- Второй Испанский?
- Он самый, который в Союзническую войну переименовали в Четвертый, а потом расформировали.
Север потянулся до хруста в суставах.
- Сейчас в баню бы. В настоящую, с парной, с бассейном. Пропотеть, как следует, грязь соскрести. Чтобы раб толковый мышцы размял... Мотаемся по лагерям, день тут, день там, сарай с печкой некогда построить. Так скоро вши заведутся.
- В конце Союзнической, вошли мы в Помпеи, там я побывал в Стабиевых Банях. Эх, скажу тебе, командир, - мечтательно пропел тессерарий, - вот это заведение! Целый квартал занимает. Все выложено мрамором, мозаика, статуи кругом. Даже палестра греческая есть!
Квинт заметил рядом с тессерарием деревянное ведро.
- Это что у тебя тут? Вода? Полей-ка на руки.
Префект стянул тунику через голову. Вода была холодной.
- Давай теперь, на шею лей. Ага, хорррошо.
Квинт довольно фыркал и отплевывался. Закончив, потряс головой, как пес, прогоняя воду из волос. Оделся.
Барбат протянул префекту покрытую воском дощечку-тессеру, от которой и произошло название его должности. Север раскрыл половинки тессеры, между которыми обнаружилось заложенное стило, костяная палочка для письма и задумался.
- Ну что у нас вчера было? "Гнев Юпитера?" А позавчера "Слава Мария". Кто хоть придумал-то такое. Магий что-ли? "Слава Магия" видать хотел, да постеснялся.
Луцием Магием звали трибуна легиона Близнецов, второго из легионов Фимбрии, названного так, поскольку он был образован слиянием двух других расформированных соединений. Накануне Магий, согласно очереди, распоряжался постами.
- Давай-ка что-нибудь поинтереснее родим, - сказал префект, выводя буквы по воску, - "кап-кан... для...".
Север сложил дощечку и протянул тессерарию:
- Пароль на сегодня - "Капкан для Диониса".
- Намек на этого, что-ли? - Барбат мотнул головой в сторону крепостной стены Питаны.
- На этого.
В Понтийском царстве полагалось считать, что Митридат, на самом деле - бог Дионис.
- А не боишься?
- Кого?
- Диониса.
- Митридата?
- Нет, того Диониса, - тессерарий указал рукой на небо.
- Не боюсь. Свободен, тессерарий!
Барбат отсалютовал и мгновенно скрылся. Север посмотрел на башни Питаны. Вспомнилось недавнее:
"На Акрополь! Захватим Митридата!"
Ага, захватили.
"Чего богов бояться, когда они, как зайцы бегают?"
По мнению самого Эвпатора, он вовсе не бежал, как заяц, а организованно отступил. Все прошло согласно плану. Едва Север в числе авангарда очутился на Нижней Агоре, распахнулись Северные ворота Пергама и халкаспиды Тиссаферна стремительным броском атаковали вифинцев, стоявших в заслоне. Фимбрия, конечно, предполагал, что царь пойдет на прорыв, причем именно здесь. Лишь круглый дурак не задумался бы о такой возможности. Легат поставил напротив Северных ворот треть своего войска, всех вифинских союзников. Он, разумеется, не доверял Аполлодору и стойкости его воинов, но не мог поступить иначе. Легионеры нужны для штурма, а на фракийцев, весьма полезных в уличных боях, в чистом поле надежды немного.
Аполлодор ждал митридатова прорыва, но мощь удара стала для него полной неожиданностью. Он думал, что царь будет драться за Пергам и лучшие свои части поставит против легионов, а на прорыв пойдет, лишь потеряв надежду удержать город. Петух тоже думал, что певцы для супа непригодны...
