Сам беру рукоять Финиста, сосредоточиваюсь и кручу время назад. Столетия мелькнули секундами, и вот вокруг нас целый, неповрежденный город. Весна. У алтаря группа людей. Мужчины в штанах, подпоясанных рубахах навыпуск, женщины в длинных сарафанах, на ногах у всех легкие сапожки. Одежда чистая, украшена красивым орнаментом, да и люди выглядят хорошо – загорелые, румяные, спортивного сложения. Красивые русские лица. Широкоплечий седой мужчина воздел к небу руки, что-то произнес нараспев. Внезапно, словно ощутив наши взгляды, остановился. Он точно чувствует – внимательный взор прошелся по горизонту, поднялся вверх. Сквозь тысячелетия мы смотрим друг другу в глаза.
Волхв улыбнулся, по-доброму кивнул, приветствуя:
– Здравы будьте, потомки.
Звучный, уверенный голос зазвучал прямо в наших головах.
– Рады мы, что не уходим безвестно, что не сгинет в веках кровь наша и возродится Гардарика. Дерзайте, потомки, верен путь ваш.
Теперь он обращается только ко мне:
– Будь тверд, воин Прави, крепок душой и чист сердцем. Не надо больше тревожить прошлое, тебя ждет будущее.
Понимаю. Прощаемся, и я разрываю связь. Напоследок волхв отправил мне картинку-образ по правильной расстановке людей для инициации.
Лара и друзья потрясены настолько, что нет слов. Забрасываю меч за спину, улыбаюсь:
– Вот такие у нас с вами были предки, други.
Ахмет берет себя в руки первым:
– Сколько же лет назад они жили? Как далеко ты соединил время, Искандер?
– Четыре с половиной тысячи, командир.
– Четыре тысячи…
Лара качает головой. Отвечаю на ее мысли:
– Смерти нет, милая. Обретая новые тела, люди идут по жизни, по извечному пути из Яви в Правь.
* * *
Уже вечером, перед сном она долго смотрит мне в глаза:
– Воин Прави…
Увидев нарастающую тень горя, привычно стремлюсь оградить ее душу. Почувствовала, отрицательно покачала красивой головой:
– Не надо, Саша. Я сильная, я переживу.
– Не хочу, чтобы ты страдала, милая.
– Помнишь, ты говорил: за все надо платить. За нашу любовь… это достойная цена. Я самая счастливая женщина на Земле. Даже… когда ты уйдешь… я все равно останусь самой счастливой. Потому что в моей жизни было все это. Потому что был ты.
* * *
Утром тридцать первого декабря мы все вместе наблюдаем за высадкой десанта с двух Ил-76. В сером небе цепочками раскрываются купола парашютов, ветер стих, бойцам ничего не затрудняет приземление. Происходит и выброска техники – наши бронированные силы пополнятся боевыми машинами десанта. Вариант защиты от удара с воздуха тоже предусмотрен – расчеты ЗРК уже заняли огневые позиции. Все сделано для безопасного проведения операции. Привычно просчитываю варианты, сверяю их со своими возможностями. Нет, даже ракетно-ядерный удар не поможет врагу. Да, люди погибнут. Но останется жаждущий мести, потерявший человеческий облик, перешедший в совершенное состояние Альфа c Финистом в руках. И неизвестно, что будет для заокеанских "друзей" хуже.
Поступающие по спутниковому каналу новости наводят на однозначную мысль – Америка сошла с ума. Вспыхнувшие под Рождество погромы, массовые акции неповиновения, народные волнения имеют под собой четкую экономическую основу – отменен вэлфер. Пособие по безработице, точнее, узаконенная государством зарплата для дармоедов. Политика "затягивания поясов" не предусматривала далее потакания не желающему трудиться человеческому мусору. А скопилось его на той стороне Земли с избытком. Вот и долбают артиллерия и авиация по негритянским кварталам "Большого яблока", в Техасе сражаются вооруженные банды и охотящиеся на них отряды рейнджеров, калифорнийская полиция не справляется с наплывом грабителей и беженцев.
Обилие оружия у населения, помноженное на ощущение пришедшего Апокалипсиса, привело к тому, что все стреляют во всех.
И на этом фоне олигархическое правительство, прикрываясь бесцветной фигурой президента, приняло решение запустить на полную мощность высокопоточный реактор. HFIR, та самая машина, которая создала калифорниевую начинку для ударного запаса ядерных боеприпасов. При этом, в угоду "чистоты" применения, Америка тогда лишила себя обычных плутониевых зарядов, послуживших топливом для трансмутаций.
