Я обошёл контейнер, рассматривая пластиковые фигурки. Разбитая о бронированную дверь кисть неприятно ныла, по указательному пальцу стекала кровь.
- Фигуры в отверстия? - сказал я.
- Пройдите тест, - одноглазый череп точно заклинило. - Вставьте фигуры в отверстия.
Капелька крови упала на белый металлический пол.
- Вы что, издеваетесь? - крикнул я. - Зачем это нужно? Я вам что, подопытная обезьяна?
- Пройдите тест! - Безумный робот принялся угрожающе раскачиваться на кронштейне. - Пройдите тест! Пройдите тест!
- Я не собираюсь… - начал я и закашлялся - в горле снова першило. - Это просто бессмысленно!
Металлическая башка сначала приподнялась над комнатой, а потом угрожающе нырнула вниз, ко мне, яростно сверкая красным глазом. Голос её вновь срывался на звон, от которого закладывало в ушах.
- Пройдите! Пройдите! Пройдите! - визжала башка. - Пройдите тест! Иначе вам будет…
- Хорошо! - крикнул я.
Разбитая кисть горела. Я вытер кровь о штанину и взял с контейнера оранжевый куб. Лошадиный череп тут же замолк и с интересом уставился на игрушку в моей руке. Я засунул куб в правый карман брюк и почему-то сразу же почувствовал себя спокойнее. Тугая синтетическая ткань плотно прижимала куб к моему бедру.
- Вставьте фигуры в отверстия, - осторожно напомнила мне лошадиная голова.
Я взял пирамиду и толкнул её в другой карман. Оставался только шар, который закатился в квадратную лунку. Достать его оказалось не так просто - шар застрял, и мне пришлось ударить по контейнеру снизу, чтобы шар вылетел из узких металлических пазов. Лошадиный череп в ответ на мои действия странно вздрогнул и немного отодвинулся к двери, точно испугавшись.
- Вставьте фигуры, - повторил робот. - Вставьте фигуры в отверстия.
Я стоял, сжимая в правой руке тёмно-красный шар. Ссадины на пальцах кровоточили.
- Вставить фигуры… - сказал я. - А что потом? Что вы хотите проверить?
Лошадиный череп дёрнулся и ещё немного сдвинулся к двери.
- У всего этого вообще… есть какой-то смысла? - спросил я, подбрасывая в руке шар.
Лошадиный череп безмолвно следил за фигуркой в моей руке.
- Да пошли вы! - крикнул я и бросил шар в нависающую над комнатой башку.
На сей раз шар не попал в электрический глаз, а ударился об изогнутое крепление робота и отскочил обратно, к моим ногам.
Лошадиный череп медленно придвинулся ко мне на шипящем кронштейне.
- Вставьте фигуры в отверстия! - прозвучал сдавленный голос. - Призываем вас к сотрудничеству. Любые агрессивные действия будут пресекаться.
Затем череп резко взлетел над комнатой и застыл над дверью, как какой-то страшный сюрреалистический трофей. Я поднял с пола шар.
- Хорошо, - сказал я. - Фигуры в отверстия, - и с силой загнал шар обратно в квадратную лунку, а потом ещё и ударил по нему сверху кулаком.
Череп недовольно дёрнулся, но промолчал. Я вытащил из кармана пирамиду.
- Фигуры в отверстия… - процедил я сквозь зубы и воткнул пирамиду острым концом в круглое отверстие.
Череп качнулся на кронштейне.
- Агрессия… - раздался приглушённый голос, который тут же потонул в электрическом треске.
- Да, да, уже сейчас, - сказал я. - Почти готово, - и взял в руки оранжевый куб.
На контейнере оставалось только треугольное отверстие - слишком узкое для куба. Я попытался просунуть куб углом, поворачивая его по часовой стрелке как винт, однако ничего не получалось. Лошадиный череп затрясся на кронштейне в приступе беззвучного смеха.
- Вставьте фигуры в отверстия, - издевательски напомнил он.
