Брюстер ничего не сказал. Он обхватил рельс, с большой натугой поднял один его конец и поволок к дыре. Рельс, действительно, был очень тяжел, и Макс подумал, что если бы не издевательства сержанта Удостона, когда он навесил на них дополнительные грузы, увеличившие их силу, то он вряд ли бы донес его до места. Кое-как Максу удалось упереть рельс в стену и, приложив все оставшиеся силы, поставить его почти вертикально.
– Все, – тяжело выдохнул Макс. – Больше не могу, хоть убейте.
– Этого вполне достаточно, – успокоил его Стюарт и, проверив стойку на прочность, полез наверх.
За ним, при поддержке Брюстера, вылезли все остальные. Последним вылез Макс. И первое, что он увидел, были журналисты, увлеченно снимавшие битву, не замечая, что у них творится под носом.
– Итак, дамы и господа, мы наблюдаем третью атаку федеральных сил. Ветер немного спал, но не это стало причиной новой атаки. Она началась после необъяснимого ослабления позиций айманов. У них перестали работать некоторые системы в оборонительных рубежах, самое заметное ослабление произошло в системе ПВО. Перестали работать автоматические зенитки, сейчас за ними сидят стрелки, и качество стрельбы заметно ухудшилось, чем пользуются самолеты федералов, кладя бомбы, как на учениях.
Макс, как самый здоровый, дополз до журналистов, напугав тех до полусмерти.
– Мы журналисты! Мы пресса! – закричали они.
– Заткнитесь! – оборвал Брюстер вопли журналистов. – Дай передатчик.
– Зачем?…
– Быстро!
– Вот возьмите…
Макс повертел миниатюрную штукенцию в руке, немного освоившись, набрал частоту своего подразделения.
– Господин капитан, говорит рядовой Брюстер… Да он самый… Господин капитан, нужно срочно отвести войска от цитадели, у них неисправен реактор… Я понимаю, что она практически взята, но если они не отойдут, то взорвутся прямо с ней, через… – Макс посмотрел на часы, – через восемь с половиной минут… я не шучу. По крайней мере, все к тому шло, пока мы оттуда выходили…
– Что значит, взорвется? – спросил Эрик Дуренко, принимая обратно свой передатчик.
– А то и значит, ба-бах, и все взлетит к чертям… Да и вам я посоветовал бы убраться подальше, неизвестно какая будет мощность взрыва. А я уже побежал отсюда.
И Макс поспешил за поддерживающими друг друга товарищами, принял половину ноши на себя, и они заковыляли гораздо быстрее. Отсняв спины удалявшихся наемников, журналисты поспешили за ними, тем более, что наступавшие танки вдруг развернулись и столь же резво покатили обратно. А еще спустя немного времени улетели все самолеты.
Приятели сидели на вершине холма и сосредоточенно смотрели на часы. Они успели добраться вовремя, так как их подобрали танкисты, сжалившись над хромыми пехотинцами. Заодно прихватили журналистов.
– Вот солдаты отсчитывают время до момента падения неприступного Карнатиона, – вещал Эрик. – Случится ли так, как сказали они, или укрепления останутся столь же неприступными, как и раньше? И что случится с самими солдатами, если окажется, что наступление сорвано по их вине? Не думаю, что их погладят по головке… Что ж, все это мы узнаем через короткое время. Не переключайтесь…
Теодор Шлифман вертел головой, переводя камеру с солдат на крепость и обратно.
– Эй, чего грустите?
– Надо же, Сикхад! Живой!
– Конечно, живой… правда, я один, остальным не повезло.
– Долго еще? – спросил Дуренко.
– Меньше минуты, – не отрываясь от созерцания, ответил Макс. – Пять, четыре, три, два, один, ноль.
Все напряженно уставились на айманскую крепость.
– Ну, значит, не судьба. Может, оно и к лучшему, – минуту спустя добавил Брюстер. Хотя нас за срыв операции не похвалят…
– Что – не судьба, мне кто-нибудь объяснит? – начал терять терпение Сикхад.
