Итак, моя задача сейчас - восстановить в памяти по минутам (а где и по секундам) все события, начавшиеся с ночного стука в дверь моего нумера: что я могу отрицать с полным на то основанием, а где придется валять ваньку по схеме "был пьян, ничего не помню".
- Чай, ваше благородие. Ничего, что из кружки? - мрачный рыжеусый детина (по внешности и ухваткам - классический унтер) был вполне вежлив и обходителен.
- Твоя собственная, небось? - кружка была видавшая виды, солдатская. Судя по обстановке, отметил про себя ротмистр, они тут на казарменном положении; да и вообще, похоже, пользуются этой берлогой не настолько часто, чтоб обставлять ее мебелью, не то что чайными сервизами. - Спасибо, брат, - степенно кивнул он и, внимательно приглядясь к хитрой самодельной оплетке ручки, промурлыкал вдруг себе под нос:
Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы егеря,
Славно, братцы егеря, рать любимая царя!
Рыжеусый мигнул озадачено и тут же непроизвольно подтянулся: сигнал распознан! Ну что, орел или решка?
- Сдается мне, что мы встречались, служивый. Терская линия?
- Никак нет, Кубанская!
Дьявол, таки решка... Ну, еще разок, наугад:
- Да, верно. Таманский карабинерский, бывший Семнадцатый егерский? - (повышаем ставку: тут уже один к трем, увы...).
- Так точно, ваше благородие! Ну и память у вас!.. - (Уф-фф!..) - Но вот я вас что-то не припоминаю...
- Было бы скверно, если б и ты мог меня опознать вот так, сходу, - хмыкнул Расторопшин. - Мы ведь работаем за аванпостами...
- О! - тут бывый егерь вытянулся во фрунт так, будто дело было на императорском смотру. - А?.. - наручники на разведчике теперь настоятельно взывали к объяснениям.
- А ты просто считай, что мы на манёврах. Ты - за оранжевых, я - за синих. Условия максимально приближенные к боевым. Действуй!
- Так точно! - просветлел лицом рыжеусый.
- Ну, зови начальство. Или веди к нему - как тут у вас нынче принято?
...Спасибо тебе за науку, дервиш. Видишь, я готов: расслаблен, как палец на курке за миг до выстрела, абсолютно спокоен и готов к самым скверным неожиданностям - за которыми, надо думать, дело не станет. А чуть погодя, возможно, понадобится и преподанное тобой искусство "заклинать боль"...
- Я, кажется, забыл представиться: майор... ну, скажем, Иванов, - (что ж, самая фамилия для немца...) - Надеюсь, вы ясно понимаете, господин Расторопшин: в прежние времена вы могли... да не то, что могли, а обязаны были послать меня куда подальше и хранить гордое молчание - со всеми вашими вопросами, дескать, ступайте к моему начальству! - но теперь вы такой отмазки лишены. Ну, а ответственность за ложные показания тут - сами догадываетесь какая.
- Зачем сразу начинать с угроз, господин майор? Я теперь тихий законопослушный отставник, и отвечать на вопросы органов правопорядка - мой долг верноподданного. В тех границах, разумеется, где они не затрагивают доверенные мне по прежней службе государственные секреты.
- Эти границы теперь буду определять я, с моим ведомством!
- Посмотрим, как это у вас получится, - хмыкнул Расторопшин и со всей небрежностью, что можно себе позволить сидя на табурете, закинул ногу на ногу. - Сдается, что нынешний мой "безначальственный" статус ваше положение скорее осложняет, нежели облегчает. Я ведь теперь классический "забытый часовой", которому осталось опираться лишь на свои собственные представления об офицерской чести и служебном долге.
- Боюсь, вы недопонимаете нынешнее свое положение, господин Расторопшин. Единственная для вас возможность выйти отсюда своими ногами - дать исчерпывающие ответы на все заданные вам вопросы.