Я прошёлся вокруг контейнера, ухватился рукой за торчащую из него трубу и с силой встряхнул всю эту конструкцию. Тонкая труба со скрипом зашаталась, внутри контейнера что-то звякнуло.
- Агрессия… - взвизгнул череп.
Я вытер об одежду пальцы на правой руке, на которых всё ещё выступала кровь, и посмотрел на качающийся, как маятник, лошадиный череп над дверью.
- И зачем всё это? - спросил я.
Робот промолчал.
- Что будет после того, как я вставлю все фигуры?
Шатающийся кронштейн застыл, словно его свело электрической судорогой, лошадиный череп замер над комнатой и бесстрастно уставился на меня.
- Что будет… - повторил я.
Череп едва заметно кивнул.
- Вставьте фигуры в отверстия, - сказал он.
Я вернулся к контейнеру.
Сначала я попробовал вытащить из квадратной прорези кровавый шар, однако на сей раз у меня никак не получалось подцепить его пальцем - шар плотно засел в отверстии и не хотел поддаваться. Тогда я выдрал из круглой лунки пирамиду, содрав по краям её раздражающую ярко-зелёную краску, и аккуратно, чувствуя на себе пристальный электрический взгляд, просунул пирамиду в треугольную прорезь. Пирамида с глухим стуком упала внутрь контейнера.
- Удачный выбор! - прокомментировал череп.
Осталось вытащить шар, который я так удачно вбил в квадратное отверстие. Я несколько раз ударил по контейнеру снизу, но шар и не думал выскакивать из прорези. Тогда я обхватил шар пальцами и, упёршись другой рукой в поверхность контейнера, изо всех сил потянул его вверх - однако пальцы мои соскользнули, и я чуть не упал.
Лошадиный череп издевательски затрясся.
- Так, значит? - сказал я.
Шар уже наполовину просел в квадратную лунку. Я несколько раз подбросил куб в руке, а затем неожиданно, с размаху, ударил им по шару.
Череп испуганно отпрянул к стене.
- Такое поведение недопустимо! - раздался скрипящий механический голос. - Агрессивное поведение будет…
Голос потонул в истошном звоне, от которого у меня заболели уши, но я не сдавался и снова ударил кубом по шару. Шар осел ещё глубже - и почти провалился внутрь контейнера.
- …недопустимо… - проскрипел искажённый голос и замолк.
Лошадиный череп теперь молча наблюдал за моими действиями, повиснув над дверью.
Я продолжал молотить кубом по шару, забивая его в квадратную прорезь всё глубже и глубже. Вскоре лишь верхняя часть шара - оббитая кровавая макушка - торчала из отверстия. Я набрал в грудь воздуха, размахнулся и - шар вдруг сам провалился в контейнер.
За моей спиной послышалось осторожное шипение. Лошадиный череп, поблёскивая глазом, медленно потянулся вперёд, к контейнеру.
- Спасибо, - послышался неожиданно чёткий и ровный голос. - А теперь вставьте последнюю фигуру в отверстие.
Я попробовал опустить оранжевый куб в ту же самую прорезь, куда только что провалился шар, однако куб неожиданно застрял - края отверстия погнулись и не давали ему провалиться. Я повернулся к лошадиному черепу.
- Ну, всё, хватит! - сказал я. - Мне это уже надело. Я… - Воздух с привкусом хлора обжигал мои лёгкие. - Дайте мне, наконец, воды!
Череп долго молчал, оценивающе просверливая меня своим электрическим взглядом, а потом с резким шипением взмыл вверх, к самому потолку.
Контейнер на кривой трубчатой конечности шатко задрожал и стал медленно подниматься в квадратную дыру со знакомым натужным гулом. На середине пути подъёмный кронштейн замер, сервоприводы надрывно взвыли, и вся эта странная конструкция принялась припадочно трястись, словно в любую секунду готова была разлететься на части. Однако уже спустя мгновение подъём возобновился.
К моим ногам упал пластиковый куб.
- Спасибо за сотрудничество, - безразлично сказал металлический голос, и лошадиный череп снова заснул - глаз его потух, и он утомлённо поник над дверью.
