На носу головного вельбота китобоев с Изогнутого Острова, здоровенный гарпунёр-колошенец готовится метнуть ракетный гарпун в горбатого кита. Откуда ни возьмись, между китом и вельботом вклинивается кашайская лодка на подводных крыльях, с шаманами, бьющими в бубны и дудящими в дудки, вырезанные из удоподъёмных моржовых костей – уусиков. За лодкой – косяк косаток, на спинах у некоторых – Инну в гидроскафандрах, цепляющиеся за саженные спинные плавники. Животные слаженно бьют хвостами и подныривают, гоня волну и опрокидывая крайний вельбот. Наконец, огромный самец косатки, с бледной шкурой, покрытой росписью, поднимается из воды на три сажени и ломает головное судёнышко китобоев пополам. Косатки тащат барахтающихся в воде колошенцев к лодке шаманов, горбатые киты продолжают своё неспешное путешествие между Винландом и Изогнутым Островом.
– Эколог? – спохватился старшина. – Вот за хвостами смотреть, там ли оставляем, за лесом, не много ли на крепь переводим. А война ударила, оказался и неплохим следопытом.
– И сильным шаманом, – с уважением сказал поморянин. – Звериное слово знает. Я про такое раньше только в книгах читал. Выходит, не только к Бирю из леса звери выходили лечиться.
– Пора на совет, – напомнил Мегайро. – Про львицу просто так не растабаривайте.
В лучах лунного света закружились снежинки. Вскоре луну затянули облака. Искать дом гаёвщика пришлось почти наощупь. Днём, сруб под островерхой гонтовой крышей выглядел заброшенным. Впечатление создавалось паутиной на окнах, облупившейся краской на криво висевших ставнях, и было искусно усугублено осторожно уроненной рядом с трубой сосной. Ночью, все окна плотно занавешивались, а труба прикрывалась колпаком искрогасителя, чтоб ничего не было видно со "Смертевоза". Помещения в верхнем ярусе служили пристанищем для двух горняцких семей с совсем маленькими детьми, а нижний ярус, украшенный чучелами, черепами, и древним охотничьим оружием, прекрасно подходил для встреч совета горняцкого цеха в изгнании.
Старшина помахал сидевшему в развилке сосны часовому с диоптром, закутанному в плащ из волчьей шкуры, пропустил вперёд Альфрика энгульсейца и Самбора, и вошёл в дом, плотно закрыв за собой дверь. Внутри очага жужжала маленькая коккоэ́стия, распространяя приятное тепло. За столом, освещённым парой переносных электрических ламп, уже сидели Айлви́н спелеодезистка, Лютослав Рельсоблуд, Бездырь Мозоленогий, Тру́го Шнырь, Каллан, и Неоссо врач.
– Котяховки? – десятник проходчиков Бездырь тряхнул в воздухе бутылью с мутной жидкостью.
Мегайро выставил перед собой кулак правой руки, затем распрямил указательный и средний пальцы. Проходчик кивнул и поочерёдно плеснул напиток в три стоявших на столе стеклянных банки, примерно на полвершка по высоте в каждую. – Кос по́би? – Айлвин двинула к новопришедшим любимое деметами устройство для плавления сыра.
На каменном диске над синеватым пламенем горелки стоял керамический горшок на ножках. В нём булькала и пузырилась, судя по запаху, смесь вина, оливок, колошенского чёрного чеснока, медвежьего лука, и орехов. Возможно, в вареве присутствовало и достаточно сыра, чтобы оправдать название ("жареный сыр" по-деметски).
Старшина сел за стол, глотнул котяховки, взял из миски ломоть хлеба, макнул его в горшок, и закусил, как раз вовремя, чтобы перебить резкую отдушку. Альфрик и Самбор повторили ту же последовательность действий. Поморянин поболтал банкой перед носом и состроил рожу:
– Это часом не стеклоочиститель?
– Что-что, а не стеклоочиститель, – Труго сварщик покачал головой. – Посмотри, какие разводы на банке оставляет.
– Зато нутро греет, – Бездырь похлопал по бутыли. – Надо ж чем-то утепляться.