Сначала послышался какой-то подземный гул и удар. В долине взлетело несколько пылевых фонтанов от прорыва недостроенных пусковых шахт, взорванных сильнейшим давлением воздуха сквозь многометровую толщу грунта. Но самый высокий фонтан бил там, откуда недавно вылезли солдаты. Потом еще раз тряхнуло, посыпались скальные породы, вызывая сильнейший камнепад, и почва от горы пошла самой натуральной океанской волной.
– Вот это…
Волна поднимала почву на метровую высоту, ударилась о холмы, подбросив всех вверх, и пошла дальше, затихнув далеко в пустыне.
– И что это было?
– Реактор.
– Так мы теперь все подохнем от лучевой болезни?!
– Нет, Бертрольд сказал, что реактор был выполнен не на радиоактивном топливе. И потом даже если и не так, взрыв-то не вышел наружу. Нам в любом случае нечего бояться.
– Вас вызывает капитан, – произнес новый лейтенант.
– Господин лейтенант, – быстро встал Эрик, – прежде чем они уйдут, позвольте заснять их лица. Торговая Федерация должна знать своих героев.
– Не возражаю.
– А вы почему не снимаете шлем?
– Не хочу, – просто ответил Макс.
– Солдат, снимите шлем.
– Господин лейтенант, я хотел бы остаться инкогнито.
– Пожалуйста, пусть он тоже снимет, – и Эрик, не стесняясь, протянул лейтенанту несколько сотен реалов.
– Солдат, снимите шлем, иначе у вас будут большие неприятности.
– Но, сэр!
– Снял шлем!
Брюстеру ничего не оставалось, как подчиниться. Этого только и ждал Дуренко, он тут же подбежал к солдатам и затараторил:
– Вот, дамы и господа, истинные герои сегодняшнего дня, герои всей Торговой Федерации. Именно они обеспечили ей победу на данном фронте и, я не побоюсь этого слова, на всей планете.
63
Флот продолжал удерживать позиции, не давая противнику взять полный контроль над небом в зоне наземных боев. Генерал Назар хорошо понимал, что если отступит, то налетевшая мошкара сметет войска одним массированным ударом, а так держалось хрупкое равновесие, в принципе всех устраивавшее. После многодневных боев корабли нуждались в ремонте, но сделать это было невозможно. Радовало только одно: у противника дела обстояли не лучше.
– Господин генерал, первая атака захлебнулась, – прокомментировал майор Берендж. – Они просят повторить налет.
– Повторим минут через десять. Скажи им, как только сами отобьемся, так сразу к ним.
– Есть, сэр.
"Лихтнинги" отгоняли обнаглевших "Бейстов" от кораблей, которые сами не могли с ними ничего сделать. С десяток самолетов отгоняли айманов от флагмана, но те все же умудрились сбить три датчика, и один обзорный экран в командной рубке вышел из строя, сами при этом они ушли невредимыми.
– Что делают, черти! – невольно восхитился генерал действиями айманов.
– Все они отходят.
– Посылайте "Фроги", пусть штурмуют базу.
– Есть, сэр.
Время шло, атаки на поверхности планеты продолжались, но безрезультатно. На космическом фронте также оставалось без перемен. Вести какие-то хитрые маневры у противоборствующих сторон не было никаких сил и желания. Айманы знали, что база неприступна, и потому на рожон не лезли, по той же причине не дергались и федералы.
– Сэр, с Тайтара передают, что намечается какой-то взрыв.
– Какой еще взрыв?
– Я не очень хорошо понял, но, кажется, что-то, связанное с реактором.
– От кого поступила информация?
– От полковника Дитриха, а тому от какого-то капитана.
– Отзывайте самолеты, а то долбанет их электромагнитным полем, и мы сразу лишимся сотни бортов, вот уж подарок айманам будет.
– Тут прямой репортаж ведется, можно включить, все равно у нас экран свободный, – предложил майор.
