В общем, не ошибся Арсений в оценке Веселухи! Мишка, отыграв свою партию в очередном спектакле для одного зрителя, побродил еще по лагерю и, поорав на мечущихся отроков, подозвал наконец своего адъютанта, отдал распоряжение, и вскоре для него раскинули пару потников. Он на них и улегся, дескать, то ли устал, то ли просто невместно бояричу бегать, как обычному ратнику.
"Да, сэр Майкл, Станиславского тут нет и генеральной репетиции не предусмотрено, так что "Не верю!" с первого ряда кричать не будут. Но и ставки повыше, чем сорванная премьера…"
В любом случае Мишке сейчас оставалось только лежать и ждать. Веселуха появился рядом с ними почти бесшумно: "охранник" при сотнике обернулся только чтобы словить по уху и свалиться без памяти, а сам боярич и вовсе ничего не заметил, только свет в глазах вдруг погас…
Мишка увидел озаренное факелом озабоченное лицо склонившегося над ним Арсения и с трудом сел. В голове гудело.
– Ну, дядька Арсений…
– Что? Здорово он тебя?
– Не особо… Но мастерски. Я и не понял, что к чему.
– Да не боись, все чисто… Он тебя просто вырубил, чтобы не шумел. Ему тебя калечить резону не было. Сейчас уже, поди, обратно к своей ладье подбегает.
Оба хохотнули.
"Поздравляю вас, сэр! Мотивация противника на нужное нам поведение с помощью психологического воздействия на оного путем проведения грамотной операции по его дезинформации удалась. И даже голова у вас цела осталась. Вроде бы…"
А Веселуха несся через лес: вытащенную у Мишки грамотку он смог прочитать, только отойдя от ратнинцев на версту, не меньше – ближе разводить огонь не рискнул. Послание и впрямь, на его взгляд, стоило затраченных усилий. В нем воевода Погорынский писал внуку, что ляхи вырезали три десятка городненских ратников, угнали в полон подвластных городненскому князю жителей округи, разгромили какой-то обоз, а теперь идут прямо на Городно, потому что один из Мономашичей подошел с юга и перекрыл им путь в полоцкие земли по южным дорогам, сам погорынский воевода обошел их с севера, а внуку с его сотней приказывал идти к нему в помощь.
В общем, договор с князем Всеволодом ляхи порушили – как сволочами были, так ими и остались! А в Городно-то и не знают ничего! Если он не успеет упредить – разорят город ляхи, дотла разорят…
– Н-да, вот только вам и признаюсь, мистер Фокс, но повезло нам, как зайцу на минном поле, ей-богу, повезло! Потому как плюхнулись мы с вами мордой в лужу собственной некомпетентности, и еще легко отделались! Именно с вами – мог бы и намекнуть, рожа твоя бронзовая, что я берега теряю!
Ведь я, только когда объяснял княгине, что в случае неудачи нашей спасательной операции и ее светлость, и детей, и ближников пришлось бы ликвидировать и утилизировать во избежание эксцессов со стороны любящих родственников, – только тогда и сам понял: а ведь и пришлось бы! И ее и князя… И мало того – она-то с самого начала тоже понимала, что выхода у меня другого не было бы при таком печальном исходе. И нечего морду корчить – издержки профессии, привыкайте.
Арсений со своими наверняка все понимали, и княгиня понимала; мало того, и сама на моем месте такой же приказ отдала бы… Не понимала только, насколько пацан это осознает и решится ли до конца пойти, потому и не возмутилась на мой ответ. То есть на попытку поучить ее вежеству среагировала достаточно бурно, а вот на то, что ее зарезать могли – нет. Испугалась и наконец-то стала принимать всерьез – да, но не возмутилась ни разу, позвольте вам заметить. Ибо тоже в своем роде управленец и не могла не осознавать, что такое решение логично и в данной ситуации единственно возможно для любого разумного командира.