– От зимы не спасёт, – Мегайро покачал головой. – Снег повалил.
– На пол-луны раньше, чем обычно, 'ан, – сказал Каллан.
– От горячительного тепла нет, одна видимость, – Неоссо неодобрительно посмотрел на проходчика. – Напьёшься, ещё вернее замёрзнешь.
– И в обычную-то зиму мы бы в землянках нагоревались, – добавил Труго. – А если верно, что схоласты говорят…
– Тво… Воч… – Самбор проглотил хлеб. – В точности сказать, как худо будет, нельзя. Уравнения сложные, в решениях хаос. Но будет худо.
Лютослав уважительно кивнул и повторил:
– Хаос.
– Можно крепость на скале подлатать, – предложил Каллан. – Там предки Шако́кову зиму пересидели.
– Легче новую построить, – Айлвин нахмурилась. – Вспомни, сколько дней мы туда припасы к пушке тащили. Потом, больше двух дюжин семей не влезет, а нам надо восемь дюжин пристроить.
– А в Осгодовом замке стены саженные, рядом постоялый двор, тёплые конюшни, – Бездырь плеснул себе ещё котяховки. – И рабочий посёлок, каменные дома. Всего и дела было бы лестницы на стены кинуть, шкрябы сами разбегутся…
– Кабы не "Смертевоз", – закончил Альфрик.
– И вот о какой беде подумайте, – Мегайро повернул голову в сторону занавешенного окна. – Холодно будет, топить станем, "Смертевоз" нас по дыму найдёт. Что там с ходом под стены?
– Два предыдущих шкрябы обрушили, – напомнила Айлвин. – Замок на камне стоит, любую работу за рёсты слышно. Ещё сегодня слухачи говорили, новый подземный звук какой-то появлялся, очень громкий, на четверть часа. Может, шкрябы под нас тоже копают.
– Как они так насобачились ходы рвать? Может, нашёптывает им кто? – Бездыря пробило на измену.
– Кто ж будет шкрябам нашёптывать? Такое хуже, чем с собственной тёщей переспать, – осерчал Альфрик.
– Я мою раз по пьяни оприходовал, кажется, – с параноидным сомнением сказал проходчик.
Неоссо застонал. "О слёзы Дакриодоры"! – про себя побожился Мегайро. В школе, он слышал от дидакта Тифлопонтико, что божиться именами Четырнадцати – ещё глупее, чем призывать варварских богов, потому что Четырнадцать – даже не боги, а всего лишь ипостаси демиурга, придуманные софистами, чтобы сделать его непостижимую сущность чуть понятнее смертным. Это не казалось старшине особенно вразумительным. Как могут могучий и суровый Бикането, на коне, с наборным луком, прекрасная Дакриодора, плачущая слезами сочувствия ко всем смертным, или сильный и искусный молотобоец Экзе́врето, покровитель горняков, быть частями одного и того же?
– А пушку к замку перетащить? – предложил Труго.
– Её на скалу грузовой аэронаос завозил, – с благодарностью в голосе (о чём угодно, только не о Бездыревой тёще!) напомнил сварщику Мегайро. – Да я и не уверен, возьмёт ли она броню.
– Самборов самолёт сбила ведь? – Лютослав посмотрел на Самбора, ища подтверждения. – Винт отстрелила.
Поморянин вновь понюхал котяховку, отставил банку подальше, и ответил:
– Не говорите Вамбе, но винт нам отстрелил, сдаётся мне, он. Так ли, нет ли, винт был деревянный, оболочка из рыбьих пузырей, а у "Смертевоза" броня и стальные лопасти в стальных кожухах с решётками, так?
– Как вообще такая гора железа летает? – в который раз возмутилась Айлвин.
– Схоласт шафранного дракона вам бы ответил в точности, – Самбор зачерпнул "кос поби" горбушкой.
– А ты какого? – спросил Бездырь.
– Янтарного. Но законы сохранения есть законы сохранения. В воздухе эта байда держится недолго?
– С четверть часа, – ответила Айлвинн.
– А на заправку сколько уходит?