– Включай.
Генерал напряженно следил за трансляцией. Чумазые и израненные солдаты смотрели на часы. Ведущий говорил:
"Случится ли так, как сказали они, или укрепления останутся столь же неприступными, как и раньше? И что случится с самими солдатами, если окажется, что наступление сорвано по их вине?… это мы узнаем через короткое время…"
– Вот уж действительно, – недобро протянул генерал, хрустнув пальцами.
Время прошло, но ничего не происходило.
– Уф, – облегченно выдохнул генерал Назар.
Майор Берендж подозрительно покосился на своего командира, ему по-прежнему была непонятна логика Назара.
– Вот черт!
Майор посмотрел на экран. Качество изображения сильно испортилось, но земляную волну было отчетливо видно. Генерал смотрел на нее, не отрываясь, а потом быстро встал и приказал:
– Немедленно установите связь с командованием, кажется, у нас большие проблемы.
– Но, сэр, Карнатион пал, мы победили…
– Вот эти самые герои, – генерал показал на наемников, – возможно, завалили всю операцию, которую мы готовили без малого полгода. Свяжите меня с адмиралом… Господин адмирал, произошло непредвиденное – цитадель пала раньше срока…
– Мы уже видели. Удивительно, конечно, но все нормально, генерал.
– То есть все получилось, и противник выдвинул сюда дополнительные силы?
– Именно так. Как только вы начали атаку, их корабли снялись и пошли на выручку, а мы, в свою очередь, начали свою атаку. Так что все получилось как нельзя лучше, и у нас появился двухнедельный запас времени на основную операцию.
– Отлично.
– Ну, тогда до связи.
– До свидания, господин адмирал.
– Сэр, не могли бы вы мне объяснить, что происходит?
– Ты должен был и сам все понять, но раз не понял, то объясню. Вся эта операция всего лишь отвлекающий маневр – блеф, одним словом. Штурм Карнатиона должен был продолжаться не менее недели, чтобы они поверили в серьезность наших намерений, особенно после серии дезинформационных радиоигр, и выслали сюда дополнительные силы для удержания Тайтара в своих руках. Но они струхнули гораздо раньше, и как только мы начали, они пошли на помощь к своим. Их полет сюда продлится неделю, когда они все поймут, то поспешат обратно, это еще одна неделя. Итого у адмирала две недели на взятие Вигстера и Питрода силами обстрелянных, хорошо обученных солдат и первоклассных пилотов, не то что у нас: сплошные "Фроги" и желторотые юнцы, набранные из всех центров для количества, но должен сказать, что они показали себя довольно неплохо.
– Значит, эта планета с самого начала не рассматривалась как цель?
– Нет, конечно. Зачем нам Тайтар? На нем нет никакой инфраструктуры, в отличие от основных целей со сложившейся системой добычи и переработки. Конечно, в боях кое-что погибнет, но ремонт поврежденного обойдется гораздо дешевле, чем установка с нуля, а значит, разработка будет идти быстрее и, что важно – прибыльнее.
– Понятно. Но неужели нельзя было рассказать об этом мне? А то я метался как дурак, ничего не понимая.
– Секретность, секретность и еще раз секретность. Не помню, кто сказал, но сказано в точку.
– Понятно, – снова повторил майор.
– Кстати, нужно будет выдать этим героям премию. Они-то не знают, что чуть не завалили всю операцию. В общем, нужно наградить…
– Наградим, сэр.
64
Энрике Бэкли питал слабость к боевикам, а когда он понял, что это прямой эфир, то поставил телевизор на запись. Чтобы, если его отвлекут от просмотра по срочному делу, не пропустить и просмотреть все в записи. Саму трансляцию перевели с основного канала на дополнительный "36-й канал Плюс", убрав оттуда все остальные передачи и сделав прямую трансляцию боя главной программой.
