– Я в каюте у беллизонки был, когда мы на Аполлон летели, – понизив голос, сообщил Габлер. – Понимаешь, я ее и раньше знал, до Осота… Ну, и пообнимался немного. С пособницей номианских мятежников. Прикидываешь?
Пилот вдумчиво прожевал хвостик, вновь приложился к бокалу. Поставил его на стол и с самым серьезным видом посмотрел на Криса:
– Придется тебя огорчить: экипаж к этим камерам доступа не имеет и показания с них не снимает. Не мы их туда ставили. Другие этим занимаются. Так что помочь ничем не могу, даже если бы и хотел.
– Вот так, значит… – огорченно протянул Габлер и, подняв руку, с силой принялся тереть затылок. – Может, тут ничего такого и нет, но сам понимаешь…
– Понимаю, что ж тут не понять, – кивнул Дамдин и залпом допил пиво. – Пятнышко никуда не денешь. Тут тебе самому надо придумывать, Габлер.
– Считаешь, могут под зад коленом из Твинса?
Пилот обхватил ладонью второй бокал и задумчиво выпятил нижнюю губу. А Крис перевел взгляд на тех, кто уже приближался к Дамдину со спины. По его, Габлера, сигналу.
– Мистеры, можно к вам присоединиться?
Девушка, которая произнесла это, уже перешагнула через скамью и уселась рядом с пилотом, поставив на стол свой бокал с чем-то розовеньким. Другая обогнула Габлера и устроилась возле него, лицом к Дамдину. Бокал с таким же напитком цвета зари она продолжала держать в руке. В этих красотках никак нельзя было признать не только служительниц храма Триединого, но и вообще представительниц беллизонского народа. Гелисинийра и Джандинарья потрудились на славу, превратив себя в очаровательных кукол с личиками-масками. Они выглядели как натуральные хошки, и одежда на них была соответствующая: яркие безрукавки с двумя обращенными друг к другу глубокими вырезами на груди и животе и короткие полупрозрачные юбки.
Пилот успел только поднять брови, а Габлер уже сказал, недовольно скривившись:
– Девочки, у нас тут серьезный разговор.
– Какие могут быть серьезные разговоры в таком месте? – кокетливо прищурилась сидящая бок о бок с пилотом Джандинарья. – Правда, мистер? – Она прислонилась плечиком к Дамдину.
– У нас серьезный разговор, – с нажимом повторил Крис.
– Твой приятель готов переключиться на что-нибудь поинтереснее, – заявила Гелисинийра и положила свою ладонь на руку Габлера. – Правда, мистер? – Она взглянула на продолжающего молчать пилота. – А ну-ка, посмотри мне в глаза, красавец, и я все пойму. Давай, не стесняйся!
Джандинарья еще теснее прижалась к Дамдину. Того уже нельзя было назвать беспросветно хмурым. Он неотрывно глядел на Гелисинийру и буквально на глазах превращался в статую наподобие того Тиберина, что разлегся на постаменте в тридцати метрах от кабака "Утеха патриция". Габлер обвел зал быстрым взглядом – никто по-прежнему не обращал на них внимания. Обычное дело – хошки снимают клиентов…
– Вот так, мистер… Вот так… – приговаривала Гелисинийра.
Крис мог с уверенностью сказать, что именно видит сейчас пилот. Мрак, беспросветный мрак, потоком истекающий из ее глаз. Этот мрак поглощал без остатка.
Превращенный в изваяние Дамдин замер за столом. Джандинарья, работая на публику, игриво положила голову ему на плечо, а Гелисинийра еще ближе придвинулась к Габлеру и шепнула ему в ухо:
– Спрашивай, он готов. Только назови его по имени.
Крис уставился в остекленевшие глаза пилота и тихо, но внятно, с расстановкой, потребовал:
– Дамдин, назови код секретного саба Твинса в системе Юпитера.
Ничто не дрогнуло на лице пилота, да и сам он даже не пошевельнулся. Но рот открыл без труда и начал говорить – монотонно и негромко. Габлер тут же забивал каждую цифру в память своего унидеска.
– Повтори код, – сказал он, когда Дамдин замолчал. – Медленно.
