* * *
– Мистер Стратев, я не понимаю причин вашего упорства.
Собеседнику лет тридцать. Холеный, спортивного телосложения, самоуверенный и напористый. Дорогущий лыжный комбинезон (по легенде он прямо с курорта), на руке швейцарские часы, стоящие больше, чем весь дом Крумова, холодные серые глаза с тщательно скрываемым презрением оценивают обстановку моей комнаты, да и меня лично. Чувства мужчины, как и его истинная принадлежность к известному ведомству, для меня словно на ладони.
МАГАТЭ. Ага. Арабам впаривать будешь, господин из ЦРУ. Учитывая ранг американца, неощутимо для клиента просмотрев его воспоминания, делаю однозначный вывод – без меня он не уедет. Но поломаться, создать впечатление "трудной победы" надо обязательно. И не тупым внушением, а тонкой психологической игрой.
– Они предельно просты, мистер…
Делаю паузу, словно в упор забыл терпеливо повторенную мне уже в третий раз фамилию.
– Смит.
– Мистер Смит. Я – не хочу.
– И тем не менее вы не забрасываете научную деятельность, пусть и теоретическую. Имеете достаточно высокий вес в ученом сообществе. Послушайте, мистер Стратев, неужели вам нравится жить вот так?
В жесте и взгляде презрение пополам с жалостью. Угадывается и забота. Хороший актер.
– Мы предлагаем вам высокооплачиваемую, интересную работу, возможность реализовать себя. Возможность реализовать свои самые потаенные мечты. Первоклассное лечение, наконец.
С издевкой усмехаюсь:
– Лечение? Вы предлагаете мне смерть, господин из МАГАТЭ. Рассказывайте сказки своим недалеким индийским работникам, а я на своей шкуре испытал, что такое радиация. Ваш реактор фонит, как преддверие Ада, здоровый человек там не протянет и полугода. Что тогда говорить обо мне?
– Простите, но у вас не совсем соответствующие истине сведения.
– Что вы говорите? У меня не сведения, а абсолютная уверенность, основанная на твердых знаниях и громадном опыте. Про вашу ядерную кастрюлю я знаю все! Что было нарушено в технологической цепочке и послужило причиной первой аварии, что понакрутили кривыми ручками нынешние "высококвалифицированные" деятели и к чему это приведет в ближайшее время. Знаю, как этого избежать. Даже знаю, как повысить на тридцать процентов выход вашего проклятого калифорния и ускорить время трансмутаций. И не надо делать такое лицо – я за свои слова отвечаю всегда, уж это вы должны были узнать!
Якобы в волнении хватаю стакан с лекарственным раствором, делаю несколько глотков, ненаигранно морщусь:
– Да, знаю. Но не хочу этого рассказывать, а уж тем более с этим работать. Крутитесь сами, а мне и так осталось совсем немного жизни. И стоит ли ее выжигать, помогая тем, кто уже вытер об меня ноги?
Что называется, карты открыты. Собеседник перебирает варианты ответа. И получает неуловимый, но действенный ментальный посыл на один из них.
– Что же, вы правы, мистер Стратев. По всем пунктам, отдаю должное. У нас вы не протянете долго. А сколько вы проживете здесь? В этой глуши? И как умрете? Кто о вас потом вспомнит? Что вы оставите после себя?
Молчу с надменным видом.
– У нас вы посвятите остаток своей жизни любимому делу. Проведете блистательные эксперименты. Вы же всегда хотели узнать: что представляет собой теллар? И как он попал к нам?
Прищурившись, с ненавистью смотрю в глаза американцу. Он усмехается:
– Эти материалы могут оказаться на вашем столе буквально в день прибытия в Окридж. Ваши предложения по совершенствованию HFIR будут рассмотрены комиссией, состоящей из светил науки. Если их примут – вы войдете в их число. Лучшие юристы выбьют из ваших прошлых нанимателей право на публикацию ваших научных работ. Я знаю, там были весьма интересные и во многом опередившие время разработки. Они выйдут, мистер Стратев. С вашей фамилией на обложке. Вы своими руками будете держать труды, которые переживут и вас, и меня. Я даже не хочу упоминать, какие эксперименты с тайнами атомного ядра возможны на существующем в единственном экземпляре оборудовании.