– Совсем мало, пара диалептов, – спелеодезистка поправила очки. – Мы пробовали его заманить подальше от стен, чтоб топливо сжёг, а потом, пока на крыше стоит, угловую башню взять. Снова взлетел, как раз когда лестницы поднесли. Так девятерых враз потеряли.
– Как он вооружен?
– Полувершковый пулемёт под брюхом, в вертлюге с поликарбонатной полусферой, – пояснил Альфрик. – Хвала Нертус, хоть бомб нету. Зато как пойдёт змеиной отрыжкой шмалять…
– Погоди, змеиная отрыжка – это что? – удивился поморянин.
– Вместо пули – термитный заряд, – Мегайро скривился. – Огненный язык…
– Саженей на десять, – определил Бездырь проходчик, созерцая пустое дно своей банки.
– Так бы и сказали, дыхание гранатового дракона, – Самбор улыбнулся. – Думаю, взяли обычный тетрако́пос, заменили винты на стальные, прорезали в брюхе дырку, а потом понавешали брони, так что еле взлетает. Поэтому места для топлива в обрез, а для бомб вовсе не осталось.
– Только как нам это помогает? – проходчик с тоской взглянул в сторону бутыли.
– Не думали лагерь передвинуть? – предложил схоласт. – Куда бандеарги не долетят? Далеко бы двигать не пришлось, хоть в соседнюю долину?
– С какой стати? – Айлвинн сложила руки. – Пусть Клапа уходит, он верфанцам за землю пять лет как не платит!
– Если уж каждое лыко в строку, – Бездырь прищурился, наклонив бутыль над банкой. – Ты ещё вспомни, что бандеарги поезда на Астландском перевале останавливают и грабят. Что Скарстан, что Клапа, хозяин его – разбойники.
– Неизвестно, кто из них главный разбойник, – вспомнил Мегайро. – Скарстан-то сперва не просто кого попало грабил – рабовладельцев у Костяного Берега тряс, рабов на волю выпускал.
– Ну, Клапа тоже школу с рабочим посёлком построил, – возразил Бездырь. – "Мой завод – просвещённый промышленный биомеханизм". Так то когда было. С тех пор, он свои клятвы уже раз пять предал, а законом задницу подтёр.
Неоссо прервал это рассуждение:
– Сколько судили уже, и рядили. Закон за нас, да толку-то.
– Не в вашем законе дело, – отрезал Каллан. – Уходить нам некуда. В соседней долине Хиноно'этийт на зимовье встали.
– Это еще что? – попросил уточнения Самбор.
– Не что, кто. Племя. Скотоводы, лица навозом красят. Не дружим мы с ними, дикие они, – верфанец сложил ладонь в пригоршню и опрокинул, давая понять, что тема раскрыта исчерпывающе.
– И раз здесь снег идёт, на перевалах, поди, уже с аршин навалило, – добавил Неоссо.
– Броню пули не берут? – Самбор обратился к Альфрику.
– Разрывные на треть вершка, и то пробовали, – ответил тот. – Старшина из слонобоя бил, да попасть трудно, "Смертевоз" на месте не висит.
– Понятно, статической подъёмной силой всё то железо долго на весу не продержать. Бумага и стилос есть? – не дожидаясь ответа, схоласт принялся рассуждать вслух. – Разрывные третьвершковые не берут… Броня стальная?
– Вроде.
– Примем, что толщина – четверть вершка. Какой длины "Смертевоз"?
– Сажени четыре, – Лютослав, отошедший от стола, снял с полки "Книгу похвал гаёвщику" в переплёте из оленьей шкуры, и принялся листать. – Здесь заполнено меньше трети. Пойдёт, Самбор-схоласт?
Поморянин кивнул, принял протянутую книгу и свинцовый стержень, и стал рассуждать дальше, чертя стержнем по разлинованной странице:
– В первом приближении, четыре в длину, одна в высоту, одна в ширину. Площадь в саженях – полторы дюжины. В аршине вдвое по восемь вершков, в сажени три аршина, стало быть, объём… поболее трёх с половиной вёдер. Плотность возьмём в восемь раз против воды, стало… два с малым гросса пудов!
Самбор хлопнул по столу.
– Тише, детей разбудишь, – остерегла Айлвин.