Пилот еще раз назвал десяток цифр, и Крис проверил свою запись. Ошибок не было.
– Никаких других паролей для прохода через саб не надо? – спросил он.
– Не надо, – ответил пилот.
– Назови координаты секретного саба, – задал новый вопрос Габлер.
Пилот вновь принялся говорить тоном автомата – четко, без запинок, словно упражнялся в этом каждое утро. Габлер зафиксировал ответ, проверил и повернулся к Гелисинийре:
– Все, расколдуйте его и исчезайте. И посуду свою заберите.
Когда глаза Дамдина оттаяли, вместе с ним за столом сидел только Крис. Пилот уставился на свой второй полный бокал, протянул к нему руку.
– Так могут под зад коленом? – повторил Габлер. – Или как?
– Ты о чем? – рассеянно спросил Дамдин, взял бокал и осторожно принюхался.
– Да все о том же. Что, пиво не нравится?
– Это ведь "Черная птица", да? Как-то необычно в голову шибануло.
– Бывает, – сказал Крис. – Я как-то раз вообще от него чуть не отключился. Правда, выпил литра два, и после коньяка. Сидел в компании с хошкой…
Пилот на эти слова никак не отреагировал. Габлеру стало ясно, что эпизод с Гелисинийрой и Джандинарьей в его памяти не отложился. А беллизонских жриц в кабаке уже не было.
– Так ты мне ответишь или нет? – продолжал допытываться Габлер.
Дамдин еще раз недоверчиво понюхал пиво, сделал маленький глоток. Прислушался к себе, слегка пожал плечами и взглянул на Криса:
– Вот тебе мой совет, Габлер: не ищи каких-то лазеек. Чувствуешь, что вляпался – обратись к Квадрату… к Роймеру. Он нормальный мужик, рассудит по справедливости. Если сочтет твои обнималки несовместимыми со службой в Осоте, значит, прими это – и на выход. Чем ты вообще думал?
– Да уж, наверное, не головой, – притворно вздохнул Габлер и влил в себя полбокала разом. – Ладно, жизнь покажет.
– Вот это ты правильно говоришь, – не очень внятно произнес пилот, потому что отправил в рот сразу три хвостика и тщательно их пережевывал. – Жизнь покажет. Я, вон, вторую декаду завершаю, и тоже было кое-что… Похлеще, чем у тебя, там вообще можно было за решетку загреметь надолго… Однако не только не загремел, но и категорию повысили. Правда, не сразу и со скрипом, но тем не менее… А полез бы обходные пути искать – может, и не пил бы сейчас пиво с тобой. А ведь тогда не Роймер был командиром, а Шацкий, он теперь в Октагоне сидит.
Крис не донес до рта хвостик мельфика и спросил:
– Он хуже Роймера был?
– Да как сказать… – Пилот задумчиво покачал в руке бокал. – Хуже, лучше… Это все относительно. Для кого как. Тут дело в другом. Вот, знаешь, бывает такое: лично тебе человек ничего вроде бы плохого не сделал, а нет у тебя к нему доверия. Это, наверное, где-то на уровне подсознания, инстинкт какой-то… Вот так и с Шацким. И не скажу, что двойное дно у него, а все равно как-то… – Дамдин поморщился и пошевелил пальцами свободной руки. – Даже не могу объяснить.
– Наверное, бывает и такое, – согласился Габлер.
Ему с подобными людьми сталкиваться не приходилось. Слова пилота всколыхнули его настороженное отношение к Солтио Шацкому, и Крис подумал, что правильно сделал, расположившись в съемной квартире, а не в собственной. А то нашли бы его через неделю утонувшим в ванне… Уснул, мол, в пьяном виде и захлебнулся. И в желудке при вскрытии обнаружили бы литра три алкоголя – грэнды позаботились бы.
Его мысли прервал сигнал унидеска. Габлер посмотрел, кто его вызывает, и чуть не выронил бокал. Это был Шацкий! Некоторое время Крис сидел, глядя на строчку с именем абонента, а потом отключил сигнал. С Шацким ему говорить совершенно не хотелось.