Тиссаферн прошел сквозь даже не фалангу, просто строй гоплитов, как нож, режущий масло. Ошибкой Аполлодора стало то, что он стоял слишком далеко от стены, позволив халкаспидам быстро выставить за ворота значительные силы и развернуть строй. Впрочем, нельзя утверждать, что решение разместить войска подобным образом было необдуманным. Идущих на прорыв активно поддерживали со стен градом стрел, и поваленные на бок телеги, а так же щиты, во множестве изготовленные для разрушения стены и служившие защитой осаждающим, подтащить ближе оказалось нереально. Да и укрыли бы они лишь небольшие группы воинов.
Нельзя сказать, что вифинцы тут же разбежались, но тягаться с лучшими воинами Понтийского царства им явно не под силу.
Понтийцы шли молча, без боевых кличей, без ударов мечей о щиты. Все действия корпуса халкаспидов были продуманы заранее, и главный царский телохранитель не утруждал себя командами и указаниями, кому куда бежать и что делать. Он шел на острие атаки, вызывающе, без щита, работая сразу двумя мечами. Эта безмолвная сеча потрясла воинов Аполлодора куда больше, чем, если бы враг отчаянно шумел, создавая иллюзию своей большой численности.
Следом из ворот вырвались катафрактарии во главе с самим царем и его сыновьями. Царь в длинном чешуйчатом доспехе, закрытом шлеме, сидя на высоком мощном жеребце, так же укрытом от копыт до ушей согласно парфянскому обычаю пластинчатой броней, казался железной статуей бога войны. Воины Аполлодора отхлынули от ворот, как волны, разбивающиеся о прибрежные скалы. В пробитую брешь устремились все прочие царские войска, оставляющие город. Раненого Диофанта везли на специально подготовленной колеснице.
Таксил, брошенный на произвол судьбы, еще сражался в городских кварталах, когда последний из воинов, которых царь пожелал взять с собой уже оставил пределы города.
Прорвавшись на Акрополь и обнаружив отсутствие какого-либо сопротивления, Фимбрия понял, что царь бежал.
- Ушел, ушел! Аполлодор, трусливая скотина! Упустили! - легат метался по тронному залу, волоча в руке длинную горящую занавеску.
- Гай Флавий! - Север, уже вложивший меч в ножны, замер на пороге зала вместе с несколькими легионерами, заворожено, как и они, взирая на обезумевшего легата, - опомнись! Ты спалишь дворец!
- Пусть! Пусть горит все!
На пороге появился Носач и зарычал:
- Фимбрия, приди в себя! Что ты ревешь, как баба?! Царь не уйдет далеко, у него путь один, в Питану.
Фимбрия остановился и выпустил из рук занавеску. В зале уже горело все, что могло гореть, легат стоял в самом центре огненного кольца, но, казалось, не замечал его.
- Надо уходить! - крикнул Север и закашлялся.
Зал и ведущие к нему коридоры дворца стремительно затягивало дымом. Панцирь префекта нагрелся так, что единственной мыслью в голове Квинта было желание поскорее избавиться от него.
Легат очнулся и бросился прочь из зала. Префект и примипил не заставили себя уговаривать последовать его примеру.
Пергам горел. Римляне жгли римский город. Вот уже сорок семь лет римский. Митридат уходил на юго-запад, а по пятам его преследовал огонь.
Наутро Фимбрия собрал совет старших командиров, вызвал разведчика, фракийца Буроса, и тот доложил ему о положении дел в Питане.
Город, куда отступил Митридат, был приморской крепостью. Он не столь велик, как столица Римской Азии, но укреплен не хуже. Легат, живо представив себе очередную осаду и штурм, заскрипел зубами.
- Не достать теперь Митридата, - Магий высказал то, что крутилось на языке у всех присутствующих, да только они не решались произнести это вслух, опасаясь непредсказуемой реакции Фимбрии, - отплывет, куда захочет, и мы никак не помешаем.
- Не отплывет, - возразил Бурос.
- Это почему?
- Сейчас в Питане нет кораблей. Может парочка купеческих лоханок. Но царского флота нет.
- Значит, он в западне, - сказал Тит Сергий, - дальше бежать некуда.