– Не перебивай схоласта! – Лютослав стоял за спиной Самбора, благоговенно сложив руки.
– Четырёхсаженный тетракопос столько не свезёт! Полтора гросса от силы! – заключил учёный.
– А что это значит? – спросил верфанец.
– А значит это, что будь "Смертевоз" закован в броню со всех сторон, он не взлетел бы! – Самбор торжествующе оглядел соседей по столу. – Кто-нибудь его сверху видел?
Альфрик и Неоссо отрицательно покачали головами.
– "Ворон Итсати" нам бы сейчас так к спеху пришёлся, – схоласт сгорбил плечи. – Чем же его сверху взять? Хоть воздушного шара у вас не завалялось? С юга от Айкатты, может, залетали?
– Какой шар, – Неоссо помрачнел. – Как Эрскеренскраг сгорел, бежали, в чём были. Кто вообще успел. Собак, котов, кур, коров с козами, и тех на погибель бросили. Ты, Самбор, может, скажешь, "Что о собаках горевать"?
– Не скажу. Горе это.
– Горе и бесчестье. Они-то нам верны были. А мы… без верфанской милости, сами б давно с голодухи передохли.
– На'а, какая наша милость, – Каллан провёл по правой ладони указательным пальцем левой руки. – Лес кормит.
– А если снизу по "Смертевозу" навесить? – с надеждой сказал Альфрик, но тут же погрустнел. – Хотя в него и прямым-то не всякий раз попадёшь, не то что в навес…
– Или, может, Самбору его из лука сбить, как тот вертолёт в южном Винланде! – восторженно выпалил Лютослав.
– Что ж, сиилапан есть, так? – схоласт оживился. – От навесной дороги? Нет, не пойдёт.
– Почему ж не пойдёт? – Бездырь уронил несколько капель "кос поби" себе в бороду.
– Кожухи с решётками, – объяснил поморянин. – Стрелу перемелет вмиг. Погоди, Альфрик, что ты там говорил про стрельбу в навес? Если только навесить так, чтоб накрыло наверняка. Каллан, наберётся в твоём племени с пару дюжин добрых лучников?
– Две с половиной дюжины. Не с такими луками, как твой.
– Наборные пойдут. Погоди, они самодельные?
– Какие ж ещё?
– Как бы и это в счёт взять… У каждого натяг тетивы выйдет разный…
– Как случайную переменную? – предложила Айлвин.
– Дело говоришь! А промежуток доверия опытом определить! Теперь… разрывные и зажигательные пули есть?
– Найдутся, – Мегайро кивнул. – К стрелам приладить?
– Так! Вместо наконечников! И зарядить ручные пулемёты, ваш третьвершковый и… для пищальки с "Ворона" тоже найдутся?
– Разрывные были, – подтвердил Альфрик. – А когда нападём?
– Сейчас! – гаркнул Лютослав.
– Не спеши, коза, все волки твои будут, – иронически начал Самбор. – Хотя почему бы и нет? Сколько до полуночи? Полтора часа? А сколько идти до замка?
– У нас, горняков, сказано, – Мегайро сделал паузу, по драматизму, конечно, несравнимую с многозначительными мрачными молчаниями Вамбы.
– "Лучше плохо ехать, чем хорошо идти"! – хором сказали все горняки.
– За девять диалептов доберёмся, – заключил старшина.
– Навесная дорога? – осведомился поморянин.
– А в ходах – лента, – довольно сказал энгульсеец. – Ложишься, и едешь. – А может, сперва дождаться, пока Стейнгладовы наёмники уберутся? – с сомнением предположил Неоссо.
– Кто тебе сказал, что они вообще уберутся? – возразил Лютослав. – Потом, если сейчас нападём, может, самого Стейнглада застукаем!
– Допустим, мы открываем один ход, стреляем по замку. "Смертевоз" вылетает, соседний ход открывается, там стрелки, Самбор даёт знак, – Мегайро поймал себя на том, что начал верить в этот наспех слепленный несуразный замысел. – Стрелки́ ставят завесу огня, "Смертевоз" падает, открываем все ходы, берём замок. Альфрик, Каллан, Труго – сколько вам на подготовку?