– И в кабаке норовят достать, – пробурчал он для пилота и убрал аппарат в карман.
Впрочем, Дамдин был поглощен перебиранием хвостиков и собственными воспоминаниями и, кажется, пропустил эти слова мимо ушей. Прежняя насупленность ушла, и пилот выглядел вполне благодушным. Да и кто не будет благодушным, если его угощают пивом с мельфиками!
Дамдин допил второй бокал, вытер пальцы салфеткой, посмотрел на остатки закуски:
– С удовольствием посидел бы с тобой еще, но… Когда жена ставит задачи, их надо выполнять. Для собственного спокойствия. А что не смог тебе помочь, так это дело такое…
– Да нет, ты мне помог, – искренне сказал Габлер.
Когда начнут выяснять, каким образом проскочила сквозь секретный саб некая частная яхта, то непременно доберутся и до Дамдина Игарты. Но вряд ли смогут сделать его виноватым. Так что ничего похожего на угрызения совести Крис не испытывал. Да и вообще, события последнего времени изменили его точку зрения на то, что считать хорошим поступком, а что – плохим. Выходило так, что поступок хорош, если он способствует достижению твоей цели. Всплыло в голове чье-то высказывание: "Цель оправдывает средства". Возможно, это стоило обдумать, но Габлер не стал этим заниматься. Пилот ушел, бережно унося в желудке пиво, но избавившись от некоторых недавних впечатлений. Вернее, избавленный искусными действиями двух служительниц Триединого. А Крис посидел еще немного и тоже покинул кабак "Утеха патриция". План, в котором главная роль отводилась двум беллизонкам, сработал на сто процентов.
Индилайнон ждал Габлера на стоянке, в уникаре. Там же сидели и обе олломинниа. На них были те же специфические наряды, но кукольную раскраску с лица они уже успели убрать.
– Он точно не вспомнит, что разболтал код? – спросил Габлер.
– Не вспомнит, проверено, – ответила Гелисинийра.
– А если у него в мозгах покопаются? – не унимался Крис.
Беллизонка слегка улыбнулась:
– Если покопаются, то могут найти. Картинка будет такой: две тени припали к нему и сосут кровь.
– Могут догадаться, что это за тени, – заметил Габлер.
– Догадаются в любом случае, – вклинился Индилайнон. – Но даллиа Анизателла уже будет… должна быть в храме. И это главное. Дело за малым, – он усмехнулся, – найти ее и вытащить. Надеюсь, что наш голубоглазый веронец не подведет.
– Голубоглазый? – удивился Крис. – Он же в очках был. С чего ты взял, что…
– Не все и не всегда удается скрыть, даже при всем желании, – не дал договорить ему беллизонец. – Особенно от олломинниа.
Габлер с восхищением и чуть ли не страхом посмотрел на скромно опустившую глаза Гелисинийру.
– Ничего себе… – покачал он головой. – Выходит, ты и Джанди… даллиа Джандинарья всех вокруг голыми видите?
– Нет, – весело блеснула зубами Гелисинийра. – Только если будет нужно. Или если захотим. А мне хотелось узнать, как он выглядит.
– Да и для дела знать такое нелишне, – добавил жрец. – Так, теперь переключаемся на поиски даллиа Анизателлы. Я всем уже сообщил, они ведут наблюдение в предполагаемых районах. – Индилайнон вывел на приборную панель спутниковую карту столицы и показал на ней места, в которых работали прибывшие в Грэнд Рому беллизонцы. – А мы поедем вот сюда, тут разных заборов тоже хватает. Разделимся и будем прочесывать.