Хотя в книжках про такое поминать и не принято – ну не могут "наши разведчики" поступать, как "ихние шпионы"… А вот хрен! Не только моя голова и великая цель на кону стояли – Рюриковичи бы ВСЕХ вырезали за погибшего или тяжело раненного – даже случайно – княжича: и Младшую стражу, и сотню, и Ратное… Не имел я права свидетелей в живых оставить!
Мишка вдруг вспомнил, как однажды в случайном разговоре в ТОЙ жизни знакомый отставник одной из очень серьезных спецслужб, много повоевавший и переживший, обычно выдержанный и невозмутимый, неожиданно завелся в ответ на выданную кем-то из демократов фразу про "неприемлемые способы ведения войны" и чуть не за грудки стал хватать оппонента:
– На войне нет нечестных способов ведения боя! Все, что ведет к победе, – правильно! Вообще все! Тот, кто думал иначе, гниет в земле вместе людьми, которые ему доверились! И плевать мне на чужих! Любая победа – это, прежде всего, сохранение СВОИХ! Даже если порой приходится частью своих жертвовать…
Ратников и тогда с ним согласился, но только сейчас стал понимать, и то не до конца, что тот капитан чувствовал и почему так вспыхнул, хотя по-прежнему мог только догадываться, ЧТО тому довелось испытать.
Мишка тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и снова взглянул на терпеливо ожидающего продолжения беседы лиса.
– Конечно, можно нам с вами утешаться тем, что в конечном итоге именно моя идея с дезинформацией противника в Пинске сподвигла сегодня Арсения и его коллег на выработку гениального плана по нейтрализации Веселухи и полного исключения погони. Вопреки всем моим стараниям, надо признать. Но будем справедливы – каково исполнение! Да и так ли уж нова для них эта мысль – что-то я в последнее время сомневаюсь…
Хотя они тогда неподдельно восхищались моей смекалкой, но остается вопрос – чем именно? То ли уникальностью и новизной самого подхода к решению проблемы, то ли красиво разработанными деталями. Ну так и мы должны отдать должное мужикам, ведь они разрулили массу проблем, и выигрыш, как у всякого добротного управленческого решения, получился сразу по нескольким направлениям.
Во-первых, будьте уверены, мистер Фокс, что Веселуха из игры выбыл. Нет сомнения, что сейчас он стремительным марш-броском несется к ладье. Во-вторых, он сделает все от него зависящее, чтобы ладья с детьми в кратчайшие сроки добралась до стен Городно, под защиту гарнизона: опасность повторного захвата княжат ляхами перевесила все прочие его соображения.
Но это еще не все – и по прибытии ему ой как будет чем заняться! Это, в-третьих. Обладая той информацией, что мы ему подкинули, он с оставшимися ближниками, пожалуй, все Городно с окрестностями на уши поставит, причем под мобилизацию попадут все, кто способен носить оружие. Следовательно, ляхи поимеют такие проблемы с эвакуацией, какие мы сами им при всем нашем старании организовать не смогли бы. То есть и задачу, поставленную Корнеем перед Младшей стражей, он за нас, считай, с лихвой выполнит.
Наконец, в-четвертых, эффективная операция по недопущению благополучного отбытия ляхов на родину сработает на авторитет князя Всеволодко Городненского, Вячеслава Туровского, косвенно – Корнея, ну и наш. Так что Арсений, считай, мимоходом такие узлы развязал, что просто праздник какой-то.
Что вы говорите, мистер Фокс? Как бы теперь этот праздничный фейерверк не перешел в оружейный залп расстрельной команды? Это верно, зарвались мы с вами, ой как зарвались! Крутыми спецназерами себя вообразили… А ты куда смотрел, харя чеканная? Не видел, что ли, что не по Сеньке шапка?
Часть вторая
Глава 1
– …Не по чину! Не по чину рот раззявили! Сперва старый хрыч все по ветру пустил, а теперь и этот бзденыш туда же!