- Напротив, господин майор: я понимаю нынешнее свое положение очень и очень хорошо. И единственное мое спасение - единственное, понимаете? - это как раз ни на шаг не отступать от некогда полученных инструкций Службы, без малейших попыток угадать, которые из них признаны в новых обстоятельствах устаревшими и утратившими силу.
- Спешу вас успокоить: засекреченные детали закордонных операций вашей Службы нам совершенно не интересны. А интересуют нас, как вы наверняка уже догадались, сугубо здешние события - связанные с гибелью министра колоний.
- Министра колоний? - ротмистр выглядел озадаченным, но не более того. - Вы должно быть шутите? Я ведь тогда находился на Кавказе, конкретно... дай бог памяти... в средней части Дарьяльского ущелья! Доскакать оттуда до Петербурга, невидимкой спихнуть министра с Исаакиевской балюстрады и вернуться обратно так, чтоб никто из сослуживцев не спохватился - это, знаете ли, надо быть объездчиком чертей на манер того кузнеца у Гоголя, а я такими талантами не обладаю...
- Речь не о тогдашнем министре, а о нынешнем.
- Как, и он тоже?! Ну, с Исаакия?..
- Нет, он погиб при других обстоятельствах. А вы, как я понимаю, впервые об этом слышите?
- Разумеется! Вечером двенадцатого министр, насколько мне известно, был жив, дальше - так уж случилось - я общался исключительно с кабатчиками, девками и сутенерами, а их всех не больно-то интересуют перестановки в правительстве...
- Что ж, тогда давайте по порядку. Когда и как вы узнали о своей отставке?
- Приказ был доставлен вестовым, прямо в гостиницу. Рано утром тринадцатого.
- А вот щетинкинский привратник утверждает, будто вы покинули гостиницу еще затемно, и никакие посетители перед тем к вам в номер не поднимались.
"Тревога! Боевая тревога!!" В гостинице он - по правилам Службы - квартировал под именем пехотного штабс-капитана Попова, с соответствующими документами прикрытия. То, с какой быстротой коллеги вышли на Щетинкина, ясно говорит о внимании, которого нежданно-негаданно удостоилась его скромная персона...
- По всей видимости,- пожал плечами ротмистр, - привратник самовольно отлучился с поста, как раз в момент появления курьера, а потом побоялся признаться в собственном упущении.
- Да, такое могло случиться, - легко согласился немец. - Так когда вам доставили приказ?
- Боюсь, я не поглядел на часы...
- Что, ни разу?
- Сперва был спросонья, а потом в таком раздрызге, что... Ну, сами понимаете, господин майор...
- О да, конечно, - сочувственно покивал тот. - Сообщение об отставке без выслуги - это довольно яркая новость, тут сложно сохранить внимание к окружающим мелочам... Кстати, о мелочах: а во что он был одет - ну, тот вестовой?
- В форму, естественно!
- Я понимаю, что не в пижаму. В какую форму - в пехотную, в кавалерийскую? Или, может, в морскую?
Ну, раз уж посланец Командора счел нужным невидимкой проскользнуть мимо привратника (возможно даже, открыв отмычкой черный ход), то голубеньким знать о нем какие-либо подробности и вовсе ни к чему...
- Гм... Вот ведь черт - не помню! В коридоре было совсем темно...
- Темно?! То есть дело происходило не ранним утром, а скорее ночью?
О дьявол!.. хотя... есть!!
- Никак нет. Там свет с улицы: в Измайловской части хорошо работают газовые фонари, а как раз ближе к утру их гасят.
- Хорошо, проверим. Кстати, этот ваш вестовой...
- "Мой"? С какой это стати он мой?
- Ну, вашего ведомства. Бывшего вашего ведомства... Вы ознакомились с приказом прямо при нем?
- Нет, зачем? - (ну да, признай, что зажигал полный свет, чтоб разглядеть буковки - и вопрос о мундире вернется, как хлеб, отпущенный по водам). - Черкнул не глядя свою подпись на конверте, вскрыл его, забрал послание, вернул конверт с печатями вестовому, тот козырнул и отбыл: приказ не совсекретный, уничтожению сразу по прочтении, в присутствии курьера, не подлежал... Слушайте, вы меня что - проверяете на знание правил обращения со служебной почтой?