Пытаюсь огрызаться:
– Вы превратили его в машину по добыче оружейного калифорния. Забиваете микроскопом гвозди в угоду двуличным политикам и тупым воякам.
– Но ведь так будет продолжаться не всегда? Пройдет время войн, возрастет интерес к науке. Мне ли говорить о скрытой в атомном ядре энергии и пока отвратительно низком КПД ее использования?
Это продуманный удар. Стратев занимался изотопными источниками тока в надежде создать кардинально новое устройство. Согласно имеющимся сведениям, что-то неожиданное и новое в его теориях имелось. Но миром правят нефтяные корпорации, и дешевая энергия им не нужна.
Теперь голос цэрэушника полон дружеского участия и откровенности:
– Мистер Стратев, я предлагаю вам цивилизованную и выгодную сделку. Вы помогаете нам, правительство Соединенных Штатов помогает вам. И я не разделяю ваших пессимистичных взглядов на медицинское обслуживание. Поверьте – для ценных работников оно творит чудеса.
Изображаю задумчивость. Между прочим, врет по всем пунктам, скотина. Их интересуют лишь идеи Димо по увеличению выхода калифорния. Ну, и его работа по обеспечению функционирования агрегата. На взгляд вербовщика срок моей жизни не больше двух месяцев. Как раз достаточно для решения накопившихся с реактором текущих проблем.
– Между прочим, на вашем любимом форуме много участников из Окриджа. У них есть даже свой закрытый раздел. Об этом вы знаете, не правда ли?
Якобы автоматически киваю.
– Представьте себе, с каким восторгом там встретят вас, находящегося уже в новом качестве.
Молчу.
– Решайтесь, мистер Стратев. Деньги, американское гражданство, научная слава, опубликованные труды, новые эксперименты и открытия, все блага самой развитой страны цивилизованного мира…
Открывается дорогая кожаная папка, извлекаются скрепленные листы с текстом на английском.
– Ознакомьтесь с проектом контракта. Просто посмотрите, что вам предлагают.
Протягиваю руку. С уважительным и торжественным выражением лица агент подает документ. В душе он уже упивается своим успехом – закономерной победой цивилизованного человека над славянским, пусть и в чем-то сообразительным, но таким недалеким дикарем.
* * *
Сборы много времени не заняли. Все подготовил еще настоящий Димо. Марко остались дарственная на комнату, вещи Стратева и некоторая сумма денег.
На следующий день в обед я уже пересекал океан на борту комфортабельного "Боинга".
Америка – красивая страна. Первоклассные дороги, великолепные небоскребы, необъятные леса и поля. Чистые, ухоженные, улыбающиеся люди. Толстых только избыток.
За всю поездку ни разу не встречал следы того, о чем читал в оперативных материалах. Правда, везли меня исключительно по "витринной" части. И полиции было очень много.
Как и у нас, научно-промышленному реакторному комплексу сопутствует свой город-спутник. Не очень большой, но имеющий все блага цивилизации. Начиная от гостиничного номера бизнес-класса, в который меня поселили, и заканчивая улицей магазинов на любой вкус и кошелек.
С ненавязчивым сопровождающим я посетил парикмахерскую, приобрел два приличных костюма, рубашки и обувь (дресс-код, мистер Стратев, у нас все ученые так ходят). От покупки ноутбука отказался, так как взял компьютер Димо, а принтер с бумагой мне отправили курьером прямо в номер.
Задача на ближайшие три дня – акклиматизироваться и подготовить предложения по совершенствованию эксплуатации HFIR.
Еле уложился в срок – вспоминать полученный от наших ядерщиков материал было трудновато, а задействование способностей Альфы резко отражалось на здоровье.