Этой более-менее внятной тираде предшествовал долгий и прочувствованный монолог боярина Федора. Мишка впервые наблюдал процесс почти мгновенного протрезвления пьяного в хлам мужика по мере осознания полученной информации. Воистину чудодейственное просветление силой лингвистического воздействия на болевые точки в мозгу пациента! Мелькнула дурная мысль, что так, пожалуй, к его многочисленным странностям и репутации колдуна добавится еще и слава нарколога.
Вначале боярин его не признал, только глянул мельком мутными глазами из-за стола, за которым, судя по всему, почти безвылазно пребывал не первый день. Отхлебнул, выплеснув на уже обильно политую брагой бороду и рубаху немалую часть содержимого из кружки, стукнул ею по столу с живописно разбросанными объедками вперемежку с черепками посуды и прорычал:
– То тов?.. Ю… ать… на… хр-р…
– Сотник Младшей стражи Погорынского воеводства! – бодро гаркнул Мишка, интерпретировав вопрос (ибо из всего сказанного более-менее ясно определялось только то, что первая часть фразы именно вопрос), как: "Кто таков?" Вторую часть он предпочел не переводить, так как, судя по всему, информации она не несла, а только выражала состояние души собеседника и добрые пожелания гостю. По всей видимости, с вопросом посетитель угадал, так как последовало разрешение:
– Гри!
Ну, он и не стал себе ни в чем отказывать, отрапортовал, как есть: что ввиду чрезвычайных обстоятельств прибыл в Слуцк в составе конно-ладейной группы с купеческой экспедицией Никифора, примкнувшей к ним по пути следования в Туров, для передачи плененного городненского князя Всеволода Давыдовича и его супруги Агафьи Владимировны, освобожденной из рук похитителей, Главнокомандующему объединенными воинскими формированиями Туровского княжества для дальнейшей передачи по команде…
Тут-то и началось чудодейственное протрезвление боярина, ибо в его глазах наконец отразилось преддверие мыслительного процесса, в результате которого они заметно округлились и стали вполне явственно вылезать из орбит:
– Мм-мы……иш…ка?! – с трудом прохрипел Федор; попытался подняться из-за стола, но не преуспел, а плюхнулся на него животом. Попробовал вновь встать, но только смёл часть неопознанных объедков вместе с кружкой, которая покатилась по полу с глухим стуком, и рухнул на лавку. – В… на… хр… тв…ою… бл…
Закончилось это звукоизвержение почти осмысленным: "Пври чо скзл!" Мишка повторил, постаравшись на этот раз изложить расширенную версию истории о пленении князя и освобождении княгини с детьми. Боярин снова выдал серию малопонятных, но, несомненно, кучеряво задуманных ругательств, видимо, требовавшихся ему для разгона и тренировки, чтобы сформулировать и изложить очередной вопрос:
– Де князь?
После чего еще раз получил в ответ, что княжеская чета прибыла в Слуцк в обществе Младшей стражи и нагнавшего ее в дороге купца Никифора.
Боярин Федор, только что пьяный до изумления так, что едва сидел, вдруг вскинулся, резко оперся руками о стол и с хэканьем, как штангист-тяжеловес, идущий на рекорд, наконец-то оторвал свою задницу от лавки. Эта попытка оказалась успешнее двух предыдущих, так что на ногах ему хоть с трудом, но удержаться удалось.
– Ты шта-а-а?!. – Каким-то чудом в этой короткой фразе уместился широчайший акустический диапазон, от низкого утробного до переходящего в ультразвук. Впрочем, дальше дело пошло веселей: нависнув всей тушей над столом, выпучив глаза и хватая ртом воздух, как вытащенная сетями глубоководная рыбина, боярин трезвел на глазах и, по мере обретения связности речи, использовал все более и более цветистые эпитеты и метафоры, чтобы сообщить Мишке, что он думает о нем, о Корнее, всей их родне и Ратнинской сотне в целом. Закончил он на патетической ноте: – Все порушили, сучьи выкидыши, мать вашу! ВСЕ! Приперлись! Да кому вы нужны? Воевода… грамота! Князь… Да какой князь?! Ты хоть понимаешь, паскудыш, куда ты влез?
