позади лобного выступа отверстием - дыхалом, которым он дышит: оно закрывается клапаном, когда животное погружается в воду. Органы фонации у дельфина, следовательно, отличны от наших, но зато позволяют ему произносить звуки довольно широкого диапазона.
Звуки, которые дельфин способен модулировать, многочисленны и разнообразны. Тут и скрип, очень похожий на скрип петель плохо смазанной двери, и тявканье, и дребезжанье, и рычанье, разные свисты и, наконец, другие звуки, которые я назову неприличными (улыбки).
Проблема заключается в том, чтобы выяснить, могут ли дельфины передавать друг другу информацию с помощью звуков. Я имею в виду сложные информационные сообщения; к их числу я не отношу просьбы о помощи, с которыми раненое животное обращается к товарищам, или же в брачный период резкий взволнованный призыв самцом самки в тот момент, когда та делает вид, будто удаляется от него или интересуется кем-либо другим. В последнем случае, говоря человеческим языком, с лихвой хватило бы простого ворчания. (Смех.)
Само собой разумеется, настоящий язык предполагает коммуникацию на более высоком уровне. Сегодня мы склонны полагать, что дельфины способны к такого рода коммуникации. Конечно, пока это всего лишь предположения, но сами по себе они достаточно показательны.
Вот один из опытов, на которых основываются предположения: двух дельфинов - самца и самку - разделяют сеткой, протянутой поперек бассейна. Перед каждым из них помещают табло с тремя разноцветными лампочками, а под водой, так, чтоб животные могли достать их, - три планки. Когда на табло вспыхивает зеленый свет, дельфин должен нажать рылом правую планку; если красный свет - левую; когда загорается белая лампочка - среднюю. Лампочки включают последовательно, в разном порядке, в несколько приемов, и, если дельфин удачно выполняет программу, ему дают рыбы.
Через несколько минут после того, как программа показана самке, ее показывают самцу на его половине бассейна на табло, которое находится перед ним. И вот ученые заметили, что самец опережает световые сигналы, появляющиеся на табло, и, прежде чем они зажгутся, уже нажимает соответствующие планки. Это наблюдение стало отправным пунктом новых опытов. Между дельфинами воздвигают сплошную перегородку для того, чтобы самец не мог видеть, а следовательно, "копировать" то, что самка делает раньше его. Опыт повторяется. И удивительная вещь - он дает тот же результат. Самец все время опережает вопросы. Следовательно, самец был проинформирован не зрительно, а как-то иначе.