Переработка и обогащение ядерного горючего могут иметь лишь одну цель – восстановление ядерного арсенала и начало войны. Против кого?
Вариантов всего два – Россия и Китай.
Упустившие после нашей лондонской акции вожжи управления, мировые финансовые воротилы так и не вернули полную власть назад. Созданный Бреттон-Вудскими соглашениями мыльный пузырь лопнул. Уже никто не хочет обменивать результаты своего труда на зеленые, не обеспеченные ничем бумажки. Промышленные производства размещены в Китае и вообще в Азии, сырье поставляет Россия, население Европы по большей части еще не разучилось работать головой и руками. Амеры стали лишними.
Привязанная к национальным валютам, узаконенная на саммите в Пекине "единая расчетная единица" выбросила из межгосударственного обращения доллар. Все послевоенные десятилетия Америка жила в долг, жирея на чужом труде. Точно так же, как ее любители вэлфера. Они забыли главное – всему приходит конец. В первую очередь – несправедливости.
Смотрю на заснеженное поле и понимаю – со мной или без меня, но Россия справится. Справится, потому что ее населяют такие люди, потому что у нее есть такие защитники.
Собрав парашюты, уверенно и размеренно к нам выдвигаются отряды спецназа. Зимний камуфляж, оружие за спинами, на ногах широкие охотничьи лыжи. Порыкивая двигателями, в снежной пыли расходятся по назначенным позициям юркие БМД. Гляжу в суровые, сосредоточенные лица бойцов, в их чистые, горящие честью и долгом души. Для них не существует невыполнимых приказов, для них нет непобедимых врагов. Они сами непобедимы. И лучшее подтверждение – личное кладбище каждого, где упокоились хваленые вражеские профессионалы, по сути – грязные наемники без чести и совести.
– Александр Владимирович, бинокль?..
Генерал-полковник протягивает свой сверхмощный "Цейс". Отрицательно качаю головой:
– Спасибо, Илья Юрьевич. Ни к чему. Я вижу и так.
Улавливаю мысль, отвечаю:
– Хотите, назову цвет глаз полковника, который подойдет к вам с докладом? Или перечислю орденские планки на его груди?
Кемаль не выдерживает:
– Они же под курткой?
Стараясь свести к шутке, не очень весело усмехаюсь в ответ:
– Сам удивляюсь.
Лара беспокоится:
– Саша, тебе это не повредит?
– Нет, милая. Я не использую ресурсов тела.
Помолчав, Илья Юрьевич рассказывает:
– Главная загадка Аркаима – почему его бросили. Сожгли и оставили сами жители. Так, кстати, произошло со всеми древними городами той эпохи. Один из наших аналитиков выдвинул предположение, что эти места оставил защитник. Обладавший невероятной мощью, владевший паранормальной силой. Альфа. Он потребовался в каком-то другом месте. Можно сказать, был призван.
Соглашаюсь:
– Может быть. Вполне правдоподобно.
А мои друзья задумались о том, кто в силах призвать Альфу.
Тем временем прибывшие отряды достигли нашей снежной горки. Построение, спустившийся Илья Юрьевич принимает доклад, обходит строй.
Я сверху тоже вглядываюсь в каждого бойца. Многих проверил еще с Ларой в научном центре, некоторые незнакомы. Но ни в одном не вижу червоточины. Достойные офицеры и правильного мировоззрения люди.
Час на размещение и личные потребности, затем снова собираемся у древнего города. Задача вполне мирная, можно сказать, обыденная. Необходимо очистить от сугробов точки расстановки людей. Комендант не подвел – лопат для уборки снега и волокуш с избытком. Наши ученые задерживаются, но здесь я могу справиться и сам. Прихватив лопату, совершаю первый обход, отмечая ямками места. Лара и Ахмет назначают бойцов, Кемаль раздает специальные пластиковые прутики с разноцветными флажками.
Второй круг, третий, четвертый… Прерываюсь, когда поступает команда на обед.
В большой палатке-столовой тепло, многолюдно, вкусно пахнет борщом, гречей с тушенкой, свежим хлебом. Наработавшись на чистом, морозном воздухе, молодые парни с аппетитом поглощают увесистые порции. "Наркомовские", как их тут же окрестили, пятьдесят граммов хорошего коньяку только добавляют удовольствия.
Кушая, улавливаю разговоры, а при желании и мысли офицеров. Львиная доля, конечно, о Ларе. А вот эти…
– Илья Юрьевич, все, пошла версия по народу. Достаточно близкая к истине, к слову.
– Очень интересно, Александр Владимирович…
– Наш генерал-майор в свое время проводил ряд лекций по лондонской акции. Называл состав группы и специализацию. Среди сидящих в столовой его слушатели.