Тем не менее доклад удался. Во многом помогла выбранная роль "император перед рабами", подсмотренная в свое время у Марджи. Данные о диффузии нейтронных потоков попали точно в цель. Касаемые этих изменений предложения приняты единогласно, итогом явилось решение провести практический эксперимент на следующий день. И вообще, члены комиссии остались в хищном восторге от знающего себе цену, неохотно расстающегося с блестящими идеями болгарина. Причем каждый ученый уже присмотрел себе направление, которое будет разрабатывать лично, когда "первоисточник" покинет этот мир, благо ждать придется недолго. И никакого плагиата!
Разумеется, ряд "благородных" мыслей в голову ядерной элиты вложил я. Впрочем, они упали на подходящую почву. Грязи на искрах здесь хватало.
* * *
– Переставить пластину отражателя из зет-тридцать восемь в зет-сорок семь.
– Да, сэр.
Гул механизмов, полоса синеватого металла вогнутой формы занимает новое место.
– Выполнено, сэр.
– Повернуть по часовой стрелке на двенадцать градусов.
– Да, сэр.
День эксперимента пришелся на глобальные работы по перезагрузке топливных сборок, поэтому со временем никто не ограничивал. Подвергнутый легкому воздействию персонал уже не оглядывался на членов высокой комиссии, а четко выполнял мои распоряжения. Еще бы быть уверенным, что схема сработает… Но тут все зависело от интеллекта наших российских ядерщиков. Три процента, мне больше и не надо. Только бы поднять производительность на три процента!
Очередная операция застопорилась из-за отказа узла привода. Наблюдаю на экране монитора за работой ремонтной бригады. Ребят сейчас облучает по полной.
Притворно морщусь.
– Все о’кей, сэр?
– Где вы понабрали таких работников? Создается впечатление, что они видят стандартный механический захват впервые в жизни.
– Да, сэр, проблема с персоналом имеет место.
Немного смягчаю тон:
– Полагаю, причиной неисправности явилось физическое изменение свойств смазки под воздействием нейтронных полей, я сталкивался с этим явлением. Какую вы используете смазку?
– Нам ее поставляют "Бритиш Петролеум" и "Шелл". Я могу взглянуть на сертификаты…
Машу рукой:
– Оставьте. Запомните, коллега, самой надежной вещью в атомной сфере был и остается старый добрый графит.
Уважительное:
– Да, сэр.
Хватанув за пять минут не менее пары бэр, ремонтники покидают реакторный зал. Черт, как много здесь камер наблюдения! И вооруженной охраны с избытком, не считая отряда быстрого реагирования.
Ладно, продолжаем. Смотрю в схему, отдаю новую команду.
Запуска реактора ждал с ненапускным волнением. Все, стержни выдвигаются вверх, нарастает мощность.
– Коллега, добавьте давление в контуре вторым и пятым циркуляционными насосами.
– Да, сэр.
Специализированный компьютер начал выдавать распечатки полей. Та же схема отображается на гигантском мониторе. Научный персонал внимательно изучает данные. Наконец профессор Бергман удовлетворенно кивает головой:
– Неплохо, коллега Стратев. Позвольте вас поздравить – с первой попытки в яблочко. Конечно, есть некоторое рассогласование в седьмом секторе, но общая картина более чем обнадеживает.
Слегка надменно склоняю голову в знак благодарности:
– Сэр, этот вопрос был бы решен на месте, если бы я лично провел необходимые измерения уровней излучения топливных сборок.
Луч лазерной указки в моей руке очерчивает области:
– Здесь и здесь, уважаемый коллега. Я уверен, что корень проблемы в качестве ядерного горючего.
– Вполне вероятно. Думаю, с полным допуском к реактору для вас проблем уже не возникнет. И подобные работы вы будете проводить очень скоро.
Бергман обращается к членам комиссии:
– На какую величину вы прогнозируете увеличение производительности нашей "кастрюли", господа?
Господа гадают:
– Полтора процента?
– Три?
Профессор покровительственно улыбается:
– Нет. Не меньше четырех. Я в этом уверен. Кстати, сегодня вечером можно позволить себе небольшую вечеринку по этому поводу. И вы, коллега Стратев, на ней будете главным чествуемым.
– Сэр, по медицинским показаниям я не употребляю алкоголь.