Я уставился на лежащий передо мной куб.
- Дайте мне воды, - сказал я, ни к кому не обращаясь. - И выключите этот чёртов свет!
Мне не ответили.
Я сел на четвереньки и осторожно коснулся пальцем куба - так, как будто это была противопехотная мина. Череп никак не отреагировал. Тогда я поднял куб и стал уже засовывать его в карман брюк, когда над моей головой задребезжал металлический голос:
- Проявление агрессии…
Робот мгновенно ожил и встрепенулся на кронштейне. Я повернулся к лошадиному черепу, сжимая оранжевый куб в разбитой о дверь правой руке.
- Что? - спросил я. - Мне нельзя оставить себе куб?
Череп качнулся из стороны в сторону и злобно уставился на меня. Из бронированной двери выдвинулась тонкая металлическая пластина, похожая на маленький лоток.
- Проявите благоразумие, - раздался угрожающий голос. - Положите куб на по-по-по… - голос свела икота, и тот на секунду прервался, а череп судорожно затрясся на своём подвижном кронштейне, - двери… Проявите благоразумие…
Череп больше не раскачивался над комнатой. Я сделал шаг вперёд и подумал, что смог бы без труда снова попасть в его горящий красный глаз. Я уже начал замахиваться, когда неживой механический голос загремел с такой невыносимой громкостью, что у меня едва не лопнули барабанные перепонки:
- Такое поведение недопустимо! Верните куб! Или вам будет отказано в приёме пищи!
Я несколько секунд колебался, но потом всё же подошёл к двери и положил пластиковый куб на выдвинутый лоток. В двери на мгновение открылся маленький люк, лоток сдвинулся, и куб вывалился наружу, за пределы моей камеры.
- Ну что? - спросил я. - Довольны? Я отдал куб! Теперь дайте мне воды!
- Спасибо за сотрудничество, - послышался безразличный голос, и череп скривился над дверью, а его глаз медленно потух, уставившись в пятнышко моей крови на полу.
- И что? - хрипло закричал я. - Это всё?! Но как же…
Ссадины на руке всё ещё кровоточили, и я вытер руку об одежду.
- Дайте мне воды! Выключите свет!
Под потолком что-то щёлкнуло, комнату на секунду затопила темнота, а потом снова разгорелся яркий испепеляющий свет. От таких внезапных перепадов в освещении у меня закружилась голова. Покачиваясь, я добрёл до кровати и обессиленно упал на неё, закрыл руками лицо.
- Пожалуйста! - простонал я. - Дайте мне воды, выключите свет…
Раздался ещё один щелчок, а затем странный хлюпающий звук - словно что-то мягкое, едва удерживающее форму с силой упало на пол. Я приподнялся на кровати и увидел, что посреди комнаты лежит большой белый пакет с энергетической суспензией.
Я встал на ноги - меня и пакет суспензии разделяло лишь несколько шагов, - и в этот момент отключился свет.
92
- Смотрите! Там! - прокричал кто-то у меня за спиной.
Но я не смотрел.
Из-за экскурсии, на которую записал меня Виктор, вставать пришлось в сумеречную рань, я даже не успел позавтракать и сидел в тихом маршрутном автобусе, сонно прислонившись щекой к тёплому оконному стеклу. Виктор, оставив бесплодные попытки меня расшевелить, перешёптывался о чём-то с соседом спереди, солнце слепило глаза, а в динамиках у потолка играла медленная музыка, которая больше подошла бы на роль снотворного, чем в качестве сопровождения для бодрой утренней экскурсии.
Разбудила меня надоедливая вибрация суазора в нагрудном кармане. Я достал суазор и, зевнув, ткнул пальцем в светящуюся иконку мгновенного сообщения.
Мать.
"Ты приедешь сегодня?"
Я невольно взглянул на время в верхнем уголке экрана, на секунду всерьёз подумав о том, чтобы съездить в свой старый дом после экскурсии, но потом быстро написал:
"Скорее всего, не смогу. Дополнительные занятия. Закончу поздно".
В этот момент Виктор рассмеялся и толкнул меня локтём.