– Лучников разбудить и собрать – полчаса, – верфанец ответил первым.
– Стрелы за три часа переделаем, – определил энгульсеец.
– Ходы готовы, и готовее не будут, – завершил сварщик.
– Мне нужен будет час с лучниками, подалее от замка, – вдогон добавил поморянин. – И толику стрел с пулями.
– Старшина, ты и вправду решил? – в голосе Айлвин чувствовалось сомнение.
– Проголосуем. Самбор не в совете, но справедливо будет ему слово дать?
Горняки закивали, за исключением Бездыря, заснувшего, подперев голову руками.
– Говори.
Поморянин обвёл собравшихся взглядом и начал:
– Скажу, только не знаю, смогу ли беспристрастно.
– Это еще почему? – спросил Неоссо.
– Не перебивай схоласта! – шикнул Лютослав.
– Да у меня кончилось терпение, – Самбор вздохнул. – Летел в Винланд встретиться с одним учёным. Рассказать про мою теорию, договориться, чтоб тот её проверил опытом, через две недели вернуться. Я в Винланде второй месяц, с опытом всё как у козла с молоком, и домой охота!
– Понятное дело, – Мегайро в согласии потёр нос.
Поморянин продолжил:
– Мой совет – нападать, и чем скорее, тем лучше. А пристрастный этот совет, нет ли – судите сами. Нападём – и домой попаду быстрее, и любо. Пальнатоки с Фюна, кому я жизнью обязан, от Стейнгладова имени хотел плеваться. Наконец, вам помочь – это и по-товарищески.
– Верно! – Бездырь проснулся, полный любви. – Кто ж проходчику с забойщиком товарищ, как не электротехник? Кто опрокид наладит? Кто коническую передачу заменит?
– Передачу я тоже могу, но вообще-то это к механику, – усомнился заморский электротехник.
– Ты не про своё пристрастие нам расскажи, – Айлвинн взглянула на Самбора поверх очков. – А вот про что. Насколько ты уверен, что у "Смертевоза" сверху нет брони?
– Восемь к одному, – ответил схоласт, чуть подумав.
– Если и есть броня, – Мегайро прикинул последствия неудачи. – Теряем мало, только пули изведём, да не поспим. Пора. Кто за нападение?
– Погодите! – спохватился поморянин. – Если решите "за", давайте не скажем Вамбе? А то он непременно попрётся с нами.
– Припомнит он нам, что не разбудили, – кисло сказал Мегайро.
Последнее, что было нужно беженцам из Эрскеренскрага, это международные осложнения из-за гутана, достаточно ухватистого, чтоб жениться на дочери важного вождя с юга, и в то же время достаточно безрукого, чтоб отстрелить собственный винт.
– Тна'а, зять Покиса-лоро пусть припоминает, что с брачного ложа в набег не взяли, – по делу заметил Каллан. – Куда хуже будет, если сам вождь припомнит, как его дочь вдовой оставили.
– Дай ещё я скажу, – Бездырь подпёр подбородок кулаком, отчего его борода воинственно оттопырилась. – Нападать надо сразу! Если есть в стане лазутчик, чтоб не успел прознать!
– Голосуем? – старшина поднял руку.
Его примеру последовали все, кроме Айлвин и не состоявшего в совете Самбора.
– Так и реше… – начал Бездырь.
Его прервали звуки сверху – грохот, треск деревянных чешуек, ревущий кашель, отчаянный крик, внезапно прервавшийся, и снова грохот чего-то, катящегося с крыши. Горняки схватились кто за клевец, кто за самострел, Самбор оттолкнул скамью и, вставая, выхватил из-за спины вмиг запищавшую переросшим комаром лагунду. На площадке второго яруса показались Кро́гмо с молотом, Глин с четырёхстволкой, и Гу́то, сын Глина, с топором.
Новых звуков не последовало.
– Дверь на три! – Мегайро подошёл ко входу, по пути снимая со стены копьё.
Самбор с лагундой и Каллан с самострелом заняли места слева и справа.
– Раз, – Мегайро повернул щеколду. – Два, три!