Но смотреть спокойно ему не давала настойчиво бьющаяся в голове мысль, которая занимала его все больше: где третий участник неудавшейся попытки изнасилования. Он твердо знал, что тот, за кем они охотились, невиновен, но мистеру Маччини нужно было предоставить третьего, а поскольку в его списке значился этот Брюстер, то нужно было предоставить именно его.
Параллельно Бэкли вел расследование по поиску настоящего насильника, но и здесь было так же глухо, как и в первом случае. Велись поиски даже в горных пещерах при помощи егерей. Иногда преступники прятались там, но егеря, знающие территорию как свои пять пальцев, легко находили беглецов по оставленным ими следам.
Дополнительным стимулом для активизации розысков послужила смерть одного из пойманных. Энрике сам присутствовал на операции по пересадке сердца. Сердце было здоровым, в два кулака, и Маччини смеялся, показывая его несчастному и говоря, что оно-то уж точно не откажет только из-за одного вида крови и будет работать, как пламенный мотор. Но ничего не получилось, сердце не заработало, как его босс ни старался. В итоге истязаемый умер. А на второго надежды было мало. По оценке Энрике Бэкли, он не мог протянуть и месяца.
Утешало только одно, пару часов назад позвонил доктор и сказал, что дочь Маччини пришла в себя и даже разговаривает, но реабилитация продлится еще месяц. А потому на некоторое время можно было расслабиться, но поиски все же прекращать никак нельзя.
Иногда Энрике не находил себе места, и даже пару раз ему в голову приходила мысль о том, чтобы сбежать подальше из этих мест. Но потом он брал себя в руки, понимая, что далеко убежать ему не удастся, как бы он ни был хорош в маскировке. Будут брошены все силы для его поимки, ведь он, в отличие от тех же пацанов, слишком много знает.
В комнату без стука вошел один из боевиков Энрике, заставив того невольно вздрогнуть. Бэкли этого не любил, но лишь поморщился. Вентилятор был отмечен самим Маччини, намекнувшим Бэкли, что тот может занять его место, а значит, просто убрать его было никак нельзя, и даже наоборот, приходилось оберегать Винта от неприятностей, дабы не дать лишнего повода. Но сам он держался всегда настороже.
– Ну что, Винт, проверили информацию? – недовольно спросил Энрике, предугадывая ответ.
– Да, босс, проверили.
– Ну и? Я что должен каждое слово из тебя клещами вытаскивать?
– Это не он. Похож, но не он.
– Пошел отсюда.
– Как прикажешь, босс, – с легкой улыбкой ответил Вентилятор и вышел из комнаты Энрике. Он уже считал, что место начальника безопасности мистера Маччини у него в кармане.
– Убью скотину, – решил Энрике. – Убью, чего бы мне это ни стоило.
Нужно было идти к Маччини на ежедневный доклад, но сегодня у него не было ни одной хорошей новости. Тем более, по телевизору демонстрировали какой-то кульминационный момент, и Энрике решил немного оттянуть время разбора полетов. И не пожалел. Мощная волна пробежалась по долине, подбрасывая кверху даже подбитые тяжелые танки, оставшиеся на поле боя с прошлых неудачных атак.
Потом началась какая-то перепалка между офицером и солдатом, Энрике еще немного задержался, чтобы узнать, чем все закончится для солдата.
"– Солдат, снимите шлем, – приказал лейтенант, – иначе у вас будут большие неприятности.
– Но, сэр!
– Снял шлем!
– Вот, дамы и господа, – продолжил журналист, – истинные герои сегодняшнего дня, герои всей Торговой Федерации. Именно они обеспечили ей победу на данном фронте и, я не побоюсь этого слова, на всей планете".
Энрике встал и направился к двери, впереди у него был нелегкий разговор с боссом. Маччини никогда на него не кричал и не угрожал, но один только его взгляд мог сказать многое. И вообще Бэкли чувствовал себя неуютно в сумрачном кабинете мистера Маччини.