- Ну что, выспался? - спросил он.
- Угу, - кивнул я, зевая.
- Кто писал?
- Да так, - ответил я, убирая суазор обратно в карман.
- Подружку себе завёл? - не унимался Виктор.
- Отвали, - сказал я.
Виктор раздосадовано вздохнул.
- Ты явно не с той ноги сегодня встал.
- Дело не в ногах, дело во времени, - сказал я. - Знаешь, я как-то привык чуть подольше спать в субботу.
- Так всю жизнь проспишь, - изрёк Виктор чью-то затасканную мудрость.
Сосед спереди передал ему свой суазор, Виктор несколько секунд смотрел в экран, затем показал на что-то пальцем, прыснул со смеха и тут же забыл обо мне, уткнувшись в собственный наладонник.
Я посмотрел в окно.
Автобус ехал по высотной эстакаде, по крайней левой полосе. За высокими отбойниками быстро мелькали верхушки деревьев и неестественно-вытянутые блестящие столбы ретрансляторов, которые повторялись со строгой закономерностью - так неотвратимо и точно, что вскоре я вновь начал засыпать.
Через несколько минут суазор опять завибрировал, и я вытащил его из кармана, даже не сомневаясь, от кого пришло сообщение.
"А когда приедешь?" - спрашивала мать.
"Пока не знаю", - напечатал я. - "Возможно, на следующей неделе".
Ответ пришёл почти мгновенно:
"Приезжай. Я была у врача. Нам нужно поговорить".
Эти слова я слышал от неё уже, наверное, тысячу раз. "Я была у врача". "Нам нужно поговорить". Несколько раз она даже составляла завещание - каждый раз новое, как будто повторяться в своей последней воле считалось плохой приметой, - и всё из-за того, что её просто направляли на дополнительное обследование. Я подумал - а болела ли она хоть раз в жизни по-настоящему? А потом подумал - как всё же я рад, что наконец-то вырвался из дома.
Автобус стало неприятно потряхивать - мы съехали с эстакады на узкую разбитую дорожку, и водитель, прервав на несколько секунд медитативную мелодию, сообщил по громкоговорителю, что мы скоро будем на месте.
Солнце уже не светило в глаза.
За окном проносились стремительные тени от столбов и деревьев. Я посмотрел на Виктор, который всё ещё разглядывал какие-то невразумительные фотографии в соцветии, достал суазор и уже начал писать ответное сообщение, но потом нахмурился и сунул суазор обратно в карман.
На космодроме нас сразу провели в пустое и сирое помещение, похожее на отстойник в дешёвом аэровокзале. Даже Виктору, несмотря на весь его напускной оптимизм, было сложно скрыть разочарование. Все молчали, как на поминках, как если бы даже за разговоры вполголоса нас могли выдворить вон.
Мы с Виктором стояли у окна с армированным стеклом, которое выходило на широкую забетонированную площадку со взлётными шахтами, похожими на металлические колодцы в сотню метров шириной. Единственный корабль, который я мог разглядеть из окна, был удивительно похож на старинную ракету с отстреливающимися ступенями - к тёмному обугленному корпусу был подведён передвижной рукав лифта, а из открытых люков торчали толстые и лоснящиеся, как щупальца, шланги.
- Заправка? - предположил Виктор, рассматривая ракету через своё отражение в стекле.
- Наверное, - согласился я.
- Не похоже, чтобы планировался какой-то полёт.
- Да вообще… - Я осмотрел голую комнату, в которой нас заперли с другими студентами. - Можно подумать, что здесь вообще ничего никогда не планируется. Как будто тут всё заброшено уж… лет пятьдесят.
Виктор пожал плечами.
- Да я давно был на космодроме, уже плохо помню. Хотя… чего ты ожидал-то? Аэровокзала?
- Да ничего я не ожидал, - буркнул я.
- Только не говори опять о том, что я не дал тебе поспать, - осклабился Виктор.
- Ну, - начал я, - если ты знал, что здесь не будет ничего интересного…
- Скажите, - раздался у нас за спиной голос нашего экскурсовода, - а кто из вас уже был на космодроме?