- Выступаем немедленно, - воодушевился Фимбрия, - я все-таки доберусь до этого сукиного сына!
- Гай Флавий, - возразил Носач, - люди устали. Такая работа, такой бой. Да и обычаю неплохо бы следовать. Взял город - отдай солдатам на три дня.
- Это римский город, - недовольно бросил Фимбрия.
"То-то ночью ты об этом помнил", - хотел сказать Север, но промолчал.
- Люди. Устали, - с расстановкой, как учитель бестолковом ученику, повторил Тит.
- Хорошо, - помолчав немного, согласился легат, - раз у него нет флота, он никуда не убежит.
- Если только флот не появится завтра, - негромко проговорил Север, но Фимбрия его не услышал.
- Надо собрать все машины, - продолжал легат, - Тит, тебе нужно все же идти на Питану с авангардом и запереть царя, чтобы не сбежал берегом. Пожалуй, возьми три когорты из тех, что вступили в город последними. И Фания тоже забирай. Нечего его дикарям здесь прохлаждаться. В городе нужно восстановить законную магистратуру. А всех понтийцев поганой метлой. Магий, ты займись.
- Отпустить их? - спросил трибун.
- Нет, конечно, ты что, идиот?
- Этак весь город вырежем, - буркнул примипил.
- Ты что-то сказал? - спросил легат.
- Нет.
- Ну и ладно. Север?
Квинт посмотрел на легата.
- А, впрочем... с тобой чуть позже. Выступаем через три дня.
Фимбрия не стал отдавать город на разграбление легионерам, как советовал Носач. Обещанные три дня легионы простояли вне стен города. Хоронили убитых, приводили себя в порядок. Фимбрия подарил Митридату три дня.
Легионеры копали ров и по краю его насыпали вал, браня неподатливую каменистую почву и обливаясь потом. Привычная работа, за которой проходит едва ли не половина жизни вставших под знамя Орла. Уж точно не меньше, чем в походах и воинских упражнениях. И гораздо больше, чем в боях. Две третьих всех легионеров ковырялись в земле, остальные в полном вооружении стояли за валом, готовые в любой момент отразить вылазку врага. Стояли под палящим солнцем. Неизвестно, кому было тяжелее, по крайней мере, землекопы одеты очень легко, а кое-кто попросту копал землю, в чем мать родила, тогда как стерегущие их товарищи, медленно запекались в железе, покрывавшем их с ног до головы.
- Орк бы побрал эту треклятую работу, - пробормотал молодой легионер, пытаясь вытереть пот с лица ладонью, - на кой она вообще сдалась?
Лучше не стало, рука, липкая от пота, лишь размазывала его по обветренному лицу. Глаза слезились и ничего не видели. Парень опирался руками на пилум и щит, но, несмотря на это, едва держался на ногах.
- Скажи спасибо, что оборону строим, - сказал его товарищ, стоявший справа, - могли бы сейчас на стену лезть. С легата станется, все ему неймется.
- Это у кого тут голос прорезался?! - прогремел центурион, поигрывая палкой.
Солдаты послушно заткнулись. Центурион, загоревший до черноты, закованный в кольчугу с нацепленными на нее девятью серебряными фалерами, так же изнывал от зноя, как и его солдаты, но при этом был бодр и подтянут, как и положено настоящему командиру. Он даже не снял шлем, это раскаленное стальное ведро, которое каждый из его подчиненных с удовольствием продал бы, вместе с остальными доспехами и вообще всем имуществом за глоток морского бриза, блаженной прохлады.
- Эй! - раздался голос изо рва, - Свинаря кто-нибудь держите, сейчас упадет!
Здоровенный детина, одетый лишь в набедренную повязку, опираясь на мотыгу, указал пальцем на роптавшего легионера и заржал. Центурион моментально повернулся к нему.
- Лапа, еще раз увижу, что ты оставил работу, всю шкуру спущу!