– Не переживайте, мы с удовольствием это сделаем за вас.
Члены комиссии дружно заулыбались шутке с двойным дном. Что же, порадуйтесь, пока можете.
Это чувство для вас теперь ненадолго.
* * *
Для работы я выбрал ночные смены. Меньше народа – больше кислорода, да и внимание контролирующих ослаблено. Конечно, полную свободу мне не предоставили, в дежурной смене присутствовали тайные и явные соглядатаи. Впрочем, они все для меня являлись явными. Проблема возникла в другом – установлена блокировка на извлечение более одной фокусирующей пластины одновременно. Их вообще менять местами не рекомендовалось, но человеческие мозги взламывать легче, чем электромеханические узлы.
Выход вижу один – позарез нужны сообщники. Из категории идейных самоубийц, потому что работать придется в пронизываемом насквозь радиацией реакторном зале.
С Ильей Юрьевичем этот вопрос мы в свое время обсуждали. Он твердо заверил: люди будут. Необходимо только дать знать. Желательно заблаговременно. На форуме ядерщиков кодированное безобидным флудом сообщение висит уже больше суток. А времени остается все меньше.
* * *
– Вы опять разрабатываете что-то гениальное, коллега Стратев?
Не отрываясь от блокнота, многозначительно улыбаюсь. Щедро почерканный чертеж "случайно" оказывается в поле зрения контролирующей центр управления видеокамеры. Понятно, что там схематично изображен реактор и куча стрелок, обозначающих перемещения пластин-отражателей.
Материалы по теллару мне, кстати, не предоставили. Да персонал и не располагает этими данными – пластины устанавливались "Дженерал электрик" еще на стадии строительства.
Рисовать формулы я не рискнул, но цифры на листке присутствуют. Трижды обведенное "20". И сейчас я внимательно уставился на диаграммы распределения радиационных полей вышедшего на рабочий режим реактора.
Все, кто со мной оказался в одной смене, уверены: с болгарином меньше поломок и неисправности устраняются быстрее. Всего два ментальных посыла: на собственно впечатление и элементарную внимательность при несении дежурства.
Удивительно, но меня пока берегут, не нагружают работами непосредственно в реакторном зале. Впрочем, я еще не сдал на допуск к руководству ремонтными бригадами.
– Завидую вашему таланту. Вы у нас меньше недели, но уже самый популярный сотрудник.
Собеседник изображает почтение и удовольствие от общения. На деле он контролирует все мои телодвижения, являясь персональным куратором.
Снисхожу для разговора:
– Видите ли, коллега, научные изыскания должны подкрепляться практическими экспериментами. Предположим, я нашел интересное и неожиданное решение. Но как воплотить его в жизнь? У меня до сих пор нет допуска к работам в реакторном зале, нет своей бригады из квалифицированных и не трусливых помощников. То, что я сейчас рассчитываю, должно поднять производительность реактора на двад… э-э-э… значительную величину. Но для фокусировки нейтронных полей необходимо задействовать все телларовые пластины из состава биологической защиты. Как отнесутся к этому трусливые индийцы и латиносы ремонтных бригад? Да, образование зон с высокой концентрацией радиации неизбежно. К слову, будет выглядеть подобно лепесткам ромашки. Но главное – я гарантирую высокую стабильность работы "кастрюли" и полностью исключаю возможность повторения ядерной аварии. Такого баланса система не знала со времен постройки.
– Сэр, вам необходимо обратиться непосредственно к профессору Бергману. Я уверен, что он примет ваши предложения с восторгом.
– Не так быстро, коллега. Мне необходимо закончить расчеты по центральной части. Получается очень интересная картина. М-да, HFIR – это чудо ядерных технологий.
– Не могу не согласиться, коллега.
Профессор Бергман, разумеется, принял идею и вдохновился ожидаемыми результатами будущего эксперимента.
Последний отсчет начался. Что до ремонтной бригады… В худшем случае зомбирую пару-тройку работяг из числа тех, что покрепче. Плохо то, что я похудел еще на четыре килограмма. Сколько осталось сил? Сложно сказать.