- И это - тоже. Скажите, а если бы кто-то из руководства Топографической службы решил, невзирая на вашу отставку, вызвать вас на конспиративную встречу - мог бы он передать свое сообщение через такого курьера?
- Господин майор, - (вот теперь уже настало время взвешивать не то что каждое слово, но каждую запятую-интонацию...), - на такого рода "если бы" мои казачкИ имеют обыкновение отвечать сентенцией: "Если б у бабушки был хер, так она была бы дедушкой!" Я могу поручиться словом офицера - ибо уволен всё-таки с мундиром, - что во врученном мне пакете не было никаких бумаг, кроме приказа, и что на словах курьер тоже ничего мне не передавал, - (умница Командор: и это он предусмотрел, со своей запиской...). - Этого, надеюсь, довольно?
- Пока да, - неожиданно отступил немец. - И что было дальше?
- Дальше... - мрачно набычился ротмистр. - Ну, накатил, понятное дело... И почему-то захотелось побыть... не одному... ну, сами понимаете...
- Понимаю, чего уж тут не понять... А револьвер с собой зачем прихватили - застрелиться?
Ротмистр долго-предолго разглядывал собеседника в упор, и наконец изронил:
- Да мало ли что... Кавказская привычка.
- Ладно, принимается. Куда вы двинулись потом?
- А черт его вспомнит... Начал, кажется, в карточном клубе "Телеграф" - он чуть наискосок от Щетинкина...
- Верно, в "Телеграфе". Дальше вы двинулись вдоль Московского проспекта по направлению к Московской заставе, будто бы специально отмечаясь в каждом работавшем в этот час заведении - в бильярдных, карточных клубах: от заведения до заведения, короткими перебежками. И знаете - иному могло бы даже примерещиться, будто перед ним не отчаявшийся человек, предметно помышляющий о пуле в лоб, а разведчик, проверяющийся перед контактом... Кстати, любопытно: вы везде заказывали выпивку, но никто не помнит, чтоб вы пили.
- В смысле?!? Что, вот так прямо и говорят: "Заказал штоф, а потом тайком вылил его в фикус"?
- Нет, такого, конечно, не говорят - еще б не хватало! Просто как вы делали заказы, помнят все, а как пили - никто. Почему-то.
- Да потому что ответы, небось, получены путем наводящих вопросов!
- И это могло быть, согласен... Итак, когда вы добрались до бильярдной "Триумф", внутри вас должно было уже плескаться водки - где-то под полтора полуштофа. А вы заказали еще пару! Прям как чувствовали, что вам предстоит там долгое общение... Не припоминаете, с кем?
Да-а, это у нас уже не "Боевая тревога", а - "Вторая пробоина ниже ватерлинии, сэр, помпы не справляются"...
- Да где ж тут вспомнить - сами же говорите: полтора штофа!..
- Не помните, стало быть... На вопрос - когда и где вы в последний раз встречались с полковником Суровцевым, вы, полагаю, отвечать откажетесь наотрез?
- Правильно полагаете. "Местопребывание и перемещения начальствующего состава Топографической службы Генштаба составляют предмет военной и государственной тайны", параграф 3. Так что - запрашивайте Службу, в официальном порядке.
- Да уже запросили. И ответ получили - боюсь только, ответ тот вам не понравится... Господин Расторопшин! Приходится констатировать, что вы упорно уклоняетесь от сотрудничества со следствием. Речь, между тем, идет о госизмене, а по ходу дела там замаячили еще и терроризмом со шпионажем - так что шутки кончились, и продолжать разговор нам, похоже, придется в другом месте...