– И кто вы, по их мнению?
– Как и в жизни – ядерный инженер. Как раз сейчас двое обмениваются мнением о моей роли уже в этой операции. Цитирую почти дословно: "Все инженеры – больные на голову люди, отмороженные и без тормозов. Но под присмотром – цены нет". Очень точное определение, вы не находите?
Первым негромко смеется настрадавшийся от моих приключений Ахмет, дружно его поддерживаем.
Отдых после обеда не затянулся – работы еще много. Я закончил с разметкой внешних колец, теперь втроем расчищаем центральную площадку. Илья Юрьевич и Лара беседуют с подъехавшими учеными, два человека с аппаратурой проверяют мою работу по разметке. Нам попытались помочь, но это ни к чему – я лично работаю в полную силу и от души. Не забыл еще, как перекидывал вручную не один "КамАЗ" снега, очищая локальную территорию специального сооружения в любимом Заполярье. Зимы там долгие и отсутствием осадков не страдающие. В общем, навык отличный, и при наличии Кемаля, сравнимого по производительности с бульдозером, результат проявляется на глазах.
Изменение в общем фоне настроения офицеров улавливаю сразу. Что-то их заинтересовало. Разворачиваюсь, смотрю. По расчищенной дороге идут четыре человека. Трое в рясах (сразу узнаю отца Михаила) и невысокий паренек в великоватой спецназовской камуфляжной куртке. Паранормальный взгляд рывком приближает его лицо.
Не может быть… Воткнув лопату в сугроб, направляюсь к ним, все ускоряя шаг.
И чем ближе подхожу, тем яснее вижу – это он. Его лицо, худая, немного нескладная фигура, его жесты, его добрая улыбка.
– Солдат!
Вздрогнув, он перевел взор, увидел меня. Невероятно знакомое выражение… Прошлое встало перед мысленным взором, сливаясь и накладываясь на настоящее. Спрыгиваю с сугроба на дорогу, вот он уже совсем близко.
– Братишка…
Напряжение и сосредоточенность в лице, он мучительно пытается…
– Узнал, но не можешь вспомнить?
Виноватый кивок, снова извиняющаяся улыбка.
Ошибки быть не может – это он. Моложе, чем тогда, когда мы расстались. И получивший новое счастливое рождение в другом мире. Все, как я просил у Всевышнего. И даже больше.
– Не мучайся, братишка. Это было в другой жизни. Ты ведь Оруженосец?
– Да…
– Зови меня Альфа. Здесь и сейчас меня зовут так.
– Хорошо… Альфа. Очень приятно с вами познакомиться. Меня зовут…
Заканчиваю за него:
– Всеволод.
– Да. А как вы узнали? И прозвище?..
– Может быть, когда-нибудь расскажу.
Он и в этой инкарнации вежливый, стеснительный и тихий паренек. Мой живой братишка. Снимаю меч, протягиваю:
– Познакомься и с ним, Солдат.
– Подождите!.. Так нельзя!
Один из прибывших священнослужителей. Видел его мельком, когда "окучивал" целую группу церковных иерархов. Чей-то там секретарь.
– Должен быть проведен ритуал! Вы нарушаете правила.
Финист констатирует:
– Я тебя предупреждал, Высший…
Не глядя сую меч в руки Солдата – пусть пообщаются, делаю два шага вперед и снимаю очки. Искру "знатока канонов" не трогаю – всем позволительно заблуждаться. Но думать головой положено всегда. Поэтому сейчас всей своей беззащитной душой церковник осознает – кто он и кто я. Незначительным усилием пресекаю попытки упасть на колени, отвести глаза и предельно вежливо отвечаю:
– Я не нарушаю правила, уважаемый. Я их устанавливаю. Вам понятна разница?
Вспоминаю имя и добавляю:
– Отец Петр.
Вижу, осознал. Очки на место, поворачиваюсь. Солдат поглощен общением с Финистом, с сугроба неодобрительно качает головой стоящий на лыжах Ахмет. На лыжах. Смотрю на свои ноги в обычных полусапожках. М-да… По сугробам, как по асфальту.
– Командир, я торопился.
Ахмет ловко соскальзывает на дорогу, за ним следует Кемаль.
– Я так и понял.
– Простите, Альфа…
Это Рагимов.
– Слушаю.
– Я хотел бы уточнить распоряжения относительно Всеволода.
Киваю в сторону:
– Отойдем.
Пять шагов и поставленный мной непроницаемый для звуков барьер надежно ограждают от лишних ушей.