Но что-то остановило его, какие-то смутные очертания лица всплыли в его памяти. Энрике бросился обратно к телевизору. Но оператор взял другую панораму, а репортер ее комментировал, уже забыв про наемников, которые разбрелись по своим делам, но Энрике это уже не интересовало. Он включил запись, перемотал ее обратно и запустил заново.
– Попался, гаденыш! – свистящим шепотом воскликнул Бэкли, приникнув к экрану, и уже во весь голос закричал вне себя от радости. – Попался, гаденыш!!!
Лицо разыскиваемого Брюстера довольно сильно изменилось, черты лица загрубели и стали гораздо четче выражены, он уже не был тем жалким сопляком, выпрашивающим себе жизнь, когда его затаскивали в машину. Короткая стрижка изменила его еще сильнее, но это был он.
Бэкли быстро распечатал наиболее удачные, по его мнению, кадры и пулей выскочил из своей комнаты, решив, что Вентилятор умрет сегодня же. "Осталось найти какой-нибудь повод, – подумал он. – Да какой там повод?! Я его и без повода удавлю!"
– Ты задержался, Энри, ты же знаешь, я этого не люблю. Не люблю, когда опаздывают, – и Маччини отодвинув штору, выглянул в окно. – Красиво, не правда ли?
– Да, сэр.
Энрике Бэкли немного передернуло. За окном был тот самый сад, который был виден из подпотолочного окна пыточной. Там, в саду, росло новое дерево, очень редкая голубая ель, а потому очень дорогая, особенно таких размеров – под два метра высотой. Под елью был труп умершего от пыток неудачливого насильника. А рядом были выкопаны еще две ямы, ждущие своего "удобрения".
"Чертов психопат! – подумал Бэкли и чуть наяву не закрыл рот рукой, испугавшись, что его мысли будут услышаны. – Совсем нервы расшатались, так недолго и параноиком стать".
– Простите, сэр, я опоздал только по одной-единственной причине. У меня для вас две новости, хорошая и не очень.
– Ты решил со мной поиграть, Энри?
– Никак нет, сэр. Простите, сэр.
– Ладно. Какая новость является хорошей?
– Я нашел третьего…
– Это прекрасно, Энри, – все так же спокойно сказал Антонио Маччини. – Он уже в подвале?
– Не совсем, сэр… этот третий находится в армии торгашей, вот снимки, сэр.
Маччини отвлекся от созерцания сада и взял в руки фотографии.
– Мальчик сильно изменился. Ты уже знаешь, как нам его достать?
– Боюсь, сэр, что нам не под силу доставить его сюда ни живым, ни мертвым. У меня есть два подходящих человека, они бывшие наемники, которые при небольшой подмазке без особого труда смогут попасть в нужное подразделение, где он служит, и уже там его убить.
– Этого мало… Молчишь. Пусть тогда твои люди сделают снимки, отрежут ему голову и привезут его руки. И чтобы все было заснято.
– Они это сделают, сэр.
– Сколько тебе нужно?
– Десять тысяч, чтобы мои люди попали именно в то самое подразделение.
– Выполняй.
– Слушаюсь, сэр.
Энрике был рад, и как только он вернулся в свой кабинет, вызвал по рации своих людей:
– Пинок, Дог и Вентилятор, быстро ко мне.
– Уже идем.
Как только все трое вошли, Энрике выхватил пистолет и выстрелил Вентилятору в голову. Кровь забрызгала стену, но Бэкли было наплевать на такие мелочи. Сейчас Энрике, пожалуй, впервые за всю свою жизнь испытал удовольствие от убийства.
– Что за дела?! – взвизгнул от неожиданности Пинок.
– Босс, в чем дело? – более спокойно вторил ему Дог.
– Все нормально, ребята. Для вас есть работа, точнее, две. Первая: уберите отсюда эту гадость, но это потом. А сейчас садитесь да диван, выпейте чего-нибудь, я вам объясню суть второй работы, а точнее – задания, для выполнения которого вам придется отправиться в длинное путешествие…