И еще, - тут голос немца стал вкрадчиво-бархатным. - Гибель министра расследует целая бригада; мне же, в рамках того расследования, поручен некий сопутствующий эпизод. А именно - произошедшее утром тринадцатого убийство генерального штаба полковника Александра Васильевича Суровцева, известного в определенных кругах как Командор. И должен вам заметить, господин Расторопшин, что ваше залихватское вранье о событиях того утра уже само по себе превращает вас в подозреваемого номер один... Ну так как - не желаете ли, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, пересмотреть свои давешние показания?
20
"Ну, вот теперь тебе точно конец настал!" - как удовлетворенно констатировал внутренний голос из классического анекдота, обращаясь к своему выполнившему всю цепь предшествующих рекомендаций хозяину... Должную невозмутимость ротмистр сохранить сумел, но стоило это ему такого внутреннего напряжения, что темный, контражурный, силуэт немца на фоне зарешеченного оконца на пару мгновений перекрасился шиворот-навыворот, как фотографический негатив.
...Как же так, как вы позволили им себя убить, Александр Васильевич? Самый умный и самый осторожный человек из всех, кого я знал... Ведь и praemonitus был, и praemunitus - а ничего не помогло: ни вошедшее у нас в поговорку Командорово чутье на опасность, ни опыт (два десятка лет полевой работы в закордонной разведке), ни серебряные пули... А нам-то, простым-незатейливым боевикам - что теперь делать? делать-то чего?..
- Ну, раз уж я теперь "подозреваемый номер один", - (язык между тем, оказывается, делал свое дело, не запрашивая директивы от мозгов), - может, мне позволено будет узнать, как погиб Суровцев?
- О, разумеется. Более того: поскольку вы все равно выйдете отсюда живым лишь полностью очистившись от подозрений, есть смысл приоткрыть вам часть общей картины...
Со слов майора выходило, что когда и как Командор прибыл в Петербург, и чем он тут был занят до ночи с двенадцатого на тринадцатое, в точности пока не выяснено. Более того, из предельно уклончивых ответов Генштаба и Службы создается впечатление, что те и сами оказались не в курсе последних перемещений полковника и полагали, будто он по-прежнему пребывает в Варшаве, налаживая работу тамошней резидентуры.
- ...Как бы то ни было, на месте гибели министра колоний, в его доме на Морской, Суровцев умудрился оказаться раньше нас...
- Я, с вашего позволения, сформулировал бы чуть иначе: это вы умудрились оказаться там позже него - тут, знаете ли, бывают важны нюансы... - (тут у немца отчетливо дернулась щека: попадание!) - Кстати: следует ли мне, по-вашему, знать какие-либо подробности убийства министра?
- Вам следует знать лишь то, что преступление было тщательно замаскировано под несчастный случай. А главное - что Суровцев первым осмотрел место происшествия, и есть основания полагать, что он забрал (или уничтожил) важные улики.
- А какого рода основания? Точно ль те "улики" были? Может, вы просто подгоняете факты под свою гипотезу о "преступлении", а там - и вправду "несчастный случай", и ничего кроме...
- А вот это уже не ваше дело!
О-па! "Дети хлопнули в ладоши: папа в козыря попал"...
- Как скажете, - смиренно пожал плечами ротмистр. - Ну а я-то чего в это время делал? Стоял на стреме, покуда Суровцев там крал оружие-документы и затирал кровавые отпечатки?..
- Нет, именно в это время вы еще находились в гостинице. В этом пункте ваше алиби подтверждено.
С вами, господин ротмистр, другое непонятно. Вот смотрите: около полуночи полковник обозначает свое присутствие в городе, объявившись на месте преступления - демонстративно, под своим именем. Затем он появляется в штаб-квартире Топографической службы - опять-таки, вполне открыто - и отдает там ряд распоряжений, кажущихся, на первый взгляд, никак не связанными с событиями той ночи. В числе прочего он истребует на руки приказ о вашей отставке - подписанный и доставленный в Службу тем вечером. После их следы теряются - и полковника, и, как ни странно, приказа. Служба категорически открещивается: Суровцев, дескать, работал от себя, в одиночку, тогда как по вашей версии приказ вам доставил в гостиницу не Командор, а третье лицо - некий вестовой, которого никто кроме вас не видал. Ну и - кому из вас верить, а?