Жрицы пересели в другой уникар, и обе машины влились в поток уличного движения. Столица жила своей обычной бурной жизнью, и где-то на этой территории площадью несколько тысяч квадратных километров стояло здание, в котором находилась служительница храма беллизонского бога. Гелисинийра уже не раз вступала с ней в контакт, но картина оставалась прежней. Не получалось выделить какие-то новые характерные детали соседствующих с этим домом зданий. Достаточно четко идентифицировался лишь Октагон, но из-за постоянно пасмурного неба нельзя было определить, в какой стороне от неведомой клиники он находится. Единственное, что удалось установить, да и то с солидным разбросом, – это расстояние от нее до правительственного центра Империи. Впрочем, не единственное – несколько зданий за оградами уже "попали под подозрение", и поблизости от них были установлены миниатюрные видеокамеры, которые фиксировали всех входящих и выходящих. Собственно, на этих камерах и строился весь расчет. Они сравнивали внешность с мнемой медика и при совпадении параметров должны были подать сигнал. Оставалось надеяться на то, что медик не сидит безвылазно в клинике, а приходит туда утром и уходит вечером. Или же работает по какому-то иному графику, однако с обязательным входом-выходом. До сих пор никаких сигналов не поступало, но ведь и прошло-то всего несколько часов с начала поисков. К тому же они пока велись малыми силами.
Казалось бы, трудно отказать в логичности утверждению: "Чем дольше ищешь и чем больше искателей, тем выше шансы на успех". Но жизнь подчас не следует логике и идет какими-то своими путями. Уникары не успели проехать и трех кварталов, как Индилайнону сообщили радостную новость. Одна из размещенных возле предполагаемых мест пребывания Анизателлы видеокамер опознала ромса, который был запечатлен на мнеме, сделанной Гелисинийрой! Эту крохотную видеокамеру прилепили к ветке дерева на улице Матери Венеры, и в поле ее зрения находилось довольно высокое здание в глубине двора. Была во дворе и дорожка, обсаженная деревьями. Мужчина вышел из дверей здания, миновал несколько выстроившихся в ряд разноликих уникаров. Прошагал по дорожке и исчез в будке, примыкающей к воротам. Вместо одежды медика на нем были обычные брюки и легкая куртка. Буквально через несколько секунд он вышел на тротуар из двери в противоположной стене будки – вероятно, там размещался КПП. Спустился в подземный переход, появился на другой стороне улицы и, удаляясь от видеокамеры, затерялся среди прохожих.
Итак, медика разыскали. Но этого было мало. Ошибка стоила бы слишком дорого – следовало убедиться в том, что он вышел именно из того здания, в котором держали Низу. Вдруг его привели на улицу Матери Венеры какие-то другие дела?
Именно об этом и сказал Габлеру Индилайнон, повернув уникар в сторону улицы с таким не очень понятным наименованием: то ли она была названа в честь Венериной родительницы, то ли сама Венера была чьей-то матерью… Второй уникар с двумя олломинниа послушно совершил такой же маневр.
– Точно определить… – пробормотал Крис, рассеянно глядя на проплывающие мимо дома. Он сидел впереди, рядом с ведущим машину беллизонцем. – Гели подключается к Низе, Низа видит какой-то четкий знак напротив клиники… А знак этот подаем мы… И таким образом устанавливаем, что она находится именно там… И какой же подать знак, хорошо заметный?
– Хорошо заметным в сумерках был бы взрыв ниби в бочке с напалмом, – сказал жрец. – Или костер на тротуаре. Но лучше бы без этого.
Габлер молча покосился на него, потер подбородок. Вновь задумчиво посмотрел на улицу. Слева от уникара череда зданий уступила место обширному открытому пространству – широкие дорожки, обсаженные подстриженными кустами и деревьями, вели к зеркальной громаде стадиона "Фламинио". Крис там уже был однажды, смотрел футбол. Кажется, накануне визита Гамлета Мхитаряна. У стадиона пестрели мелкие строения – шопы футбольной атрибутики.
– "Тибр" – чемпион! – с выражением сказал он. – Только "Тибр", только победа! Даллио Индилайнон, ты любишь футбол?
– Нет, – отозвался жрец. – Предпочитаю вайрон.
– Вайрон?
– Да, это подобие шахмат, но посложней.
– А я люблю, и сам в колледже играл. Знаешь, что вытворяют футбольные фанаты?
– Нет, – повторил служитель Триединого. – Но догадываюсь.
– Я не фанат, однако могу им прикинуться, – сказал Крис. – Поверни-ка назад, к стадиону.