Виктор как-то неуверенно поднял руку.
Экскурсовод - молодой тощий мужчина, которого я до этого ни разу не видел - энергично закивал головой.
- Что ж, - сказал он, - как я и предполагал, для большинства из вас это впервые. Нам нужно подождать какое-то время, прежде чем нам откроют доступ на территорию, а пока я расскажу вам немного об этом космодроме. Космодром Тенешкино… - Экскурсовод неожиданно сбился с заранее намеченной речи. - Кстати, - продолжил он, - сейчас проверим, кто из вас подготовился к экскурсии. Кто-нибудь знает, когда был построен этот космодром?
Высокая девушка с длинными чёрными волосами, стоявшая вдалеке от нас, взмахнула рукой и что-то сказала - негромким и приятным голосом, который показался мне удивительно знакомым.
Экскурсовод в ответ замотал головой.
- Нет, нет, Тенешкино построили почти сто лет назад. Это один из старых космодромов. Раньше через этот космодром работали коммерческие компании… производились коммерческие рейсы. Но сейчас здесь обслуживаются только научно-исследовательские корабли - в основном ближнего диапазона. Вот, например, в окно вы можете увидеть…
- Это космодром или музей? - спросил я у Виктора. - Говоришь, везде так?
- Ну, а чего ты… - неуверенно начал Виктор.
- Кстати, ровно год назад, - продолжал экскурсовод, - отсюда был произведён запуск Пульсара-12, беспилотного корабля, спроектированного командой инженеров нашего института, на котором был установлен фотонный двигатель последнего поколения…
- Ну, точно музей, - хмыкнул я.
- Кто-нибудь знает цель миссии Пульсара-12? - спросил экскурсовод.
Ответила снова девушка с длинными чёрными волосами.
- Да, - согласился экскурсовод, - мы называем это исследованием ближнего рубежа. Пульсар-12 передаёт на Землю собранную информацию по радиосети, и скорость передачи данных на настоящий момент составляет…
- И какой смысл в исследовании этого ближнего рубежа? - не выдержал Виктор. - Мусор от барж он что ли собирает?
- А фотонный двигатель? - сказал я. - Это чья-то дипломная работа, не иначе.
Виктор кивнул.
- Ну, и зачем тогда рассказывать нам об этом с таким пафосом?
- Ну, как же… У института есть свой собственный беспилотник, который летит чёрт знает куда. Они, наверное, и послания для инопланетян туда записали.
Виктор едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
- Сегодня мы сможем посетить центр управления, - сказал экскурсовод, - а также выйти к взлётным шахтам после того, как… как закончится сервисное обслуживание…
Экскурсовод неопределённо махнул рукой в сторону окна.
- Может, всё-таки будет интересно, - с надеждой сказал Виктор.
Я отвернулся.
У ракеты, стоявшей в дальней шахте, суетились люди в блестящих комбинезонах. Рукав с лифтом отвели в сторону, но толстые шланги всё ещё торчали из обгорелого корпуса. Солнце успело скрыться за облаками, и бетонное поле космодрома накрыла пасмурная тень. Я вдруг подумал, что лучше бы действительно навестил мать вместо этой тоскливой поездки, и полез в карман за суазором, чтобы проверить сообщения, хотя и знал, что никаких сообщений не приходило.
Экскурсовод продолжал рассказывать историю Тенешкино, а девушка с чёрными волосами постоянно спрашивала его о чём-то или, напротив, пыталась сама отвечать на его вопросы. У неё был приятный голос, но я совершенно не видел её лица.
- Ты бы хоть навёл справки об этом космодроме, прежде чем нас на экскурсию записывать, - сказал я Виктору.
- Ой, да хватит уже ныть! Тебе ничем не угодишь! Смотрел я, не было почти ничего.
- Конечно, не было. Писать-то нечего…
- А ты хотел, чтобы тебя на Патрокл сразу пустили? И дали в кресле первого пилота посидеть?
Я усмехнулся.
- Как будто сам бы этого не хотел, - сказал я.