Идем далее. Мы с достаточной полнотой восстановили ваши с Командором перемещения по городу тем утром. Есть место, где пути ваши пересеклись: бильярдная "Триумф". Карты на стол: у нас нет - пока! - прямых доказательств вашего контакта, но вполне хватит и того, что вы оба провели там более получаса. Поверить в такие совпадения невозможно, поэтому - два варианта: либо у вас была назначена там встреча, либо вы его выслеживали и успешно выследили-таки; ну, либо - он вас... Какой вариант вам нравится больше?
- Мне нравится тот вариант, что никакого Суровцева в "Триумфе" я в глаза не видал - если я в том "Триумфе" вообще бывал.... Ну, или - он так изменил внешность, что я не узнал его в гриме. А что, по вашей версии, мы делали потом?
- Ваши, господин ротмистр, следы после "Триумфа" теряются - к несчастью для вас. Суровцев же, напротив, попался вскоре в поле зрения "наружки": мы просто методично обшаривали город в режиме чрезвычайного розыска, его визит в "Триумф" же восстановили позже, "обратным назадом". С того момента он находился под непрерывным, весьма плотным наблюдением. Наблюдение он, похоже, в свой черед обнаружил без труда, после чего, покружив пару часов по улицам, отправился на Охтинскую верфь. Это - военный объект, так что он-то по своим генштабовским документам миновал охрану без проблем, а вот наших оперативников она тормознула: другое ведомство...
Впрочем, в тот момент никто, по словам майора, особо не встревожился: периметр вокруг Командора был надежно перекрыт; предусмотрели даже тот вариант, что он попытается уйти из-под наблюдения водой - в оцеплении был задействован паровой катер. Но вот того, что полковник воспользуется недостроенным "шершнем" - который, по ходовой по крайней мере части, оказался вполне годным - не ожидал никто... "Шершень", как ему и следовало, от полицейского катера ушел как от стоячего - правда, недалеко ушел: по прошествии нескольких минут на нем взорвался то ли паровой котел (официальная версия), то ли полпуда флегмита (оценка экспертов Третьего Отделения). Во всяком случае, взрыв посреди Невы был такой, что от суденышка с Командором, как выразился майор, "не осталось даже копоти". Такие дела.
- ...Вот вам и искомая версия, Павел Андреевич. Ваша Служба сперва влезла по самые уши в историю с покушениями на министров колоний - видимо, затеяв какую-то многоходовую агентурно-оперативную игру с калифорнийскими секретными службами, - а когда дело кончилось двойным терактом, они запаниковали и кинулись срочно зачищать концы, ликвидируя причастных к той игре. Вас же элементарно подставили: сначала вывели на встречу с Командором в "Триумфе" (или имитировали ту встречу - не суть важно), а потом лишили алиби на последующие часы. И отмазать вас теперь можем только мы - восстановив по кусочкам то ваше алиби; в обмен на всё, что вы реально знаете по этому делу. Итак?..
...А ведь смахивает на правду, отрешенно подумал он. И алиби на после-"Триумфа" у меня действительно нет - да и откуда б ему взяться, если я как раз в это время по заданию шефа распихивал по тайникам наличность из его секретного фонда?.. С одной, правда, поправочкой: Командор подставить меня не мог; вот не мог - и точка. На том стою.
Или вот еще отличная версия, кстати: Командор вообще всё это затеял за-ради покражи тех секретных казенных денег; я же был у него на подхвате, а потом осмотрелся-принюхался, да и грохнул подельника - чтоб концы в воду, - денежки те прибрал и теперь вот намылился с ними в Америку... Интересно, сколько им понадобится, чтоб до такого додуматься? или - уже?..
Мне нужна пауза, понял он, немец - неглупый парень, и в режиме блица он меня дожмет, безвариантно. Паузу - отдышаться и раскинуть мозгами по новой, паузу - любой ценой! Ну что - идем ва-банк?