Детина, пару раз дернув грудной мышцей, оскалился и с остервенением вновь принялся рубить мотыгой землю. В его здоровенных ручищах, не иначе как наградивших его прозвищем, мотыга казалась невесомой тросточкой.
- Недовольны? - спросил центуриона Север, наблюдавший с вала за крепостной стеной.
Центурион промолчал.
- Чего язык-то проглотил? Признай правду, ты же меня знаешь, Сервий, я не побегу доносить и сам никого наказывать не стану.
- Недовольны, - мрачно подтвердил Сервий Аттион.
- Оно понятно, - согласился Север, промокнув лоб рукавом туники.
Он пришел осмотреть осадные работы без шлема и доспехов, нацепив лишь перевязь с мечом.
- Я вот тоже думаю, то зря копаем, - сказал центурион, - не полезут.
- Возможно. Я думаю, у них и пяти тысяч сейчас не наберется. Полезут - сами дураки. У них на плечах в город войдем. Однако лучше перебдеть, чем недобдеть.
- Чего бы с наскока не взять?
- Пергам же с наскока не взяли. А тут тоже стены хоть куда. Фимбрия не хочет на одни и те же грабли дважды наступать.
- Устали люди от беготни за понтийцами и вскапывания этих грядок. Особенно, когда в них смысла никто не видит.
- Я знаю, Сервий.
- Я на своем веку немало рвов вырыл, - сказал центурион, - никогда не ныл. Даже когда и духу врага поблизости не было. Знай копал себе. Всегда понимал, так надо. А сейчас не понимаю. Совсем, как эти юнцы.
- Когда нет успеха, любая работа кажется бессмысленной.
- Я с Марием служил, он никогда не проигрывал, мы ему верили, как никому другому. А теперь я себя понять не могу. Вроде мы и с Фимбрией ни одного сражения не проиграли, а на душе как-то тошно. Как-то все...
- ...бессмысленно, - закончил Север.
- Да.
- Это все оттого, старина, что ты чувствуешь, даже если сам себе признаться не можешь, что мы не проиграв ни одного сражения, проигрываем войну.
Квинт повернулся, собираясь пройти по гребню вала к участку следующей центурии, но возле него из ниоткуда возник Барбат.
- Командир, - вид у тессерария запыхавшийся, побегай-ка по такой жаре, - легат тебя зовет.
На входе в палатку легата Квинт нос к носу столкнулся с вышедшим из нее Титом Сергием. Примипил как-то странно взглянул на префекта и, раздраженно пробурчав себе под нос нечто нечленораздельное, привычным для него широким шагом удалился. Север удивленно посмотрел ему вслед и вошел внутрь.
- Садись, - пригласил легат.
Фимбрия сидел за походным столиком что-то писал на папирусе. Префект сел и терпеливо ждал.
- Митридат заперт в портовом городе, - Фимбрия изрек факт, озвучивания которого вовсе не требовалось.
Север кивнул.
- Чего киваешь? Ну, и что из этого следует?
- Что следует? - префект все еще не понимал цели вызова.
- Следует то, что он не заперт.
- У него нет кораблей, - возразил Север.
- Да? Совсем нисколько? Ты там, через стену видишь, что пирсы пусты и никто на суда не грузится, собираясь свалить на все четыре стороны?
- Через стены я не вижу. Но пирсы пусты. Так утверждает разведка.
- Разведка утверждает и кое-что другое, - раздался знакомый голос из-за спины.
Север вздрогнул и повернулся. В углу палатки стоял Бурос. Префект, войдя, не заметил его.
- Что именно?
- Митридат посылал гонцов еще из Пергама. Мы перехватили одного. Наверняка он не единственный. Это не считая голубей. Гонцы к Неоптолему и Зеникету.
- К Зеникету? Кто такой Зеникет?
- Я рад, - сказал Фимбрия, - что тебе не надо рассказывать, кто такой Неоптолем. А Зеникет, это один царек с Пиратского берега.
- Я бы не стал говорить о нем столь уничижительно, - сказал разведчик.
- И откуда ты такие слова-то знаешь...