Глава 5. Операция "Вызволение"
Комбинезон с капюшоном был хорош. Он облегал тело, но нигде не жал и не стеснял движений. Карманов на нем хватало, в них можно было разместить достаточно гранаток-ниби. Гладкая ткань не шуршала, ее тонкость сочеталась с прочностью, а упругие вставки на локтях и коленях служили хорошей защитой от ушибов. И расцветка комбинезона была, по мнению Габлера, подходящей, в ней виделась блеклая палитра осеннего леса: зеленоватое с желтоватым, сероватое с коричневатым… Этот комбинезон Крис подбирал сам, и был доволен своей покупкой.
Он еще раз осмотрел себя в зеркале, огладил бока, удовлетворенно кивнул и сел на диван. В соседней комнате, у Индилайнона, что-то бубнил тивишник, а обеих олломинниа в квартире не было, они еще не вернулись с шопинга. Как и уехавший вместе с ними Энгилейнон.
Энгилейнон дал о себе знать вчерашним утром. Он законнектился с Индилайноном, и тот отправился забирать освобожденного грэндами сородича из центральной части столицы. Встреча сварливого беллизонского силлона с Габлером особой теплотой, ясное дело, не отличалась. Ведь именно Крис поспособствовал тому, чтобы Энгилейнон оказался за решеткой. Да еще и нанес жрецу Триединого побои. Правда, выглядел тот вполне невредимым, но кроме физических, есть еще и моральные удары. Такие травмы не исчезают долго, а то и никогда. Судя по свирепому взгляду, которым Энгилейнон обдал Габлера, жрец ничего не забыл и от попыток размазать обидчика по стене отказался только потому, что у них сейчас было общее дело. Извиняться Габлер не стал. Во-первых, знал, что этот надменный тип не примет извинений, а во-вторых, не хотел он извиняться. Вот и все.
Да, у них было общее дело, и все прилетевшие на Вери Рому участники операции этим делом занимались. Уже были доставлены в столицу партии ниби – маленькие взрывчатые штуковины не вызвали у порссеров никаких подозрений. Группа веронцев Каррина готовилась по своей программе, и вытаскивать Низу из клиники им предстояло совместно с беллизонцами. И с Габлером, естественно, – как и любой файтер Стафла, он владел экстрой, а служба в Твинсе позволила ему получить навыки действий в составе малых групп и в одиночку. Накануне состоялась встреча всех участников операции – на побережье Тирренского океана, в конспиративной обстановке, – и каждый получил четкое задание. Кроме Каррина и Здено Шатана, веронцев представляли здесь риги с Великолепной, разговаривавшие с характерным акцентом, и пиктимы – автохтоны Натали. Их отличала сероватая кожа и приплюснутая с боков голова. Были в группе Каррина и явные потомки земных колонистов, и кроссы. Лили Акимжанов отсутствовала. Обговорили все до мелочей, но это отнюдь не значило, что операция будет легкой прогулкой – предусмотреть кое-какие моменты просто не представлялось возможным.
Этой встрече предшествовали события, позволившие точно установить местопребывание Анизателлы и выяснить всякие важные детали. Одно такое событие произошло на улице Матери Венеры вечером того дня, когда видеокамера обнаружила медика. Точнее, одного из тех, кто пытался разобраться в уникальных способностях жрицы горного храма. Немногочисленные прохожие стали свидетелями выходки здоровенного молодого мужчины в темном свитере и джинсах, впрочем, довольно безобидной и не очень-то редкой. И не только в столице. Мужчина, кажется, был слегка навеселе, он размахивал сине-бело-зеленым шарфиком – атрибутом фанатов столичного "Тибра" и то и дело выкрикивал: "Да, "Тибр" – это сила! Да, "Тибр" – это гол! Наш "Тибр" – это фаны, любовь и футбол!" А потом остановился, взмахнул рукой – и над улицей вспыхнул и растекся в воздухе эфемерный сине-бело-зеленый баннер с изображением футбольного мяча на волнах. Мужчина явно решил потренироваться в преддверии финального матча Континентальной лиги. Через полминуты баннер развеялся, мужчина, уже больше ничего не выкрикивая, скрылся за углом, и вокруг вновь стало тихо.