– Михаил, главное: нечего парню загаживать мозги. Есть Финист, есть русский народ, ради которого он служит Оруженосцем, есть Всевышний. Религия хороша до тех пор, пока она работает на благо народа. Знать все каноны, молитвы, наизусть шпарить тексты – оставим это священнослужителям. Из Всеволода надо вырастить бойца.
Ответ четок и недвусмыслен:
– Есть.
Чуть помедлив:
– Альфа, я хотел вам представить наставника Всеволода.
Взмах рукой. Практически строевым шагом подходит третий священнослужитель, вытягивается по стойке смирно:
– Майор Овчинников. Морская пехота.
Протягиваю руку:
– Альфа.
Еще раз озвучиваю указания.
Вижу: как и Рагимов, майор – наш человек. Оказывается, функции секретаря заключаются только в подготовке прибытия ряда иерархов церкви. Понятно, выделиться решил. Ну, почти получилось.
Подвожу итог:
– Ясно, товарищи офицеры. Буду на вас рассчитывать.
Майор твердо отвечает:
– Не подведем.
Помявшись:
– Альфа… а вы по воде ходить умеете?
Так, прохождение по сугробам не проваливаясь заметил. Улыбнувшись, отвечаю вопросом на вопрос:
– А надо?
Возвращаемся. К компании вокруг Солдата добавился еще один человек. Уважительно слушающий Ахмета капитан с решительным и волевым лицом. Сегодня для меня точно счастливый день.
С немного застенчивой, но гордой улыбкой Всеволод представляет офицера:
– Это мой дядя.
Кивнув, протягиваю руку:
– Здравствуй, Тень.
* * *
На ужине значительно больше народу, пришлось организовать питание офицеров в две смены. На место проведения операции собраны все участники. Отдельной группой за своим столом трапезничают церковные иерархи. Не высшие, но занимающие заметные посты. Что приятно – абсолютно вменяемые, думающие, серьезные люди. Я уже получил все возможные извинения, настоял о прощении допустившего оплошность секретаря. Ни к чему плодить врагов, особенно информированных. Лучшие адепты получаются из ранее сомневавшихся, проникнувшихся и стремящихся искупить. Идея, кстати, не моя – Илья Юрьевич строит в мыслях хитроумные планы. Несколько неловко воспринимать отведенную лично мне роль – при всех паранормальных способностях на святого точно не тяну. А уж на… Гм-м… Даже упоминать стыдно.
Лара и напарники поглядывают на кушающих за соседним столом. Офицеры в рясах, Солдат и его дядя. Для меня нет ничего удивительного, что и в этом мире капитан спецназа носит позывной "Тень". Но для Лары с парнями небольшой рассказ о фрагменте моей прошлой жизни явился достаточно шокирующим. Просто знать и верить – это одно, а видеть живое подтверждение реинкарнации…
Выслушав фразу наставника, Солдат счастливо заулыбался. Сплошные положительные эмоции у парня – совершенно фантастическая роль, общение с достойными людьми, участие в боевой операции спецназа. Первой на его жизненном пути. Будущее закрыто, но я не сомневаюсь – теперь жизнь Всеволода навсегда связана с ГРУ. Служба по контракту, заочное получение высшего образования, постоянное боевое совершенствование и неразлучная дружба с Финистом. Сбудутся самые сокровенные мечты скромного паренька. И в этот раз ни одна тварь не прервет его жизнь. Скорее, я разберусь со всеми тварями. Благо, не впервой. Судя по эмоциям меча, он тоже не против поучаствовать.
– Верно, Финист?
– Нет сомнений, Высший.
Сорок минут отдыха, проводим первую тренировку. Вооружение офицеров дополнено висящими на поясах златоустовскими клинками. Стоящий рядом со мной Илья Юрьевич командует в мегафон. Цепочки крепких парней в зимнем камуфляже сноровисто и быстро заполняют назначенные места. Контроль осуществляют наши ученые, да и я словно с высоты вижу весь рисунок. Подняв рацию, корректирую отдельные детали, связанные с датами рождений офицеров – Аркаим четко привязан к звездному календарю. Товарищи "вивисекторы" четко проводят перестановку. Мысленно накладываю полученную от волхва картинку. Все правильно, остался заключительный штрих.
Свои места получают Лара, генерал-полковник и Ахмет с Кемалем. Становлюсь точно по центру, завершая рисунок, словно подключая каждого человека к потоку энергии.
Все ощутили? Можно разойтись.
Вторая тренировка, третья. Замечаний нет. Люди готовы. Выдвигаемся в лагерь – обогреться и дождаться назначенного времени.