Куда влез, Мишка уже понимал, а вот при чем тут дед и какая-то грамота – еще не очень. Осознание глубины задницы, в которую он угодил, пришло еще во время разговора с бронзовым лисом, перед отплытием. Тогда его внезапно накрыло отчетливое понимание, что же не давало ему покоя все это время, заставляя беспричинно срываться то в истерику, как после известия о "гибели" Егора, то в сомнения относительно собственной компетентности, то в раздражение на отроков.
И причина-то, как на грех, самая что ни на есть обычная, но для управленца его квалификации непростительная – классическое "головокружение от успехов".
До сих пор у него получалось практически все, что он задумывал. Да, не без усилий, порой значительных; да, времени и нервов тоже уходило немало, но ведь получалось же! В четырнадцать лет – опоясанный воин, сотник Младшей стражи, приравненный к взрослым десятникам! Тут поневоле вспомнишь Аркадия Голикова с его "в шестнадцать лет полком командовал" – возгордиться впору. Вот и возгордился, и в результате влип в ту самую задницу: никакой награды нет и быть не может, и ничего, кроме проблем себе на шею, он не заработал.
Ведь знал прекрасно про опасность экстраполяции успехов, но, как порой бывает даже с самыми умными людьми, к себе, любимому, теорию не приложил; не учел, что успехи ему сопутствовали, пока он крутился в привычной среде – в Ратном и в крепости, среди людей, которые его знали. Но сейчас-то Мишка вышел за знакомые пределы не только в смысле географическом. Человеческое окружение стало другим! С князьями разговаривать – не отроками командовать! Управленец вышел за границы своей компетенции, принялся действовать на том поле, о котором пока ничего не знает и знать не может.
Первый звоночек прозвенел, пожалуй, в разговоре с княгиней: Мишка невольно оценивал ее поведение и реакции, исходя из своего знания мотиваций и реакций женщин у власти ТАМ, ничего, по сути, не зная о женщинах у власти ЗДЕСЬ. Не зная, помимо этого, мотиваций князей и тех условий, в которых они те или иные решения принимают, влез в их игру, попытался решать и оценивать, и удивлялся, что ответ не сходится. Едва не влип; хорошо, вовремя сориентировался.
Правда, после осознания прискорбного факта собственного непростительного косяка Ратникова как будто отпустило. Ничего удивительного: такое облегчение, после безуспешных мытарств по беспомощно разводящим руками врачам, приносит правильно поставленный диагноз. Насколько бы ни оказалась тяжела болезнь, но если она в принципе поддается излечению, и надо только назначить правильный курс, пациенту становится легче. Вот и Мишка сразу почувствовал себя увереннее от одной только мысли, что теперь знает, ЧТО именно не так.
"Не бывает безвыходных ситуаций – бывают недостаточно квалифицированные управленцы. Нельзя, говорите, было князя трогать – надо было тихо обойти его на переправе и следовать дальше по своим делам? Мол, велено вам лордом Корнеем ляхов преследовать, ну и преследовали бы себе – там и добыча, и слава воинская.
А его светлость… А хрен бы с ним, пусть бы помирал в той избушке, может, и не помер бы, в прежней истории-то он, кажется, вполне себе прожил еще сколько-то там лет. Да и княгиня с детишками, судя по всему, ТАМ не погибла – иначе такая трагическая кончина от рук подлых убийц непременно нашла бы отражение в летописях. Но если ее благополучно выкупили, да учитывая сопутствующие не шибко красивые обстоятельства, в том числе хоть и вынужденное, но все-таки предательство шантажируемого супруга, вполне могли вопрос и замять, в конце концов…
Вот-вот, вы еще возьмитесь исследовать искажения причинно-следственных связей в контексте влияния действий неучтенных ранее субъектов на пространственно-временной континуум. Самое время. В конце концов, какая вам-то разница: было оно так ДО вашего появления, или вы себе сами это невольно организовали? В любом случае, раз вы уже вляпались в процесс, так и приноравливайтесь к нему. И извольте думать, как его перенаправить, чтобы он не только не смел вас, но и послужил вам на пользу.