- Значит, Гай Флавий, ты думаешь, что скоро корабли у Митридата будут? - спросил Север.
- Молодец, - одобрительно кивнул легат, - всегда ценил тебя за быструю соображалку. Будут. Скоро.
- Разве Неоптолема не связывает Сулла?
- А как он его свяжет? Сулла - сухопутный зверь. Неоптолем - морской. Если кто и держит Суллу, так это Архелай, но к нашим делам это никак пока не относится.
- Что же, значит надо штурмовать город, иначе царь улизнет.
- Штурмовать, - мрачно протянул Фимбрия, - посчитай, сколько дней мы потратили на Пергам.
- Мы строили машины. Сейчас нам не придется их строить, они же готовы.
- Города берут не машины, - покачал головой Фимбрия, - а люди. Люди измотаны.
- У царя тоже.
- Перед тобой тут заходил Тит Сергий, он мне доходчиво объяснил, что взять Питану сложнее, чем Пергам. Да я не слепой, и сам это вижу. Хотя, признаюсь, первый порыв был - штурмовать. Но стены здесь столь же высоки и крепки, а их протяженность меньше. Оборонять легче. Все сначала, Север.
Префект молчал.
- Мы расточаем силы в этих штурмах и осадах, - сказал легат.
"Вторая осада, а ты уже говоришь, как о многих".
- Тем временем подойдут корабли, и Митридат улизнет, хохоча над глупыми римлянами. Война затянется. Мы не получаем подкреплений, примкнувшие к нам города могут изменить. Провиант добывать все тяжелее. Обчищая амбары, мы восстанавливаем местных против себя. Они огрызаются. И будут огрызаться сильнее. Мы скоро сожрем все в округе, а после этого Азия нас самих поглотит.
"Не проиграв ни одного сражения, проигрываем войну", - подумал Север, - "значит, не только меня одного гложет эта мысль".
Он высказал ее вслух.
- Тоже понял, - удовлетворенно кивнул легат, - Ганнибал как-то умудрялся несколько лет воевать в Италии, оторванный от всех своих тылов, снабжения и подкреплений. Как жаль, что я не Ганнибал.
- Сулла - тоже отрезанный ломоть, - напомнил префект, - в Риме марианцы и ему никто не помогает.
- Как жаль, что я не Сулла.
- Что ты собираешься делать?
- Кончать с Митридатом, - ответил Фимбрия, - кончать войну.
- Значит, все же штурм?
- Нет.
Легат свернул папирус и вложил его в кожаный футляр.
- Это письмо. Ты доставишь его лично. Я не доверяю больше никому.
- Кому доставить?
- Лукуллу.
Север присвистнул.
- Я не ослышался? Лукуллу? Луцию Лицинию?
- Ты не ослышался.
- И что в письме? Что я должен сообщить ему?
- Ты должен убедить его блокировать Питану с моря.
- Разве у Лукулла есть флот?
- Есть, - подал голос разведчик.
"Так вот почему Носач так зол - не хочет связываться с сулланцами. Но, похоже, другого пути действительно нет. В конце концов, все мы римляне и сражаемся против общего врага".
Фимбрия положил на стол увесистый кожаный мешочек.
- Это деньги. Их не жалей. Тебе придется нанять корабль.
- Каким образом? Если тут поблизости есть что-то водоплавающее крупнее рыбачьих лодок, то только в Питане. И где сейчас Лукулл?
- Я не знаю, - сказал Фимбрия, - чего так смотришь на меня? Я не говорил, что задание будет легким.
- Ходили слухи, что он на Родосе, - сказал Бурос, - но может быть уже ушел.
- Он займется островами, - высказал уверенность Фимбрия, - Кос, Книд, Хиос. Будет склонять их на свою сторону. Луций Лициний все делает тщательно. Сначала набор союзников, только потом война.
- Я бы отправился верхами в Фокею, - предложил Бурос, - там узнал бы последние новости и слухи и нанял судно.