Так что хрен вам, а не "мимо пройти"! "Мимо" – это если бы вы тихо сидели на пятой точке и пределом жизненного успеха считали боярский титул, ну может, присоединение к дедовым владениям (пока, кстати, чисто условным) еще парочки гектаров пашенных земель и сколько-то деревенек на пять – десять домов каждая. Тогда и впрямь на фиг бы вам тот князь сдался? Но, позвольте вам заметить, в таком случае и эти перспективы стали бы для вас весьма отдаленными, ибо свой шанс вы бы прохлопали, а судьба таких ошибок не прощает.
А то, что шанс сей сопряжен с риском потери головы и прочими неприятностями, так на то он и шанс: большой выигрыш вероятен только в результате большой игры и сопутствующего ей большого риска. Так что либо сиди в тепле и безопасности, клопов за печкой дави, либо думай не задницей, а той самой головой, которой рискуешь, пока она еще при тебе. И между прочим, сэр, теория управления, как и всяческая теория вообще, дает хороший результат только при правильном ее приложении к практике, а на практике вам никто лабораторные условия создавать не обязан, и решать, что именно, когда и куда применять, и есть настоящее искусство управления".
А всего-то и надо было – вспомнить про "черный ящик". Когда управленец имеет дело с объектом управления с неизвестными параметрами (вот как Мишка здесь с князьями), единственное, что ему остается, – это осторожно воздействовать на объект и внимательно следить за его реакцией, ибо только по ней и можно сделать хоть какие-то выводы о том, что происходит в упомянутом "черном ящике", то есть в данном случае, в голове у князя или княгини. Воздействовал – посмотрел на реакцию – сделал вывод. Вполне может быть, что и неправильный, но это станет ясно только после следующего воздействия, если объект отреагирует не так, как ожидалось. Значит, придется что-то менять в управленческом воздействии, но только один параметр, иначе не отследишь, на какие изменения реагирует объект.
К примеру, уверился князь Городненский, что пленивший его отрок мало того что опасен, так еще и колдун. Менять впечатление сразу по всем направлениям рискованно: или не поверит князь или отреагирует как-то непредсказуемо, да еще, не дай бог, с запозданием, когда Мишка уже и ждать той реакции перестанет. Так что приходится управленцу менять за раз только один параметр, в данном случае показать Всеволоду, что не колдун перед ним вовсе, а прекрасно образованный в разных областях молодой человек.
Случай, как водится, благоприятствует подготовленным, а к совместному путешествию с княжеской четой Мишка готовился от всей души, попутно лишний раз удостоверяясь, что грамотное решение проблемы дает выигрыш сразу по нескольким направлениям.
То ли удар Веселухи поспособствовал прояснению в мозгах, то ли еще что-то – не суть, но только именно после него Мишку и осенило. Какие из мальчишек гребцы? Горе. Под Пинском-то жилы рвали со страху и от азарта; то-то Мотька потом чуть голос не потерял, матерясь над стертыми в кровь ладонями отроков. Нанимать в принеманских весях? Так до них еще добраться надо. Правда, и драпать, как из-под Пинска, не придется, так что на столько-то сил у отроков должно хватить – все-таки не избалованные маменькины сынки конца двадцатого века, и не сравнить.
"Не сравнить? А вы-то сами, сэр, в их возрасте чем занимались? Именно! Между прочим, в пятнадцать лет в международной гонке на Балтике приз взяли, так какого ж? Конечно, парус там был не чета этой дерюге, но голова вам не только для ношения шлема дадена, так что вспоминайте, чему вас в мореходке и яхт-клубе учили.